— Вот как, — она быстро взглянула на Бонда. — Мне говорили, что твое ремесло — кражи. — Она сделала паузу. — Случайно или умышленно?
— Случайно. В драке.
— И теперь тебе надо смотать удочки.
— И это тоже, но не мешало бы и заработать.
Она сменила тему.
— У тебя что — деревянная нога или искусственные зубы?
— Никак нет. Пока все родное.
Она нахмурилась.
— Сколько раз я просила найти мне человека с деревяшкой вместо ноги! Хорошо, у тебя есть какое-нибудь хобби или что-то в этом роде? Может идеи какие есть насчет перевозки камешков?
— Идей нет, — сказал Бонд, — а играю я в карты и в гольф. Но я всегда думал, что для таких вещиц лучше всего подходят ручки сундуков и чемоданов.
— То же самое думают и таможенники, — отрезала она. На несколько минут она задумалась. Потом достала ручку и лист бумаги и положила перед собой. — Какими мячиками для гольфа ты пользуешься? — спросила она без улыбки.
— «Данлор-65», — теперь и Бонд говорил серьезно. — В этом что-то есть...
Она ничего не ответила, а просто записала название. Потом опять взглянула на Бонда. — Паспорт у тебя есть?
— В общем-то есть, — сказал Бонд, — но не на мое настоящее имя.
— Так, — она опять стала подозрительной. — И как же тебя зовут на самом деле?
— Джеймс Бонд.
Она фыркнула.
— Почему бы не Джоу Доу? — Она пожала плечами. — Впрочем, это никого не волнует. Сможешь за два дня раздобыть американскую визу и сертификат о прививках?
— Думаю, что смогу, — ответил Бонд. (Со всем этим справится секция "Q"). — У американцев против меня ничего быть не может. Кстати, и в местной полицейской картотеке тоже. Я имею в виду, на фамилию Бонд.
— О'кей, — сказала она. — Теперь слушай. Это тебе понадобиться для прохода через иммиграционную службу. Ты едешь в Штаты в гости к человеку по имени Дерево. Майкл Дерево. В Нью-Йорке ты остановишься в «Асторе». Он твой американский друг, а познакомились вы с ним во время войны. — Она ненадолго расслабилась. — Чтобы ты знал, человек такой действительно существует и подтвердит твою легенду. Но никто не называет его Майклом. Среди своих друзей, если у него такие вообще есть, он известен как «Тенистое» Дерево, — добавила она с кислой миной.
Бонд улыбнулся.
— Это все не совсем смешно, как кажется, — резко сказала девушка. Она выдвинула ящик стола и вынула оттуда толстую пачку пятифунтовых банкнот, перетянутую резинкой. Прикинув, она вытащила половину денег, а остаток сунула обратно в ящик. Свернув деньги в трубочку и стянув их резинкой, она бросила их Бонду. Бонд подался вперед и поймал их.
— Здесь около 500 фунтов, — сказала девушка. — Сними себе номер в «Ритце» и сообщи его координаты в иммиграционную службу. Купи подержанный чемодан и сложи туда все, что может понадобиться для воскресной игры в гольф. Купи и клюшки для гольфа. И не показывайся никому на глаза. Рейс «ВОАС» на Нью-Йорк вечером в четверг. Завтра утром первым делом закажи на него один билет: без него посольство не даст тебе визу. В 18.30 у «Ритца» тебя будет ждать машина. В четверг вечером. Водитель передаст тебе мячики для гольфа, которые ты положишь в чемодан. И, — она посмотрела прямо в глаза, — не думай, что на этом товаре тебе удастся нагреть руки в одиночку. Водитель машины будет при тебе до того момента, как багаж повезут к самолету. Да и я сама буду в аэропорту. Так что без глупостей. Понял?
Бонд пожал плечами.
— С этим товаром мне одному не справиться, — небрежно ответил он. — Мне бы чего помельче. А что будет дальше?
