В развитии криминологии в СССР и далее в возникших в его пространстве независимых государств, начиная с 60-х годов минувшего века, можно выделить четыре этапа.
Детерминистический этап (60-е – первая половина 70-х г.г.) характеризуется формированием диалектической школы, значимым итогом деятельности которой стало рассмотрение противоречий общественной жизни, относящихся к сферам как бытия, так и сознания, в качестве причин массового преступного поведения (В.Н. Кудрявцев, К.К. Горяинов, П.С. Дагель, У.С. Джекебаев, И.А. Исмаилов, Е.И. Каиржанов, Л.В. Кондратюк, П.П. Осипов и др.).
Плюралистический этап (вторая половина 70-х – 80-е г.г.) связан с отходом от «единства мнений» по ключевым вопросам криминологии, появлением несовпадающих подходов к определению и объяснению преступности (Н.Ф. Кузнецова, Л.И. Спиридонов, Д.А. Шестаков и др.), а также, что было не менее важно, с формированием новых научных отраслей (семейная криминология, политическая криминология, криминология массовой информации, сакральная криминология, военная криминология, экономическая криминология) и школ (психологическая школа – Ю.М. Антонян; школа преступных подсистем – Д.А. Шестаков, Г.Н. Горшенков, С.У. Дикаев, П.А. Кабанов, Г.Л. Касторский и др.; и примыкающая к криминологии девиантологическая школа – Я.И. Гилинский и др.).
Либеральный этап (80-е – 90-е г.г.) Слово «либеральность» происходит от латинского «lieber» – свободный. Либерализм как идеология, политическое и экономическое движение возник в XVII и особенно широко развернулся в XIX столетиях, претерпев значительные изменения в XX веке (поздний либерализм). Ядро либеральной идеи составляет утверждение приоритета свободного индивидуума пред государством, государство при этом рассматривается лишь в качестве гаранта экономической и личной свободы личности. Поздний либерализм, правда, уже предполагает активное вмешательство государства в жизнь общества, прежде всего, в экономику. Либерализм предполагает свободное обсуждение деятельности государственной власти.
Либеральный этап криминологической мысли в России отмечен критикой власти с криминологических позиций. Так под сомнение был подвергнут институт уголовного наказания за чрезмерную его жёсткость, был поставлен вопрос о смене определённых в законе целей наказания.[28] Политическая криминология вышла на постановку вопроса о преступности государственной власти, в частности, в связи с осуществлением в СССР красного террора в ленинском, а затем сталинском существенно отличающихся его проявлениях – В.В. Лунеев, В.Н. Кудрявцев, Д.А. Шестаков и др. (Ленинский и сталинский террор существенно разнятся).
Постлиберальный этап (2000-е годы) начался и протекает под знаком осмысления внешней государственной и надгосударственной, глобальной олигархической преступной деятельности (Д.А. Шестаков, С.У. Дикаев, П.А. Кабанов, Ю.С. Апухтин, А.П. Данилов и др.).[29]
Итак, в настоящее время в СНГ, впрочем, также и за его пределами криминология вошла в постлиберальный этап своего развития. Внимание её заострено, или, по крайней мере, должно быть заострено – в этом ощущается потребность – на международной составляющей преступности, глобальных факторах и процессах её воспроизводства. Постлиберализм на означает отказа от либеральных ценностей, связанных с правами человека, он предполагает их дальнейшее развитие. Так, либерализм требует терпимости к мнениям и свободной критики власти. Но коль скоро мы говорим о терпимости, то не следует ограничивать доступ в науку связанных с религией философских подходов, если мы говорим о критике власти, то будем критиковать также глобальную олигархическую власть, закрепившуюся в современном мире. «Смысл человеческой жизни состоит в осуществлении свободы или, что то же, в целостном раскрытии разумной и благой воли ». [30]
Перед отечественной криминологией на постлиберальном этапе развития стоит задача обоснования защиты самобытности и самодостаточности России. Самости нашей страны в очередной раз брошены опасные вызовы. «Сколько раз тебя пытали – быть России иль не быть? Сколько раз в тебе пытались душу русскую убить?!»
Планетарный олигархический и внешнегосударственный уровни преступности в свете новых отраслей криминологии.
Опирающаяся на семантическую концепцию преступности (преступность – свойство человека, социальных институтов, общества целой страны, глобально общества воспроизводить преступления)[31]школа преступных подсистем объединяет ряд отраслей[32] криминологической науки, которые изучают преступность основных подсистем общества (сфер общественной жизни). Перед этими отраслями в новых планетарных условиях возникла задача рассмотрения охарактеризованных выше уровней преступности с пятого по девятый.
Экономическая криминология [33]сегодня может многое дать для осмысления преступного характера однополярно организованной мировой экономики, которая построена не на эквивалентном обмене, а на эксплуатации странами Запада прочих государств, выкачивании из этих «прочих» стран ресурсов, использовании их населения в качестве дешёвой рабочей силы. В настоящий момент, когда налицо кризис финансово-банковских отношений, особенно обострившийся осенью 2008 года, было бы полезно скрупулёзно рассмотреть механизм глобального разграбления налогоплательщиков, осуществляемого в мире совместно олигархическими и бюрократическими силами.
