Окончание второго судебного процесса по делу ГКЧП

Полтора столетия назад известный мыслитель, почетный член Петербургской академии наук Гете сказал: "Лишь тот достоин жизни и свободы, кто день за днем за них вступает в бой". Эти крылатые строки очень образно и точно, как мне кажется, характеризуют всю жизнь, всю деятельность Валентина Ивановича Варенникова. И сегодня, отказавшись от амнистии и спокойной жизни, он как бы вновь вступил в бой за отстаивание и установление исторической правды августовских событий и защиту своих принципов и убеждений. И какой бы приговор суд ни вынес ему, я глубоко убежден, что Валентин Иванович Варенников войдет в историю своей страны прежде всего как честный, принципиальный человек, преданный ее идеалам.

Три года назад в нашей стране произошли события, послужившие поводом для рассмотрения настоящего дела в суде. В августе 1991 года группа ответственных лиц, занимавших ключевые позиции в государственном руководстве, открыто выступила с протестом против политики, проводимой главой государства.

Что же побудило их отчаяться на подобный шаг? Какими мотивами они руководствовались? Ответы на эти вопросы можно найти в реалиях того времени.

В 1985 году после избрания Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС в стране была провозглашена новая политика - обновления общества. Первоначально народ с доверием относился к акциям нового генсека. Люди стали открыто излагать свои мысли, критиковать друг друга, в том числе и публично, не боясь при этом быть наказанными.

Однако проходило время и декларированные Горбачевым обязательства (цитирую) "в короткие сроки выйти на самые передовые научно-технические позиции, на высший уровень производительности общественного труда" (конец цитаты - это из выступления на мартовском Пленуме ЦК в 1985 году) оставались словесной мишурой, не более.

Наоборот, под лозунгами перестройки, гласности и обновления страна постепенно погружалась в пучину хаоса и анархии. Верными спутниками перестройки стали: разрыв хозяйственных связей, стремительный спад производства, резкое падение уровня жизни, межнациональные конфликты, шельмование армии и правоохранительных органов. Нравственное разложение молодежи также стало символом проводимой партполитики. На торговые прилавки выбрасывались боевые знамена, ордена, награды. И в этом смысле Россия была единственным государством в цивилизованном мире, торговавшая своим прошлым, своей историей и своими святынями…

Как сорняки на почве суверенитетов произрастали в республиках различные пронационалистические движения: "Саюдис" в Прибалтике, "Рух" на Украине, Народный фронт в Азербайджане, "Бежик" в Узбекистане и другие, которые ставили перед собой совершенно определенную задачу - свержение Советской власти и целей своих не скрывали. В пресечении деятельности этих фронтов государственные органы никаких мер не предпринимали.

Последовательно проводилась политика по дискредитации роли партии, профсоюзов, комсомола и других общественных организаций.

Кстати, о партии. Забегая немного вперед, я бы хотел процитировать те показания, которые давал в судебном заседании свидетель Горбачев. Он, в частности, говорил: "Сколько раз меня подталкивали с леворадикальной стороны: бросьте, оставьте пост Генерального секретаря, надо раскалывать компартию, она мешает проведению реформ. Но я понимал, что собою представляет КПСС. Это структура, которая своими корнями доходит вплоть до детского сада, уже не говоря о производстве и научных коллективах. И поломка этой структуры означала уничтожение страны". Понимание вроде объективное и правильное.

Как известно, вернувшись из форосского плена, уточню" из самоплена, Горбачев подтвердил свою приверженность социалистическим идеалам и обновлению партии, о чем заявил публично на весь мир. И через день так же публично заявил о сложении с себя обязанностей Генерального секретаря и призвал Центральный комитет самораспуститься.

Итак, с одной стороны, мы наблюдаем твердое понимание того, что разрушение партийной структуры означало разрушение руководства страны в целом. С другой стороны, мы наблюдаем призыв к этому разрушению.