— За таможней тебя встретит другой водитель. Он все и расскажет. Дальше, — ее тон стал совсем деловым. — Если на таможне, здесь или там, произойдет что-нибудь непредвиденное — ты ничего не знаешь. Понятно? Ты даже не знаешь, как эти мячики попали в твой чемодан. Что бы они не спрашивали и не говорили, ты должен твердить одно: ничего не знаю. Прикинься дурачком. Следить за тобой буду я. А может быть и кто-то еще, не знаю. Если тебя заметут в Америке, требуй вызвать британского консула. От нас никакой помощи не будет. За это тебе и платят, не так ли?
— Справедливо, — сказал Бонд. — Единственно кто мог бы загреметь вместе со мной — это ты. — Он оценивающе посмотрел на нее. — А вот этого мне бы как раз и не хотелось.
— Чушь собачья, — презрительно молвила она. — Ты обо мне ничего не знаешь. Так что за меня не беспокойся, дружок. Лучше позаботься о самом себе. — Она поднялась и встала перед ним. — И никакого панибратства, — резко сказала она. — У нас работа. А о том, как я могу постоять за себя, ты и не догадываешься.
Бонд с улыбкой посмотрел ей прямо в горящие серые глаза, потемневшие сейчас от нетерпенья.
— Все, что сделаешь ты, я сделаю лучше. Не беспокойся. Думаю, что я ни в чем не уступлю тебе. Расслабься, и хоть на минуту оставь свой менторский тон. Мне просто хотелось бы еще встретиться с тобой. Может быть, если все пройдет как надо, увидимся в Нью-Йорке? — Произнеся эти слова, Бонд чувствовал себя предателем. Но девушка ему действительно нравилась и ему хотелось узнать ее поближе. Другое дело, что это знакомство могло бы помочь ему глубже внедриться в сеть...
С минуту она задумчиво смотрела на него. Взгляд ее посветлел, сжатые губы расслабились. Когда она ответила, голос ее почти дрожал.
— Я, я... то есть, — она резко отвернулась. — Черт! — Сказала она, но прозвучало это как-то растерянно. — В пятницу вечером я свободна. Думаю, что мы могли бы поужинать вместе. Клуб «21» на 52-й улице. Все таксисты его знают. В восемь вечера. Если все будет нормально. Устраивает? — она вновь повернулась к нему, но смотрела не в глаза, а скорее, на губы.
— Вполне, — сказал Бонд. Он подумал, что настало время уходить, иначе он может совершить ошибку. — Так, — деловито произнес он, — Что-нибудь еще?
— Нет, — ответила она, а затем, словно только что вспомнила о чем-то важном, спросила резко: — Сколько времени?
Бонд посмотрел на часы.
— Без десяти шесть.
— Мне пора заняться делом, — сказала она. Как бы показывая, что ему пора уходить, она направилась к двери. Бонд двинулся за ней. Положив руку на ручку двери, она обернулась. Она посмотрела на него, и в глазах ее засветилась уверенность и теплота. — С тобой все будет в порядке, — сказала она. — Только в самолете держись от меня подальше. Если что-нибудь случиться — не паникуй. Если у тебя все пройдет нормально, — в ее голос вновь вкралась нотка превосходства, — я постараюсь сделать так, чтобы тебе поручали такие дела почаще.
— Спасибо, — сказал Бонд. — Было бы неплохо. Мне нравится с тобой работать.
Слегка поведя плечами, она открыла дверь и пропустила Бонда в коридор. Бонд повернулся к ней.
— Увидимся в этом твоем клубе «21», — сказал он. Ему хотелось добавить еще что-нибудь, найти какой-нибудь предлог остаться с ней, этой одинокой девушкой, слушающей проигрыватель и рассматривающей себя в зеркало.
Но ее мысли были уже где-то далеко, и выглядела она сейчас совершенно чужой.
— Конечно, — безразличным тоном произнесла она. Еще один взгляд на него, и дверь медленно, но решительно закрылась перед ним.
