Сергей Юрьенен. "Инженеры душ" на краю ночи.
Лев Троцкий. Селин и Пуанкаре. (пер. с фр. Маруси Климовой)
Иван Анисимов. Гигантская фреска загнивающего капитализма.
Виктор Балашов. Л.-Ф. Селин.
Виктор Ерофеев. Путешествие Луи-Фердинанда Селина на край ночи.
Адвокат Бокассы. Беседа Маруси Климовой с Франсуа Жибо.
Франсуа Жибо. Предисловие к первому русскому изданию романа "Смерть в кредит".
Селин в современной России. Беседа Сергея Юрьенена с Марусей Климовой и Вячеславом Кондратовичем.
Вячеслав Кондратович. Юродивый во французской литературе.
Сергей Дубин. Один день Луи-Фердинанда Селина.
Сергей Дубин. "Постоянное балансирование между тоской и отвращением". Самоуничижительная проза Селина и Мишеля Лейриса.
Кети Чухрукидзе. Творчество Селина как выражение французской этнической модели.
Алексей Марков. Люди большие и малые в романе Селина "Север".
Михаил Недосейкин. Концепция мира в романе Л.-Ф. Селина "Путешествие на край ночи".
Игорь Мартынов. Л.Ф.С. Дезертир войны, инвалид мира.
Маруся Климова. Внучка Ленина.
БИБЛИОГРАФИЯ
КОММЕНТАРИИ
КОРОТКО ОБ АВТОРАХ
Сергей Солоух. "Освинеть - по-французски родиться"
Сергей Солоух. "Quel traitre! Quel guignol! Quel Juif!"
Маруся Климова
СЕЛИН В РОССИИ
Озаглавив свой первый роман "Путешествие на край ночи", Луи-Фердинанд Селин раз и навсегда связал свой образ с образом человека, склонного к самым рискованным и неожиданным путешествиям как в прямом, географическом, так и переносном, метафизическом, смысле этого слова. В романе "Путешествие на край ночи", признанным критикой одной из ключевых книг XX столетия, Селин описывает по крайней мере три своих вояжа: на войну, в центральную Африку и в Америку, - которые одновременно являются этапами и составными частями главного "путешествия" автора за границу общепринятых норм и ценностей, "на край ночи". Безусловно, к такого рода путешествиям можно отнести предпринятую Селином в 1936 году поездку в Советский Союз, которая послужила одним из импульсов к созданию предлагаемой вниманию читателя книги, ибо посещение Селином Ленинграда в сентябре 1936 года до сих пор остается одной из самых неизвестных и малоизученных страниц его биографии. Следует также отметить, что несколько лет назад Американским Обществом друзей Селина была подготовлена к изданию книга "Селин в Америке", что тоже косвенным образом послужило толчком к опубликованию аналогичной книги в России, так как образ России и СССР занимает в творчестве Селина не меньшее место, чем образ США. В целом же, обращаясь к теме "Селин в России", мы вольно или невольно должны коснуться по крайней мере трех ее аспектов:
1) Непосредственное пребывание Селина в Ленинграде в сентябре 1936 года.
2) Образ России и СССР в творчестве Селина.
3) Судьба творческого наследия Селина в России, его влияние на отечественную литературу и его образ в отечественной критике.
|
|
1. "ЗАРЕ НАВСТРЕЧУ": пребывание Селина в Ленинграде в сентябре 1936 года.
В 20-30-е годы в Советском Союзе разворачивается активная пропагандистская кампания, целью которой была демонстрация всему миру достижений Октябрьской революции. Многие западные интеллектуалы получили приглашение посетить страну Советов. Пожалуй, больше всего деятелей культуры приехало из Франции. В 1920-е годы СССР посетили Ромен Роллан, Эдуард Эррио, Поль Вайян-Кутюрье, Жорж Дюамель, Анри Барбюс, в 1930-е годы - Андре Мальро, Луи Арагон, Андре Жид, Шарль Вильдрак и другие.
