Генкин Дмитрий Михайлович (Право собственности в СССР. М., 1961).

ПРАВОМОЧИЯ

Сергеев: Под правомочием владения понимается основанная на законе (т.е. юридически обеспеченная) возможность иметь у себя данное имущество, содержать его в своем хозяйстве (фактически обладать им, числить на своем балансе и т.п.).

Правомочие пользования представляет собой основанную на законе возможность эксплуатации, хозяйственного или иного использования имущества путем извлечения из него полезных свойств, его потребления. Оно тесно связано с правомочием владения, ибо в большинстве случаев можно пользоваться имуществом, только фактически владея им.

Правомочие распоряжения означает аналогичную возможность определения юридической судьбы имущества путем изменения его принадлежности, состояния или назначения (отчуждение по договору, передача по наследству, уничтожение и т.д.).

В своей совокупности названные правомочия исчерпывают все предоставленные собственнику возможности. Неоднократно предпринимавшиеся попытки дополнить эту "триаду" другими правомочиями, например правомочием управления, оказались безуспешными.

Генкин Дмитрий Михайлович (Право собственности в СССР. М., 1961).

Владение – это фактическое господство лица над вещью. Но поскольку владение вещами охраняется запретительной нормой закона, обязывающей всех и каждого воздерживаться от нарушений владения, постольку владение имеет правовое значение, становится ПРАВОМОЧИЕМ. Владение не является особым, имеющим самостоятельное значение правовым институтом. Оно является составным элементом различных правовых институтов, одним из правомочий носителя определенного права.

Правомочие пользования (с.100) заключается в возможности извлечения из вещи ее полезных свойств в целях удовлетворения общественных или личных потребностей, а также в возможности получения плодов от вещи. Правомочие пользования (с. 93), как правило, не отделимо от правомочия владения. Нельзя рассматривать сдачу вещи в наем как форму пользования вещью в виде получения арендной платы. Получение арендной платы является не результатом пользования, а результатом распоряжения вещью, аналогичным получению собственником цены вещи при ее продаже. В литературе нет единства мнений (с. 100-101) по вопросу о содержании и соотношения между правомочиями пользования и распоряжения. Так, Михаил Михайлович Агарков относил к праву распоряжения переработку и уничтожение вещей. Венедиктов Анатолий Васильевич потребление оборотных фондов предприятия относил к правомочию распоряжения. Братусь Сергей Никитович относил это к правомочию пользования. Генкин Д.М. полагал, что уничтожение вещи собственником к правомочию распоряжения является неверным. Всякое пользование вещью приводит к ее уничтожению как объекта, определенным образом индивидуализированного. Одни вещи уничтожаются в едином акте пользования ими (предметы продовольствия, сырье, топливо и т.п.). Другие вещи при пользовании ими амортизируются в течение длительного времени (орудия производства, домашняя обстановка) и постепенно перестают существовать как данная индивидуально определенная вещь. Таким образом, как правило, уничтожение вещи является лишь фактическим результатом пользования ею. Уничтожение вещи вне пользования ею имеет место чрезвычайно редко (убой заболевшего животного, уничтожение ненужной вещи), но и такое уничтожение не является осуществлением правомочия распоряжения. В этих случаях имеет место прекращение волей собственника самого права собственности ввиду отпадения объекта права собственности. Уничтожение вещи не может быть отнесено к правомочию распоряжения, поскольку правомочие распоряжения направлено на изменение ПРАВОВОГО положения вещи, а не на ликвидацию самой вещи.

(С. 102) Различие между правомочием пользования и правомочием распоряжения заключается в том, что к правомочию пользования относятся извлечения из вещи ее полезных свойств, в то время как к правомочию распоряжения относятся все виды изменения ЮРИДИЧЕСКОГО положения вещей. С этой точки зрения распоряжением является не только отчуждение вещи, но и отдача ее в залог, передача в пользование (имущественный наем, ссуда) и др. Пользование как и владение является фактическим отношением к принадлежащему ему имуществу. Но поскольку право охраняет пользование, устанавливая обязанность других лиц не нарушать его пользования, постольку пользование приобретает значение правомочия.

