«Да, охрана здесь приличная», — подумал Бонд, открывая двери курительной комнаты. Внутри, на кафельной стене была надпись: «Станьте ближе. Он у вас не такой длинный, как вы думаете». Ковбойский юмор! Бонд задумался, а не включить ли эту надпись в свой очередной письменный отчет шефу. Решил, что не стоит. Он вышел из курительной комнаты, прошел между столиков и подошел к двери с надписью «Опаловый зал».
Круглый ресторан в розовых, белых и серых тонах был полупуст. К нему подпорхнула официантка и провела к угловому столику. Она наклонилась, чтобы поправить стоявшие на столе цветы и заодно показать, что ее очаровательные груди, по крайней мере, наполовину настоящие, грациозно улыбнулась и ушла. Спустя 10 минут подошла другая официантка с подносиком, положила на тарелку перед ним булочку, кусочек масла, блюдечко с оливками и сельдерей с оранжевыми дольками сыра. Затем подбежала официантка постарше, подала ему меню и, уходя, сказала: «Одну секундочку!».
Через 20 минут после того, как он сел за стол, Бонд сумел наконец заказать дюжину устриц и бифштекс и, опасаясь очередной долгой паузы, на всякий случай заказал еще одну водку с сухим мартини.
— Вино вам сейчас принесут, — сказала девушка и удалилась в направлении кухни.
«Да, вежливость у них поставлена лучше, чем сервис», — подумал Бонд и решил заняться едой.
Во время прекрасного ужина, который пришлось ждать так долго, Бонд думал о предстоящем вечере и о том, как побыстрее закончить порученное ему дело. Ему уже порядком надоела роль подопытного жулика, которому вот-вот должны были заплатить за первое выполненное задание, и которому в случае, если он понравится господину Спэнгу, могут дать настоящую работу с другими взрослыми ребятами, работающими на эту банду. Его раздражало то, что он не владел инициативой, и что по приказу каких-то бандитов его сначала послали в Саратогу, затем — в эту гнусную ловушку для фраеров. А он вынужден сидеть здесь под пристальным взглядом этих бандитов, ужинать за их счет, спать в их гостинице, пока они присматриваются к нему, обсуждают, достаточно ли тверда его рука, внушает ли он доверие, достаточно ли он крепок, чтобы выполнить какую-нибудь грязную работу.
Бонд злобно жевал бифштекс, словно это были пальцы Серафимо Спэнга и проклинал тот день, когда он согласился играть эту идиотскую роль. Но затем Бонд успокоился и доел свой бифштекс. Что же его беспокоило? Это было важное задание и до сих пор все шло нормально. Он уже добрался до самого конца цепочки — до приемной господина Серафимо Спэнга, который со своим лондонским братом и с таинственным АВС руководил крупнейшим в мире контрабандным бизнесом. В таких случаях нельзя придавать значение эмоциям. Просто у него было неприятное ощущение, похожее на тошноту, тошноту от долгого и тесного общения с могущественными и отвратительными американскими бандами, от соприкосновения с полной опасностей «сладкой жизнью» гангстеров-аристократов.
Но за чашкой кофе Бонд понял, что это просто тоска по своей настоящей жизни. Он пожал плечами и подумал: «Пошли они все к черту — и Спэнг, и весь этот бандитский город Лас-Вегас». Он взглянул на часы — время было ровно десять часов. Он закурил, встал, медленно прошел через зал и направился в сторону казино.
Игру, в которую ввязался Бонд, можно было продолжить двумя путями — или тихо ждать развития событий или же форсировать события так, чтобы что-то обязательно произошло.
Спасибо за все
В большом зале была уже совершенно другая обстановка. Стало намного тише. Оркестр уже не играл, ушли толпы женщин, и лишь несколько игроков продолжало сидеть за карточными столиками. Две или три «шиллы» — симпатичные девушки в элегантных вечерних платьях, получившие по пятьдесят долларов для того, чтобы оживлять игру, все еще играли в рулетку. Был еще пьяный вдрызг мужчина, который цеплялся за высокий край стола и громкими заклинаниями пытался склонить на свою сторону непослушные игральные кости.
