Сценка из романа «Герой нашего времени»

С противоположной стороны появляются княгиня, Раевич и Мери. Они здороваются с Печориным.

Княгиня – Лебедева Полина, 5 к.

Мэри – Михайлова Тая, 5 к.

Печорин – Федя

Вернер – Саша, 1 к.

Княгиня. Вы идете с нами?

Печорин. Да, я ждал вас, княгиня.

Княгиня. Идемте, скоро солнце сядет. (Проходит с Раевичем вперед.)

Печорин (задерживая Мери). Княжна, завтра будет бал, позвольте ангажировать вас на мазурку.

Мери удивлена и обрадована; улыбается, присела на камень. Он стоит рядом.

Мери. Я думала, что вы танцуете только по необходимости, как прошлый раз.

Печорин. Вы будете завтра приятно удивлены.

Мери. Чем?

Печорин. Это секрет... на бале вы сами догадаетесь. (Обратив внимание на идущих по дороге.) Вот идут любители видов... Презабавный старичок!.. Посмотрите на его даму, осененную розовыми перьями; пышность ее платья напоминает времена фижм, а пестрота ее кожи— счастливую эпоху мушек из черной тафты.

Мери смеется. Старичок с дамой прошли.

Мери. Вы опасный человек! Я бы лучше желала попасться s лесу под нож убийцы, чем вам на язычок... Я вас прошу не шутя, когда вам вздумается обо мне говорить дурно, возьмите лучше нож и зарежьте меня,— я думаю, это вам не будет очень трудно.

Печорин. Разве я похож на убийцу?..

Мери. Вы хуже...

Печорин (задумался на минуту, затем, приняв глубоко тронутый вид). Да, такова была моя участь с самого детства! Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали — и они родились... Я был готов любить весь мир,— меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил,— тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию. М ери глазами, полными слез, смотрит на него. Он подает ей руку, помогая встать. Пауза.

Любили ли вы?

Мери посмотрела на него пристально, покачала головой. К ним подходит Вернер.

Вернер. Вы тоже идете гулять к Провалу?

Мери. Да, доктор. (Берет его под руку. Идут.)

Печорин (задержавшись). Она недовольна собой; она себя обвиняет в холодности... О, это главное торжество! Завтра она захочет вознаградить меня. Я все это знаю наизусть — вот что скучно. (Идет за Мери и Вернером.)

Занавес.

Ведущий 1 14 января 1841 года Лермонтов получил отпускной билет и выехал в Петербург. Он прибыл в Петербург 4 февраля, а на следующий день появился на балу у А.К. Воронцовой-Даш­ковой. Здесь присутствовали члены императорской фамилии. Лермонтов сознательно нарушил светский этикет — считалось дерзким появление ссыльного офицера в том обществе, где на­ходились «высочайшие» гости. С трудом удалось Воронцовой-Дашковой отвести, от Лермонтова крупные неприятности — не­медленную высылку из Петербурга до окончания отпуска. Лер­монтов сделал попытку выйти в отставку — не удалось. А когда пришел к концу отпуск, он стал хлопотать о его продлении. Это отчасти удалось.

Ведущий 2. Когда миновала отсрочка, Лермонтов получил предписание покинуть Петербург. Это было 11 апреля. «12 апреля поутру Ми­хаил Юрьевич в нервическом волнении вбежал в кабинет к Краевскому. То присаживался, то бросался в изнеможении на диван. "Да объясни, что с тобою?" — воскликнул Краевский, с неудо­вольствием отрываясь от письменного стола. "Разбудили чуть свет, передали от дежурного генерала главного штаба Клейнмихеля: за 48 часов покинуть столицу и ехать в полк. Я знаю, это конец! Ворожея из Пяти углов сказывала, что в Петербурге мне больше не бывать, а отставка будет такая, после которой уже ни­чего не попрошу..."»

Ведущий 1 9 мая 1841 года Лермонтов пишет Арсеньевой: «Я надеюсь, милая бабушка, что мне все-таки выйдет прощеньеи я могу выйти в отставку». Бабушка продолжала отчаянные хло­поты о «прощении» внука.

12 мая Лермонтов принял решение ехать не в полк, а в Пя­тигорск и рапортоваться больным.

Ведущий 2. Роковые события развернулись 13 июля вечером в доме Верзилиных, где часто собиралась молодежь.

«В комнату вошел Мартынов, молодой офицер в черкеске. Он был надменен и красив, осанка его была горделива, видно было, что он внутренне любуется собой. Это был давний, еще с юнкерской школы, товарищ Лермонтова. Лермонтов, не терпев­ший фальши ни в чем, при каждой встрече подтрунивал над Мартыновым. И вот, когда Мартынов вошел в гостиную, Лер­монтов, обратившись к своей соседке, сказал по_-французски: "Мадемуазель Эмилия, берегитесь — приближается свирепый го­рец". Лермонтов продолжал острить и насмехаться над Мартыновым, который, наконец, выведенный из терпения, сказал, что найдёт средство заставить молчать обидчика. Избалованный общим вниманием, Лермонтов не мог уступить и отвечал, что угроз ничьих не боится, а поведения своего не переменит.

Ведущий 1 ШТРИХ 6. ГИБЕЛЬ ПОЭТА

Ведущий 2. Дуэль состоялась 15 июля, между шестью и семью часами вечера. У подножья Машука, возле Перкальской скалы, во время грозы и сильного дождя. Мартынову было известно благородство Лермонтова, он был уверен, что поэт не станет стрелять на дуэли в противника, как не стрелял он в Баранта. «Раздалась команда: "Сходитесь!" Лермонтов остался неподви­жен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлянта... Марты­нов быстрыми шагами подошел к барьеру и выстрелил. Лермон­тов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперед, пуля пробила сердце и легкие».