За три года жизни в приюте, многие вещи прошлой жизни стёрлись из моей памяти. Остались лишь самые яркие воспоминания. И всё, что я помнила на тот момент, уже мной было здесь рассказано. В приюте жизнь тоже шла без особых происшествий, она была строго подчинена своим внутренним законам. Я не сразу ко всему привыкла, но мне повезло, что у меня была Софи, которая не давала меня в обиду и пыталась предостеречь от возможных неприятностей, делясь опытом. Как она и говорила, мы сошлись с Марко и общались в основном втроём. Хотя, конечно, каждый вечер все собирались у камина.
Утром мне не нужно было идти на фабрику вместе с остальными. Но я всё равно вставала рано. Софи же очень любила долго поспать. Ранний подъём был для неё каждодневной пыткой. Я лежала и смотрела на мирно спящую Софи, на всё те же кругленькие щёчки, чуть приоткрытый рот, и славные кудряшки. За всё то время, что я здесь, она стала мне как родная сестра. Несмотря на все беды, что с нами случились, она всегда для меня оставалась домом и семьёй.
И вот, она так славно спит и даже становится грустно, когда понимаешь, что совсем скоро ей придётся волочить ноги по грязному рыхлому снегу, который всё никак не может наконец растаять. А сейчас она спит, и, конечно, я могу только предполагать, что она видит во сне, но готова поспорить, что это что-то очень хорошее. «Наверное, больше всего на свете она мечтает о хорошей семье, не богатой, самой обычной, но определённо очень счастливой Ей снится, как она ходит в школу и помогает маме по дому, как её отец приходит домой и приносит конфеты и кукол. Ей снится всё то, чего у неё точно не будет.». Мне всегда было очень жаль её. Мной всегда ощущалась огромная разница между нашими судьбами. От меня отказалась собственная семья, я была ей неудобна, я не вписывалась в ту красивую картину, что висела в нашем доме. По крайней мере, в те годы я думала именно так. Софи же имела семью, но потеряла её по несправедливости судьбы. Никто ничего не решал, никто не выбирал. Просто однажды болезнь забрала с собой её мать, а через время не стало и отца, тоже по ужасной несправедливости.
Она мне рассказывала лишь однажды, почему оказалась здесь. Они жили вместе с отцом, и несмотря на случившееся несчастье, всё равно это была семья. Отец любил её, наверное, она очень напоминала ему её мать. Софи говорит, что они были очень похожи, так ей говорил папа. И жили они хорошо, жили счастливо настолько, насколько это было возможно в их положении, пока это самое «счастливо» не отнял один человек. В один из дней, её отец привёл домой мальчика, это было поздно ночью. Он был совсем-совсем беловолосый и красноглазый. Испуганный и замёрший. Каким-то образом он попал в нижний город и потерялся. А отец Софи нашёл его, но совсем не зная что делать, привёл домой. На утро в их дом ворвалась полиция с собаками. Посчитали, что отец Софи похитил мальчика. Его обвинили, а тот самый мальчик всё подтвердил. Больше отца Софи не видела. Её отдали в этот приют.
Госпожа Ханна, начала ходить и стучаться в двери. Пора вставать.
— Софи, просыпайся. Уже утро, — я подошла к её кровати и слегка покачала ее за плечо. Она открыла глаза, но продолжила лежать.
— Уже? — сонливым хрипловатым голосом спросила она, даже не взглянув на меня, продолжая смотреть на потолок.
— Завтра выспишься, сейчас надо идти. Давай, вставай. Последний день осталось отработать, а там и выходные.
Колонна замёрзших детей медленно шла по ненавистной им дороге, вместе с ними шла и я, провожая. Софи запиналась, то о лежащий камень, то о собственную ногу. У неё страшно слипались глаза и она клевала носом.
— Софи, тебе всё это не надоело, — она не посмотрела на меня.
— Разве не глупо говорить об этом?
— Ты хочешь есть?
— Спасибо, и так мысли только об этом, ещё и ты напоминаешь. Ханна опть нам зажала нормальный завтрак. Помнишь, Криста говорила, что у неё есть сейф, куда она откладывает наши деньги?
— Наплевать. Да и мало ли, что Криста говорит. Сейчас всем стало жить тяжелей. Слышала, что говорят все на площади, на рынке. Точно! Как раз о рынке. Я знаю, как достать еду.