Изменилось еще что-то. За ближайшим к бару столиком для игры в «очко» с колодой карт в руке сидела Тиффани Кейс.
Вот, оказывается, кем она работает в «Тиаре».
Бонд заметил, что за всеми столиками уже работали симпатичные девушки, одетые в одинаковые элегантные черно-серые костюмы — короткую серую юбку с широким черным ремешком, усеянным металлическими кружочками, серую блузку с черным платком на шее, серое сомбреро, висевшее на спине на тонкой веревочке и черные полуботинки, одетые поверх бесцветных нейлоновых чулок.
Бонд еще раз взглянул на свои часы и не торопясь вошел в зал. Итак, Тиффани должна была проиграть ему пять тысяч долларов. Время, конечно, было подобрано так, что девушка только заступила на работу, а в Платиновом зале еще не закончилось представление с участием какой-то знаменитости. Так что, за столом кроме них никого не будет. Никаких свидетелей, на случай если она что-то сделает не так.
Ровно в 10.05 Бонд спокойной походкой подошел к столику и сел напротив нее.
— Добрый вечер!
В ответ она сдержанно улыбнулась и сказала:
— Привет!
— Какие у вас максимальные ставки?
— Тысяча долларов.
Бонд достал десять стодолларовых бумажек и поставил их за чертой для ставок, тут же к столику подошел старший по залу и стал рядом с Тиффани Кейс. Он лишь мельком взглянул на Бонда и спросил:
— Мисс Тиффани, может быть, молодой человек хотел бы играть новой колодой.
Он подал ей новую, нераспечатанную колоду. Девушка распечатала новые карты и вернула ему старые.
Старший отошел на несколько шагов и словно перестал замечать, что происходит за столом.
Ловким движением рук девушка зашуршала картами, разбила колоду на две части, положила их на стол и безупречно выполнила трюк Скарне. Однако Бонд заметил, что две половинки не смешались, и когда девушка подняла карты со стола, чтобы перемешать их, обе половинки вновь оказались в первоначальном положении. Она еще раз повторила этот маневр и придвинула карты к Бонду, предлагая «снять» часть карт. Бонд «снял» и с одобрением смотрел, как девушка одной рукой выполнила сложнейший карточный трюк под названием «Эналмент».
Итак, новая колода была уже готова и весь смысл этих манипуляций заключался в том, чтобы расположить карты в том порядке, в котором они находились в самом начале. Но все это было проделано блестяще, и Бонд не переставал восхищаться той ловкости, с которой девушка работает.
Он посмотрел ей в глаза, пытаясь увидеть в них понимающую улыбку — уж слишком странная это была игра.
Она сдала ему две карты и две карты взяла себе. Вдруг Бонд понял, что ему нужно быть очень осторожным. Он должен играть именно так, как от него ожидают — иначе он нарушит расположение карт.
На игральном столике было написано, что «Сдающий берет карту на шестнадцати и останавливается на семнадцати». Очевидно, они ему дадут такие карты, что не выиграть просто невозможно, но, на всякий случай, если за столом будут сидеть другие игроки или кто-то подойдет, чтобы просто посмотреть, выигрыш его должен выглядеть как везение — ведь нельзя же все время сдавать ему двадцать один, а девушке семнадцать.
Он взглянул на свои карты. Валет и десятка. Он поднял глаза на девушку и покачал головой. У нее было шестнадцать, она взяла еще одну карту — король. Перебор. Рядом с ней стоял ящичек с серебряными долларами и жетонами по двадцать долларов, но тут подбежал старший по залу и подал девушке жетон на 1000 долларов. Она взяла жетон и бросила его Бонду. Он положил его за линию для ставок и забрал свои деньги. Она сдала ему и себе еще по две карты. У Бонда было семнадцать и он снова покачал головой. У девушки было двенадцать, потом пришли тройка и девятка, двадцать четыре — опять перебор. Подошел старший и подал еще один жетон. Бонд его тоже положил к себе в карман и оставил первоначальную ставку. На этот раз у него оказалось девятнадцать, а у девушки десятка и семерка. По правилам она больше не могла брать карты и еще один жетон оказался в кармане у Бонда.