Предпосылки, а точнее, необходимость принятия чрезвычайных мер в стране возникли задолго до августовских событий, и, в частности, об этом говорил в своей речи государственный обвинитель.

Но я бы хотел обратить внимание суда на одно обстоятельство, принципиальное с моей точки зрения. Инициатива введения в стране чрезвычайных мер и несогласив с проводимой главой государства политикой исходили не от бывших членов ГКЧП, и эта инициатива исходила даже не столько от Верховного Совета, решения которого с предложением главе государства ввести чрезвычайное положение имеются в деле. Давая… показания в суде, Горбачев, в частности, пояснил, что, по разным социологическим опросам, ГКЧП поддерживало около 40 процентов населения. Я не знаю, насколько этот показатель достоверен, но из материалов дела мне известна другая цифра.

В декабре 1990 года, на шестом году перестройки, когда страна находилась уже на грани гражданской войны и катастрофы, по требованию трудовых коллективов в Москве было собрано совещание руководителей государственных предприятий, руководителей трудовых коллективов. Стенограмма этого собрания… есть. На собрании присутствовало три тысячи руководителей государственных предприятий и трудовых коллективов. Участие в этом собрании принимало руководство страны, в том числе и Горбачев.

Процитирую отдельные фрагменты из выступавших там ораторов, которые позволяют правильно оценить то состояние, то настроение, которое царило в трудовых коллективах.

Том 61, лист 177. Собрание открыл Рыжков, бывший председатель Совета Министров. В частности, он сказал: "Союзное правительство - за обновление Союза ССР на началах Федерации. Но против того, чтобы под лозунгом обновления шел развал великого государства, рубились по живому связи. Без Союза и вне Союза у страны нет будущего". Вскоре после этого выступления Рыжков был освобожден от занимаемой должности. А выступая на позапрошлой неделе в программе по четвертому телеканалу, Рыжков поведал весьма фантастические известия. Он сказал, в частности, журналистам, что, начиная с 1990 года, при составлении экономических программ слово "Советский Союз" уже не употреблялось.

С аналогичной трактовкой ситуации выступил его заместитель Воронин, это том 61, лист 204, академик Абалкин, 206-й лист, который сказал следующее: "Надо смотреть правде в глаза. А правда заключается в том, что уже более года в стране разворачивается кризис".

Выступал на этом совещании и Тизяков Александр Иванович, тот самый Тизяков, который впоследствии будет органами прокуратуры привлечен к уголовной ответственности по данному делу. На этом совещании, по существу, Александр Иванович в очень корректной форме обвинил главу государства в некомпетентности. Он сказал: "Михаил Сергеевич, я не хотел бы вас обидеть, но основные направления - это концепция, а надо работать над программой рыночных отношений. Рыночные отношения нельзя организовать, если не будет стабилизированной экономики, рынка нам не видать".

Но наиболее остро, наиболее резко на этом собрании выступил Шебелевич.

Это директор электромеханического завода Эстонии, председатель трудовых коллективов Эстонии. Лист дела 265, 266, 267. Он сказал следующее: "Лично я не сомневаюсь, что пройдет немного времени и нам будут известны мемуары или публикации, в которых будет рассказана правда о закулисных деяниях политиков за рубежом и внутри страны, ведущих страну к полному краху, к экономической зависимости, совершая при этом преступления перед великой страной и ее народом. Нам необходимо сегодня на 1991 год просто ввести чрезвычайное положение в стране с мораторием на экономические суверенитеты всех союзных республик". Аплодисменты. Это реакция присутствующих. Я говорю по стенограмме.

"Нам надо на Совете Министров, вместе с представителем президента создать чрезвычайный комитет по спасению ситуации. Я просто уполномочен заявить как председатель трудовых коллективов Эстонии - никому не позволим, ни президенту, ни Верховным Советам республик, решать нашу судьбу и передавать нас в собственность вместе с недвижимым имуществом как крепостных". Аплодисменты. Примерно в такой же тональности выступал Тосклицкий - это председатель правления Запсибжилстроя, который обвинял главу государства в том, что над строителями проводятся эксперименты.

