На сцене – дамы в масках (то ли танцуют, то ли переговариваются, не важно, это фон), князь Звездич. Входит Арбенин.
Арбенин:Напрасно я ищу повсюду развлеченья.
Они все чужды мне.
Князь Звездич медленно подходит, зевая.
Арбенин: Что, князь… не набрели ещё на приключенье?
Князь: Как быть, я целый час хожу! Все Маски глупые…
На стульях сидят две дамы в масках. Кто-то к ним подходит, интригует, берёт за руку. Одна дама (это Нина) вырывается, в спешке уходит, но браслет её спадает с руки.
Дама в маске: Ах! Я едва дышу… он всё бежал за мною. Он желает на память какой-нибудь предмет.
(Видит на полу браслет и поднимает) Вот счастье. Боже мой – потерянный браслет. С эмалью, золотой… отдам ему. Пусть ищет с ним меня.
Князь (продирается торопливо через толпу): – Так точно… вот она. (Садится, берёт её за руку.) О! Ты не убежишь.
Дама в маске: Чего хотите вы?
Князь: Вас видеть.
Дама в маске: Я перед вами… Прощай навеки!
Князь: О! Ещё мгновенье! Ты ничего на память не оставишь?
Дама в маске (отойдя 2 шага): Вы правы, жаль мне вас – возьмите мой браслет.
Бросает на пол; пока он поднимает, она скрывается в толпе.
Князь (ищет Даму в маске глазами): Я в дураках…
Входит Арбенин.
Князь: Плутовка вырвалась – и вот (показывает браслет) как будто сон.
Арбенин: А начали не худо! Но покажите-ка браслет… довольно мил. И где-то я видал такой же… Погодите … Да нет, не может быть…
Князь: Где отыскать её?
Арбенин (показывая на дам в масках): – Любую подцепите. Здесь много их.
Князь: А если не она?
Возвращение Нины домой.
Арбенин: Я жду тебя уж целый час.
Нина: Серьёзно? Ах, как ты мил! Положим, ты меня и любишь, но так мало, что даже не ревнуешь ни к кому!
Арбенин (улыбаясь): Я жить привык беспечно…и ревновать смешно…
Нина: Конечно. Нет, я благодарю…
Арбенин: Послушай…нас одной судьбы оковы связали навсегда (привлекает к себе, садит на колени, ласково смотрит, проводит рукой по волосам). Я вижу, что творец ТЕБЯ в вознагражденье с своих небес послал ко мне. (Берёт её руки, целует их, смотрит на одну из них, не видит браслета, останавливается и бледнеет.)
Нина: Ты побледнел, дрожишь… о, Боже!
Арбенин (вскакивает и, затаив гнев, произносит): Я? Ничего! Где твой другой браслет?
Нина: Потерян.
Арбенин: А! потерян.
Нина: Беды великой в этом нет. Тебя понять я не могу.
Арбенин (пронзительно смотрит на неё, сложив руки): Браслет потерян? (Затем звонит в колокольчик. Входит слуга.) Карету обыщи ты вдоль и поперёк. Потерян там браслет. Избави бог тебе вернуться без него. (Нине): Но если он и там браслета не найдёт? (Входит слуга). (Слуге): Ну что? Скорее отвечай…
Слуга: Перешарил всю карету-с. Нету-с. Конечно, в маскараде он потерян.
Арбенин (Нине): А!.. В маскараде! Так вы были там? (Слуге): Иди. (Хочет взять Нину за руку, она отскакивает в сторону.) Зло произносит: – Без слёз, без сожаленья две наши жизни разорву.
Нина: Не подходи… О, как ты страшен…
Арбенин: Прочь от меня, гиена!
Нина: Но слушай… я невинна… Пусть меня накажет Бог, – послушай… Мне больно твои упрёки слушать… Я люблю тебя, Евгений. О, перестань, ты ревностью своей меня убьёшь.
Она в слезах уходит.
Осенью 1836 года Лермонтов поселился в Петербурге вместе с бабушкой.
Ведущий 1. Первое его произведение, появившееся в печати, — «Хаджи Абрек», попало в «Библиотеку для чтения» без его ведома, и после этого невольного, но удачного дебюта, Лермонтов долго не хотел печатать своих стихов. Смерть Пушкина явила Лермонтова русской публике во всей силе поэтического таланта. Лермонтов был болен, когда совершилось страшное событие. До него доходили разноречивые толки; «многие», рассказывает он, «особенно дамы, оправдывали противника Пушкина», потому что Пушкин был дурён собой и ревнив и не имел права требовать любви от своей жены.