Широкие двери в конце зала открылись и в помещение хлынула толпа людей с только что закончившегося представления. Скоро они окружат все столики. Ему осталось сыграть еще один раз. А потом он должен встать и уйти. Девушка с нетерпением смотрела на него. Бонд поднял свои две карты. Двадцать. У нее тоже оказалось двадцать. Бонд улыбнулся такой тщательно продуманной хитрости. К их столику подошли два новых игрока и девушка быстро сдала ему еще две карты. У него оказалось девятнадцать, а у девушки шестнадцать.
Вот и все. Старший по залу не стал даже передавать девушке жетон — он сразу бросил его прямо Бонду, и при этом изобразил на лице плохо скрываемую ухмылку.
Бонд положил жетон в карман и поднялся.
— Мамм-м-ма ми-и-иа! — сказал один из вновь подошедших игроков.
Бонд посмотрел на девушку и сказал:
— Спасибо, вы прекрасно сдаете.
— Приходите еще, — сказала девушка, глядя Бонду прямо в глаза.
Какую-то долю секунды она еще смотрела на Бонда, затем снова занялась картами, тщательно их перемешала и поднесла карты одному из новых игроков, чтобы тот их «срезал».
Бонд отвернулся и, продолжая думать о девушке, прошелся по залу. Время от времени он оглядывался на стройную девушку в очаровательном вестерновском костюме. По видимому, она показалась симпатичной не только Бонду, и вскоре за ее столиком сидело уже восемь мужчин и еще несколько стояли рядом и следили за игрой.
Бонд почувствовал прилив ревности. Он подошел к бару и заказал себе рюмку бурбона и родниковую воду — надо же отпраздновать лежащие в кармане 5000 долларов.
Бармен достал свежую бутылку воды и поставил ее рядом с рюмкой «Олд Грэндэда».
Бонд вспомнил, что ему говорил Феликс Лейтер и спросил:
— Откуда эта вода?
Бармен сделал серьезное выражение лицо и ответил:
— Из района Болдера. Нам ее каждый день привозят свежую. Не волнуйтесь — она настоящая.
Бонд швырнул на стойку серебряный доллар, и со столь же серьезным выражением лица сказал:
— Не сомневаюсь. Сдачи не надо.
Бонд стоял, повернувшись спиной к стойке бара и обдумывал свой следующий шаг. Итак, деньги свои он уже получил, и Шейди Три ему говорил ни в коем случае больше не играть.
Бонд допил свой бурбон и направился к ближайшему столику для игры в рулетку. За столиком сидело всего несколько человек и ставки были маленькие.
— Какие у вас максимальные ставки? — спросил он, обращаясь к пожилому лысому мужчине с потухшими глазами и палочкой в руках, который в эту самую минуту доставал из рулетки шарик из слоновой кости.
— Пять тысяч, — спокойным голосом ответил человек с палочкой.
Бонд достал из кармана четыре жетона по тысяче долларов и десять 100-долларовых бумажек и поставил все это рядом с крупье. На «красное».
Крупье выпрямился в своем кресле и покосился на Бонда. Он подбросил четыре жетона на красное поле и подправил их своей палочкой. Затем он пересчитал деньги, вставил их в щель своего столика, достал оттуда еще один жетон и положил его рядом с остальными. Бонд увидел, как он коленом нажал на звоночек, расположенный под столиком. Старший по залу услышал звонок и подошел к столику как раз в тот момент, когда крупье закрутил колесо.
Ночь в обители страстей
— Ну, как провели время?
Был уже вечер следующего дня и такси Эрни Курео медленно катилось вдоль Стрипа к центру Лас-Вегаса. Бонду надоело ждать, когда наконец что-то произойдет, он позвонил пинкертону и предложил встретиться и поговорить.