Таким образом, инициатива о введении в стране чрезвычайных мер, обусловленных и предусмотренных, кстати, законом "О правовом режиме чрезвычайного положения", исходила все-таки от простых людей.

В свое время известный анархист Бакунин сказал: "Разрушение - есть созидание". Горбачев, как мне представляется, многое почерпнул у Бакунина. Не всю деятельность бывшего генсека (в особенности последние его годы) можно уложить в рамки аналогичной формулы - обновление есть разрушение, о чем он, кстати, здесь нам и поведал в судебном заседании. Когда ему задавали вопрос: почему при разработке нового Союзного договора не учитывались те республики, которые исторически, в первозданном виде вошли в состав Советского Союза? - Михаил Сергеевич на это ответил, что речь шла об обновлении Союза. Вот под термином "обновление" он как раз, видимо, понимал, так сказать, разрушение того государства, которое было с момента его создания и образования.

Произошедшие в августе события следовало оценить в единой совокупности всех факторов, побудивших ГКЧП и Варенникова выступить против проводимой политики. И неоднократно юб этом вот здесь мой подзащитный говорил. Валентин Иванович Варенников настаивал на исследовании всех обстоятельств, а не только тех, которые указаны в формуле обвинительного заключения. Он настаивал на доскональном исследовании мотива, который побудил его выступить в августе 1991 года, а также он настаивал на установлении времени, когда этот мотив возник. И все эти обстоятельства, с моей точки зрения, являются принципиальными.

Но вместо объективного осмысления произошедшего, - я опять возвращаюсь к августовским событиям - руководство России, даже не предоставив возможности бывшим руководителям страны высказаться, объяснить свои поступки, приняло решение и дало поручение соответствующим органам арестовать их и возбудить уголовное дело.

Уже были даны правовые оценки на самом высоком политическом уровне, так что само предварительное следствие представлялось как формальная процедура. Более того, уже в ходе самого следствия бывший Генеральный прокурор РСФСР Степанков заявлял, что если даже суд их отпустит, то прокуратура все равно арестует.

В 1992 году в журнале "Советская юстиция" было опубликовано письмо известного американского адвоката, который призывал осторожно и только на основании закона оценивать произошедшее. Но никто его, к сожалению, не слушал. Предварительное следствие, само обвинение - это отдельная песня, это своего рода практическое пособие по игнорированию Конституции, уголовного и уголовно-процессуального законов. Считаю своим профессиональным долгом подробно остановиться на вопиющих фактах нарушения законности, допущенных Генеральной прокуратурой при расследовании дела Варенникова Валентина Ивановича, тем более что в руководящих постановлениях пленума Верховного Суда о дальнейшем укреплении законности при осуществлении правосудия подчеркнута необходимость повышения требований к качеству материалов производимого расследования. Указано, что выводы суда не могут базироваться на материалах, полученных с нарушением процессуального порядка их собирания.

Тщательной проверке подлежит соблюдение в стадии расследования права обвиняемого за защиту. Особое внимание должно уделяться проверке заявления о недозволенных методах расследования и других нарушениях закона. Материалы предварительного следствия и действия отдельных руководителей Генеральной прокуратуры войдут в историю отечественного правосудия как позорное явление, компрометирующее сам процесс правоприменительной деятельности.

Как это ни удивительно, но лица, возбудившие дело по статье 64, проявили завидное непонимание закона. Дело доходило просто до парадокса. В материалах дела, том 152, лист дела 163, имеется стенограмма заседания Верховного Совета России от 27 декабря 1991 года, где рассматривалось представление Степанкова на возбуждение дела в отношении Ачалова. Я объясню, почему я говорю об этом представлении: это единственный документ, где Генеральная прокуратура сформулировала свою правовую позицию.