Принадлежащее собственнику правомочие распоряжения заключается в праве собственника своим волевым актом устанавливать те или иные правоотношения с другими лицами по поводу принадлежащих ему вещей. Правомочие, предоставленное не собственнику (нанимателю передать в поднайм) не означает передачи собственником принадлежащего ему правомочия распоряжения вещью, а вытекает из того права, которое в силу закона или самим собственником предоставлено этому другому лицу.

Беляцкин Семен Абрамович (Частное право в основных принципах. Каунас. 1928).

С. 233. Владение представляется как содержание вещи в сфере своего господства. Владение, отделенное от собственности и не основанное на праве, данному собственником, есть фактическое состояние, к которому однако, приурочиваются законом определенные юридические последствия.

Пользование, соединенное с собственностью, есть приспособление вещи собственником к своим нуждам, извлечение доходов. Отделенное от собственности, пользование – производное право. Такое пользование имеет свои вехи, в отличие от пользования собственника.

Распоряжение есть право отчуждения имущества и право изменения его состояния, фактического и юридического (передача отдельных правомочий другим).

ПРАВОМОЧИЕ РАСПОРЯЖЕНИЯ

Рыбалов Андрей Олегович. Правомочие распоряжения 06.12.2018 комментарий к ст. 209 ГК.

В узком же смысле под правомочием распоряжения обычно понимают возможность определения «юридической судьбы вещи» – иными словами, возможность отчуждения права собственности или установления производных от права собственности прав на эту вещь – например, сервитута или эмфитевзиса (согласно п. 2 ст. 209 ГК собственник вправе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им права владения, пользования и распоряжения имуществом).

Иногда высказывается мнение, что к формам распоряжения относятся также потребление или уничтожение вещи. Однако очевидно, что эти и подобные им фактические действия, которые могут быть реализованы и без какого-либо правового основания, равно как владение и пользование вещью, с одной стороны, и отчуждение права собственности другому лицу или установление производных прав на вещь – с другой есть совершенно разные явления, которые вряд ли стоит объединять одним термином.

Как и в случае со всеми остальными имущественными субъективными правами, собственнику как управомоченному лицу принадлежит именно право как таковое, а не объект этого права (кредитору принадлежит требование, залогодержателю – право залога, сервитуарию – право сервитута, а собственнику – право собственности). Потому, строго говоря, при продаже и в иных случаях отчуждения собственник распоряжается не вещью как таковой, а принадлежащим ему правом.

Поэтому выражение «произвести отчуждение вещи», «продать вещь», «распорядиться вещью» и т.п. есть лишь речевое упрощение. Корректнее было бы говорить «произвести отчуждение права собственности», «продать право собственности» - ведь продавец обязуется прежде всего перенести право собственности на вещь, а ее физическая передача может вообще не подразумеваться сторонами – но более короткая формулировка «распоряжение вещью» уже прижилась.

Впрочем, и в судебной практике, и в законе можно встретить и «несокращенную» терминологию. Например, в одном из решений Верховный Суд перечисляет владение, пользование и распоряжение правом собственности как «элементы права собственности»: «Судебная коллегия считает, что преимущественное право покупки не может рассматриваться как ограничение права собственности, поскольку не влияет на реализацию ни одного из составляющих право собственности элементов. Ни владение, ни пользование, ни распоряжение правом собственности на часть квартиры в виде ее комнаты преимущественным правом покупки не ограничивается» (Определение Верховного Суда РФ от 22.06.2004 № 5-В04-68).