В общих чертах этот механизм нам представляется следующим образом. 1) Всемирная финансовая система насыщена и продолжает наводняться товарно не обеспеченной мировой валютой – долларами США. 2) Эти «пустые» доллары в виде ценных бумаг продаются на фондовых биржах в условиях создаваемого ажиотажа, при котором искусственно создаётся видимость высокой прибыльности акций. Схема, принятая у «напёрсточников» при игре в «лохотрон», воспроизводит концепцию финансового капитализма. 3) Доход, полученный по существу от продажи денег без получения нового продута, выводится банками из игры в предоставляемые ими кредиты, в частности, в порядке ипотеки. 4) Образовавшуюся на счетах банков брешь восполняют государства в виде «антикризисных мер», естественно, за счёт налогоплательщиков. Этот механизм работает по всей планете, в том числе в России.
Примечательно то, что первые же транши вливания денег налогоплательщиков в российские банки не пошли на развитие экономики страны, а сразу же были банками переадресованы за рубеж. Премьер-министр Российской Федерации Владимир Владимирович Путин на совещании по экономическим вопросам сообщил, что у банков-получателей государственных средств, направленных на поддержку кредитной системы страны, возрос объём операций по переводу денег в зарубежные банки. В печати отмечается, что никогда капитал не уходил из России так стремительно: за октябрь – 50 миллиардов долларов. Международные резервы Центрального банка РФ за октябрь уменьшились на 72,2 миллиарда долларов. Имеют место и другие нарушения, например, предоставление банками предприятиям в кредит полученных от государства ресурсов под явно завышенные проценты. Зафиксирован случай, когда ставка кредита составила 25% годовых).[34]
Этот наш дилетантский набросок одного из преступных механизмов, действующих в финансово-банковской сфере нуждается в проверке, уточнении и при необходимости детализации со стороны специалистов узкого профиля.
Криминология массовой информации [35] сегодня должна исследовать приёмы дезинформации населения, способствующей глобальной преступной деятельности. Так, например, Г. Якобс в своём известном труде: «Норма, персона, общество – предварительные рассуждения о правовой философии», – обращает внимание на использование западными СМИ при интерпретации ожидаемых политических событий заранее заготовленных искажающих действительность клише, которые затем заполняются препарированной информацией.[36]
Эта методика, будучи применённой в странах Запада в связи с событиями августа 2008 года в Южной Осетии, способствовала совершению в этом регионе геноцида в отношении осетин и другим преступлениям. Так, например, показ по телевидению отснятых стенаний жителей Цхинвала (Южная Осетия) возле разрушенного обстрелом их дома сопровождался заранее заготовленным текстом диктора о разрушениях… в Гори (Грузия). Преступления, совершённые грузинской армией на территории Южной Осетии, были преподнесены как преступления российской армии в Грузии.[37]
Конфликтологи выделяют пять важнейших составляющих столкновения: его стороны, зону разногласий, представления о ситуации, мотивы (не всегда осознаваемые сторонами) и действия.[38] К известным дезинформирующим технологиям относится подмена сторон конфликта, апробированная уже при освещении военных действий в 2006 г. в Ливане. Столкновения между Израилем и Ливаном западные журналисты тогда, как правило, трактовали в виде борьбы Израиля против радикального шиитского движения «Хезболлах».[39]
Военная криминология [40] сегодня открывает для себя преступную деятельность частных военных компаний, с помощью которых совершаются преступления против мира и безопасности человечества, такие как наёмничество (Ангола, Хорватия), участие в агрессивной войне (Хорватия, Босния, Ирак, Афганистан), геноцид (Хорватия, Босния) и военные преступления (Ирак).[41]
Политическая криминология [42] теперь обретает новую теоретическую задачу, состоящую в определении преступной сути (характера зла) однополярной мировой политики. В данном отношении продуктивна концепция, выдвинутая С. Генри и Д. Миловановичем. Этими очень часто цитируемыми в мировой криминологии авторами преступление трактуется как «власть отнимать у других возможность что-либо изменить»,[43] как лишение права на развитие. На рубеже второго и третьего тысячелетий участились развязываемые странами Запада агрессивные войны, геноцид, военные преступления, вмешательство в формирование органов власти стран, в которых произошла смена экономического строя. Всё это едва ли может получить адекватное объяснения без учёта усилий, которые Запад направляет на то, чтобы не допустить развивающиеся страны к равноправному участию в мировой экономике, а также без учёта пропаганды, постоянного «зомбирующей» этих государств в качестве «навсегда отставших от стран золотого миллиона». Запад стремится лишить Восток права на перемены – вот что требует криминологического осмысления для обоснования новых подходов противодействия глобально-американизированной преступности.
Философско-религиозная криминология [44] проливает свет на криминологическое значение соотношения материальных и идеальных устремлений человека в современных условиях. Николай Валентинович Кофырин в своём философском романе «Странник» пишет: «Жизнь тратить на комфорт грешно».[45] Вместе с тем на планете возрастает поклонение «золотому тельцу», расползаются по всему свету идеология потребления и так называемая массовая культура, разрушается окружающая природа – все эти криминогенные и преступные процессы связаны с отчуждённостью преобладающей части населения от духовных ценностей. Человека имеет шанс через религию приобщиться к поиску высшего смысла жизни и своего предназначения. Сегодня криминология в известной мере способна объяснить, почему люди совершают преступления, но в этой науке поставлен и другой вопрос, а именно: почему люди преступлений не совершают?[46] В сфере отношения человека к Богу можно найти ответ и на этот вопрос.
Вообще говоря, сакральная постановка вопроса – главенствующая. Ибо упёршийся взглядом в землю, тонущий в бесконечных проблемах своего материального бытия человек в конечном итоге разрушает и себя самого, и свою страну, и планету Земля в целом. Обращённость же в звёздную бесконечность Неба отвращает от большого и мелкого зла, вселяет надежду на спасение.