Исаков Владимир Борисович задает вопрос Степанкову: "Уважаемый Валентин Георгиевич, статья 64 "измена Родине" включает в качестве обязательного квалифицирующего признака совершение действий, причинивших ущерб безопасности оборонной мощи СССР. В связи с тем, что СССР больше не существует, по статье 64 их осудить нельзя, тем не менее вы предлагаете нам дать согласие на привлечение депутата Ачалова именно по этой статье. Не видите ли вы здесь парадокса?"

Степанков: "Парадокса здесь никакого нет, речь идет о трактовке вами этой статьи". И дальше идет шедевр, который можно вообще цитировать на первых курсах юридических вузов. Степанков говорит, дословно: "Им не предъявлено обвинение в измене Родине как таковое, всем им предъявлено обвинение по одному из квалифицирующих признаков, содержащихся в этой статье, заговор или захват власти, поэтому другие признаки, содержащиеся в этой статье, следствием не доказываются".

Ну, я не вижу смысла комментировать эту нелепость. Я думаю, студенты начальных курсов юридических вузов прекрасно знают, что признаки преступления являются основанием для возбуждения уголовного дела, а совокупность признаков образует состав. И предъявление обвинения преследует цель предъявлять обвинение, если пользоваться терминологией Степанкова, как таковое. Не случайно Исаков ответил ему репликой: "Вы как юрист отлично понимаете, что ни один суд не осудит их по одному из признаков". Но здесь председательствующий отключил микрофон, и на этом дискуссия была прекращена.

Вот такая правовая позиция была у Генерального прокурора, она в документальном виде есть.

Уважаемые судьи, переходя к оценке обвинения, я с полной ответственностью заявляю, что Варенников привлечен к уголовной ответственности незаконно. Если обратиться к содержательной части, то обвинение, которое ему предъявлено, в законе не существует. Обратимся к материалам дела. И в обвинительном заключении, и в постановлении от 24 августа 1992 года о привлечении Варенникова в качестве обвиняемого эта последняя формула обвинения присутствует (том 139, дело 160). В частности, указано: "…Таким образом, Варенникову предъявлено обвинение в измене Родине, в форме заговора, с целью захвата власти". И дальше раскрывается содержание самого обвинения: все уже было согласовано и виновные фактически приступили к захвату этой власти.

В статье 64 Уголовного кодекса, на которую ссылается следствие, отсутствуют нормы, предусматривающие возможность увеличения уголовной ответственности за измену Родине в форме захвата власти, а именно так сформулировано обвинение. Все формы измены Родине перечислены в законе. И согласно закону, захват власти является не формой, а целью. И это, как вы понимаете, не одно и то же, поскольку форма относится к объективной стороне преступления, а цель - к субъективной.

Для чего же следствию понадобилось обосновывать свое обвинение не существующей в законе правовой нормой и оценкой? Я могу высказать собственное предположение. Дело в том, что если в чисто теоретическом плане рассматривать состав преступления, предусмотренный статьей 64 в форме заговора с целью захвата власти, то этот состав является формальным.

Следствие, указав, что Варенников привлечен к заговору, принял в нем активное участие, не привело ни одного доказательства, свидетельствующего о том, что Варенников участвовал именно в заговоре. Никто из лиц, участвовавших во встречах, не давал повода для такой трактовки.

По этой причине, видимо, следствие занялось поиском криминала в дальнейших действиях Варенникова, подгоняя не действие под закон, а наоборот - закон под действие.

Согласно статье 144 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, обвинение должно содержать точную формулировку закона и дополнение этой формулировки новыми правовыми понятиями недопустима Кроме того, согласно статье 7 Уголовного кодекса Российской Федерации, преступлением признается общественно опасное деяние, предусмотренное законом.