О распоряжении правом собственности говорит и Конституционный Суд в своем Постановлении от 28.05.2010 № 12-П: «В существующей застройке поселений переход к собственникам помещений в многоквартирном доме права собственности на земельный участок, на котором он расположен, - учитывая, что такой земельный участок, как и другое общее имущество в многоквартирном доме, не имеет самостоятельной потребительской ценности и иного назначения, кроме обслуживания жилых и нежилых помещений в этом доме, - не может расцениваться как ущемление прав соответствующего публичного образования, которое фактически не имеет возможности использовать земельный участок под многоквартирным домом иначе, как путем распоряжения правом на него». Статья же 185.1 ГК РФ говорит о необходимости нотариального удостоверения доверенностей на распоряжение зарегистрированными в государственных реестрах правами (п. 1), то есть и правом собственности на недвижимое имущество.

Таким образом, отчуждение, равно как и установление производных прав на вещь, представляют собой не фактическую, а юридическую возможность, которую нельзя реализовать без каких-либо юридических оснований. Одним из начал частного права можно считать максиму римского права: «Никто не может передать больше прав, чем имеет сам» («Nemo plus iuris transferre potest quam ipse habet»). Если у кого-то нет права собственности, то никакими фактическим действиями он не может передать это право другому лицу или передать эту вещь в аренду. Приобретение же права собственности добросовестным возмездным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя (абзац второй п. 2 ст. 223 ГК РФ) или приобретение права залога добросовестным залогодержателем не являются исключением из этого правила, поскольку согласно господствующему в российской доктрине мнению в обоих случаях право возникает у добросовестного приобретателя первоначальным способом.

То, что распоряжение, в отличие от владения и пользования, есть операция, осуществляемая не с вещью, а с самим правом на вещь, приводит некоторых исследователей к выводу, что распоряжение не может рассматриваться как правомочие в составе субъективного права собственности (Белов, Бабаев). Формально-логически это, видимо, верно, хотя и не имеет большого практического значения.

Бабаев А.Б., Бабкин С.А., Бевзенко Р.С., Белов В.А., Тарасенко Ю.А. ИСКЛЮЧАЮТ ПРАВОМОЧИЕ РАСПОРЯЖЕНИЯ ИЗ ПРАВОМОЧИЙ СОБСТВЕННИКА ("Гражданское право. Актуальные проблемы теории и практики" (в двух томах; под общ. ред. д.ю.н. В.А. Белова; 2-е изд., стереотип.). - М.: Издательство "Юрайт", 2015. Они понимают под правом собственности правомочие владеть, пользоваться вещью по своему усмотрению, которому корреспондирует обязанность всех других лиц не совершать никаких посягательств на вещь. Относительно традиционно встречающегося в литературе правомочия распоряжаться вещью считаем возможным заметить следующее. Если распоряжение суть действие юридическое, то как можно распорядиться вещью - предметом материального мира? Субстанцией, не подверженной воздействию идеальных конструкций, к числу которых относятся и все конструкции юридические? Если под распоряжением понимать определение юридической судьбы вещи, то, очевидно, надо говорить о распоряжении не вещью, а правом на вещь. Это в свою очередь означает, что правомочие распоряжения вообще должно быть вынесено за пределы права собственности, как и всякого вообще субъективного права.

Как бы то ни было, в любом случае необходимо разграничивать действия фактического характера в отношении вещи как таковой (например, владение, потребление или уничтожение вещи) и действия юридического характера, осуществляемые в отношении права на вещь. В качестве общепримиряющей точки зрения можно было бы разграничивать распоряжение вещью и распоряжение правом собственности на вещь: в последнем случае объектом распоряжения выступает уже само право.

Поскольку распоряжение правом собственности является не фактическим, а юридическим действием, оно требует дееспособности лица, его осуществляющего. В частности, требуется дееспособность и для отказа от права собственности (ст. 236 ГК), который должен пониматься как сделка.

Нужно помнить о необходимости четко разграничивать акт собственно распоряжения правом (его передачу другому лицу, установление обременения и т.д.) и акт установления обязательства, надлежащее исполнение которого приведет к такому распоряжению.