— Неплохо, — сказал Бонд. — Играл в рулетку, выиграл немного денег, но не думаю, что это расстроит нашего друга. Говорят, у него их куры не клюют.
— Еще бы, — хмыкнул Эрни Курео. — У него столько денег, что он может без очков садиться за руль машины. Лобовые стекла его «Кадиллаков» выточены по рецепту окулиста.
Бонд рассмеялся:
— А на что он еще тратит деньги?
— Он тронутый, — сказал водитель. — Тронулся на Диком Западе. На 95-й дороге купил себе целый город-призрак. Все полностью обставил — дощатые тротуары, аккуратненький салун, построенная из досок гостиница для его «мальчиков», есть даже старенькая железнодорожная станция. Где-то около 1905 года в этой дыре, которую из-за расположенных поблизости гор Спектер прозвали Спектервилль, находился редеющий городок добытчиков серебра. В течение трех лет в этих горах было добыто серебра на миллионы и все это доставлялось по узкоколейке в Риолайт миль за пятьдесят. Там еще один известный город-призрак. Сейчас это уже туристский центр. Там есть домик, полностью построенный из бутылок. Раньше там была конечная станция, откуда товар перегружался в сторону побережья. Спэнг купил себе старый локомотив «Хайленд лайтс» — если слышали про такой, и один из самых первых вагонов «Пулман». Держит все это на станции в Спектервилле и по выходным дням катает своих друзей в Риолайт и обратно. Сам водит поезд. Шампанское, икра, музыка, девочки — все дела. Должно быть, забавно. Но я никогда не видел поезда. Туда даже близко не подберешься. Да, сэр, — водитель опустил стекло и решительно плюнул на дорогу, — вот так господин Спэнг тратит свои деньги. Одно слово — тронутый.
"Вот оно в чем дело, — подумал Бонд. — Вот почему он целый день ничего не слышал ни о Спэнге, ни о его друзьях. Сегодня пятница, и значит они все сидят в гостях у своего босса и пока он от нетерпения то купается, то поспит, то просто поболтает в «Тиаре», они там, видите ли, играют в паровозики. Правда, ему время от времени удавалось перехватить чей-то быстро отворачивающийся взгляд, и рядом постоянно находился или кто-нибудь из прислуги или одетый в форму шериф, старательно изображающий занятость, но, в целом, Бонд ничем не отличался от остальных гостей отеля.
Как-то он перехватил взгляд одного здоровяка и обстоятельства, при которых это произошло, доставили Бонду садистское удовольствие.
Бонд искупался, позавтракал и около 10 часов утра зашел в парикмахерскую постричься. Посетителей было совсем немного и кроме него в парикмахерской сидел только один крупный мужчина в красном махровом халате. Он сидел, откинувшись в кресле, и лицо его было спрятано под горячими полотенцами. Рядом сидела симпатичная маникюрша и занималась его правой рукой. Ее розово-белое лицо напоминало куклу, волосы цвета сливочного масла были коротко подстрижены. Она сидела на низком стульчике и держала на коленях тарелочку с инструментом.
Прямо перед креслом Бонда висело зеркало и он с интересом наблюдал, как старший мастер аккуратно приподнял сначала один, затем другой край полотенца и маленькими, тонкими ножницами с величайшей осторожностью подстриг волосы в ушах клиента. Перед тем, как поправить край полотенца у правого уха, он наклонился и спросил:
— А в ноздрях подстричь, сэр?
Из-под горячего полотенца раздалось утвердительное мычание и мастер начал раздвигать полотенце, чтобы открыть в районе носа небольшое окошечко. Снова осторожно заработали тонкие ножницы.
Когда эта церемония завершилась, в небольшом кабинете с белыми кафельными стенами наступила полная тишина, которая прерывалась лишь мягким пощелкиванием ножниц над головой Бонда и редким позвякиванием инструментов, которые маникюрщица клала обратно в эмалированную тарелочку. Старший мастер вращением ручки выпрямил кресло. Раздался мягкий скрип.