Пока Бонд шел по коридору к лифту, девушка стояла у двери и ждала, когда затихнут его шаги. Потом, с грустью в глазах, она медленно подошла к проигрывателю и включила его. Взяв ту же пластинку, она выбрала подходящую по настроению мелодию. Поставила пластинку и опустила иглу. Зазвучала мелодия «Je n'en connais pas la fin». Девушка слушала и думала о человеке, столь неожиданно ворвавшимся в ее жизнь. Господи, с отчаянием и горечью подумала она, еще один бандюга. Неужели ей так и суждено всю жизнь провести среди них? Но когда музыка кончилась, лицо ее светилось радостью, и, пудрясь перед выходом, она уже мурлыкала мелодию себе под нос.
На улице она остановилась и посмотрела на часы. Десять минут седьмого. Осталось пять минут. Через Трафальгарскую площадь она направилась к станции метро Чаринг-кросс, обдумывая, что она должна будет сказать. Войдя в метро, она направилась к телефонной будке, которой всегда пользовалась в таких случаях.
Ровно в 6.15 она набрала номер в Уэлбеке. Как и всегда после двух гудков раздался щелчок автоответчика. Двадцать секунд в трубке раздавалось только слабое шипение. Потом механический голос ее неизвестного шефа произнес только одно слово: «Говорите». И вновь лишь шуршащая тишина.
Она уже давно приучила себя не волноваться, слыша эту отрывистую безликую команду. Она быстро, но четко заговорила в трубку:
— Кейс вызывает ABC. Повторяю. Кейс вызывает ABC.
Пауза.
— Курьер удовлетворителен. Настоящее имя — Джеймс Бонд. Это же имя будет и в паспорте. Играет в гольф и повезет клюшки. Предлагаю мячики для гольфа. Пользуется мячиками «Данлоп-65». Все договоренности остаются в силе. Буду звонить для подтверждения операции в 19.15 и в 20.15. У меня все.
Еще несколько мгновений она слушала шелест в трубке, затем повесила трубку и вернулась в гостиницу. Из номера она заказала бокал сухого «Мартини», и, получив его, села, закурила и включила проигрыватель. Она ждала семи часов пятнадцати минут.
В 19.15, а может быть только в 20.15 она услышит в трубке механический приглушенный голос: «АВС вызывает Кейс. Повторяю. АВС вызывает Кейс...» А дальше последуют инструкции.
А где-то, в какой-нибудь снятой на время лондонской квартире, магнитофон остановится, когда она положит трубку. И, может быть, кто-то откроет и закроет неизвестную дверь, неслышно спустится по ступеням, выйдет на неизвестную улицу и скроется вдали.
В пути
В четверг, в шесть часов вечера в спальне своего номера в «Ритце» Бонд занимался упаковкой чемодана. Это был уже солидно потертый, но знавший лучшие времена, чемодан из свиной кожи фирмы «Ривелейшн», содержимое которого вполне отвечало его внешнему виду. Вечерние костюмы, легкий белый с черной отделкой костюм для пикников и гольфа, туфли для гольфа фирмы «Сэксон», несколько шелковых белых и синих сорочек с пристегивающимися воротничками фирмы «Си Айленд», рубашки с короткими рукавами, носки, галстуки, нейлоновое белье, две шелковые пижамные куртки. Одет был Бонд в темно-синий камвольный тропический костюм.
Ни на одной из вещей никогда не было никаких пометок или инициалов.
Бонд уложил чемодан и приступил к сбору небольшого атташе-кейса, куда он убрал умывальные и бритвенные принадлежности, книгу Томми Армура «Как лучше всего играть в гольф», билет на самолет и паспорт. Атташе-кейс был также сделан из свиной кожи. Но изготовила его Секция и поэтому в нем было небольшое тайное отделение, где лежал глушитель к его пистолету и тридцать патронов 25-го калибра.
Раздался телефонный звонок. Бонд решил, что это, несколько раньше назначенного срока, пришла машина, но, оказалось, звонил портье, сообщивший, что представитель фирмы «Юниверсал Экспорт» принес письмо «лично для господина Бонда».
— Пусть он поднимется, — сказал Бонд, удивляясь неожиданному визиту.
Через несколько минут он впустил в номер человека в цивильной одежде, в котором сразу же признал одного из посыльных Штаб-квартиры.