Комментируемая норма, говоря о распоряжении как правомочии собственника, не имеет в виду возможность заключения обязательственных сделок, предметом которых является принадлежащая собственнику вещь. Распоряжение, возможность которого охватывается исключительными правами собственника – это возможность совершения распорядительных сделок, непосредственно направленных на перенос права на вещь или установление на нее производных прав.

Заключение же, например, договора купли-продажи, по общему правилу еще не является распоряжением, поскольку само по себе заключение договора не влечет переход права собственности к покупателю, ведь договор купли-продажи, грубо говоря, есть лишь обещание продавца передать право собственности. Только его исполнение – перенос права собственности – может привести к смене собственника. Поэтому п. 2 ст. 455 ГК и устанавливает, что договор купли-продажи может быть заключен в отношении товара, имеющегося в наличии у продавца в момент заключения договора, а также товара, который будет создан или приобретен продавцом в будущем, если иное не установлено законом или не вытекает из характера товара.

Несмотря на использованный в законе термин «товар», нет никаких оснований для сомнений в том, что этот подход работает и в отношении недвижимости. Поэтому Пленум ВАС РФ в своем постановлении от 11.07.2011 № 54 и указал следующее: «В связи с тем, что параграф 7 главы 30 ГК РФ не содержит положений, запрещающих заключение договоров купли-продажи в отношении недвижимого имущества, право собственности продавца на которое на дату заключения договора не зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним, но по условиям этого договора возникнет у продавца в будущем (договор купли-продажи будущей недвижимой вещи), судам следует исходить из того, что отсутствие у продавца в момент заключения договора продажи недвижимости права собственности на имущество - предмет договора - само по себе не является основанием для признания такого договора недействительным. В то же время судам необходимо иметь в виду, что для государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество к покупателю (статьи 131 и 551 ГК РФ) продавец должен обладать правом собственности на него».

В Постановлении от 17.11.2011 № 73 «Об отдельных вопросах практики применения правил Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре аренды» Пленум ВАС РФ подтвердил правило о возможности заключения обязательственных договоров в отношении вещи, право собственности на которую еще не принадлежит арендодателю: «В соответствии со статьей 608 ГК РФ право сдачи имущества в аренду принадлежит его собственнику. Арендодателями могут быть также лица, управомоченные законом или собственником сдавать имущество в аренду. Судам следует иметь в виду, что по смыслу названной статьи арендодатель, заключивший договор аренды и принявший на себя обязательство по передаче имущества арендатору во владение и пользование либо только в пользование, должен обладать правом собственности на него в момент передачи имущества арендатору. С учетом этого договор аренды, заключенный лицом, не обладающим в момент его заключения правом собственности на объект аренды (договор аренды будущей вещи), не является недействительным на основании статей 168 и 608 ГК РФ. В случае неисполнения обязательства по передаче вещи в аренду (в том числе в связи с тем, что вещь, являвшаяся предметом такого договора аренды, не была создана арендодателем или приобретена им у третьего лица) арендодатель обязан возместить арендатору убытки, причиненные нарушением договора» (п. 10).

Подтверждает это подход и Верховный Суд, отметивший в одном из своих решений следующее: «…при наложении ареста должник в обязательном порядке (при отсутствии указаний судебным приставом-исполнителем в постановлении о наложении ареста на имущество должника об ограничении прав владения и пользования имущества) лишается права распоряжения арестованным имуществом.

В то же время заключение сделок с арестованным имуществом не запрещено, поскольку не относится к юридически значимым действиям по распоряжению имуществом в отсутствие акта передачи имущества, в отношении которого такая сделка совершена.

Кроме того, необходимо учесть, что право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором (пункт 1 статьи 223 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Исходя из этого, заключение договора об отступном в отношении имущества, на которое наложен арест, является правомерным, нелегитимными могут быть признаны только действия по фактической передаче в собственность другого лица имущества, распоряжаться которым в силу примененного судебными приставами-исполнителями ареста запрещено» (Определение Верховного Суда РФ от 02.11.2016 № 306-ЭС16-4741).

