Социально-экономическая, политическая, духовная реформа, проводимая во многом теоретически и практически по одному и тому же сценарию в Украине, России других странах СНГ, выдвинула на передний план многие серьезные проблемы, до того не виданные для бывших союзных советских республик. В частности, это такие вопросы как, приватизация, затяжной экономический кризис, спад и остановка производства, интенсивный и экстенсивный рост безработицы, значительное углубление имущественной дифференциации, перераспределение доходов между разными группами населения, поляризация интересов в результате усиления социального неравенства, появление многочисленных политических партий и движений, их новых и старых лидеров, скачок религиозности, спад морально-нравственных устоев и установок и т.д. Все это - внешние проявления глубинных социальных процессов: меняются принципы расслоения общества, оно структурируется по новым, не знакомым ранее советской социологической науке основаниям. Происходящий в странах СНГ переход от принудительно направляемой экономики к производственным отношениям, построенным на рыночных отношениях - это глобальная смена неэквивалентного, властного перераспределения общественного богатства равным обменом результатами деятельности по "горизонтали" между юридически независимыми субъектами собственности и видами предпринимательской деятельности. При этом в качестве собственности выступают рабочая сила, капитал, информация, материальные ресурсы, менеджмент и т.д. На смену практически полностью огосударствленной экономике приходит многосекторная, включающая широкий спектр форм - от государственной до частной, иностранной с множеством смешанных переходных видов. Одновременно с трансформацией экономического базиса общества происходят существенные изменения в системе властных отношений. Правящий десятилетиями элитарный номенклатурный слой приспосабливается, активно участвует в перераспределении государственной собственности, занимая во многих сферах деятельности, включая бизнес, ведущие посты. Формирующиеся новые социальные группы крупных и средних, да и мелких собственников, которые образуются, как правило, на почве разгосударствления собственности вследствие близости некоторых из их представителей к властным органам. В результате этих сложных, зачастую взрывоопасных процессов, социальная структура переходного общества трансформируется из во многом сословной (псевдосоветской) системы в классовую (капиталистическую). Вместе с подобной трансформацией изменяется общая композиция социальных отношений в социуме, соотнесение социальных слоев и групп, их ролевой статус, функции и общественная и индивидуализированная психология потребностей, мотивов и направленностей поведения индивидов, групп индивидов, слоев, масс, общества в целом. Разнообразие отношений, ролей, позиций приводят к различиям между людьми на каждом конкретном этапе эволюции общества. Проблема, во многом, сводится к тому, чтобы каким-то образом упорядочить эти отношения между категориями людей, различающимися по многим аспектам, индикаторам, критериям, показателям и т.д.
|
|
В связи с этим нам необходимо обратить особое внимание на общую теорию стратификации общества. Слово "страта" в переводе с латинского (stratum) означает "слой", "пласт", то есть группу людей, объединенных какими-либо общими социальным признаком: имущественным, профессиональным, уровнем образования и т.д., вторая же часть термина: (tacio) "делаю". Таким образом, уже в этимологии термина заложена задача не просто выявления группового многообразия общественного структурирования, но и определение возможных, например, вертикальных последовательностей положения социальных слоев, страт (пластов, уровней) в обществе, их возможную социальную иерархию. Важнейшей основой стратификационной структуры является естественное и социальное неравенство людей.
|
|
Социальное устройство общества, существование в нем отдельных слоев, классов, групп, страт и отрядов издавна являлось предметом изучения ученых-обществоведов. Так, еще Платон в своей типологии форм общественно–политического устройства (тимократия, тирания, олигархия, демократия) показал, что разрушительная диалектика, превращающая каждую общественно-политическую форму в противоположность, осуществляется не всегда только в силу “объективной необходимости”. Каждый раз эта необходимость совпадала с деятельностью определенных социальных групп, которые и осуществляли разрушительную работу в обществе. Со времен олигархического правления, олицетворяющего политическую власть богатства, такой разрушительной силой был, по Платону, "класс праздных и расточительных людей, из которых одни, мужественные, идут впереди, а другие, слабые, следуют за ними" //136//.
|
|
Однако, в задачи нашего исследования не входит детальное изучение генезиса исторических концепций предпосылок современного социологического знания, касаемого теории и практики анализа развития социальной структуры общества и ее динамики. Поэтому особое внимание мы уделим рассмотрению теоретического наследия и современного состояния страфицикационных и мобильностных теорий, поскольку они задают нам общее представление о структуре, принципах и механизмах становления, функционирования, развития и кризиса любой социальной системы, особенно общества транзитного периода, которыми был ХХ век представлен немало.