— Добрый вечер, сэр, — сказал человек. Из внутреннего кармана он достал большой белый конверт и протянул Бонду. — Я должен дождаться, пока вы не прочтете письмо, и вернуть его назад, сэр.
Бонд вскрыл белый конверт, извлек оттуда голубой конверт и, сломав печать, достал письмо.
Оно было напечатано на голубой стандартной бумаге. Ни имени адресата, ни подписи отправителя не было. Бонд сразу узнал крупный шрифт, которым печатались послания самого М.
Он предложил посыльному кресло, а сам устроился за письменным столом лицом к окну.
"Из Вашингтона сообщают (говорилось в меморандуме), что под именем Руфуса Б. Сэя выступает Джек Спэнг, подозреваемый в преступлениях и упомянутый в Докладе Кефовера, но ни разу не судимый. Вместе со своим братом-близнецом Серафимо Спэнгом возглавляет «Банду Спэнгов», ведущую крупные операции в Соединенных Штатах. Пять лет назад братья Спэнг «вложили деньги» в приобретение контрольного пакета акций «Дома бриллиантов». С тех пор в деятельности этой фирмы ничего противозаконного или компрометирующего не наблюдалось.
Братьям принадлежит некая «телефонная сеть», связывающая их с неофициальными букмекерами в Неваде и Калифорнии и являющаяся соответственно, незаконной. Называется она «Надежная связь». В Лас-Вегасе им принадлежит также отель «Тиара», где расположена штаб-квартира Серафимо Спэнга, и, благодаря законам Невады о налогообложении, представительство фирмы «Бриллиантовый дом».
Вашингтон сообщает, что «Банда Спэнгов» проявляет очевидный интерес к таким видам нелегальной деятельности, как наркотики и организованная проституция. Этой сферой заправляет из Нью-Йорка Майкл («Тенистый») Три [Tree (англ.) — дерево], пять раз судимый за правонарушения. Своих представителей банда имеет в Майами и Чикаго.
Вашингтон считает «Банду Спэнгов» одной из наиболее «влиятельных» банд в Соединенных Штатах, имеющей отличные контакты в государственном и федеральном аппарате и в полиции. «Банда Спэнгов» котируется столь же высоко, как «Кливлендская организация» и «Пурпурная банда» из Детройта.
Мы не сообщали в Вашингтон о причинах, заставивших нас заинтересоваться этим делом, но в том случае, если расследование приведет к опасности столкновения с гангстерами, вы должны сразу же доложить об этом и выйти из игры, передав все результаты в ФБР.
Это — приказ.
Подтверждением получения этого приказа будет возвращение настоящего документа в запечатанном конверте".
Подписи не было. Бонд еще раз пробежал по письму глазами, свернул его и положил в один из гостиничных конвертов.
Он поднялся и протянул конверт курьеру.
— Большое спасибо, — сказал он. Я не пойду вас провожать.
— Да, сэр. Конечно, сэр, — сказал курьер. Он подошел к двери и открыл ее. — До свидания, сэр.
— До свидания.
Дверь бесшумно закрылась. Бонд подошел к окну и стал смотреть на раскинувшийся напротив парк.
На мгновение он ясно представил себе сидящего в своем пустынном кабинете худощавого пожилого человека.
Передать дело в ФБР? Бонд знал, что этот приказ исходил от М. Но он также знал, как горько будет М. обращаться за помощью к Эдгару Гуверу и просить его таскать английские каштаны из огня.
Главными словами в меморандуме были слова «опасность столкновения». Насколько «опасно столкновение» решать Бонду самому. По сравнению с тем, с кем Бонду раньше доводилось иметь дело, вряд ли эти бандюги окажутся опасными. Или он не прав? Бонду неожиданно вспомнилось квадратное каменное лицо Руфуса Б. Сэя. Ну что ж. Во всяком случае не помешает взглянуть на братца со столь экзотическим именем. Серафимо. Такие имя скорее подошло бы какому-нибудь официанту ночного ресторанчика или продавцу мороженого. Но и эти люди ничем не отличаются. Также склонны к дешевой театральности.