В связи с этим следует считать некорректными подобные утверждения о недействительности договора купли-продажи, заключенного несобственником, нередко встречающиеся в судебной практике: «Суд апелляционной инстанции оставил без изменения решение суда первой инстанции и указал, что поскольку договор купли-продажи от 27 марта 2015 г. заключен не с собственником автомобиля и вопреки его воле, судом правильно на основании пунктов 1, 2 статьи 209, пункта 1 статьи 454 ГКРФ признан недействительным указанный договор купли-продажи» (Определение Верховного Суда РФ от 10.01.2017 № 46-КГ16-22); «Поскольку Шуленин В.Н. … не являлся их собственником, заключенный им с ООО "Алезар" договор от 25.04.2003 купли-продажи того же имущества нарушает требования пункта 1 статьи 209 ГК РФ, согласно которому права владения, пользования и распоряжения имуществом принадлежат собственнику, и вследствие этого на основании статьи 168 ГК РФ также является ничтожной сделкой» (Постановление Президиума ВАС РФ от 21.09.2010 № 6436/09).

В то же время передача вещи или иные действия несобственника, направленные – в осуществление заключенного им договора купли-продажи, – на перенос права собственности, уже являются недействительными в силу максимы «никто не может передать больше прав, чем имеет сам».

Если обратиться к тем судебным решениям, в которых говорится о ничтожности произведенного несобственником отчуждения, легко заметить, что в подавляющем большинстве споров речь де-факто шла не об эффекте обязательственной сделки (договора купли-продажи), а о том, перешло ли право собственности, то есть о недействительности направленной на передачу права распорядительной сделки. С учетом бесспорности последнего обстоятельства нет необходимости небрежно дезавуировать ст. 455 ГК.

Распоряжение часто называют базовым из принадлежащих собственнику правомочий, конституирующим само право собственности. Для этого, безусловно, есть серьезные основания. По общему правилу тот, кому принадлежит имущественное право, им и распоряжается. В возможности же отчуждения права – как проявлении распоряжения – правовое господство проявляется в максимальной степени.

Значение распоряжения подчеркивает и то, что в случае общей собственности распоряжение общим имуществом возможно лишь по общему согласию, в то время как порядок владения и пользования общим имуществом при отсутствии общего согласия может быть определен судом,. Другой пример из области общей собственности: если суд сочтет принадлежащую собственнику долю в праве собственности на жилое помещение незначительной, то, определяя порядок владения и пользования общим имуществом, он может отказать «миноритарному» собственнику во владении и пользовании жильем, но не может лишить его возможности принимать участие в распоряжении правом собственности на вещь: «устанавливая порядок пользования жилым помещением, суд вправе в том числе отказать во вселении конкретному лицу, установив в качестве компенсации такому лицу ежемесячную выплату другими сособственниками денежных средств за фактическое пользование его долей» (Определение Верховного Суда РФ от 05.12.2017 № 47-КГ17-24). Впрочем, если отказ «миноритария» дать согласие на распоряжение правом собственности будет расценен судом как злоупотребление правом, ему будет отказано и в этом.

Правомочие распоряжения может быть ограничено или передано другому лицу – иногда даже с лишением собственника этой возможности (например, при наложении ареста, при установлении залога с возможностью внесудебного присвоения предмета залога кредитором, при установлении собственником права хозяйственного ведения на вещь или при передаче вещи в имущество паевого инвестиционного фонда).

Например, арест имущества должника в рамках исполнительного производства включает запрет распоряжаться имуществом (ч. 4 ст. 80 ФЗ «Об исполнительном производстве»). Более того, впоследствии реализация имущества должника может быть произведена иным лицом, которое, тем самым, и получает возможность реализовать правомочие распоряжения вместо собственника: «принудительная реализация имущества должника осуществляется путем его продажи специализированными организациями» (ч. 1 ст. 87; см. также Соглашение ФССП № 0001/13, Росимущества № 01-12/65 от 30.04.2015 «О взаимодействии Федеральной службы…»).