Услышав это, она резко обернулась, а затем нахмурилась:
— У нас нет денег.
— Найди сначала Марко, а потом я всё объясню.
Через некоторое время Софи привела с собой невысокого мальчишку с большими карими глазами и смешной густой чёлкой.
Я вышла из колонны, и мы завернули в переулок.
— Ну, так как мы достанем еду? Я привела Марко, теперь говори.
— Мы её украдём.
— Нет! Мы не станем воровать! Это не правильно… Так ведь Марко? — возмутилась Софи.
— А если поймают. У меня знаешь, сколько знакомых попадалось, Клара? Знаешь, что с ними было?
Я опустила глаза.
— Вот-вот! Вот то и оно.
— Да ладно вам! Всё получится. Все делают. Что вы трусите?
— Я не трушу! Пойдём. Ты что? Думаешь, я испугался? Я думаешь впервые? — негодуя, выпалил Марко.
— Ну, тогда за дело.
Я была очень довольна тем, как всё сложилось, Марко согласен — согласна и Софи, пусть она и промолчала и немного потупилась, пару секунд смотря на маленький камушек, лежавший посередине лужи от таявшего снега.
Мы сворачиваем в переулок и бежим в сторону рынка. По пути додумываю детали предстоящей «миссии». Через какое-то время мы уже видели плохо сколоченные просыревшие деревянные прилавки, крайний из, которых был с хлебом.
На рынке было шумно, кто-то, продавал последнюю скотину, которая была и так больной да худощавой, и чтобы показать, что ещё жива, то и дело подавала голос. Многие торговцы спорили, ругались между собой, с покупателями, также зазывали к себе, расхваливая жалкие, но всё равно нужные товары. Тогда мне казалось, что жизнь всегда так плоха, не догадываясь, что это были просто самые худшие мирные годы этого города, которые просто мне «повезло» застать.
Мы не могли медлить, да и слишком нервничали, чтоб получше осмотреться. У меня дрожали коленки. Я бы, наверное, засомневалась в этот момент, если бы пошла одна, но Марко был не такой, он не раздумывая, схватил камень и кинул в мужчину раскладывающего вчерашний хлеб на глазах у покупателей, пряча под него свежеиспеченный. Тот вскрикнул и сразу начал искать глазами обидчика и вскоре уже начал кричать толпе хватать «грязного оборванца» ловить «мерзкого хулигана». Но Марко не терял времени и бежал изо всех сил. У нас же с Софи не было времени наблюдать за этим, надо было стащить хлеб, пока все отвлеклись. Некоторые люди из очереди тоже не стали терять шанс и тоже кинулись хватать булки и прятать в сумки и под одежду, поэтому на нас никто не обратил особого внимания. Мы сразу же побежали назад в переулок, и, убедившись, что всё хорошо, спрятали три добытые буханки в одну из старых никому ненужных бочек, чтобы они с Марко забрали по дороге домой. Радостные от нашего успеха, мы поспешили вернуться в колонну и сообщить обо всём нашему другу.
Я помогала Ханне в приюте, пока они были на фабрике. Дождавшись конца их смены, я отпросилась у неё их встретить. Возвращаясь, мы вместе свернули в наш переулок, чтобы забрать добычу. Давно я не была так довольна. Подумать только совершенно не вкусный немного чёрствый хлеб, а сколько счастья!
Марко первый расправился со своей долей и поспешил к каким-то уличным мальчишкам, а мы с Софи медленно побрели домой. У входа в приют, забравшись на старые большие ящики, сидела Криста Рейн и стучала ногой в такт песенке, которую сама же и насвистывала. Её длинные чёрные волосы как всегда были заплетены в две косички. Она обычно никогда не проводила с нами время, да и вообще ни с кем близко не общалась, как мне и рассказывала Софи в первый день. Криста заметила нас, но не подала никакого вида, и только ещё громче начала свистеть незнакомую мне мелодию.
— А что это мы такие довольные? И все в хлебных крошках? — обратилась она к нам и чуть прищурила глаза. Уголок её рта неестественно дрогнул. Вообще она была похожа на хитрую чёрную кошку, я никогда не хотела бы с ней чего-то не поделить. Она никогда никого из нас не обманывала и ничего плохого не делала. Но все мы знали она хитрая, оттого и насторожились сейчас. Я поспешно отряхнулась.