Бонд пожал плечами. Часы показывали 6.25. Он еще раз осмотрел комнату. Все было в порядке. Повинуясь импульсу, из висевшей подмышкой замшевой кобуры его правая рука выхватила автоматическую «Беретту» 25-калибра. Этот новый пистолет в качестве напоминания подарил ему М. после выполнения последнего задания, сопроводив запиской со словами «Это может тебе пригодиться».
Бонд подошел к кровати, вынул обойму, а оставшийся в канале ствола патрон вытряхнул на покрывало. Передернув затвор, он мягко нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок. Он вновь оттянул затвор, убедился, что вокруг бойка, который он столько шлифовал, доведя до острия иглы, нет ни пылинки, ласково провел рукой по вороненому стволу до дула, с которого он сам спилил мушку. Затем он загнал один патрон в обойму, обойму — в рукоятку, поставил оружие на предохранитель и положил его в кобуру под пиджаком.
Зазвонил телефон.
— Ваша машина у подъезда, сэр.
Бонд положил трубку. Итак, вот оно. Начало пути. Он задумчиво подошел к окну и вновь взглянул на зеленые кроны деревьев. Он ощутил пустоту в груди, боль расставания с этими деревьями, с летним Лондоном, и чувство уязвимости при мысли о том, что за исключением телефонного звонка, которого, как он понимал, он и не сделает, похожее на крепость огромное здание на Риджент-парке уже вне его досягаемости.
В дверь постучали, и пока швейцар забирал багаж и нес по коридору к лифтам, Бонд уже отрешился от всех иных мыслей и думал лишь о том, что может ждать его у начала раскрывающейся перед ним за дверями отеля «Ритц» сети.
Машина была черным «Армстронг Сиддели Сэффайером» с красными номерами торгового представительства.
— Вам будет лучше на переднем сиденьи, — сказал одетый в униформу шофер. И это вовсе не звучало как приглашение. Оба чемодана и сумка с клюшками для гольфа были уложены на заднем сиденьи. Бонд сел поудобнее и, когда машина выехала на Пикадилли, стал разглядывать водителя. Однако, все, что он увидел — это резко очерченный профиль под козырьком фуражки. Глаза были скрыты под небольшими черными очками. Руки, мастерски справляющиеся с рулем и рычагом переключения скоростей, были обтянуты кожаными перчатками.
— Не пыжтесь, мистер. Наслаждайтесь ездой. — Голос был с бруклинским акцентом. — И лучше не старайтесь побеседовать со мной. Меня это раздражает.
Бонд улыбнулся и промолчал. Сделал как его просили. Сорок лет, подумал он. Семьдесят шесть килограммов. Сто восемьдесят. Запах табака отсутствует. Дорогие туфли. Одевается аккуратно. Мешков под глазами нет. Бреется два раза в день электробритвой.
После поворота в конце Грейг вест Роуд водитель остановил машину у обочины. Он открыл перчаточный ящик и осторожно вынул оттуда шесть новых мячиков. «Данлоп-65» в черной упаковочной бумаге, скрепленной непорванными этикетками. Не выключая двигателя, он вылез из машины и открыл заднюю дверцу. Глядя через плечо, Бонд смотрел, как тот расстегнул карманчик для мячей на сумке для гольфа и аккуратно, один за другим, положил шесть новых мячиков к уже лежавшим там старым и новым мячикам. Затем, не говоря ни слова, водитель вернулся на свое место, и поездка продолжалась.
В Лондонском аэропорту Бонд без проблем сдал багаж, оформил билет, купил в киоске газету «Ивнинг стэндард». Отсчитывая монетки его рука как бы случайно коснулась руки симпатичной блондинки в бежевом дорожном костюме, лениво перелистывающей какой-то журнал. Затем, в сопровождении водителя и носильщика, он направился к таможне.
— Здесь только ваши личные вещи, сэр?
— Да.
— Сколько всего у вас с собой английских денег, сэр?
— Три фунта с мелочью.
— Благодарю вас, сэр, — синий мелок пометил все три его места, и носильщик поставил чемодан и сумку для гольфа на тележку. — Теперь следуйте по желтым указателям к службе иммиграции, сэр, — сказал он и покатил тележку к погрузочному конвейеру.