Ведущий 2 27 января 1837 года состоялась дуэль Пушкина с Дантесом. Раненый поэт был доставлен на квартиру. В течение ближайших часов по Петербургу разнесся слух, что Пушкин убит. На следующий день 28 января 1837 г. Лермонтов написал первую часть стихотворения «Смерть Поэта». 29 января Пушкин скончался. СтихотворениеЛермонтова в копиях разошлось по столице. «Смерть поэта Пушкина возвестила России о появлении нового поэта — Лермонтова», — вспоминал впоследствии писатель В.А. Сологуб. 7 февраля Лермонтов написал продолжение стихотворения — 16 заключительных строк.
Ведущий 1. Это стихотворение - поступок Лермонтова новое яркое имя на русском поэтическом небосклоне. И не только на поэтическом. Этим стихотворением поэт брал на себя великую миссию быть продолжателем дела Пушкина. Это было и пророчество собственной судьбы, добровольно избранной им.
Чтец 7Тургенева Юля, 1 к.
( декламирует первую часть стихотворения «Смерть поэта».)
Погиб поэт!- невольник чести -
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде... и убит!
Убит!.. К чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь... Он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Чтец 8. Наташа Черноморченко, 1 к.
Его убийца хладнокровно
Навел удар... спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?... издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
И он убит - и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..
И прежний сняв венок - они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он - с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
Ведущий 1. Первую часть стихотворения Бенкендорф проглядел. А может быть, решил не заметить, полагая, что лучше не привлекать внимания к «особе покойного». Самое лучшее, считал он, на подобные легкомысленные выходки не обращать внимания, тогда слава поэта быстрее померкнет.
Чтец 9 Алина Габдулхакова, 3 к.
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда - всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
Ведущий 2. Когда стихотворение дошло до царя Николай I, он наложил на него такую резолюцию: «Приятные стихи, нечего сказать…Я велел старшему медику гвардейского корпуса посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он; а затем мы поступим с ним согласно закону».
За резолюцией последовал обыск, арест, затем перевод в Нижегородский драгунский полк, находившийся на Кавказе, где в то время шла война с горцами.
Ведущий 1. С наибольшей глубиной личность и творческую индивидуальность Лермонтова понял его гениальный современник А. И. Герцен. Он хотя и не был знаком с поэтом, но общался с людьми, окружавшими Лермонтова, с жадностью читал каждое его произведение, появлявшееся в печати или ходившее в списках. Критически сопоставив устные воспоминания друзей о Лермонтове, Герцен нарисовал психологический портрет поэта на широком фоне России того времени: «...чтобы дышать воздухом этой зловещей эпохи, надобно было с детства приспособиться к этому резкому и непрерывному ветру, сжиться с неразрешимыми сомнениями, с горчайшими истинами, с собственной слабостью, с каждодневными оскорблениями; надобно было с самого нежного детства приобрести привычку скрывать все, что волнует душу, и не только ничего не терять из того, что в ней схоронил, а, напротив, — давать вызреть в безмолвном гневе всему, что ложилось на сердце. Надо было уметь ненавидеть из любви, презирать из гуманности, надо было обладать безграничной гордостью чтобы, с кандалами на руках и ногах, высоко держать голову»
Ведущий 2. Проникнув в заповедную глубину натуры поэта, Белинский и Герцен «высветили» его творческую индивидуальность, отметили психологическую близость между Лермонтовым и его любимыми героями, намекнули читателям на интимный, автобиографический подтекст его произведений. «...что за огненная душа, что за могучий дух, что за исполинская натура у этого мцыри! — восклицал Белинский.— Это любимый идеал нашего поэта, это отражение в поэзии тени его собственной личности. Во всем, что ни говорит мцыри, веет его собственным духом, его собственной мощью».
Ведущий 1. Нет мемуариста, который бы при описании Лермонтова не упомянул о его глазах. Художник М.Е.Меликов: "В детстве наружность его невольно обращала на себя внимание: приземистый, маленький ростом, с большой головой и бледным лицом, он обладал большими карими глазами, сила обаяния которых до сих пор остается для меня загадкой. Глаза эти, с умными, черными ресницами, делавшими их еще глубже, производили чарующее впечатление на того, кто был симпатичен Лермонтову. Во время вспышек гнева они бывали ужасны". На выражение глаз прежде всего обращает внимание Меликов и при встече с Лермонтовым через десять лет: "Он был одет в гусарскую форму. В наружности его я нашел значительную перемену. Я видел уже перед собой не ребенка и юношу, а мужчину во цвете лет, с пламенными, но грустными по выражению глазами, смотрящими на меня приветливо, с душевной теплотой".
Ведущий 2. То же отмечает и писатель И.И.Панаев: "... умные и пронзительные черные глаза, невольно приводившие в смущение того, на кого он смотрел долго". А П.Ф.Вистенгоф, вольнослушатель Московского университета в 1831 – 1832 годах, не любивший Лермонтова, увидел его глаза другими: "Как удар молнии, сверкнули глаза его. Трудно было выдержать этот неприветливый, насквозь пронизывающий взгляд... Ядовитость во взгляде Лермонтова была поразительна"