— Мы не спрашиваем, откуда у тебя в руке это яблоко, вот и ты дальше себе сиди на здоровье, — умно заметила Софи.
Она ещё пристальней посмотрела на меня, затем на Софи, а потом и совсем отвела взгляд и стала бить ногой по ящику в так тому, как старик отрезал рыбам хвосты в лавке напротив. Её бледные тонкие губы растянулись в улыбке затронувшей глаза беглым огоньком.
— Надеюсь допрос окончен? — сказала я почему-то не окончив разговор.
— Что ты так. Почему я не могу поинтересоваться у друга, где он сумел достать себе хлеба? Ха! Ты мне нравишься Клара, да и мы с тобой в одной лодке. Так что ладно, иди. Удачи! — будто делая мне одолжение, отрезала Криста.
Я не стала ничего говорить и Софи тоже, мы, просто молча, зашли, и поспешили занять себе места на диване у камина.
Мы договорились никому ничего не рассказывать, поэтому в этот вечер больше слушали, как другие делятся друг с другом какими-то историями новостями, многие, из которых стоило бы проверить на подлинность.
Хотя признаться, мы не удержались и рассказали обо всём ещё кое-кому. Мы не могли скрыть это от Пауло, того самого рыжего паренька, о котором забыли утром, но он тоже был нашим хорошим приятелем, ну или по крайней мере приятелем Софи. Он сначала очень удивился и даже, наверное, не поверил, потом рассердился, ведь его мы не позвали в наше серьёзное дело. Пришлось извиниться, и пообещать взять с собой в следующий раз. Ведь теперь никто не сомневался в том, что дело то толковое!
«Мы наконец-то будем сытыми. И этого мы добьёмся собственными силами!» Именно так в тот день думала я. «Да, пришло время бороться за счастье. Мы уже никогда не будем голодать. Завтра мы снова украдём хлеб, и снова будем счастливы!»
Опять колонна сонных голодных детей. Но теперь всё иначе! Нас четверо. План проверен. Всё готово. Теперь отвлекает сразу двое. Всё получилось. Мы с Софи спрятали хлеб, как и в прошлый раз.
— Вот они дураки! Да их обмануть и обокрасть любой идиот может в два счёта, — смеялась Софи.
Вернулись в колонну, но не нашли ни Марко ни Пауло. «Мы видимо просто плохо искали». Через некоторое время Марко сам нашёл нас.
— А где Пауло? — спросила его Софи.
— Не знаю, мы побежали в разные стороны, чтобы сбить всех столку.
— А он не мог потереться?
— Что за глупости Софи. Ему не пять лет. Он просто, наверное, где-то в хвосте.
Софи побежала его искать и как назло потащила и меня за собой. Но там мы его не нашли, мы спросили у Марко как именно они разбежались, ведь я всё больше начинала верить в то абсурдное предположение Софи. Пришлось бродить по всевозможным переулкам, в которые вероятно мог бы свернуть Пауло. Я уже хотела всё взять и бросить, но вот вдали показались знакомые рыжие кудряшки, которые виднелись из-за гнилой дырявой бочки. «Он видимо устал так долго бежать, ведь не привык к таким забегам. Это Марко у нас вечно носится с уличными мальчишками.».
Софи сразу же кинулась к нему. Я вздохнула полной грудью. Всё в порядке.
***
— Теперь правильно?
— Да, теперь всё хорошо. Читай дальше.
— Что ж. «— Надо убираться из этого леса, — сказал старший из охотников.
— Но почему? Чем тебе не угодило это место? — спросил второй, остановив коня.
— Много историй я слышал про эти края. Путники говорят, что здесь никогда не желтеет листва и не выпадает снег. Ни один охотник ещё не убил тут зверя: то осечка, то промах. Не чисто в этом лесу, пойми. Некоторые утверждают, что видели большого беллого коня, с короной из рогов как у северного великого оленя. Говорят, что это хранитель леса, и пока он здесь ни один охотник не поймает добычу, и ни разу не попадёт молния в сухое дерево.
— Но разве ты веришь в эти сказки?
— Сам посмотри, осень, а ни один лист не опал. А ведь стоит нам выехать за пределы, там всё уже давно пожелтело.»