Водитель поднял руку в ироническом приветствии. Его глаза блеснули сквозь черное стекло очков, а губы изобразили подобие улыбки.
— До свидания, сэр. Приятного путешествия.
— Благодарю, милейший, — весело ответил Бонд, отметив с удовлетворением, как улыбка исчезла с лица водителя, который быстро повернулся и ушел.
Взяв атташе-кейс, Бонд показал паспорт стоявшему у стойки симпатичному, пышущему здоровьем молодому человеку, который поставил галочку против фамилии Бонда в списке пассажиров, и направился в зал вылета. У себя за спиной он услышал низкий голос Тиффани Кейс, поблагодарившей того же самого молодого человека, а еще через минуту она также появилась в зале и заняла место между Бондом и выходом к самолетам. Бонд улыбнулся. Он и сам выбрал бы это место, если бы ему поручили следить за кем-то, не вызывающим доверия.
Бонд развернул «Ивнинг Стэндард» и стал поверх нее разглядывать других пассажиров.
Видимо, самолет будет почти полон, определил он (Бонд купил билет слишком поздно, чтобы зарезервировать спальное место) и с облегчением отметил, что среди сорока человек, сидевших в зале вылета, не было ни одного знакомого. Несколько англичан, две монахини — Бонду почему-то подумалось, что монахини все время летают через Атлантику летом — несколько обычно одетых американцев, в большинстве своем — бизнесмены, два маленьких ребенка, призванных не давать пассажирам спать, и горстка европейцев различных национальностей. Самые обычные пассажиры, подумал Бонд. Хотя, если у двух из них — у него самого и у Тиффани Кейс есть секреты, то почему бы не предположить, что и многие из этой серой массы отправляются за океан со всякими странными поручениями?
Бонд почувствовал, что за ним следят, но оказалось, что это были всего лишь мимолетные взгляды двух пассажиров, которых он отнес к американским бизнесменам. Они тут же отвели глаза, и один из них, молодой, но рано поседевший, сказал что-то своему соседу. Они оба встали и, взяв шляпы, которые, несмотря на хорошую погоду, были в целлофановых чехлах, направились к бару. Бонд услышал, как они заказали двойные бренди с водой. Второй человек, бледный и полный, вынул из кармана баночку с таблетками, достал одну и запил ее бренди. Лекарство от тошноты, решил Бонд. Наверное, человек был никудышным путешественником.
Дежурная сидела неподалеку от Бонда. Она подняла трубку и сообщила — диспетчерам — подумал Бонд, что в «последнем отстойнике» находятся сорок пассажиров. Положив трубку, она взяла микрофон.
«Последний отстойник»? Хорошенькое начало рейса через Атлантику, подумалось Бонду. Но вот пассажиры покинули зал и поднялись в огромный «Боинг». Один за другим заревели моторы. Стюардесса объявила, что первая посадка будет в Шэнноне, где пассажирам подадут обед. Время пути — час пятьдесят. Тем временем, двухпалубный «Стратокрузер» медленно выезжал на взлетную полосу «Восток-Запад». Командир корабля один за другим разгонял двигатели до необходимой для взлета мощности. Самолет дрожал от напряжения. В иллюминатор Бонд видел, как двигаются проверяемые подкрылки. И вот, медленно развернувшись в сторону заходящего солнца, самолет вырулил на взлетную полосу. Скрипнули высвобождаемые тормоза, трава по обе стороны пригнулась под напором воздуха, и машина, пробежав почти две мили по бетонной дорожке, поднялась, нацелившись на другую бетонную дорожку, находящуюся за океаном.
Бонд закурил, и достав книгу, начал поудобнее устраиваться в кресле, как вдруг спинка левого из стоящих перед ним двух сидений резко наклонилась в его сторону. В кресле этом, как оказалось, сидел один из тех двух американских бизнесменов, толстяк. Он развалился в кресле и до сих пор не расстегнул ремень безопасности. Лицо его позеленело и покрылось каплями пота. К груди он обеими руками прижимал портфель, и Бонду удалось рассмотреть прикрепленную к нему бирку. На ней было написано: «Г-ну В. Уинтер», и чуть ниже, аккуратными красными буквами — «Группа крови — А».