Социальное расслоение общества может выступать в одномерном стратификационном режиме, когда разделение происходит посредством выделения групп, общностей людей по какому-либо одному социальному признаку. Так, К. Маркс, например, ввел единственное основание вертикального расслоения общества - обладание собственностью. Поэтому его стратификационная структура фактически сводилась к двум уровням: класс собственников (рабовладельцы, феодалы и буржуазия) и класс, лишенный собственности на средства производства (рабы, пролетарии) или группы, имеющие весьма ограниченные на собственность права (крестьяне). Попытки представить интеллигенцию, а также некоторые другие социальные объединения и группы в качестве промежуточных слоев между основными классами, представляли собой концептуально задачу “подгонки” системы социальной дифференциации под общую идею, делая, тем самым, подобную модель излишне формализованной и узкой.
Существует вариант и многомерной стратификации, позволяющий выделить устойчивые группы, общности людей, имеющих целый набор общих признаков. Жесткий схематизм марксистского подхода стал отмечаться и критиковаться уже в конце Х1Х века. В связи с этим известный немецкий социолог М. Вебер уже тогда расширил число критериев, определяющих принадлежность к той или иной социальной системе [1]. Кроме экономического (отношение к собственности и уровень доходов), он вводит такие критерии как социальный престиж и принадлежность к определенным политическим кругам (партиям). Под престижем понималось обретение индивидом от рождения или благодаря личным качествам такого социального статуса, который позволял ему занять определенное место в социальной иерархии. Роль статуса в иерархической структуре общества определяется такой важной особенностью социальной жизни как ее нормативно-ценностное регулирование. Благодаря последнему, на верхние этажи социальной лестницы всегда поднимались лишь те, чей статус соответствует укоренившимся в массовом сознании представлением о значимости его титула, профессии, а также функционирующими в обществе нормами и законами.
Следовательно, уже можно сделать вывод о том, что стратификационный подход, в отличие от классового, не считает только экономические, производственные отношения главной и единственной предпосылкой социальной дифференциации. В этой модели общества важнейшим элементом выступают статусные группы и их какие-либо параметры – тип профессий, уровень дохода и др., а также подразумевает, что определенные социальные различия между людьми приобретает характер иерархического ранжирования. Акцентирование Вебером внимания на политических аспектах жизнедеятельности представителей социальных групп также являлось определенной неполнотой.
Свою оригинальную идею многокритериальной стратификации и социальной мобильности дал выдающийся русско-американский социолог П. Сорокин, указавший на то, что социальная стратификация - это дифференциация некой данной совокупности людей (населения) на классы в иерархическом ранге [7]. Она находит выражение в существовании высших и низших слоев. Ее основа и сущность – в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствии социальных ценностей, власти и влияния среди членов этого или иного сообщества [7]. Это пример попытки теоретического сочетания одномерного и многомерного способов стратификации. Сорокин однозначно указывал также на невозможность дать единую совокупность критериев выдвижения какой-либо страты и считал, что в социокультурном мире существует множество организованных групп и социальных систем, начиная с организованного взаимодействия таких микрогрупп, как диады и триады, и кончая такими массовыми социальными системами, как многомиллионные империи и государства, всемирные религиозные объединения. Это множество социальных систем можно классифицировать различным образом в зависимости от цели классификации. Социологов интересуют, прежде всего, наиболее важные социальные группы, повторяющиеся в социальном времени и пространстве и оказывающие сильное влияние на огромное число индивидов, на другие социальные группы, на ход исторического развития. Таким образом, М. Вебер, например, рассматривал социальную структуру общества как многомерную систему, в которой наряду с классами и порождающими их отношениями собственности, важное место принадлежит статусу и власти.
Однако, признанным автором теорий социальной стратификации и мобильности является все же П. Сорокин. Согласно его точке зрения, выражения, типа “высшие и низшие классы”,“социальное положение”, “социальная дистанция” и другие можно обозначить термином “социальное пространство”[7,с297]. Под социальным пространством можно понять не только “некую вселенную, состоящую из народонаселения земли”[7,с298], но и определенную общественным договором контактную зону, в которой темпорально или константно действуют принципы взаимодействия, взаимоотношений между разнообразными индивидами. При постоянном учете социального положения, а значит и семейного происхождения, гражданства, национальности, собственности, отношения к религии, обладанию профессией, принадлежности к политическим партиям, происхождения, имущественного ценза, возраста, образования, места жительства, интеллекта, престижа, власти, экономического статуса, социальной роли и многих других объективных и субъективных социальных показателей, могут определяться отношения одних людей к другим людям внутри социальной группы, либо выступать критерием отношений к представителям других групп, к тем или иным социальным явлениям, взятым в качестве точек отсчета. Люди, принадлежащие к одинаковым социальным группам и выполняющие практически идентичную функцию в пределах каждой из этих групп, находятся в одинаковом социальном положении. Те же, у кого наблюдаются некие отличия, находятся в разных социальных позициях. Чем больше сходства в положении различных людей, тем ближе они друг к другу в социальном пространстве. Наоборот, чем значительнее и существеннее различия, тем больше социальная дистанция между ними, замечает П. Сорокин [7]. Он же предположил и сущностную многомерность, подклассовость объектов социального пространства, его горизонтальный и вертикальный параметраж и соответствующие возможности вертикального восхождения или спуска, вероятность горизонтальных перемещений в нем. Определяющим акцентом в изучении социальных явлений он видел в исследовании высоты и профиля социальных структур, их дифференциацию по социальным слоям, перемещения населения по вертикали: в нижние или верхние социальные страты. Русско-американский социолог выделяет также четыре группы факторов, выступающих объектом социального неравенства: права и привилегии, обязанность и ответственность, социальное богатство и нужду, власть и влияние. В реальной жизни все эти позиции тесно переплетены и взаимообусловлены всем ходом социального развития общества. Люди, принадлежащие в высшему слою в каком-либо отношении, в целом, ведут себя в соответствии со своим статусом по большинству социальных показателей. Так, представители высших экономических слоев, как правило, одновременно относятся или стремятся войти в высшие политические, профессиональные, духовные и другие слои.