Впрочем, подобный арест не является «совершенным». Согласно п. 2 ст. 174.1 ГК сделка, совершенная с нарушением запрета на распоряжение имуществом должника, наложенного в судебном или ином установленном законом порядке в пользу его кредитора или иного управомоченного лица, не препятствует реализации прав указанного кредитора или иного управомоченного лица, которые обеспечивались запретом, за исключением случаев, если приобретатель имущества не знал и не должен был знать о запрете.

Выше уже приводилось Определение ВС, в котором указывалось на то, что «заключение сделок в отношении арестованного имущества не запрещено, поскольку без акта передачи такое действие не относится к юридически значимым действиям по распоряжению имуществом. Исходя из этого заключение договора об отступном в отношении имущества, на которое наложен арест, является правомерным. Нелегитимными могут быть признаны только действия по фактической передаче в собственность другого лица имущества, распоряжаться которым по причине ареста запрещено » ЗНАЧИТ АКТ ПРЕИМА –ПЕРЕДАЧИ СДЕЛКА? (Определение Верховного Суда РФ от 02.11.2016 № 306-ЭС16-4741). Однако п. 2 ст. 174.1 ГК допускает именно перенос права собственности несмотря на наличие запрета на распоряжение. Об этом в п. 94 Постановления Пленума Верховного Суда от 23.06.2015 № 25 сказано: «по смыслу п. 2 ст. 174.1 ГК РФ сделка, совершенная в нарушение запрета на распоряжение имуществом должника, наложенного судом или судебным приставом-исполнителем, … является действительной. Ее совершение не препятствует кредитору или иному управомоченному лицу в реализации прав, обеспечивающихся запретом…»

Если же запрет распоряжения устанавливается законом, это правило уже не действует. Согласно п. 1 ст. 174.1 ГК сделка, совершенная с нарушением запрета или ограничения распоряжения имуществом, вытекающих из закона, в частности, из законодательства о несостоятельности (банкротстве), ничтожна в той части, в какой она предусматривает распоряжение таким имуществом.

Однако арест имущества должника или запреты, устанавливаемые в рамках процесса банкротства, носят временный характер и предполагают лишь ограничение возможности собственника распоряжаться принадлежащим ему правом, а не лишение его этой возможности.

Серьезнее обстоит дело, например, при установлении на вещь права хозяйственного ведения. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 6, Пленума ВАС РФ № 8 от 01.07.1996 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» отмечается, что в соответствии с п. 1 ст. 295 ГК «при разрешении споров необходимо учитывать, что собственник (управомоченный им орган) не наделен правом изымать, передавать в аренду либо иным образом распоряжаться имуществом, находящимся в хозяйственном ведении государственного (муниципального) предприятия. Акты государственных органов и органов местного самоуправления по распоряжению имуществом, принадлежащим государственным (муниципальным) предприятиям на праве хозяйственного ведения, по требованиям этих предприятий должны признаваться недействительными» (п. 40). Эта мысль подтверждается и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 10, Пленума ВАС РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» отмечается: «Поскольку в федеральном законе, в частности статье 295 ГК РФ, определяющей права собственника в отношении имущества, находящегося в хозяйственном ведении, не предусмотрено иное, собственник, передав во владение унитарному предприятию имущество, не вправе распоряжаться таким имуществом независимо от наличия или отсутствия согласия такого предприятия».