Бедняга, подумал Бонд. Ведь он в ужасе. Он уверен, что самолет разобьется. И единственное, на что он надеется, это на то, что вытащившие его из-под обломков люди правильно выберут кровь для переливания. Этот самолет для него — не что иное, как огромная коробка, заполненная невероятными предметами, поддерживаемая в воздухе парой каких-то устройств и управляемая с помощью электричества. Веры нет ни этой машине, ни статистическим выкладкам. Он по-прежнему испытывает те же страхи, что и в детстве: страх перед любым шумом и страх перед падением. Даже в туалет он не пойдет, опасаясь, что провалится.
В лучах пронизывающего салон вечернего солнца появился чей-то силуэт. Бонд повернулся к нему. Это была Тиффани Кейс. Пройдя мимо него, она спустилась по ступенькам в нижнюю палубу, где находился бар. Бонд подумал, что неплохо было бы пойти вместе с ней, но... Пожав плечами, он решил утешиться коктейлем и бутербродами с икрой и севрюгой. Потом он опять взялся за книгу, но поймал себя на том, что читает, ничего не понимая. Тогда он решительно прогнал мысли о девушке и начал читать ту же страницу.
К моменту, когда Бонд почувствовал, что уши начало закладывать перед пятидесятимильным снижением над западным побережьем Ирландии, он прочитал уже четверть книги. Зажглось табло «Не курить. Пристегнуть ремни». Самолета коснулся бело-зеленый луч прожектора аэропорта Шэннон, и вот уже навстречу самолету, рванулись красные и желтые огни посадочной полосы, а затем — изумрудные огни, окаймляющие наземные дорожки, по которым «Стратокрузер» покатился к месту стоянки. Потом — обед. Бифштекс, шампанское и прекрасный горячий кофе с ирландским виски и со сливками. Пробежка по торговой галерее: поделки, игрушки, сувениры по полтора доллара, отвратительные твидовые пиджаки, куколи и салфетки. Обычная аэропортовская дребедень. Потом динамики разнесли что-то нечленораздельное, сказанное по-ирландски, и ухо Бонда уловило лишь два знакомых слова — «ВОАС» и «Нью-Йорк». Повторное объявление, но уже по-английски. Последний взгляд на Европу, и вот они уже на высоте четырех тысяч метров, на пути к следующей встрече с земной твердью, куда их направляют позывные кораблей «Джиг» и «Чарли», передающих откуда-то из центра Атлантического океана необходимые летчикам данные о погоде, скорости ветра и т. п.
Бонд отлично выспался и проснулся уже когда самолет приближался к южным берегам Новой Шотландии. Он пошел в туалетную комнату, побрился, прополоскал рот и вернулся на свое место среди помятых, спящих в неудобных позах пассажиров. Настал момент, который всегда производил на него огромное впечатление: из-за горизонта появилось солнце, и его красные лучи затопили салон кровавым светом.
После восхода солнца пассажиры начали просыпаться. Внизу, с высоты шести километров, дома казались крупицами сахарного песка, просыпанного на коричневый ковер. Кроме тоненькой струи дыма от паровоза, белого перышка, плывущего через гавань рыболовного судна и блестящих в лучах солнца хромированных частей кажущегося игрушечным автомобиля, на земле не было никакого движения. Однако Бонд почти физически ощущал, как под одеялами, там, внизу, начинают ворочаться люди, и как из домов, где над трубами уже заструился дымок, вьется в прозрачном утреннем воздухе запах горячего кофе.
В самолете подали завтрак. Это был тот самый бестолковый набор яств, который авиакомпания называла «Английским дачным завтраком». Старший стюард разнес американские таможенные декларации — среди них и форму № 6063 министерства финансов, — и Бонд прочитал написанное мелким шрифтом: «...умышленный отказ внести в декларацию имеющиеся ценности... влечет за собой штраф или тюремное заключение...» Улыбнувшись, он вписал в графу слова «личные вещи» и поставил подпись.