В 1934 году в Москве вышел перевод первого романа Селина "Путешествие на край ночи", выполненный женой Арагона Эльзой Триоле (1). Охарактеризованный в предисловии Иваном Анисимовым как "гигантская фреска умирающего капитализма", роман за два года выдержал три издания общим тиражом более 60 тысяч экземпляров и получил значительный резонанс в советской критике. Его появление не обошли своим вниманием "Правда", "Литературная газета", "Новый мир" и другие влиятельные советские периодические издания. В целом роман был воспринят достаточно благожелательно. Однако на состоявшемся в 1934 году 1-м съезде Союза писателей, где присутствовали Андре Мальро и Луи Арагон, Горький заявил, что на примере этой книги видно, что "буржуазное общество полностью утратило способность интеллектуального восприятия искусства", а главный герой романа - Бардамю - "не имеет никаких данных, чтобы примкнуть к революционному пролетариату, зато совершенно созрел для принятия фашизма"*{см. подборку высказываний о Селине на 1-м съезде советских писателей в статье С. Юрьенена "Инженеры душ на краю ночи"}.
Тот факт, что роман был опубликован в Советском Союзе со значительными купюрами, был воспринят Селином крайне болезненно и побудил его порвать всякие отношения с Эльзой Триоле и Луи Арагоном, которых он считал виновниками искажения текста (2). Кстати, по устному свидетельству самого Арагона, перевод выполнил один московский переводчик, а Эльза Триоле только помогала ему понять смысл некоторых слов (в основном, выражений на арго). Кроме перевода Эльзы Триоле был опубликован в библиотеке "Огонька" еще сокращенный перевод "Путешествия на край ночи", выполненный Сергеем Ромовым. Незадолго до посещения Селином СССР в 1935 году во Франции выходит его второй роман "Смерть в кредит". На русский язык он не переводился, однако получил крайне негативные отклики в советской критике, которая сразу же охарактеризовала его как произведение "анархистское, циничное, нигилистическое"... Сам же Селин клеймился как писатель "глубоко антигуманный", выразивший в своем творчестве "презрение к человеку, человечеству, жизни". Наиболее известны статьи в "Литературной газете" от 26 июля и от 20 октября 1936 года. В последней некто Старцев пишет ""Путешествие на край ночи" получило у нас известность как книга, направленная против грязи капитализма, но нам кажется, что в этой книге больше грязи, чем критики как таковой. (...) Есть ли различие между Селином и Бардамю? Нет. Я совершенно уверился в этом, после того, как прочитал новый роман Селина "Смерть в кредит" (...) Селин - это эстетика грязи."
В 1936 году Селин решил сам отправиться в Советский Союз, чтобы разобраться с изданием перевода "Путешествия" и попытаться получить деньги, которые ему, как автору, причитались. Хотя в отличие, например, от Андре Жида, который был официально приглашен советским правительством, путешествовал по всей стране в специальном вагоне в сопровождении пяти писателей и даже удостоился чести во время похорон Горького стоять на трибуне Мавзолея рядом со Сталиным и Молотовым - Селин приехал в Советский Союз в качестве простого туриста и смог побывать лишь в Ленинграде.
Пребывание Селина в СССР до сих пор остается одной из самых неясных страниц его биографии. Неизвестна даже точная дата его прибытия в Ленинград. На единственной открытке, отправленной им во Францию, изображен Эрмитаж и стоит штамп 4 сентября 1936 года. Он пишет: "Черт побери! Если это будущее, то нужно стараться наслаждаться нашими гнусными условиями жизни. Какой ужас! Мои бедные друзья. Даже жизнь в Гонесс*{Один из беднейших пригородов Парижа.} в сравнении с этим приобретает некое очарование! Искренне ваш. Луи Ф." Во многом непроясненность обстоятельств этого его путешествия объясняется тем, что сам Селин на протяжении всей дальнейшей жизни уже никогда не возвращался к теме своего пребывания в СССР. Единственными документами, в которых отразились его впечатления, остаются публицистические памфлеты "Mea culpa" и "Безделицы для погрома". Последний даже во Франции сегодня является библиографической редкостью, отчасти по причине того, что на его публикацию наложен запрет вдовой Селина Люсетт Детуш. В шестидесятые годы этот памфлет был пиратским способом переиздан неизвестными людьми, что стало предметом судебного разбирательства, где адвокатом Люсетт Детуш выступал Франсуа Жибо, чьи статьи и интервью также вошли в этот сборник.
Вероятно, Селин прибыл в Ленинград в конце августа-начале сентября, ибо назад он отбывает 21 сентября 1936 года на теплоходе "Мекнес" вместе с Андре де Фонколомбом, который впоследствии (в 1973-1975 годах) исполнял обязанности генерального консула Франции в Ленинграде. Пребывание Селина в Ленинграде не имело никакого отклика в советской печати. Он остановился в гостинице "Европейская". Прибыв в Ленинград как частное лицо, Селин имел довольно редкую по тем временам для иностранного писателя возможность свободно перемещаться по городу в сопровождении только своего гида-переводчика (Натали), встречаться с простыми, далекими от официальной культуры людьми, беседовать с ними, наблюдать их жизнь и жизнь Ленинграда середины 30-х годов. В "Безделицах" Селину удалось запечатлеть, пожалуй, один из самых ярких образов сталинской эпохи, аналогов которому трудно найти даже в отечественной литературе.