Практика по конкретным делам этот подход подтверждает: «законодатель не предоставляет собственнику имущества, переданного в хозяйственное ведение иному субъекту права, каким-либо способом распоряжаться таким имуществом, устанавливать условия его владения, использования, получения предприятиями доходов и размера таких доходов от сдачи такого имущества в аренду, ограничив его лишь правами на получение части прибыли от использования имущества, находящегося в хозяйственном ведении предприятия» (Определение Верховного Суда РФ от 15.07.2016 № 305-ЭС16-7239); «собственник, передав во владение унитарному предприятию имущество, не вправе распоряжаться таким имуществом независимо от наличия или отсутствия согласия такого предприятия. В п. 1 ст. 20 Федерального закона от 14.11.2002 № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» перечислены полномочия собственника имущества унитарного предприятия, в перечень которых не включено, за исключением казенных предприятий, право изымать, а также иным образом распоряжаться находящимся в хозяйственном ведении предприятия имуществом. … Таким образом, суды обоснованно исходили из того, что ни положения ГК РФ, ни нормы Закона № 161-ФЗ не предоставляют собственнику имущества, образованного на праве хозяйственного ведения, право изымать у него это имущество» (Определение Верховного Суда РФ от 24.10.2016 № 306-ЭС16-13388).

Таким образом, если имущество передано на праве хозяйственного ведения унитарному предприятию, собственник лишен возможности распоряжаться принадлежащим ему правом. Само предприятие получает возможность определять судьбу переданного ему имущества лишь в ограниченных законом пределах (ст. 294 ГК РФ), однако в указанных в законе случаях предприятие имеет возможность по распоряжению, вплоть до отчуждения имущества, при этом приобретатель получает право собственности. Иными словами, перед нами отступление от максимы «никто не может передать другому больше прав, чем имеет сам» - ведь обладатель ограниченного вещного права имеет возможность наделить приобретателя правом собственности. Эта особенность права хозяйственного ведения, дошедшего до нашего времени по сути их 20-х годов ХХ века, нередко приводила исследователей этого института к мысли, что в подобных случаях скорее следует говорить о расщеплении права собственности.

То же можно сказать и о праве оперативного управления: «Собственник (Министерство), передав учреждению имущество на праве оперативного управления, не вправе был им распоряжаться независимо от наличия или отсутствия согласия учреждения (Определение Верховного Суда РФ от 17.07.2017 № 302-ЭС17-8248)». Схожая ситуация складывается, например, и при учреждении права пожизненного наследуемого владения. При передаче вещи в имущество паевого инвестиционного фонда собственник, формально сохраняя право общей долевой собственности на имущество фонда, также фактически отстраняется от распоряжения им (впрочем, как и от владения и пользования).

Еще один интересный пример дает ФЗ «Об особенностях управления и распоряжения имуществом железнодорожного транспорта». Статья 8 Закона говорит о том, что указанное в ней имущество, внесенное в уставный капитал АО РЖД и принадлежащее ему на праве собственности (например, железнодорожный подвижной состав, предназначенный для осуществления специальных железнодорожных перевозок; объекты и имущество, предназначенные непосредственно для выполнения аварийно-восстановительных работ), не может быть передано в аренду, безвозмездное пользование, доверительное управление или залог; это имущество может находиться только в собственности АО РЖД или федеральной собственности. Иными словами, единственной возможностью по распоряжению имуществом является отчуждение его в федеральную собственность.

Тем не менее, как принято считать, даже при лишении собственника возможности распоряжения право собственности сохраняется за ним, то есть право собственности во всяком случае не сводится к правомочию распоряжения. Однако в тех случаях, когда правомочие распоряжения изначально не охватывалось правом на вещь, это право вряд ли может быть признано правом собственности. Например, продажа, дарение и наследование боевого короткоствольного ручного стрелкового наградного оружия не допускаются (ст. 20.1 ФЗ «Об оружии»). Можем ли мы считать лицо, награжденное таким оружием, его собственником? Вряд ли получится уйти от ответа, сославшись на публичную природу отношений. Раз частное лицо обладает вещью, и это обладание, безусловно, противопоставляется иным частным лицам, эта ситуация должна быть описана и в рамках частного права.