Искаженное восприятие времени - частая жалоба пациентов; часто упоминается сегодня на сайтах, посвященных деперсонализации, и в личных историях. В статье 1946 года «Синдром деперсонализации» Х. Дж. Шорвон рассмотрел разные стороны своего исследования на своих 66 пациентах. Треть из них жаловалась на измененное восприятие времени. Шорвон привел высказывание Обри Льюиса о том, что сознание времени - это аспект всей сознательной деятельности; это важно для всей реальности. В дежавю существует кратковременная неспособность актуализировать настоящее, которая проецируется в прошлое ». Из-за нарушения времени в деперсонализации Шорвон цитировал Льюиса, который сказал:
Они [временные нарушения] иллюстрируют многие заметные особенности расстройства; невозможность быстро и ясно выявить прошедшие события, чтобы отличить настоящее от прошлого или будущего; парадоксально, что время проходит быстро, хотя кажется, что оно тянется относительно недавнего прошлого, имеет место быть неподтвержденное чувство неспособности судить о длительности времени.
Пауль Шильдер добавляет, что «настоящее - это понятие, имеющее смысл только для переживаний людей. Неодушевлённое не имеет прошлого, настоящего или будущего... В случаях деперсонализации, чье переживание расщеплено, все изменило восприятие времени. В крайних случаях время кажется застывшим, или настоящее кажется далеким прошлым.
“Единственная причина времени заключается в том, что все происходит не сразу”, - сказал Альберт Эйнштейн в своей обезоруживающей и элегантной манере. Однако для людей с деперсонализацией, время очень часто проистекает в необычной манере: прошлое, настоящее и будущее могут казаться одинаковыми, как все происходит одновременно.
Одержимость
Навязчивые разновидности деперсонализации не игнорировались на протяжении многих лет, хотя Сэр Мартин Рот в 1960 году указал на большую разницу между навязчивыми состояниями, такими как современное обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) и вид навязчивости, присутствующий в деперсонализации. Рот идентифицировал определенную подгруппу среди людей с деперсонализацией, которая включала пациентов, с продолжающийся “свободно - плавающей” тревогой и чрезмерным размышлением. Деперсонализация в любом контексте не предполагает классических обсессивных ритуалов, таких как постоянное мытье рук или эксцентричное компульсивное поведение. Рот замечает: «Обсессивные особенности, которые обычно присутствуют, хотя редко на переднем плане, являются компульсивным самоанализом и озабоченностью страхами болезни, безумия или утраты самоконтроля».
Рот также отметил различие между деперсонализацией и классическими фобическими состояниями, которые связаны с опасениями конкретных действий, таких как полет, или существ, таких как змеи или пауки. “Свободно плавающая тревога”, которая, характерна для невроза, очень распространена в состоянии фобическо-тревожной деперсонализации, - заметил Рот. Но эти пациенты не могут полностью подавить свою тревогу, избегая опасностей или ситуаций, встречающихся на их пути. Если центром страха является сам человек или само существование, побег или уклонение невозможно.
Навязчивые элементы деперсонализации были изучены профессором Эваном Торчом, который заметил, что существует определенный тип пациента, чья навязчивость заключается в самонаблюдении и наблюдении за работой своих вегетативных функций. Торч писал, “даже в типичной ипохондрии, истерическом неврозе и депрессии, на фоне обсессивных личностей, не трудно понять, как постоянная поглощенность собой может привести к ощущению нереальности происходящего, основываясь в немалой степени на том, что даже философу неприятно сталкиваться с вопросом, где находится центральное “я” или “существование”.
Среди пациентов с деперсонализацией, Торч, как и Рот, также заметил особый подтип расстройства, который он назвал "интеллектуально-навязчивым синдромом деперсонализации". Эта подкатегория, по Торчу, состоит из сложной комбинации чередующихся состояний деперсонализации и навязчивого самоанализа. Конечным результатом является "измученный" пациент с деперсонализацией, который, “хотя все еще полностью соприкасается с реальностью, отказывается признать ее подлинный смысл”.
Наблюдение за собой
Одной из многих интригующих метафор, используемая людьми, страдающих деперсонализацией, является чувство наблюдения за самим собой будто находишься в процессе просмотра фильма. Деперсонализация включает в себя неприятное чувство наблюдения за собой, преувеличенную гипер-обеспокоенность собственным состоянием. Разрыв между наблюдающей и действующей личностями в худшем случае может стать внетелесным опытом, хотя для многих людей это не так. Нойес и Клетти обнаружили этот раскол во время обсуждения частичной или полной деперсонализации среди случайных пациентов. Для 66% людей, внезапно испытавших приступ деперсонализации, это состояние стало «адаптивным механизмом, который сочетает в себе противостоящие друг другу тенденции, из которых одна служит для увеличения тревожности, а другая смягчает потенциально дезорганизующую эмоцию».
Социальные факторы
Деперсонализация имеет разные смыслы в разных культурах. В западной культуре мы все становимся свидетелями появления все большего количества задокументированных случаев деперсонализационного расстройства. Частично это может быть связано с широким использованием незаконных наркотических веществ, а также с использованием интернета. Но вопрос встает о том, является ли само современное общество причиной деперсонализации. В процессе исследований, посвященных деперсонализации и её связи с обществом в 1970-х годах, Джеймс Кеттел и Джейн Кеттел писали: «Людей, работающих в централизованных бюрократических структурах, подвергают рутинному труду, унижениям и следовательно дегуманизации. Экономическая система не способствует вовлеченности, но поощряет оторванность. Она создает конкуренцию, чувства неадекватности и морального износа. Она создает враждебность и мнительность.