Пауло читал, прилагая все усилия, чтобы нигде не запнуться, но у него это пока плохо получалось. Каждый раз поглядывал на меня, узнать сержусь ли я на него, но я наоборот очень им гордилась, ведь он научился так хорошо читать всего лишь за пару недель, а вспоминая время, которое потребовалось на это мне, понимала, с каким трудолюбием он занимается. Но тут подбежала Софи, перебив его:
— Что, опять читаете? Клара я очень рада, что вы с ним нашли общий язык. Слушай, Пауло, а ты бы не мог потом и меня научить? — Пауло в замешательстве посмотрел на неё, так же как и я, ведь куда более разумно будет попросить об этом меня. Она, конечно же, поняла причину нашего взгляда, но лишь заулыбалась во весь рот. — Ну так что? Научишь?
— Но…
— Ну, пожалуйста, я очень хочу читать, чтобы быть как вы с Кларой, — перебила она его.
— Хорошо, — пролепетал Пауло, не понимая, что ответить.
— О! Замечательно. Спасибо тебе, большое, — зажала она его руку в своих ладонях, — Клара, а теперь пошли, Ханна просила помочь накрыть столы, — и она побежала на кухню, потянув меня за собой.
— Ладно, давай читай, потом расскажешь о том, что там произошло, а я пойду, раз зовут помочь, — сказала я Пауло и поспешила догнать Софи.
— Он такой добрый, — сразу сказала она, стоило мне только поравняться с ней.
— Софи, Софи. Если он тебе нравится, то не веди себя, хотя бы как дура.
— А почему это сразу как дура?!
— А потому что очень глупо просить научить тебя читать его, а не меня!
— Да брось! Не нужны же мне будто ваши буквы!
***
Он всегда так много читал книжек про путешественников и невероятные чудеса, что, похоже, даже начал в это всё верить. Забавно. Пауло хотел быть героем из сказок, а теперь ворует с нами хлеб. Это заставило меня улыбнуться.
Громкий визг раздался на всю улицу и перебил мои мысли.
Я сразу побежала к Софи, за гнилой бочкой сидел мальчик истекающий кровью.
— Клара он умрёт! Что нам делать? Клара! Скажи, — кричала Софи, обливаясь слезами, стараясь зажать рану на животе.
— Я…
Её куртка промокла в крови, я стояла и смотрела на это.
— Я позову на помощь, подожди, Софи!
— Быстрее, Клара. Он же дышит! Он точно дышит!
И я побежала. Но куда бежать? Запнувшись, я упала в сугроб у стены дома. Кто нам поможет? Быстро встала и выбежала на людную улицу. Впереди я увидела тёмно зелёную форму и сразу кинулась туда. Вцепившись в локоть одного из полицейских, я стала умолять: «Помогите, прошу. Там мальчик умирает! Помогите! Я покажу дорогу.»
— Отцепись от меня! Дура! — он оттолкнул меня, но мне удалось устоять на ногах, затем ударил прикладом ружья прямо в живот. От невыносимой боли я согнулась и упала в лужу, и ещё долго не могла подняться. В глазах потемнело и звуки стали будто тише.
— Там мальчик умирает… Помогите!
Но полицейские уже давно ушли.
Я всё лежала. А там умирал Пауло. Но вдруг тёмная фигура появилась перед глазами.
— Девочка, что с тобой? — спросил хриплый мужской голос. Мне помогли подняться. Это оказался худощавый старик с длинной бородой. Я схватилась за его куртку.
— Помогите. Там умирает мой друг. Пожалуйста. Помогите!
Он нахмурил лохматые брови. И я уже почувствовала, что он сейчас уйдёт, но вдруг он сказал показывать ему дорогу.
Я вела его за руку к злополучному месту, поторапливая каждую секунду. И вот. Впереди та бочка. Пауло на руках у плачущей Софи. Дедушка подбежал к мальчику и начал нажимать на его шею. Мы смотрели на него, как на чудо, он был нашей надеждой, но он медленно встал, опустил голову и сказал: «Идите домой девочки. Ему мы уже не поможем.» Старик развернулся и пошёл прочь, оставив нас с остывающим телом нашего друга. Софи зарыдала сильней. Она плакала и плакала, а я всё стояла не в силах, хоть что-то сделать.
— Софи… нам надо идти. Надо уходить, Софи.