В руководящем постановлении пленума Верховного Суда "О строгом соблюдении закона при рассмотрении уголовных дел" указано, что при совершении преступления необходимо добавить точную квалификацию в точном соответствии с законом.

Тем не менее я продолжу подробный анализ этого обвинения и разбора этого незаконного процессуального акта. В обвинении Варенникова содержится утверждение о том, что он умышленно действовал в ущерб обороноспособности страны. Какой страны - не сказано. Выступая здесь, в суде, я уже говорил, что обвинение Варенникова настолько не конкретизировано, что защищаться от подобного обвинения в установленном законом порядке просто невозможно.

Итак, Варенников действовал в ущерб обороноспособности страны. Это таинственная, неизвестная страна нам не названа. И остается догадываться: то ли речь идет о СССР, то ли это Россия, то ли это Украина, где Варенников три дня находился, а может быть, Крым.

Вопреки требованиям закона, в обвинении Варенникова отсутствует время и место совершения преступления, а вместо этого… хронология его действий.

Изложенный в обвинении довод о захвате власти не конкретизирован. Какую конкретную власть, по мнению следствия, намеревался захватить именно Варенников?

Действующая в 1991 году Конституция СССР предусматривала несколько видов власти: это - власть высшего органа государства - съезда народных депутатов (Верховного Совета) СССР, исполнительная власть - Правительство Советского Союза, власть Президента - как главы государства, судебная власть.

К сожалению, в обвинении не конкретизируют. То ли Валентин Иванович Варенников претендовал на власть главы государства? Но для этого надо было, видимо, указать, то ли он претендовал на все виды власти вместе взятые, то ли он претендовал на какой-то отдельный, другой вид власти.

В словаре Ожегова определение власти дается как право и возможность распоряжаться кем-нибудь, чем-нибудь. Неизбежно при осуществлении защиты Варенникова приходилось сталкиваться с понятиями терминов, которые употребляло следствие. И я пришел к вьюоду, что отдельные термины они (следователи) просто не понимают.

Итак, кем, чем собирался распоряжаться Варенников по мнению следствия - неизвестно. Неизвестно это и самому Варенникову, и, кстати, мне, его защитнику, - тоже.

Говоря о несостоятельности обвинения, хотел бы обратить внимание суда на непоследовательность действий прокуратуры в оценке деяний, предусмотренных законом.

Мы прекрасно знаем, что преступление, предусмотренное статьей 64 Уголовного кодекса Российской Федерации, никакими сроками давности не ограничивается. Естественно, в связи с этим я бы хотел задать вопрос бывшему Генеральному прокурору СССР и его нынешнему российскому коллеге. А почему до сих пор органы прокуратуры не возбудили уголовное дело по статье 64 по факту смещения Никиты Сергеевича Хрущева в 1964 году? Теперь доподлинно известно, что смещение Хрущева происходило вопреки его воле. И если встать на позицию следствия, то здесь наиболее очевидные признаки состава преступления, но уголовное дело по этим событиям прокуратура не возбуждала. Я подчеркиваю, сроками давности они не ограничены. Ну, постараюсь сам ответить на этот вопрос - почему.

Дело в том, что, смещая Хрущева, его окружение стремилось не к захвату власти, а к изменению государственной политики внутри государства. А всей полнотой власти и Брежнев, и Суслов, и Громыко, и другие руководители государства обладали. Примерно то же самое было и в августе 1991 года, когда высшие должностные лица страны добивались изменения государственной политики внутри своей страны от Горбачева, совершенно не претендуя на его власть, на его пост и прочее. И тем более не посягая на внешнюю безопасность страны. Примечательны показания Жардецкого - бывшего начальника военной контрразведки Комитета государственной безопасности. Он, в частности, здесь сказал, что если бы стояла задача захвата власти Горбачева и устранения его от власти, то эта задача могла бы быть эффективно выполнена только силами Комитета государственной безопасности и к реализации этой задачи не требовалось бы привлекать ни Министерство обороны, ни Министерство внутренних дел, ни другие силы, а тем более ее руководителей.