Цитируя французскую писательницу Симону де Бовуар, Кеттел согласился, что базовой характеристикой американской ценностной системы является тот факт, что источник ценностей и правды конкретного человека воспринимается в вещах, а не в нем самом. Следовательно, материальный комфорт занимает высокое положение в ценностной иерархии. Успех подчеркивает вознаграждение. «Система успеха, которую Уильям Джеймс красочно описывает как «сучью госпожу успеха», включает в себя деньги, престиж, власть и безопасность».
Для большинства людей, самый безопасный путь к успеху лежит внутри корпорации, и обычно чем она больше, тем лучше. Корпорации удерживают сотрудников благодаря безопасности на работе, повышению зарплат, медицинской страховке, болезненному увольнению и пенсионным отчислениям, делая уход максимально неудобным, независимо от того, насколько дегуманизирующим может оказаться то или иное место работы. Подобные льготы могут быть особенно привлекательны для людей, которые попытались начать собственное дело и потерпели крах. Желание безопасного существования сильно проявляется у тех, кто однажды в жизни уже рискнул, но их риск не оправдал себя.
Влияние бюрократизации - это движение от самостоятельной личности к стремящийся быть как все. Кеттел предлагает следующую характеристику: (1) ориентация на ситуационные цели, нежели на определенные; (2) чувствительность ко мнению окружающих; (3) одержимая жажда одобрения; (4) соответствие внутреннему опыту в той же степени, что и внешнему; (5) потеря ориентации на достижения; (6) утрата индивидуальности. События происходят тогда, когда человек определяет себя в рамках занятости исключительно для повышения благосостояния и социального статуса, то потеря работы или неожиданные социальные изменения могут с легкостью стать причиной отчуждения и потери ощущения себя. Надо признать, что реальные интересы человека являются довольно приземленными.
Некоторые наблюдения Кеттела теперь могут показаться устаревшими. Разумеется, многие люди сегодня способны работать независимо, даже если им необходимо инвестировать несколько лет в преданность корпоративной жизни для приобретения опыта. Также, люди меняют профессии и места работы гораздо чаще. Но иные факторы сегодняшнего общества могут по-разному повлиять на измененное состояние человека и его место в обществе. Мир после 11 сентября становится все более небезопасным. Люди не верили своим глазам, когда наблюдали за падением башен-близнецов по телевизору, и на национальном уровне сознания реальная жизнь «была похожа на фильм» самым беспрецедентным образом. Конечно, наше общее чувство безопасности и реальности пошатнулось как никогда ранее.
Сегодняшняя кибер-культура может также внести свой вклад в размытие реальности, особенно у молодежи, которая, проводя бессчетные часы в киберпространстве, узнали, насколько просто быть любым человеком онлайн. Кроме того, одержимость СМИ образами жизни звезд как будто транслирует посыл о том, что слава и удача являются обожаемы обществом сами по себе. Кто угодно может заявить, что если вы не суперзвезда - вы никто. Так куда же возможно встроиться незаметной личности? В то время, как подобные сценарии развития событий могут быть широко классифицированы как опыты современного «отчуждения» и во многих случаях могут не относиться напрямую к клиническому синдрому деперсонализации, они поднимают вопросы социального влияния на личностную сущность и как она может приспособиться к культуре, в которой ей необходимо функционировать.
Влияние семьи
Кеттел и другие исследователи полагают, что «я» является во многом продуктом культуры, в которой личность собирает реакции окружающих и встраивает их в значимую связанную структуру самопонимания. Настоящая личность начинается дома, где в детстве присутствие рядом матери ведет к усвоению ребенком базовых понятий доверия, удовлетворения и чувства безопасности, в результате чего ребенок начинает идентифицировать себя как отдельное существо. Так какие же процессы могут привести к неудаче в процессе развития собственного “я”, которые затем станут причиной деперсонализации? Искаженные сообщения, смешанные сообщения или не-сообщения, а также отношения их индивидуальных восприятий личностью с его или её собственными представлениями о «я» и мире являются особенно существенными, согласно мнению Кеттела. «В той степени, в которой существует нарушение покоя в нормальной сепарационно-индивидуальной стадии развития (чувства автономности), восприятие матери становится искаженным, следовательно и восприятие личности также искажается. Поэтому происходит столкновение при контакте с реальностью - трудность в различении себя и других объектов.
Кеттел приводит пример с искусственным (произвольным) вскармливанием, которое не дает ребенку почувствовать, что данные действия приведут к тому, что он будет накормлен. «Когда мы чувствуем, что не можем повлиять на те важные процессы, которые происходят с нами, но что они следуют диктатуре некой неумолимой силы, тогда мы бросаем попытки узнать, как вести себя или изменить их». Когда развитие терпит неудачу в этом смысле, личность может разделиться на две части, истинную личность и ложную личность, или субъект и объект, согласно Кеттелу.
Кеттел объясняет, что истинная личность является невоплощенной, она функционирует в качества наблюдателя, контролера и критика того, что тело человека делает и ощущает. Истинная личность превращает в действие то, чем человек хочет быть. Только истинная личность ощущается настоящей. Ложная же сущность, напротив, построена на податливости.
Кэттелл подытожил, что расположенность к деперсонализации проистекает из-за недостатков и нарушений в воспитание пациента в младенчестве, и на последующих этапах развития личности. Они включают в себя противоречивое влияние, отказ от истинного «я» и содействие в развитии ложного «я». По сути, младенец запрограммирован на то, чтобы отрицать удовлетворение своих потребностей и выражать свои эмоции во избежание крайней тревоги. Такое отрицание приводит к подавлению потребностей и эмоций, которые сознательно не осознаются. Это внутрипсихическое программирование, которое должно решаться при лечении.