Под социальной стратификацией Питирим Александрович понимал дифференциацию некой личностной совокупности людей (населения) на классы в иерархическом ранге. Она находит свое выражение в существовании высших и низших слоев. Ее основа и сущность – в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствии социальных ценностей, власти и влияния среди членов того или иного сообщества [7]. Конкретные формы социальной стратификации разнообразны и многочисленны. Если экономический статус членов некого общества неодинаков, характеризуется наличием экономического расслоения независимо от того, организовано ли оно на коммунистических или капиталистических принципах, определено ли оно конституционно как “общество равных возможностей” или нет. Само же экономическое неравенство выражается в различии доходов, уровня жизни в существовании богатых и бедных слоев населения (если выразиться кратко, то такой стратификационный подход можно было бы выразить в схеме: “богат - беден”). Если в пределах какой-то группы существуют иерархически различные ранги в смысле авторитетов и престижа, званий и почестей, если существуют управляющие и управляемые, тогда независимо от терминов (монархи, бюрократы, хозяева, начальники) это будет означать, что такая группа политически дифференцирована (“руководители-подчиненные”). Если же члены какого-то общества разделены на различные группы по роду их деятельности, занятиям, а некоторые профессии при этом считаются престижными в сравнении с другими и если члены той или иной профессиональной группы делятся на таких руководителей различного ранга и на подчиненных, то такая группа будет еще и профессионально дифференцирована, независимо от того, избираются ли начальники или назначаются, достаются ли им руководящие должности по наследству или благодаря их личным качествам [7]. Рассмотрев эту схему, автор приходит к выводу, что стратификация константна для любого общества, а социальное неравенство функционально необходимо для сохранения социума, все элементы которого находятся в динамическом равновесии. Причина стратификации мотивирована извечными различиях отдельных людей, групп людей, а критерии стратификации могут быть самыми разными. И только в том случае, если они сбалансированы между собой, социальная структура имеет относительную устойчивость. Важно еще и то, что социальные статусы экономической, политической, профессиональной и других параметров стратификации, как правило, тесно переплетены. Представители высших экономических слоев одновременно относятся и к высшим политическим и профессиональным слоям. Неимущие же, обычно, лишены гражданских прав и находятся в нижних слоях профессиональной иерархи. Таково обще устоявшееся положение дел, хотя существует немало исключений. Так, к примеру, самые богатые далеко не всегда находятся у вершины политической или профессиональной пирамиды, также как и не во всех случаях бедняки занимают самые низкие места в политической и профессиональной иерархии.
Следует заметить, что политическая стратификация исследуется Сорокиным в русле экономической стратификации. По его мнению, политическое неравенство, политическая стратификация никогда не исчезнут. В результате изучения политических режимов и политической дифференциации различных стран Сорокин приходит к следующим выводам:
· высота профиля политической стратификации изменяется от страны к стране, от одного периода времени к другому;
· в этих изменениях нет постоянной тенденции ни к выпрямлению, ни к возвышению стратификации;
· не существует постоянной тенденции перехода от монархии к республике, от самодержавия к демократии, от правления меньшинства к правлению большинства и т.д.;
· профиль политической стратификации подвижнее, и колеблется он в более широких пределах, чаще и импульсивнее, чем профиль экономической стратификации;
· в любом обществе идет постоянная борьба между силами политического выравнивания и силами стратификации.
Эти тезисы Сорокина, высказанные им в начале 20-х годов, подтверждаются не только теоретиками нынешней социологии, но и действительными фактами современной политической реальности конца ХХ – начала XXI веков.[9]