Она не отвечала, лишь продолжала истошно всхлипывать, склонившись нам маленьким трупом. У меня не было сил смотреть на это, и поэтому глядела куда-то вперёд, пытаясь ни о чём не думать. Надо было идти. Что-то определённо мне это подсказывало. Впереди показалась чья-то фигура. Но заметив нас, этот человек сразу же скрылся.
— Софи… нам пора. Софи… — тихо проговорила я. Она никак не отреагировала на мои слова, продолжая рыдать, а у меня зародилось плохое предчувствие.
— Софи надо идти, — сказала я громче.
— Но это же Пауло! Как мы можем его просто так оставить тут!
Вдалеке раздавались чьи-то голоса. «А вдруг это те люди, что сделали с ним это? Это может плохо кончится… Надо скорее убираться. Быстрее!»
— Софи! Надо бежать отсюда! Ты меня слышишь! — начала кричать я.
— Я его тут не брошу!
— Но так нужно Софи! Пойми. Прости меня за то, что заставляю тебя оставлять его здесь. Но то пойдёшь со мной, — в моих глазах накопились слёзы. Перехватило дыхание. Я схватила её и потянула за собой.
— Нет! Нет! Клара! Я не пойду! Отпусти меня! Клара! — рыдала она, вырываясь из моих рук. Она начала драться, и я ударила её по щеке и продолжила тащить подальше от туда. Вдали показались тёмные силуэты. Они быстро приближались к нам. Я дёрнула ее со всей силы, так, что удалось даже развернуть её ко мне лицом. Мы смотрели друг другу в глаза, — Софи, Пауло мы уже не поможем, — больше она не вырывалась, а лишь покорно следовала за мной, опустив голову, тихонько всхлипывая на бегу.
За нами гнались. Я хорошо уже могла различить, что они выкрикивали. «Лови гадёнышей», «И с этими заодно разделаемся» — вот что раздавалось у нас за спиной. И это становилось всё громче. «На людные улицы нам нельзя, Софи ведь вся в крови! Что же делать? Если продолжим бежать по подворотням, нас точно догонят. А вдруг ещё и в тупик забежим! Софи!»
— Быстро снимай куртку! Быстро! — Софи послушно выполнила приказ.
Преследователи были уже почти прямо за нами… Всё пропало.
— Надо наверх. По лестнице. Софи. Торопись. Быстрей на крышу!
Через пару секунд мы были уже на верху, за это время я уже успела миллион раз поблагодарить судьбу, за приставную лестницу, что стала нашим спасением. Вместе мы затащили её наверх, обрезав к нам путь Мы так просидели где-то с четверть часа.
Чтобы Софи не замёрзла, мне пришлось стащить одну из простыней, что висели на верёвках между домами. Она уже не всхлипывала. На её щеке застыла маленькая слезинка.
— А отсюда лучше видно тот город, — донеся до меня дрожащий голосок. Я подняла голову, но ничего не ответила. И, правда. Вон они. Те белые стены высоких домов. А я уже и начала верить, что это всё — лишь сказка... — А ведь он хотел быть героем.
— Софи! Не вини себя… Вини только меня. Ненавидь меня. Это всё я! Я!
— Нет. Никто ни в чём не виноват. Мы просто не имеем, наверное, права быть счастливыми. Зато Пауло теперь, наверное, в лучшем месте. Там где всегда хорошо и счастливо.
Подул холодный ветер, заставивший Софи ещё более укутаться в тонкую ткань.
«Когда же кончится эта зима? Небо всё время в тучах».
А из труб заводов всё также валит желтый дым, посыпающий улицы грязным снегом, который тут же тает, превращая дороги в отвратительное месиво.
— Клара, пообещай мне, что никогда больше не будешь воровать. А если я потеряю и вас. Помнишь, Марко говорил, что нам, тем, у кого нет семьи, надо держаться друг друга. И вдруг тебя не станет! Я тебя так люблю!
Я не стала ничего говорить Софи. Я бы так хотела, чтобы она накричала на меня, возненавидела меня. Но нет. Нет… Она будет любить меня. Из-за этого мне противно от самой себя.
О, как бы я хотела, чтобы ты возненавидела меня… Софи. Я никогда тебя не оставлю. И ты, пожалуйста, не оставляй меня! Ведь потеряв тебя, я останусь одна, сколько бы других людей ни было рядом.