Путешествие в СССР, по аналогии с названием его первого романа, в духе политической мифологии тех лет, вероятно, следовало бы назвать "Заре навстречу". Сам Селин неоднократно прибегает к этой аналогии в "Безделицах" (в скрытой форме), несколько раз сравнивая свои впечатления от быта советского Ленинграда 30-х годов с самыми своими мрачными воспоминаниями о пребывании среди диких африканских племен: "Я тоже торговал с дикарями... в Бикобимбо, под соломенной крышей, в самой глуши Камеруна. Я спекулировал тоннами... И у меня там тоже не было конкуренции... Но на такое я бы никогда не осмелился... Когда я называю советские товары "жалкими отбросами", я ничего не преувеличиваю...". Кроме того, тема города занимает огромное место в творчестве Селина, и, подобно тому, как в России существует понятие "Петербург Достоевского" или "Петербург Белого", можно смело говорить о существовании во французской литературе "Парижа Селина", что тоже придает особую значимость всем дошедшим до нас свидетельствам о кратковременном пребывании писателя в Ленинграде. Надо знать особенности эстетики Селина, его последовательный антиромантизм, не говоря уже об обстоятельствах, сопровождавших его пребывание в России, чтобы оценить вырвавшееся у него восклицание "как прекрасен Ленинград... в своем роде это один из самых прекрасных городов мира...". Безусловно, посещение Селином Ленинграда сделало его воззрения на природу человека еще более скептическими и пессимистическими, окончательно развеяв остатки утопической веры в возможность переустройства общества, если таковые у него к этому времени еще были. Однако не следует преувеличивать влияние коммунистической идеологии на Селина и наличие у него каких-то особых иллюзий по поводу СССР в момент его приезда в Ленинград. Об этом свидетельствует, в частности, письмо, написанное Эли Фору в 1934 году: "Я всегда был анархистом, и никогда не голосовал и не буду голосовать ни за кого и ни за что. Я не верю в людей. (...). У меня нет ничего общего со всеми этими кастратами, которые верещат свои бессмысленные лозунги и ничего не понимают. По-вашему, возможно думать и работать под наздором этого сверхмудака Арагона, к примеру?"*{Цит. по изданию Francois Gibault. "Delires et persecutions", Mercure de France, 1985.} Впоследствии, эти "тезисы" получили свое наиболее полное воплощение в памфлете "Mea culpa".
Непроясненность обстоятельств пребывания Селина в Ленинграде делает особенно ценными дошедшие до нас документальные свидетельства того времени. Как уже было сказано выше, в Ленинграде его всюду сопровождала гид-переводчица Натали, сотрудница "Интуриста", организации, занимавшейся обслуживанием иностранцев в Советском Союзе. Но в 1925 году была создана новая организация - ВОКС - Всесоюзное общество культурных связей с заграницей. В соответствии с духом того времени, "Интурист" и ВОКС соперничали между собой: ВОКС стремился добиться упразднения "Интуриста". Просматривая в ЦГАЛИ архив ВОКСа, я нашла следующий документ:
|
|
|
|
"Секретно 29 октября 1936 года
Председателю Всесоюзного общества культурных связей с заграницей тов. Аросеву А.Я.
Дорогой Александр Яковлевич
Для реализации нашей с вами беседы во время моего последнего пребывания в Москвве по поводу суммирования нетактичностей и отрицательных сторон работы Интуриста сообщаю вам нижеследующий ряд фактов за этого год, отмеченных нами в отношении Интуриста:
1) Во время пребывания в Ленинграде французского писателя Луи Селина, захватившего своим пребыванием и время фестиваля *{вероятно, имеется в виду Всемирный фестиваль молодежи и студентов, проходивший осенью 1936 года}, с ним была проделана следующая манипуляция в гостинице "Европейская". Несмотря на то, что Селин уплатил за свою комнату до момента отъезда, в один прекрасный день, когда он отсутствовал среди дня, все его вещи были перенесены без его ведома и позволения в другой худший номер, причем, так как он не был предупрежден и меньше всего этого ожидал, то оставил вещи в том разложенном виде, как они у него были. Это не смутило администрацию гостиницы. Вещи были просто по их усмотрению брошены в его чемоданы и в большом хаосе все перенесены в другую комнату. На его возмущенный вопрос, чем объяснить это переселение без его разрешения, да еще в худшую комнату, последовал лаконичный ответ: "Комнаты нужны для фестиваля!" (...)
Интуристу не хватает четкости и культурности в работе. Часто бывает, что слишком распинаются перед иностранцами, а то позволяют себе такие нетактичности, как типа инцидента с Луи Селином."
Уполномоченный ВОКСа в Ленинграде Орлов."
В том же архиве ВОКСа в списке иностранцев, посетивших Институт охраны материнства и младенчества, правда, в апреле 1936 года, я снова натолкнулась на фамилию писателя Селина, причем в качестве страны, откуда он прибыл, указана... Швеция. По свидетельству биографа Селина г-на Франсуа Жибо, Селин никак не мог в апреле 1936 года приехать в Ленинград. Дата указана явно ошибочно. Однако в "Безделицах для погрома" Селин подробно описывает посещение "большой венерологической клиники" в Ленинграде (перевод этого отрывка включен в сборник). Что касается страны, откуда он приехал, то, учитывая любовь Селина к различного рода мистификациям, можно предположить, что он сознательно ввел в заблуждение сотрудников Института, сказав, что прибыл из Швеции.
Среди прочего, в "Безделицах для погрома" описан визит Селина к директору театра оперы и балеты им. Кирова, которому он хотел предложить постановку одного из своих шести балетных либретто (а именно "Рождение феи"), так, кстати, до сих пор и не реализованных. (3) Надеясь найти хоть какое-то подтверждение этому факту, я тщательно просмотрела все архивы Кировского театра, но ничего не обнаружила. С большой вероятностью можно утверждать, что много интересных документов, связанных с приездом Селина в СССР, хранится в архивах ФСБ, но они и поныне практически недоступны. К этого рода документам можно отнести "докладные записки", которые по обычаю того времени просто обязана была составлять на него приставленная к нему его гид "Натали", о чем говорит и сам Селин: "Я никогда не скрывал от нее того, что думал... Должно быть, она составляла прекрасные донесения...". Не говоря уж о том, что за ним, вероятно, велась и наружная слежка - ведь как-никак, речь идет о 1936 годе! Правда, не исключено, что все материалы так называемого "наружного наблюдения" подлежат уничтожению и не предназначены для длительного хранения. Тот факт, что посещая СССР как частное лицо, Селин подвергал себя весьма большому риску, косвенным образом подтверждают предположения вдовы Селина Люсетт Детуш, которые она неоднократно высказывала в устных беседах со мной. По ее мнению, Натали спасла Селина, посоветовав поскорее возвращаться во Францию, предупредив о готовящемся аресте. Сам Селин намеревался еще поехать в Москву, но резко изменил свои планы и уехал из Советского Союза. Вполне возможно, что так оно и было, ведь, как известно, в те времена у нас исчезали даже иностранцы.
Как бы там ни было, 21 сентября 1936 года на судне "Мекнес" Селин покидает Ленинград в сопровождении Андре де Фонколомба. Последний вспоминает, что действительно ходил с Селином в Мариинский театр, где они вместе слушали "Пиковую даму"(4).
25 сентября Селин уже в Гавре и оттуда сразу же пишет своим друзьям. Вот некоторые отрывки из этих писем: "Только что вернулся из России после сверхотвратительного путешествия... Какой ужас! Какой мерзкий блеф! Какой грязный дурацкий анекдот! Как все это гротескно, надуманно, преступно!.." "Россия - это чудовищная помойка, я еще об этом расскажу."
"Я провел месяц в Ленинграде... Ужас. Грязно, бедно - отвратительно. Тюрьма... Все - полиция, бюрократия и чумной хаос. Всюду обман и тирания... Я вернулся на пароходе через Копенгаген, где провел три часа! Какой рай после России!"**{Цит. по изд. Francois Gibault. "Delires et persecutions", Mercure de France, 1985}
2. "ВОИСТИНУ НЕОБИТАЕМАЯ РАВНИНА!"
Посещение Селином СССР не было отмечено ни в одном советском периодическом издании. А после выхода во Франции его памфлетов "Безделицы для погрома" и Mea culpa" о нем постарались окончательно забыть, его больше не было, не существовало. Его книги, если и закупались библиотеками, то сразу же помещались в "спецхраны", доступ к которым был строго ограничен. То есть из России Селин практически исчез. Однако образы и видения России, Советского Союза периодически всплывали в творчестве Селина, мучили его, не давали ему покоя.
После посещения Советского Союза у Селина почти сразу же возникла идея, что для блага Франции было бы неплохо столкнуть Сталина и Гитлера: "Мне жаль, что я это сказал. Но мне будет глубоко наплевать, если Гитлер соберется раскрутить русских. Даже в самой жестокой войне он не сможет уничтожить их больше, чем это делает каждый день сам Сталин, в их счастливой и свободной мирной жизни". И дальше: "На долю Гитлера выпадет столько работы, столько неслыханных сложностей, чтобы защищать свои завоевания во всех русских степях, в Забайкалье, что это займет его на долгое время. Ему этого хватит на века, и он просто не успеет полезть к нам..."*{Цит. по изд. Francois Gibault. "Delires et persecutions", Mercure de France, 1985.}
Как известно, пророчество Селина оправдалось, но не вполне. Прежде, чем отправиться в бескрайние российские степи, Гитлер все-таки оккупировал Францию.
Еще одна страна, с которой у Селина чаще всего ассоциируется Советский Союз - это США. Селин, в свое время работавший на заводах Форда, всегда склонен был сопоставлять США и Советский Союз и даже считал, что рано или поздно они воссоединяться (5).
Советский Союз является для Селина как бы огромной империей зла, но он, в то же время, противопоставляется Америке, которая тоже олицетворяет собой зло, при этом о злодеяниях американцев никто не говорит, а злодеяния Советского Союза обсуждаются на каждом углу, о них кричат повсюду, и в этом для Селина заключается некий символ мировой несправедливости. Буржуазная сытая Америка, прикрывающая свои действия лицемерными фразами, и голодная безумная Россия, действующая как сумасшедший в период обострения.
"Сколько нынче разговоров о пожарах в шахтах... фотографий, интервью... кажется, все готовы до бесконечности проливать слезы и онанизировать по поводу судьбы бедных шахтеров под землей, ставших жертвой коварства метилового газа и предательского пламени!.. черт подери!.. а теперь еще и по поводу жестокости русских танков в этом несчастном Будапеште... но никто ни разу даже не вспомнил, и это несправедливо, о том, как их братья были преданы и изжарены в Германии под большими демократическими крыльями... это табу, об этом говорить не принято... сами они там не были!... и ладно!.."(...)
"Я встречался с консулом из Дрездена... последним консулом Виши... он мне рассказал, что там творилось! Все было раздолбано и зажарено на фосфоре... по американскому рецепту!.. великолепно!.. последний "new-look" перед атомной бомбой...!"*{"Из замка в замок": СПб, 1998 год, издательство "Евразия", перевод с французского М. Климовой и В. Кондратовича}.
Нельзя сказать, чтобы Селин чувствовал к русским (или советским) людям какую-нибудь симпатию, в этом отношении они для него ничем не отличались от представителей других национальностей, к которым Селин тоже часто выражает открытую неприязнь, как правило, в характерной для него утрированной, доведенной до абсурда манере. Вот, например, как он описывает русского хозяина отеля в романе "Север": "Тот, кого вы называете Иваном, ничего не понимает!... его зовут Петров... он глуп, как и все русские... тупица, пьяница и лжец... как все эти люди с Востока... а здесь, не так ли, наше хорошее с ними обращение только сбивает их с толку... они перестают что-либо понимать, видеть и слышать, забывают, как их зовут!... там им каждый день устраивают порку... а как только их перестают бить, они впадают в горячку!... что касается Петрова, которого вы зовете Иваном... то он считает, что я цветочник!... конечно, у меня есть цветы... но только для украшения моего жилья, а не для торговли!.. он часто приходит ко мне... продает мне свою сметану... я уже сто раз ему повторял: "Я адвокат, Петров"... но, видимо, нужно бить его до крови, чтобы он это запомнил!... привычка!""**{Л.-Ф. Селин "Север", перевод с французского М. Климовой и В. Кондратовича}
Еще одна характерная цитата из романа "Из замка в замок":
"Мы могли оказаться в России или в расположении Красной Армии! А вдруг они нас решили сдать? Когда имеешь дело с бошами, надо быть готовым ко всему! Весь вагон начинает вопить, предвкушая встречу с русскими! Товарисч! Товарисч! "они не хуже немцев"! таково единодушное мнение!.. новый франко-русский альянс?.. ну и что! отлично! А почему бы и нет?.. запросто!.. вот, наверное, эти русские удивятся!.. интересно, а можно будет у них поесть?.. русские ведь любят поесть!.. они вообще едят очень много!.. в вагоне сразу обнаруживаются сведущие люди!.. борщ, красную капусту и т.п.! еще соленое сало! Да, пожрать они не дураки! Да и я бы тоже не отказался!.. тут, ко всеобщему изумлению, я обрушиваю на головы членов делегации сообщение о том, что именно я являюсь автором единственного по-настоящему коммунистического романа из всех, что когда-либо вообще были написаны... больше такого никто не напишет! Никогда!. Кишка тонка!.. русским об этом надо будет сразу же объявить!.. и пусть не сомневаются: меня переводили Арагон и его жена, чтобы те знали, с кем имеют дело!.."
(...)"Ветер с Урала дует шесть месяцев в году!.. только ощутив его на себе, начинаешь понимать... все эти поражения!.. все случающиеся в России катастрофы! Там никто не может выдержать! Ни этот мальчишка Наполеон, ни этот полоумный ублюдок Гитлер! Воистину необитаемая равнина! Если бы не Вогезы и холмы Аргонна, нас бы этот ветерок тоже достал!.. именно поэтому орды завоевателей с Востока всегда так безумны и пьяны от холода... лучше их оставить в покое! Пусть себе подыхают! Мы-то что там забыли? Какого хера? Я не понимаю!.."*{Л.-Ф. Селин "Из замка в замок": СПб, "Евразия", 1998, перевод с французского М. Климовой и В. Кондратовича}.
Кроме того, Селин постоянно возвращается в своих книгах к образам и персонажам новейшей русской истории: Кремлю, комиссарам, Сталину, Хрущеву, Маленкову, Молотову и т.п. Причем последних он, как правило, пишет через запятую с крупными буржуа и политическими деятелями западных стран, так как, по его мнению, и те, и другие в равной мере дурачат и эксплуатируют свой народ.
Таким образом, Россия продолжает присутствовать и в поздних книгах Селина, в то время как в самой России о Селине забыли на долгие годы. Причин для этого было более, чем достаточно. В СССР многие писатели подвергались остракизму за гораздо меньшие провинности, чем те, в которых можно было бы уличить Селина. После скандальных антикоммунистических и расистских памфлетов ("Mea culpa" (1936), "Безделицы для погрома"(1937), "Школа трупов" (1938), "Попали в переделку" (1941)) последовало более чем сомнительное поведение в немецкой оккупации, бегство в Данию, обвинение в коллаборационизме, тюрьма, ссылка... ОДнако не стоит забывать, что табу на имя Селина после войны существовало не только в СССР, но отчасти и во Франции.
Показательно, что имя общепризнанного классика мировой литературы в год его столетия в 1994 году не было включено Министерством Культуры Франции в список официально отмечаемых памятных дат.
3.ВОЗВРАЩЕНИЕ СЕЛИНА
Первой ласточкой возвращения Селина в Россию стала опубликованная в середине 80-х в "Иностранной литературе" обширная статья Виктора Ерофеева "Путешествие Луи-Фердинанда Селина на край ночи", за тем последовал опубликованный в "Независимой газете" в августе 1991 года, буквально накануне путча, памфлет "Mea culpa".
В целом, возвращение книг Селина к русскому читателю мало чем отличается от возвращения книг других крупнейших зарубежных писателей, на чье творчество по тем или иным причинам долгие годы в нашей стране был наложен негласный запрет, разве что его книги вернулись чуть позже. Причину этого опоздания следует искать уже не в идеологии, а в сложности перевода, ибо Селин, как известно, принадлежит к разряду так называемых "непереводимых авторов", каковым его делают крайняя усложненность синтаксиса и лексики, активное использование арго и разговорного языка, склонность к изобретению неологизмов, своеобразный юмор, многочисленные отсылки к политическим реалиям прошлого - все это часто затрудняет понимание его романов даже носителями французского языка.
Только в 1994 году - в год столетия Селина - на русском впервые вышел роман "Смерть в кредит" и новый перевод романа "Путешествие на край ночи"; в этом же году в Петербурге создается Российское Отделение Общества Друзей Селина(6). В 1998 году выходит первый перевод романа "Из замка в замок", а год спустя - трехтомное собрание его сочинений. К настоящему моменту переведены и изданы романы Селина "Путешествие на край ночи" (существует три варианта перевода), "Смерть в кредит". "Из замка в замок", памфлет "Mea culpa" (два варианта перевода), отрывки из "Безделиц" (два варианта перевода), речь "Похвальное слово Золя".
Вместе с тем, если задержку русских переводов Селина можно объяснить сложностями перевода, то практически полное отсутствие в нашей стране в академической среде какого-либо видимого интереса к творчеству крупнейшего современного писателя, скорее, относится к разряду необъяснимых парадоксов отечественной филологии. Начиная работу над переводом романа "Смерть в кредит" еще в 1985 году по карманному изданию, случайно купленному в одной из ленинградских "Старых книг", мне тогда трудно было себе даже представить, что же реально происходило в этой сфере вокруг. Работа над переводом шла, образно говоря, как бы в темноте, без какой-либо реальной надежды на издание или публичное признание, можно сказать, для вечности, как и многое, что делалось в то время в андеграунде. Когда же "тьма рассеялась", выяснилось, что Селина не только почти никто не переводит, но до настоящего времени у нас, кажется, не появилось ни одной научной работы, диссертации, даже дипломной или курсовой работы, посвященной этому бесспорному классику современной мировой литературы, творчество которого уже давно введено в программы обучения высших учебных заведений большинства стран мира, не говоря уже о Франции, где Селина изучают в школе. Серьезным шагом в этом направлении стал проведенный Российским Обществом Друзей Селина весной и осенью 1999 года в Москве и Санкт-Петербурге международный селининский семинар "Юродивый во французской литературе", материалы которого также вошли в этот сборник.
Сборник "Селин в России" является первым отечественным изданием, целиком посвященным изучению творчества Селина, и будет интересен не только широкому кругу читателей и поклонников его творчества, но, надеюсь, способствует пробуждению к нему интереса академических кругов. Уникальность этого сборника автоматически делает его на сегодняшний день наиболее полным, хотя и не исчерпывающим собранием всего, что написано о Селине по-русски. В основу отбора материалов положен принцип, вкратце изложенный мною в этой статье. В дальнейшем сборник может быть пополнен новыми материалами, по тем или иным причинам не вошедшими в него на данный момент; прежде всего к ним относятся документы из архивов, связанные с пребыванием Селина в Ленинграде (если таковые обнаружатся), а также статьи западных исследователей и писателей, так или иначе касающиеся темы "Селин в России".
ФРАНСУА ЖИБО
К ВОПРОСУ О ПРЕБЫВАНИИ СЕЛИНА В ЛЕНИНГРАДЕ В 1936 ГОДУ
{сообщение на семинаре "Юродивый во французской литературе" (Москва, май 1999 года)}
В начале двадцатых годов советские власти наметили обширный проект по вовлечению в сферу своей деятельности европейских интеллектуалов, в которых они нуждались, чтобы проникнуть в либеральную среду и осуществить так называемую "интернационализацию", которая была одной из главных целей коммунистического движения. Это должно было также отразиться и на пролетариях, многие из которых сильно колебались перед тем, как устремиться в коллективистскую авантюру. Восприняв сперва революцию 1917 года как мировую весну, многие из них очень скоро отвернулись от коммунистических идеалов. Крах коллективизации, сталинские чистки и, в общем, все эксцессы диктатуры пролетариата быстро разрушили очарование русской революции. Никакая пропаганда уже не действовала, вот почему советские власти решили заручиться поддержкой западной интеллигенции и показать все успехи своего народа в его победоносном шествии к лучшей жизни. Невозможно перечислить всех французских писателей, которые отправились в СССР по приглашению советского правительства или же по своей собственной инициативе, во всяком случае, их было множество. Многие вернулись оттуда яростными антикоммунистами, а некоторые и вовсе очутились в рядах фашистов, расценивая это как единственную возможную защиту от коммунизма. Неутомимый путешественник, жадный до всякого рода интересных событий, Селин, конечно же, тоже почувствовал искушение совершить путешествие в страну Советов. Арагон, с которым они познакомились еще в 1932 году на Монмартре, тоже призывал его съездить в СССР. Эльза Триоле и Арагон, как и многие писатели, придерживавшиеся левых и даже коммунистических взглядов, были очарованы первым романом Селина "Путешествие на край ночи". Книга была пацифистской и антиколониалистской, немного анархистской и давала вполне неприглядную картину буржуазного общества. Также многие коммунисты видели в Селине пролетарского писателя и преемника Анри Барбюса, скончавшегося в Москве в 1935 году. Барбюса всегда поддерживали коммунисты, он был "рупором коммунистических идей" и в 1926 году был назначен литературным редактором "Юманите", а в 1928 году - главным редактором газеты "Монд". Однако еще на конференции пролетарских писателей, состоявшейся в 1930 году в Харькове, Барбюса критиковали за отступление от линии Москвы и за поддержку буржуазной литературы, после чего кремлевские власти немного к нему охладели. Селин, по мнению коммунистических боссов, вполне мог бы заменить Барбюса. В ту пору у Селина с Арагоном и Триоле были прекрасные отношения, они не теряли надежды привлечь его на сторону коммунистов. Они выступили с предложением перевести "Путешествие на край ночи" на русский язык, что вскоре и было сделано: вышел перевод, подписанный Эльзой Триоле, но выполненный в Москве неизвестным советским переводчиком. Арагон недостаточно хорошо читал по-русски, чтобы выполнить эту работу, а участие Триоле сводилось лишь к разъяснению переводчику отдельных слов и выражений на арго, которые он не понимал. Книга вышла в Москве достаточно большим для того времени тиражом, на нее почти сразу же последовали многочисленные критические отзывы во всех ведущих советских газетах и журналах: статья Бобашера "В тупике" ("Октябрь", 1934, №8), Гальпериной "Селин и конец буржуазного реализма" ("Газета", 1934, № 79), Каллецкого в газете "Коммуна" (1934, № 167), А. Лейтеса "Родина потерянная и обретенная" ("Правда", 1934, № 209) и того же автора в "Литературной газете" под заголовком "Злоба или ненависть" (июль 1935, № 42), Никулина "Творчество Л.-Ф. Селина" в "Правде" (1935, № 217), Оборина "Мировая война и зарубежная художественная литература" ("Октябрь", 1934, № 8), Ю. Олеша "Путешествие на край ночи" ("Литературный журнал", 25 октября 1936 года, № 20), Н. Рыковой в "Литературном современнике" (1934, №9), Селивановского "Путь с другого конца" ("Знамя", 1934, №10), Соболевского "Книга отчаяния и смерти" ("Новый мир", 1934, №9) и т.п. Очень много говорили об этой книге на 1-м Съезде советских писателей в присутствии Андре Мальро, Жана-Ришара Блока и Луи Арагона.
Селин был крайне удивлен, когда увидел, что "Путешествие" вышло в Советском Союзе со значительными купюрами, и обвинил в этом искажении Арагона и Триоле. Их ссора произошла где-то в конце 1935 года, еще до визита Селина в Ленинград. С этого времени Арагон и его супруга перекочевали из лагеря друзей в лагерь "идиотов", где и остались.
Советские власти, воспринявшие "Путешествие" как прогрессивную книгу, были совершенно обескуражены "Смертью в кредит", которая долгое время на русский не переводилась. Критические же статьи, появившиеся в советской прессе, все до единой были крайне отрицательны. В июле 1936 года, за два месяца до приезда Селина в Ленинград, "Международный литературный журнал" опубликовал статью, в которой автор, подписавшийся инициалами "Е.Г." признавался в своем "полном разочаровании", называл книгу "плохой" и видел в ней "образчик литературной деградации". Он упрекал Селина в том, что он снова взял темы "Путешествия", и показал, как жизнь превращает человека в животное. Таковы же были отклики и в других печатных органах: А. Старцева в "Литературной газете" от 26 июля и 20 октября 1936 года, Ю. Олеша в "Литературном журнале" от 20 октября 1936 года и др. Однако среди коммунистов у Селина был один восторженный почитатель - это Лев Троцкий, который написал о нем в своей ссылке в Принкипо 10 мая 1933 года большую статью, озаглавленную, как ни странно, "Селин и Пуанкаре". Однако если Троцкому повезло и его выслали из СССР в 1929 году, многие из тех, кто разделял его идеи, не имели такого счастья, среди них можно вспомнить Каменева и Зиновьева, расстрелянных 25 августа 1936 года после шумного процесса, на котором Сталин обвинил их в участии в убийстве Кирова. Путешествие Селина в Советский Союз совпало с большими сталинскими чистками и с так называемым "московским" процессом, имевшим большой отклик на Западе. Советские газеты писали лишь об этом, да еще о путешествии Андре Жида.