— Ну как, сэр? — спросил Бонда мастер, взяв небольшое зеркало, чтобы Бонд смог увидеть свою прическу сзади.
Все произошло в тот самый момент, когда Бонд рассматривал в зеркале свой затылок. Может быть, из-за изменения положения кресла или по какой-либо другой причине, но рука девушки дрогнула и сидевший в кресле мужчина в красном халате с глухим рычанием подскочил в воздух, сорвал с лица полотенце и засунул палец себе в рот. Затем вытащил палец изо рта, резко наклонился и наотмашь ударил девушку по лицу. Девушка свалилась со стула, а эмалированная тарелочка с инструментами покатилась по полу. Затем посетитель выпрямился, повернул свое разъяренное лицо к старшему мастеру и заревел:
— Уволить эту сучку!
Тут он снова засунул порезанный палец себе в рот и, переступая домашними туфлями по инструментам, направился к двери и вышел.
— Слушаюсь, господин Спэнг, — пробормотал парикмахер сдавленным голосом, и начала кричать на рыдавшую девушку.
Бонд повернулся в их сторону и сказал:
— Прекратите!
Потом поднялся и снял полотенце со своей шеи.
Мастер с удивлением посмотрел на него и со словами «Слушаюсь, сэр» наклонился, чтобы помочь девушке подобрать инструменты.
Расплачиваясь за стрижку, Бонд услышал, как девушка все еще стоя на коленях, жалобно рассказывала:
— Я не виновата, господин Лусиан. Он сегодня был какой-то нервный. У него дрожали руки. Правда, дрожали. Я никогда его раньше таким не видела. Какой-то он был натянутый.
Эта «натянутость» доставила Бонду огромное удовольствие.
Его мысли внезапно прервал Эрни Курео:
— Сэр, за нами «хвост», — сказал он тихо, — Целых два. Спереди и сзади. Не оглядывайтесь. Видите, впереди едет черный «Шевроле» седан? Те двое, что там сидят, уже давно наблюдают за нами в «зеркало» и стараются держаться поближе к нам. А сзади за нами едет маленькая красная кокеточка. Это старый спортивный «Ягуар» с откидным сидением. Там тоже сидят двое. А на заднем сидении клюшки для игры в гольф. Но по чистой случайности я знаю этих ребят. Они из детройтской банды «Перпл моб». Оба голубые. Гомики, так сказать. От гольфа они очень далеки. Единственное металлическое изделие, которым они умеют обращаться — это пистолеты в своих карманах. Оглядывайтесь себе по сторонам, как будто любуетесь пейзажем. Но следите за их руками, сейчас мы их проверим. Вы готовы?
Бонд сделал все, как ему сказали. Водитель нажал на акселератор и одновременно выключил зажигание. Раздался хлопок, напоминающий выстрел из пушки 88 калибра, и тут же две руки потянулись к карманам светлых спортивных пиджаков. Бонд непринужденно оглянулся.
— Да, ты прав, — сказал он. И после паузы добавил, — ты лучше выпусти меня, Эрни. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за меня.
— Ерунда, — сказал водитель с отвращением. — Они ничего со мной не сделают. Если вы готовы заплатить за ремонт машины, я могу пощекотать им нервы. О'кей?
Бонд достал из кошелька 1000-долларовую банкноту, наклонился и засунул ее в карман сорочки водителя.
— Вот 1000 долларов, можно начинать, — сказал он. — Эрни, спасибо тебе. Ну, а теперь посмотрим, что ты умеешь.
Бонд вытащил из кобуры свою «беретту» и, сжимая рукоятку пистолета, подумал, что именно этого момента он и ждал.
— Ну что ж, парень, — весело сказал водитель. — Я давно ждал этой возможности рассчитаться. Не люблю я, когда меня обижают, а они уж слишком долго обижали меня и моих друзей. Держись крепче. Поехали!
Они выехали на на прямой участок дороги. Машин было мало. В лучах заходящего солнца желтели отдаленные вершины гор, наступали те пятнадцать минут предвечерних сумерек, когда долго приходится решать, пора уже включать фары или нет?
Они ехали довольно быстро, больше шестидесяти километров в час. Сзади шел приземистый «ягуар», впереди — черный «седан». Внезапно, так, что Бонд резко дернулся вперед, Эрни Курео нажал на тормоза, и, взвизгнув шинами, автомобиль замер. Раздался скрежет металла и звон бьющегося стекла, когда «ягуар» врезался в них сзади. Такси еще подало назад, а потом водитель врубил скорость, и со страшным ускорением машина рванулась вперед, высвобождаясь из объятий исковерканного радиатора «ягуара».
— Получили?! Мать вашу!.. — удовлетворенно выругался Эрни. — Как у них там дела?
— Радиатор всмятку, — сказал Бонд, глядя в заднее стекло. — Оба крыла. Бампер оторван. Лобовое стекло — в трещинах.
«Ягуар» остался сзади, и Бонд повернулся.
— Они там пытаются отогнуть крылья от колес. Времени у них на это уйдет немного, но начало хорошее. Отрыв есть. У тебя еще какие-нибудь задумки?
— Теперь это будет уже не так просто, — пробормотал водитель. — Война объявлена. Осторожнее. Лучше пригнись, а то вон «шевроле» остановился у обочины. Могут и стрелять начать. Ну, с богом!
Бонд почувствовал, как машина рванула вперед. Эрни Курео полулежал на переднем сидении, управляя одной рукой и следя за дорогой, чуть высунувшись из-за приборной доски.
Жалобно затрещала обшивка, послышались два глухих удара в борт, но они уже промчались мимо «шевроле». Вокруг Бонда сыпались разбитые пулями стекла. Эрни выругался, машина вильнула в сторону, но тут же выправилась.
Бонд встал на колени на заднем сиденьи и рукояткой пистолета выбил боковое стекло. Вернее то, что от него осталось.
«Шевроле» гнался за ним, пылая фарами.
— Погоди, — сказал Курео странным, сдавленным голосом. — Я сейчас резко поверну и остановлюсь за углом. У тебя будет время как следует прицелиться, когда они повернут вслед за нами.
Бонд еле-еле сохранил равновесие, когда, скрипя тормозами, такси повернуло чуть ли не на двух колесах. Но вот она встала на все четыре и остановилась. В ту же секунду Бонд выскользнул из нее и присел на корточки, держа пистолет наготове. Фары «шевроле» вырвали из темноты часть поворота дороги. Он тормозил так, что слышен был запах горелой резины.
«Сейчас, — подумал Бонд. — Сейчас, пока он не выровнял машину».
Четыре раза сухо пролаяла «беретта». Четыре пули нашли цель без промаха. На расстоянии в пятнадцать метров иначе и быть не могло.
«Шевроле» так и не выравнялся. Он вылетел на тротуар, врезался боком в дерево, потом — в фонарный столб, завертелся вокруг своей оси и, наконец, перевернулся на бок.
Бонд не двигался, ожидая, пока не пройдет звон в ушах. Тем временем из-под хромированной решетки радиатора появились первые язычки пламени. Кто-то царапал лобовое стекло, пытаясь выбраться. Но огонь уже подбирался к вакуумному насосу. Еще чуть-чуть, и он доберется до бензобака, пробежав под днищем, и человек за стеклом опоздает...
Бонд начал было переходить улицу, когда услышал раздавшийся у него за спиной стон, обернулся и увидел, что Эрни Курео лежит на полу перед передним сиденьем. Бонд забыл про горящую машину, бросился назад, распахнул дверцу и склонился над водителем. Левая рука Эрни была вся в крови. Кое-как Бонду удалось переместить его в сидячее положение. Эрни открыл глаза.
— Приятель, — сказал он, почти не разжимая губ. — Увези меня отсюда. Гони как только можешь. Здесь скоро будет «ягуар». Удирай, а потом раздобудь мне где-нибудь врача.
— Конечно, Эрни, — сказал Бонд, усаживаясь за руль. — Я все сделаю.
От включил передачу и помчался подальше от пылающей груды металла, вокруг которой уже начинали собираться испуганные люди.
— Езжай прямо, — прошептал Эрни Курео. — Выйдешь сразу на дорогу в Боулдер-дэм. Есть кто-нибудь на хвосте?
— Какая-то машина с прожектором. Нагоняет нас. Может, это и «ягуар». Они отстают пока на два квартала.
Он нажал на газ, и такси понеслось по пустынным улицам.
— Гони дальше, — сказал Эрни. — нам надо где-то спрятаться и сбить их со следа. Вот что мы можем сделать. На пересечении этой улицы с 95-й есть «Обитель страстей», кинотеатр, куда въезжают прямо на машинах. Мы уже совсем рядом. Медленнее. Резко вправо. Видишь огни? Быстрее туда. Так. Проезжай дальше и паркуйся между теми двумя машинами. Фары выключи. Все. Приехали.
Их машина стояла в последнем из полудюжины рядов автомобилей, обращенных к огромному, цементному, уходящему в самое небо экрану, на котором гигантских размеров мужчина что-то говорил таких же размеров женщине.
Бонд обернулся и посмотрел назад, вдоль похожих на паркометры металлических стоек, на которых были розетки для наушников. За это время в «зале» появились еще две машины, запарковавшиеся тоже в последнем ряду. Ничего похожего на «ягуар». Но стало уже темно, разглядеть что-нибудь как следует было трудно. Бонд так и остался сидеть, повернувшись в кресле, вглядываясь в арку въезда.
К их машине подошла девушка-лоточница в костюме мальчика-пажа, с подносом.
— С вас один доллар, — сказала она, заглянув в машину и убедившись, что третьего пассажира в ней не было. На правой руке у нее висела связка наушников. Девушка подключила две пары к розетке и протянула их Бонду. На экране огромные мужчина и женщина продолжали что-то горячо обсуждать.
— Кока-кола, сигареты, конфеты? — спросила девушка, принимая от Бонда долларовую бумажку.
— Спасибо, не надо, — ответил Бонд.
— Как хотите, — сказала девушка и направилась к другим опоздавшим к началу сеанса машинам.
— Господи, да выключи ты эту чушь! — взмолился Эрни, все крепче сжимая зубы. — И не спускай глаз с въезда. Подождем еще немного, а потом — к врачу. Пулю надо вынуть.
Он совсем ослаб и теперь, когда девушка скрылась, опять полулежал, прижавшись головой к холодной дверце
— Уже скоро, Эрни. Потерпи уж.
Бонд повертел наушники, нашел регулятор звука, и бормочущие о чем-то голоса смолкли. Громадный человек на экране собирался, вроде бы, ударить женщину, которая широко раскрыла рот в беззвучном крике.
Бонд опять повернулся и стал напряженно вглядываться в темноту. Никого. Он осмотрел стоящие рядом машины. Две прижавшиеся друг к другу фигуры. Нечто шевелящееся на заднем сиденьи. Два напряженных старческих лица, уставившиеся на экран. Кто-то пьет прямо из горлышка.
Вдруг в лицо ему ударила волна дешевого одеколона, и с земли рядом с машиной поднялась темная фигура, ткнувшая в его шею дуло пистолета. С другой стороны, где лежал Эрни, послышался ласковый шепот:
— Только тихо, мальчики. Только тихо.
На Бонда смотрело лоснящееся от пота лицо. Губы улыбались, глаза — нет. Человек прошептал:
— Вылезай, англичанишка, не то твоему дружку не поздоровится: у моего напарника пистолет с глушителем. Ты теперь с нами покатаешься.
Бонд посмотрел направо и увидел толстый черный цилиндр глушителя, прижатый к виску Эрни Курео, и принял решение.
— Не волнуйся, Эрни, — сказал он. — Им нужен только я один. Так и быть, поеду с ними, но скоро вернусь и отвезу тебя к врачу. Жди.
— Странные у тебя шутки, парень, — сказал человек с лоснящимся лицом. Он открыл дверцу, продолжая держать пистолет у шеи Бонда.
— Прости меня, дружище, — сказал Эрни устало. — Думаю...
Но фразу он не закончил. Его ударили рукояткой пистолета по голове, за ухом. Эрни ничком упал на сиденье.
Бонд сжал зубы, мускулы буграми вздулись под пиджаком. Успеет ли он выхватить «беретту»? Он перевел глаза с одного пистолета на другой, взвешивая свои шансы. Две пары глаз жадно смотрели на него, ожидая лишь предлога, чтобы пристрелить его на месте. Рты растянуты в ухмылке. Эти двое только и ждали, чтобы он попробовал хоть что-то предпринять. Бонд как-то сразу успокоился. Он подождал еще с минуту, а затем, держа руки на виду, медленно вышел из машины, решив, что займется этими двумя позднее.
— Иди к воротам, — шепотом сказала лоснящаяся морда. — И не рыпайся: ты у меня на мушке.
Рука с пистолетом исчезла в кармане. К ним подошел второй бандит. Его правая рука была под пиджаком, у пояса. Он встал по другую сторону.
Так втроем они быстрым шагом направились к воротам, и луна, поднявшаяся над горами, очертила на белом песке дорожки их длинные тени.
Спектервилль»
Красный «ягуар» стоял у ворот, рядом со стеной кинотеатра. Бонд позволил им обыскать себя и забрать пистолет. Потом залез в машину и сел на сиденье рядом с водителем.
— И никаких глупостей, если хочешь остаться цел, — сказал бандит с лоснящейся рожей, устраиваясь на заднем сиденьи, где лежала сумка для гольфа. — Стреляю сразу.
— Хорошая была у вас когда-то машинка, — сказал Бонд.
Лобовое стекло было полностью выбито, лишь одна хромированная трубка радиатора торчала как флагшток между колес, лишенных крыльев.
— И куда же это мы поедем на этой рухляди?
— Увидишь, — бросил водитель, худощавый человек с хищным ртом и длинными бакенбардами. Он вывел машину на дорогу и, прибавив скорость, направился назад, в направлении города. Вскоре они проехали мимо полыхавших огнями реклам и вывесок и устремились вниз по узкой дороге, вившейся через пустыню к горам.
Справа появился указатель с цифрой «95», и Бонд вспомнил, что рассказал ему Эрни Курео, и понял, что его везут в Спектервилль. Он пригнулся в кресле, чтобы уклониться от летевших в практически открытую кабину песчинок и насекомых, и стал размышлять о своем ближайшем будущем и о том, как отомстить за друга.
Итак, этих двоих и еще одну пару в «Шевроле» отправили за ним, чтобы доставить к мистеру Спэнгу. Почему понадобилось посылать аж четверых? Вряд ли дело в том, что он нарушил в казино данные ему инструкции.
Машина мчалась теперь по совершенно прямому шоссе, и стрелка спидометра замерла за отметкой 130 километров в час. Мимо с регулярностью метронома проносились телеграфные столбы. Внезапно Бонд понял, что у него совсем нет ответов на очень многие вопросы.
Изобличили ли его полностью как врага банды Спэнгов? Свое поведение за рулеткой он мог бы попытаться оправдать тем, что нечетко понял приказ. Что же касается этой четверки, то здесь можно было бы сказать, что он принял их за членов конкурирующей банды. Во всяком случае он продемонстрировал, что достаточно умел для выполнения любой работы, которую ему соизволит предложить мистер Спэнг. А главное — убеждал себя Бонд — это то, что он вот-вот достигнет своей главной цели: доберется до конечного звена цепочки и, может быть, нащупает каналы связи между Серафимо Спэнгом и его братцем в Лондоне.