Потом еще три часа самолет, казалось, неподвижно висел в воздухе, и лишь колеблющиеся на стенках салона солнечные зайчики говорили о том, что он все-таки движется. Наконец внизу широко раскинулся Бостон, за ним, похожая сверху на клевер, — развязка автомобильной дороги в Нью-Джерси. По мере того, как самолет начал снижаться, направляясь к покрытым дымкой пригородам Нью-Йорка, у Бонда опять заложило уши. Но вот раздалось шипение гидравлических механизмов, самолет выпустил шасси, резко наклонился вперед, колеса коснулись посадочной полосы, двигатели начали торможение, в иллюминаторах показались строения аэропорта, машина замерла, открылся люк. Они прилетели.
Тенистый»
К стойке с литерой "Б", у которой со своим багажом стоял в ожидании Бонд, ленивой походкой направлялся добродушный на вид таможенник, с брюшком и мокрыми от пота подмышками, в серой форменной рубашке. У следующей стойки стоявшая там девушка вынула из сумочки пачку «Парламента» и извлекла оттуда сигарету. Бонд услышал, как она несколько раз неторопливо щелкнула зажигалкой, а затем резким движением застегнула сумочку на молнию. Бонд ощутил на себе ее внимательный взгляд и пожалел, что ее имя не начинается хотя бы с буквы "З": тогда она стояла бы подальше от него, была бы ее фамилия Заратустра, Захариас, Зофани и что-то в этой роде!
— Мистер Бонд?
— Да.
— Это ваша подпись?
— Да.
— Здесь только ваши личные вещи?
— Да, конечно.
— Ну и отлично. — Таможенник вырвал из книжечки квитанцию о досмотре и наклеил ее на чемодан. То же от проделал и с атташе-кейсом и перевел взгляд на сумку для гольфа. Не оторвав квитанцию, он посмотрел на Бонда.
— Сколько набиваете, господин Бонд?
На мгновение Бонд смешался.
— Это клюшки для гольфа.
— Разумеется, — терпеливо сказал таможенник. — Но сколько же вы набиваете? Сколько десятков?
Бонд был готов отколотить самого себя за то, что забыл этот американизм.
— Где-то чуть больше восьмидесяти.
— Да... Мне тоже никогда не удавалось набрать больше сотни очков, — сказал таможенник. Он, наконец, оторвал долгожданную квитанцию и наклеил ее в нескольких сантиметрах от того кармана сумки, в котором лежала огромнейшая партия контрабанды когда-либо провозившаяся через «Айдлуайлд».
— Желаю вам приятно провести время, господин Бонд.
— Спасибо, — ответил Бонд. Он подозвал носильщика и направился к последнему барьеру на границе — полицейскому инспектору, стоявшему у выхода из зала прибытия. Полицейский нагнулся, проверил наличие квитанций на багаже и махнул рукой.
— Проходите.
— Мистер Бонд?
Слова эти произнес высокий темноволосый человек с продолговатым лицом, на котором выделялись противные маленькие глазки. Он был одет в темно-коричневые брюки и кофейного цвета рубашку.
— Машина ждет вас.
Он повернулся и направился к выходу из аэропорта, где ярко светило теплое утреннее солнце. Бонд заметил, что задний карман брюк незнакомца сильно оттопырен, причем, судя по форме, там мог лежать лишь один предмет — автоматический пистолет небольшого калибра. "Типичная вещь, — подумал Бонд. — «Все как в боевиках про Майка Хаммера. От этих американских гангстеров за версту отдает отсутствием профессионализма. Начитались здесь всяких комиксов, да фильмов дурацких насмотрелись». «Машиной» оказался черный «Олдсмобиль-седан». Бонд не стал ждать указаний и сел впереди, предоставив носильщику право загрузить его багаж на заднее сиденье, а человеку в коричневом — расплатиться с носильщиком. После того, как из пустынной прерии, окружавшей Айделуайлдский аэропорт, они оказались в потоке машин на автостраде Ван-Вайк, Бонд почувствовал, что неплохо было бы что-нибудь сказать. И сказал: