СЕМИНАР
ТЕМА: СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ И КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ В ДОНБАССЕ В МЕЖВОЕННЫЙ ПЕРИОД
(1921–1941 гг.).
Особенности социально-политического развития в Донбассе.
Репрессии в Донбассе.
Культура Донбасса в межвоенный период.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ:
1. История (история Донбасса: от древности до современности):
учебное пособие / под общей редакцией Л. Г. Шепко, В. Н. Никольского. –
Донецк: ДонНУ, 2018. – 693 с.
2. Степкин В. П. История Донецка (1779–1991) / В. П. Степкин. – Донецк: Апекс, 2004. – 287 с.
3. Нікольський В. М. Політичні репресії 1937–1938 рр. на Донеччині: причини, перебіг, наслідки / В. М. Нікольський. – Донецьк: Каштан, 2011. – 200 с.
4. История родного края: в 2 ч. / [Р. Д. Лях, В. Н. Никольский, В. Д. Нестерцов и др.]. – Донецк: Кардинал, 1998. –Ч. 2: учеб. пособие для 10–11 кл. – 1999. – 336 с.
Материал к подготовке к семинару
7.4. Социально-политическое развитие. Репрессии в Донбассе
Глубокие изменения произошли в составе всех социальных групп населения. Они были обусловлены интенсивным промышленным раз-
витием. Если по переписи 1926 г. на территории Донецкой области было учтено 1 623,8 тыс. человек, то в 1939 г. – 3 099,8 тыс., т. е. рост составил 91 %. Почти в четыре раза выросла численность городского населения – с 647,8 тыс. до 2 421,4 тыс. (374 %). Городское население в 1939 г. составило 72,1 %, а сельское – 21,9 %. 59,3 % городских жителей составляли украинцы, 31,2 % – русские, остальные – другие националь- ности. 53 % человек были заняты в промышленности, на транспорте, в строительстве. 18 % – в сельском и лесном хозяйстве. Таким образом, значительно выросла численность горожан и, соответственно, рабочего класса. Была ликвидирована безработица.
|
|
Главным источником пополнения рабочего класса являлись крестья- не, покинувшие деревню, бывшие единоличники. В социальной психо- логии новых рабочих преобладали черты крестьянского менталитета и традиций. Приток вчерашних крестьян на стройки пятилеток пополнял ряды неквалифицированной рабочей силы, что приводило к текучести кадров, падению дисциплины, производственному травматизму, выпуску бракованной продукции, многим негативным социальным последстви- ям. Однако часть квалифицированных рабочих, в связи с переходом на сдельную оплату, достигала высоких показателей в результатах своего труда. Появились рабочие-выдвиженцы, которых направляли на учебу или на руководящие посты.
Сложным было положение городской инженерно-технической интеллигенции, врачей, юристов и других специалистов. Без опытных образованных кадров невозможно было осуществить индустриализацию, ликвидировать неграмотность, улучшить здравоохранение. В то же время у властей и у части населения отношение к ним было настороженное.
Изменилась структура сельского населения. В несколько раз сократи- лась численность крестьян-единоличников. Свыше 90 % общего числа крестьян трудилось в колхозах.
Форсированная индустриализация ухудшила жизненный уровень населения. Высокие цены на продукты сельского хозяйства делали их труднодоступными для значительной части городских жителей, полу- чавших низкую заработную плату. Ухудшение материально-бытовых условий населения, перебои с продовольствием обостряли социальную напряженность в обществе. Положение усугублялось участившимися срывами в области хозяйственного развития. Не выполнялись планы капитального строительства. Падала производительность труда. Ухуд- шалось качество производимой продукции. Все это усиливало критиче- ские настроения людей по отношению к проводимой политике. В свою очередь, это вызывало соответствующую реакцию.
|
|
Репрессии в Донбассе. Наиболее важной особенностью обще- ственно-политической жизни советского государства конца 1920-х – 1930-х гг. были политические репрессии. После гражданской войны, с переходом центра противостояния старого и нового мира в сферу экономики, стали проявляться недостатки опыта руководства жизнью государства, прежде всего в обеспечении четкого функционирования
всего комплекса хозяйственного механизма. Пришлось рассчитывать на волевое давление, выручавшее в прошлом. И такая политика, несмотря на все трудности, давала желаемые результаты. Но, по мере расширения масштабов и объемов работ, обострялись неизбежные при подобной организации дела недостатки. Нарастали кризисные явления в эконо- мике, угрожающих размеров приобретала нищета значительной части населения. Идеологической основой для проведения политических ре- прессий в СССР стала разработанная И. В. Сталиным доктрина усиле- ния классовой борьбы по мере завершения строительства социализма, высказанная им на пленуме ЦК ВКП (б) 9 июля 1928 г. Террор опирался на сложившиеся ранее механизмы деятельности карательных органов
и средств пропаганды.
В Донбассе в конце 1920-х годов органами ОГПУ был подготов- лен политический процесс, который в периодической печати получил наименование «Шахтинское дело». Согласно обвинительному заключе- нию, официально оно именовалось как «Дело о контрреволюционной организации инженеров и техников, работавших в каменноугольной промышленности СССР». Начало «разработки» этого процесса связано с именем полномочного представителя Объединенного государственного политического управления по Северо-Кавказскому краю Е. Г. Евдоки- мова. Первые аресты отдельных участников произошли в июне-июле 1927 г. Стремление Е. Г. Евдокимова подать агентурные материалы
|
|
o существовании в г. Шахты нелегальной вредительской организации председателю ОГПУ В. Менжинскому не встретило у того поддержки; он потребовал существенных доказательств. Поддержку Евдокимов нашел у генерального секретаря ВКП (б) И. В. Сталина. С санкции Сталина были проведены массовые аресты специалистов, начальников рудоуправ- лений, сотрудников угольных трестов. В марте 1928 г., после того, как политбюро ЦК приняло версию о «заговоре», дело стало политическим.
13 марта 1928 г. в газете «Известия ЦИК и ВЦИК» было опубли- ковано официальное сообщение Прокурора Верховного Суда СССР, в котором, в частности, говорилось: «На Северном Кавказе, в Шахтин- ском районе Донбасса, органами ОГПУ при прямом содействии рабо- чих раскрыта контрреволюционная организация, которая имела своей
целью дезорганизацию и разрушение угольной промышленности этого района. Руководящий центр этой организации, что подтверждается несомненными данными следствия, находится за границей и состоит из бывших капиталистических собственников и акционеров каменно- угольных предприятий Донецкого бассейна, имеющих тесные связи
с отдельными агентами некоторых немецких промышленных фирм и польской контрразведкой... Следствием установлено, что работа этой контрреволюционной организации, действовавшей в течение ряда лет, выразилась в злостном саботаже и скрытой дезорганизаторской деятель- ности, в подрыве каменноугольного хозяйства методами нерациональ- ного строительства, ненужных затрат капитала, понижении качества продукции, повышении себестоимости, а также в прямом разрушении шахт, рудников, заводов и т. д...».
Согласно материалам следствия, указание о необходимости начала вредительских действий было отдано служащим бывшими владельцами на совещании владельцев и инженеров в Ростове-на-Дону в 1920 г. во время съезда совета горнопромышленников, который происходил после освобождения Донбасса частями Красной Армии. До 1924 г. инженеры выполняли указания в индивидуальном порядке, пытались восстановить связь с организаторами вредительства, используя личную переписку. С 1922 г. на рудниках формируются вредительские организации, которые получают деньги от бывших собственников «за сохранение в порядке отобранных у них шахт, за переоборудование и улучшение их и, нако- нец, за сокрытие от советской власти наиболее ценных месторождений с тем, чтобы наиболее важные подземные богатства к моменту падения Советской власти могли быть возвращены хозяевам нетронутыми и не- истощенными». На финансирование вредительской деятельности зарубеж- ной разведкой и контрреволюцией было выделено до 700 тысяч рублей. При этом технический персонал шахт и рудников свои вредительские действия отрицал, объясняя их «неполадками». Обвинение утверждало, что определенно «оперировало фактами аварий и затоплений на шахтах, а также антисоветских высказываний ряда лиц».
Арестованные также обвинялись в создании московского и харь- ковского центров организации.
Открытый процесс проходил в Москве, в Колонном Зале Дома Со- юзов с 18 мая по 5 июля 1928 г. Перед Специальным судебным присут- ствием Верховного Суда СССР (председательствовал А. Я. Вышинский) предстали 53 руководящих инженерных работника угольной отрасли.
Государственными обвинителями были Н. В. Крыленко и Г. К. Рогин-
ский, общественными – Г. Гринько, С. Д. Шеин и еще 40 чел. Защищали подсудимых 15 известных московских адвокатов.
Среди обвиняемых были: директор, главный технический директор, его заместитель, председатель технического совета, три заведующих отделами, заместитель заведующего отделом треста «Донуголь», заведу- ющий Управлением нового строительства Донбасса, его помощник, два старших инженера этого управления, заместитель директора Главгорто- плива ВСНХ СССР, заведующий отделом московского представительства
«Донугля», помощник начальника горного округа, главный механик, помощник заведующего горными работами и два техника Донецкого горнорудного управления, пять директоров (заведующих) шахтами и рудоуправлениями, пять главных инженеров шахт, два их заместителя, два заведующих горными работами рудоуправлений, техник-консультант по экспорту антрацита в Париже, четыре немецких специалиста, а также техники участков, технические инструкторы шахт.
Процесс был заранее отрежиссированным спектаклем с заплани- рованными ежедневными посещениями 1600 рабочих, его ход освещали 120 журналистов. Во время судебного следствия «признали» свою вину полностью 20 обвиняемых, частично – 11, не признали – 22.
Четверо были осуждены условно, еще четверо (в том числе четыре немецких специалиста) признаны невиновными. По просьбе суда Прези- диум ЦИК СССР, учитывая, что «во время предварительного следствия и затем на судебном следствии не только признали свою вину перед пролетарским государством, но и стремились раскрыть перед ним все обстоятельства совершенных ими преступлений, а также то, что значи- тельное большинство осужденных представляет собой квалифициро- ванную техническую силу, которую можно использовать в соответству- ющих условиях, на практическом деле», заменил Н. Н. Березовскому,
А. И. Казаринову, Ю. Н. Матову, С. П. Братановскому, Г. А. Шадлуну и Н. П. Бояршинову расстрел лишением свободы сроком на 10 лет со строгой изоляцией и поражением в правах на пять лет с конфискацией имущества. 9 июля 1928 г. были расстреляны: заведующий подотделом механизации «Донугля» Н. Н. Горлецкий, старший инженер проектно- го отдела УНБ Н. К. Кржижановский, техник-консультант по экспорту антрацита в Париже А. Ю. Юсевич, Н. А. Бояринов и С. З. Будный (должности которых в приговоре не указаны).
«Шахтинский процесс» над группой представителей «буржуазной» интеллигенции стал знаковым событием в истории СССР, обозначив переход от нэпа к «социалистическому наступлению» в экономике.
Шахтинское дело не стало единственным актом выявления и наказания «экономических контрреволюционеров – вредителей». Процесс получил большой резонанс и «показал» так наз. «специали- стов–вредителей», организовавших «третий этап подрывной работы международной буржуазии против СССР».
Как свидетельствуют документы, свой вклад в развитие Шахтин- ского дела внесли работники Артемовского и Сталинского окружных отделов ГПУ в Донбассе. Ими были начаты и направлены на закрытые рассмотрения Особых совещаний при коллегиях ОГПУ СССР и ГПУ УССР дела на десятки специалистов угольной промышленности. В до- кументах того времени эти дела имели общее название «Шахтинские».
13 июля 1928 г. И. Сталин на собрании ленинградского партактива заявил: «Урок, который вытекает из Шахтинского дела, состоит в том, чтобы ускорить темп образования, создания новой технической интел- лигенции из людей рабочего класса, преданных делу социализма...».
Весной 1930 г., после ряда забастовок рабочих на шахтах, была арестована большая группа инженеров и другой научно-технической интеллигенции. Они обвинялись в создании антисоветской подполь- ной организации, известной под названиями: «Союз инженерных организаций», «Совет Союза инженерных организаций», «Промыш- ленная партия». По данным следствия, эта антисоветская организация в 1925–1930 гг. занималась вредительством в различных отраслях промышленности и на транспорте. Кроме того, согласно обвинению, она была связана с «Торгпромом» («Торгово-промышленным коми- тетом»), объединением бывших русских промышленников в Париже и французским генеральным штабом и подготавливала иностранную интервенцию в СССР и свержение советской власти.
По данным следствия, в состав ЦК Промпартии входили инже- неры П. И. Пальчинский (расстрелян до суда по делу Промпартии по приговору коллегии ОГПУ по делу о «Совете Союза инженерных ор- ганизаций»), Л. Г. Рабинович (осужден по «шахтинскому процессу»), С. А. Хренников (умер во время следствия), А. А. Федотов, С. В. Ку- приянов, В. А. Ларичев, профессор Н. Ф. Чарновский.
Главой «Промпартии» был объявлен профессор Л. К. Рамзин – директор Всесоюзного теплотехнического института, член Госплана и ВСНХ.
В обвинительном заключении по делу Промпартии указывалось:
«Преступная антигосударственная деятельность ЦК Промпартии выра- жалась: а) во вредительстве для создания расстройства хозяйственной жизни, б) вредительской работе по срыву планового строительства
путем создания кризисов в топливоснабжении, металлоснабжении, энергохозяйстве, текстильной промышленности и других отраслях; в) в шпионской работе по заданиям французского генерального штаба и находящегося во Франции «Торгпрома» по сообщению данных об экономике нашей страны и секретных сведений, касающихся обороны, в целях облегчения иностранной военной интервенции; г) в военной работе, направленной на дезорганизацию Красной армии и подготовку изменнических действий со стороны отдельных частей и командного состава – в тех же целях облегчения иностранной интервенции; д) в диверсионной работе, направленной на разрушение производительных сил советской промышленности, тыла Красной армии уже непосред- ственно в момент интервенции».
7 декабря 1930 г. Специальное присутствие Верховного суда СССР (на 13-й день процесса) приговорило пятерых обвиняемых по делу к расстрелу (заменен 10 годами заключения), троих – к различным сро- кам лишения свободы.
Всего по делам, связанным с Промпартией, было арестовано более 2 тыс. человек. Организуя «Дело Промпартии», Сталин ставил такие цели и задачи: 1. Прекращение «вредительства». Под ним по- нималось, например, то, что кадровые рабочие заводов выводили из строя станки, на которых работали выходцы из деревень. Эти послед- ние с целью заработать выполняли за смену 1,5–2 нормы, не понимая, что тем самым «сбивают» расценки. Но обвинить во вредительстве кадровых рабочих было бы политически неправильно. Вместо них обвинили инженеров. Прекращение стачечного движения. 2. Развитие социалистического соревнования, повышение производительности труда в промышленности.
Все цели, в основном, были достигнуты. В то же время результатом данного процесса стал удар по русской технической интеллигенции: высококлассным специалистам и инженерам. При этом обвинения во
«вредительстве» и «заговоре» позволили оправдать просчеты партий- ного руководства в управлении промышленностью, хищения и бесхо- зяйственность.
Отчасти «дело Промпартии» закрепило непрофессиональный и формальный подход к ведению хозяйственных проектов в СССР, когда бодрые данные рапортов и отчетов разительно расходились с реальным состоянием дел. Результатом данного дела стал также острый недоста- ток опытных инженерных кадров, что приводило к неэффективному использованию оборудования, падению качества и росту аварийности на производстве.
Условия труда рядовых рабочих оставались тяжелыми, но появив- шийся страх перед протестом позволял руководству страны контролиро- вать ситуацию. Сегодня можно предположить, что «дело Промпартии» позволило удержать власть в руках партийной элиты.
Что касается производительности труда, то заметного роста уда- лось добиться в период «стахановского» движения. Но данный результат был достигнут в основном экономическими стимулами. В дальнейшем, ради снижения выплат передовикам производства, начали повышаться нормы выработки, что привело к угасанию динамики роста производи- тельности труда.
Часть работников донецкого филиала Московского теплотехни- ческого института, осужденных по «Шахтинскому делу» к расстрелу и различным срокам заключения (М. М. Радович, JI. Е. Пензин, П. В. Са- мойлов, А. П. Хропов, В. Н. Михайлов, А. П. Яковенко и др.), стали
в 1931 г. основными фигурантами в деле «основной диверсионной и наиболее мощной из организаций, созданных Промпартией», следствие по которому проводилось в Донбассе. По своему масштабу это дело было самым большим из следственных дел, реализованных в регионе, – состоит из 37 томов. На деле стоят грифы «Совершенно секретно» и
«Хранить наравне с шифром», подписанным председателем ГПУ УССР В. Балицким. По делу, которое называлось «Офицерская боевая дивер- сионно-вредительская организация в Донбассе («Промпартия») было составлено обвинительное заключение объемом 102 печатных листа. В обвинительном заключении, подписанном председателем ГПУ УССР В. Балицким, указано, что в донецком филиале «Промпартии» активно действовали 120 сотрудников филиала Московского теплотехническо- го института, которые по своим служебным обязанностям занимались приемкой угля от трестов «Донуголь» и «Югосталь» перед передачей его потребителям.
12 сентября 1931 г. на закрытом судебном заседании коллегии ОГПУ шесть обвиняемых были приговорены к расстрелу, четверо – к расстрелу с заменой на 10 лет концлагерей, 37 получили разные сроки наказания – от 2 до 10 лет концлагерей с высылкой в Северный край или Казахстан на 3 года и лишения прав проживания в 12-ти пунктах СССР и Донбассе на 3 года.
«Шахтинское дело» и дело «Промпартии» были лишь прологом дальнейших карательных действий в масштабах страны.
Среди историков в настоящее время нет единого понимания причин массовых репрессий, развернувшихся в стране в июле 1937 г. – ноябре 1938 г.
Выдвигаются различные версии: стремление «местных элит» со- хранить свое влияние в период усиления единоличной власти И. В. Ста- лина, стремление центральных властей использовать широкие народные массы (имевшие достаточно низкий уровень политической культуры) путем привлечения их к расправе с врагами, попытка таким образом создать единомыслие в стране, уничтожение старых революционеров под предлогом внутренней контрреволюции, некоторые исследователи считают, что репрессии были средством социальной инженерии, с помо- щью которого предполагалось развивать социалистическое общество…
В стране централизованно разжигалась массовая политическая истерия и население организованно провоцировалось на доноситель- ство, тотальную подозрительность, культивировались шпиономания и поиск «врагов народа».
Рассмотрим последовательность событий. 1 декабря 1934 г. в кори- доре Смольного в Ленинграде был убит член Политбюро ЦК ВКП (б), первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии С. М. Киров. В тот же день И. В. Сталин продиктовал постановление ЦИК СССР «О порядке ведения дел о террористических актах против работников Со- ветской власти». Устанавливались сроки ведения следствия по подобным делам – не более 10 дней, дела рассматриваются без прокурора и адво- ката, ходатайство о помиловании не допускается, приговор к высшей мере исполняется немедленно. Таким было начало расправы И. Сталина с политическими оппонентами.
Острие репрессий было направлено на идеологических против- ников генерального секретаря, старых большевиков – Л. Д. Троцкого, Л. Б. Каменева, Г. Е. Зиновьева.
Л. Д. Троцкий в 1929 г. был выслан из страны, а в 1940 г. убит в Мексике.
Зимой 1935 г. органы НКВД провели аресты работников крем- левских учреждений – «инициаторов» подготовки покушения на И. В. Сталина. 15 января 1935 г. в Ленинграде состоялся закрытый су-
дебный процесс. Л. Б. Каменев (с ноября 1917 г. – председатель ВЦИК, в 1917–1926 гг. – председатель Моссовета) был осужден на 5 лет лишения свободы, Г. Е. Зиновьев (с декабря 1917 г. – председатель Петроградского совета) – на 10 лет.
И. В. Сталин, оценивая результаты этого процесса, заявил, что он недостаточно масштабный. Началась подготовка нового – против
«Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра». В партийные органы было разослано закрытое письмо ЦК ВКП (б), в котором указывалось, что арестованные по новому делу готовили убий-
ство генерального секретаря партии и его соратников К. Е. Ворошилова, Л. М. Кагановича, Г. К. Орджоникидзе, А. А. Жданова и П. П. Постышева.
19–24 августа 1936 г. Военная коллегия Верховного суда СССР про- вела открытое слушание этого дела. Из 16-ти обвиняемых 14 признали свою вину (в том числе – Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев). По статьям Уголовного кодекса СССР 58-8 (подготовка террористического акта) и 58-11 (организация контрреволюционных преступлений) все обвиняемые были приговорены к расстрелу.
В январе 1937 г. прошел второй процесс (дело «Процесс параллель- ного антисоветского троцкистского центра») над 17 менее крупными партийными функционерами, такими как Карл Радек, Ю. Л. Пятаков,
Г. Я. Сокольников. 13 человек были расстреляны, остальные пригово- рены к длительным срокам заключения.
Отметим, что 13 марта 1938 г. (уже в процессе проведения «боль- шой чистки») состоялся третий процесс – над 21 членом «Правотроц- кистского блока», в который, якобы, входили бывший глава Коминтерна Н. И. Бухарин, преемник В. И. Ленина по посту председателя Совнаркома А. И. Рыков, Х. Раковский, Н. Крестинский, бывший председатель ОГПУ
и НКВД Г. Ягода, Л. Г. Левин, И. Н. Казаков, С. А. Бессонов, Х. Раковский, И. Н. Плетнев. Все, кроме трех последних, были приговорены к расстрелу.
Начало массовой расправы, так наз. «большой чистки», связано с февральско-мартовским пленумом ЦК ВКП (б) 1937 г. Именно на нем был взят курс на физическое уничтожение недовольных, находившихся в рядах руководящей партии или исключенных из нее в предшествую- щие годы (троцкисты, правые). Их обвинили не только в антипартийной деятельности, но и шпионаже в пользу иностранных государств.
2 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение «Об ан- тисоветских элементах», в котором предлагало партийным секретарям в республиках, краях и областях силами органов НКВД взять на учет возвращавшихся в последние годы из ссылки бывших кулаков и уголов- ников как основных инициаторов многочисленных преступлений и ди- версионных актов в сельском хозяйстве и промышленности. Учтенных по степени опасности для советского государства нужно было разделить на две группы: в первую включить наиболее враждебных (которых ожидал расстрел) и «менее активных, но все же враждебных» (была предусмо- трена высылка в районы, определенные НКВД). 30 июля 1937 г. нарко- мом внутренних дел Н. И. Ежовым был подписан оперативный приказ
№ 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголов- ников и др. антисоветских элементов». По приказу для окончательного решения судьбы зарегистрированных создавались внесудебные органы –
тройки, в составе руководителя НКВД, первого партийного секретаря и прокурора области. Приказом были определены «лимиты» с указанием количества подлежащих репрессиям. В частности, по Донецкой области было запланировано расстрелять 1000 чел. и выслать в лагеря на 8–10 лет 3 000 чел. Следствие предлагалось проводить в упрощенном порядке.
Приговоры выносили, кроме областных троек, Особое совещание в Москве (в составе наркома внутренних дел Н. И. Ежова и прокурора СССР А. Я. Вышинского, выездные заседания Военной коллегии Вер- ховного Суда СССР (председатель В. В. Ульрих), военный трибунал Харьковского военного округа, линейные суды на железных дорогах.
По указанию И. В. Сталина областные суды проводили открытые пока- зательные судебные процессы («Буденновское дело» в г. Сталино и др.).
«Большая чистка» включала так наз. «национальные операции».
25 июля 1937 г. была подписана директива НКВД № 00439, требовавшая немедленного ареста всех немцев, которые не были гражданами СССР. Фактически это было началом крупномасштабной операции, в ходе которой в Донбассе были арестованы более 4 тыс. граждан немецкой национальности, проживавших в Донецкой (Сталинской обл.). В рамках
«польской операции» с 19 сентября 1937 г. по 19 февраля 1938 г. были осуждены более 3,5 тыс. поляков. По директиве № 50215 от 11 декабря 1937 г. в Донецкой области были осуждены более 3,5 тыс. греков. Кро- ме этого, проводились латышская, харбинская, литовская, эстонская операции.
В отношении осужденных по национальным группам приговоры были более жестокими. Об этом свидетельствуют данные по вынесен- ным приговорам: у греков – 89,7 % арестованных, латышей – 81,4 %, немцев – 77 %, поляков – 76 %, болгар – 68,2 %, украинцев – 55 %, русских – 55 % были расстреляны.
В 1937 г. органы НКВД проводили следствие в отношении «одино- чек», а в 1937 г., по указанию из Москвы, в основном рассматривались дела по контрреволюционным и антисоветским организациям.
15 июня 1937 г. нарком внутренних дел СССР Н. И. Ежов подпи- сал оперативный приказ № 00486 «О репрессировании жен изменников Родины», по которому подлежали рассмотрению Особым совещанием дела на жен и их социально опасных детей в возрасте старше 15 лет.
Они подлежали отправке в лагеря на срок не менее 5–8 лет.
Всего за период с июля 1937 г. по декабрь 1938 г. в Донецкой (Ста- линской) области были репрессированы органами НКВД: 11 340 рабо- чих (включая рабочих совхозов и машинно-тракторных станций), 4 685 колхозников, 4 135 служащих (из них 1 417 работников образования,
науки, медицины и культуры), 2 729 инженерно-технических работников и специалистов сельского хозяйства, 761 хозяйственный руководитель, 208 партийных и комсомольских руководителей, 124 военнослужащих, 91 служитель религиозных культов, 690 неработавших (пенсионеры, домохозяйки, безработные), 76 студентов и учащихся, 76 сотрудников НКВД и милиции, 104 иностранца или лица без гражданства.
Среди репрессированных, имевших низшее и начальное образование было 80,2 %, неполное среднее и среднее – 11,2 %, неполное высшее и высшее – 5,7 %, неграмотных – 1,7 %.
Судами и внесудебными органами были приговорены к расстрелу 67 %, к заключению в исправительно-трудовые лагеря – 25 %, к тю- ремному заключению – 1 %, освобождены в процессе следствия – 5 %, оправданы судами – 0,8 % арестованных органами НКВД.
Рассматривая репрессии, нужно не забывать и то, что факты арестов и осуждений разного рода «врагов народа», «шпионов» и «предателей» были, образно говоря, «вершиной айсберга»: каждый факт репрессий в отношении одного человека бил рикошетом по членам семьи и родствен- никам, на долгие годы переводил в разряд изгоев общества. Их отправляли в исправительно-трудовые лагеря, выселяли в отдаленные, необжитые районы Севера, Урала, Сибири и Средней Азии. Десятилетиями несли тяжкий крест обездоленных дети осужденных «за политику»: перед ними были наглухо закрыты двери средних и высших учебных заведений, существовали суровые ограничения при поступлении на работу.
В чем же заключались реальные причины репрессий? Карательные органы действовали, стремясь обелить власть и дока-
зать свою преданность и необходимость. Они все чаще «разоблачали» ими же придуманных «врагов народа», ликвидировали разного рода контрреволюционные организации, существовавшие только в их же представлении.
После смерти И. В. Сталина в СССР начался процесс реабилитации жертв незаконных политических репрессий. Этот процесс продолжался до 2012 г. В Донецкой области уполномоченными проводить реабилитацию компетентными органами за весь период реабилитации (1954–2012 гг.) были официально признанными незаконно осужденными по делам органов госбезопасности за период 1919–1982 гг. 47 983 чел. (в т. ч. за период 1937–1938 гг. – 25 351 чел.). Все они реабилитированы. В 2008– 2012 гг. полные списки с краткими персональными данными опублико- ваны в девяти книгах донецкого тома «Реабилитированные историей». В Луганской области три книги этой же серии включают сведения о 30 368 чел. реабилитированных (в т. ч. за период 1937–1938 гг. – 12 929 чел.).
30 октября 2017 г. Президент Российской Федерации В. В. Путин на церемонии открытия «Стены скорби» в память о жертвах политиче- ских репрессий в СССР на проспекте А. Сахарова в Москве сказал: «Это страшное прошлое нельзя вычеркнуть из национальной памяти, тем бо- лее невозможно ничем оправдать, никакими высшими так называемыми благами народа». По его словам, в истории России есть немало спорных этапов, но когда речь заходит о политических репрессиях, то «никакого оправдания этим преступлениям быть не может». В. В. Путин добавил, что последствия репрессий мы ощущаем и по сей день. По мнению Пре- зидента, сама память о жертвах репрессий и четкость позиции по этому вопросу служат предостережением от повторения подобных событий.
7.5. Культура Донбасса в межвоенный период
В конце 1920-х годов усилилось государственное регулирование деятельности религиозных объединений. К этому времени почти все религиозные организации объявили о своей лояльности к новому строю. Началась разработка союзного закона о религиозных культах. Обсуж- дение его проекта проводилось в ведомствах, осуществляющих «цер- ковную политику»: НКВД, Президиуме ЦИК СССР. В ходе обсуждения развернулась дискуссия о перспективах религии в советском обществе, о характере деятельности культовых организаций, о формах антирелиги- озной пропаганды. Утверждалось, что работа многих церковных общин приобрела антисоветский характер. Предлагалось усилить борьбу с ними как с контрреволюционной силой. Было решено сохранить существую- щее в республиках законодательство по отношению к религии.
Весной 1930 г. Президиум ВЦИК РСФСР принял постановление
«О религиозных объединениях». Вводился запрет на хозяйственную (со- здание кооперативов) и благотворительную работу общин. Запрещалось преподавание религиозных вероучений в учебных заведениях. Для связи с религиозными организациями создавалась комиссия по вопросам культа при ВЦИК. В нее вошли представители наркоматов юстиции, внутрен- них дел, просвещения, ОГПУ. Позднее комиссия была преобразована
в общесоюзную при Президиуме ЦИК СССР (председателем ее стал П. А. Красиков). Усилилась пропагандистская кампания с разъяснением населению «несостоятельности» религиозных вероучений. Центром атеистической пропаганды являлся Союз воинствующих безбожников, возглавляемый публицистом и автором многих антирелигиозных книг Ем. Ярославским. Союз издавал многотысячными тиражами газеты и журналы («Воинствующий атеизм», «Безбожник у станка», «Антирелиги-
озник», «Юные безбожники» и др.). Создавались антирелигиозные музеи и выставки, организовывались курсы для подготовки пропагандистов атеизма. II съезд Союза безбожников (1929) провозгласил атеистиче- скую работу важнейшим участком классовой борьбы. Борьба с религией объявлялась борьбой за социализм. В феврале 1930 г. ЦИК и СНК при- няли постановление «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений». Местным органам власти рекомендовалось усилить контроль за составом руководителей общин. «Враждебных» советскому строю лиц предлагалось исключить из актива религиозных объединений. Участились целенаправленные репрессии против духовенства. Было увеличено налоговое обложение церковнослужителей. В случае неуплаты налогов их имущество под- лежало конфискации, а сами они выселялись в другие районы страны.
Был упрощен порядок закрытия церквей: решение этого вопроса пере- давалось облисполкомам и крайисполкомам Советов. В середине 1930-х годов число действующих культовых зданий (храмов, церквей, мечетей, синагог и др.) составляло 28,5 % имевшихся в дореволюционной России. В связи с этим ЦИК счел нужным упразднить созданную ранее комиссию по вопросам культа. В новую Конституцию СССР не было включено положение о свободе религиозной пропаганды.
Одной из важных задач был контроль над молодежью, осущест- влявшийся с помощью комсомола, моделирование ее сознания в соответ- ствии с задачами, определенными классиками марксизма-ленинизма. А само изучение произведений В. Ленина и И. Сталина, решений съездов, конференций, пленумов коммунистической партии, истории ВКП (б) стали обязательными не только для коммунистов и комсомольцев, но
и для всего работающего и учащегося населения. Власти стремились изменить менталитет народа, и в значительной мере это им удалось сде- лать. «Конструируя» нового человека, они изменяли его психологически таким образом, чтобы обеспечить полностью контролируемые реакции на реальные или сфальсифицированные факты и события, о которых считали нужным сообщить рядовым гражданам.
Бесспорными достижениями 1930-х годов было значительное по- вышение образовательного уровня широких народных масс, развитие образования, культуры, медицины, науки.
Уже в конце 1926 г. работало более 400 школ по ликвидации без- грамотности (ликбез), 100 школ по ликвидации неграмотности среди подростков, 651 общеобразовательная школа, где обучалось около 77,5 тыс. учащихся. К 1940 г. количество школ и число учащихся в них зна- чительно возросло (1 168 школ, 337 тыс. учащихся). В школах работало
11,8 тыс. учителей. Среди взрослых неграмотных оставалось менее 15 %.
К этому времени в области было 35 техникумов (более 7 тыс. учащихся).
1921–1926 гг. представляют начальный этап деятельности До- нецкого политехнического института, который связан с Донецким Горным техникумом, преобразованным в Донецкий горный институт (1926–1935). С 1960 г. вуз получил название Донецкий политехнический институт или ДПИ.
Продолжается развитие сети учреждений высшего образования.
В 1931 г. при Донецком институте народного образования (ДИНО) были открыты учительский институт и филиал Всеукраинского институ- та повышения квалификации учителей. Тремя годами позже ДИНО был преобразован в Луганский государственный педагогический институт.
В 1930 г. основан Сталинский медицинский институт (СМИ), а в 1934 г. вузу присвоено имя Максима Горького.
В 1937 г. под названием Сталинский (впоследствии – Донецкий) создан государственный педагогический институт, с 1965 г. – Донецкий государственный университет.
В 1929–1934 гг. в Лисичанске работал вечерний горный институт, переведенный затем в г. Сталино (ныне г. Донецк). В начале 1930-х годов был образован Рубежанский химико-технологический институт, который выпустил в предвоенные годы 600 инженеров. В 1940 г. начал работу Старобельский учительский институт. В Кадиевке и в поселке Штергрэс работали высшие технические учебные заведения.
Декларируя заботу о трудящихся, власти не могли не заботиться о здравоохранении людей, тем более что травматизм на производстве, оснащавшемся новой техникой, вследствие низкой квалификации зна- чительной части рабочих был высоким. К 1940 г.в регионе было 125
больничных учреждений, 98 женских консультаций, детских поликлиник и амбулаторий, в которых работало 977 врачей и около 6 тыс. специали- стов со средним медицинским образованием.
В области научных исследований весомых результатов в профи- лактике и лечении глазных болезней достиг последователь академика В. П. Филатова Степан Петруня.