Продолжаем анализировать обвинение Варенникова. Хочу обратить внимание уважаемого суда, что, в нарушение требований статьи 205 Уголовно-процессуального кодекса, в обвинительном заключении Варенникова отсутствует один из его необходимых элементов. В законе перечислено, что именно должно содержаться в обвинительном заключении.

Так вот, в обвинительном заключении Варенникова не приведены, как того требует закон, доводы обвиняемого в свою защиту и результаты проверки этого. Впрочем, как я уже говорил, видимо, никто такой задачи не ставил. И дальнейший анализ материалов предварительного следствия - явное тому подтверждение. Была поставлена задача - подтвердить те правовые оценки, которые даны на самом высшем политическом уровне! И следствие занималось выполнением этой задачи. Полагаю, что суд даст надлежащую оценку обвинению Варенникова не только в приговоре, но и вынесет соответствующее частное определение в адрес Генеральной прокуратуры, в связи с допущенными грубейшими нормами закона.

А в том, что в действиях Валентина Ивановича Варенникова нет состава преступления, уже все убедились".

* * *

Выступление моего адвоката Дмитрия Давидовича Штейнберга тоже внесло свой вклад в юридическое развенчание предъявленного мне обвинения.

На следующий день было назначено мое выступление - последнее слово. Надо ли говорить о том, как я волновался.

Далеко не каждый может представить себе состояние человека, который должен сказать так и такое, что могло бы повлиять на суд, даже если он беспристрастный. Одно дело, когда человек что-то натворил и хочет как-то выпутаться из этого. И совсем другое - когда явно ни в чем не виновен, а прокуратура в угоду президенту хочет подогнать твои действия под статью Уголовного кодекса.

Каким получилось мое последнее слово- судите сами:

"Уважаемый председательствующий!

Уважаемый суд!

В августе 1941 года я принял военную присягу и пошел защищать свое Отечество от немецко-фашистских захватчиков.

В августе 1991 года, т. е. через 50 лет, я вновь встал на защиту своей Родины. Но уже от внутренних скрытых врагов и предателей советского народа.

А в августе 1994 года я должен узнать от Суда - честно я прожил свою жизнь, принес я своим трудом пользу нашему народу или, как сказано в обвинении, нанес умышленно ему ущерб?

Для любой нации война - самое тяжелое испытание. Так было и для нас в годы Великой Отечественной войны: тяжелейшее испытание и для нашего народа, и для его армии. Все солдаты и офицеры - все воины всех видов Вооруженных Сил и родов войск находились в крайне трудных условиях. Но для воинов стрелкового полка, для солдат и офицеров всех его взводов, рот, батарей и батальонов война - это самое тяжелое испытание. Здесь нет пауз в бою. Нет специального времени на отдых (а иногда и на подготовку к бою). Здесь вечно не хватает личного состава, времени, материальных и боевых запасов. Зимой и летом, весной и осенью они - только в поле! И вечно в поту и пыли, по пояс в грязи, в непроходимых болотах или снежных сугробах. И все время только пешком или ползком. Летом при палящем солнце и суховее, часто нет капли воды даже для раненого. А в зимнюю стужу и темную ночь нельзя зажечь и спичку, чтобы согреться, - это смерть, противник немедленно откроет ураганный огонь.

Очень много говорят о маневре. Но на большой войне в рамках тактического звена - это сложно выполнимое дело. Как правило, надо было стоять насмерть, когда враг обрушивался большими превосходящими силами; или идти только вперед, сокрушая все на своем пути, совершенно не думая ни о жизни, ни о смерти. У всех была одна забота- разгромить врага.

Но это была война, так сказать, с открытым противником. Сильным, коварным, хитрым, но он был перед тобой и ты знал, что его надо уничтожить, иначе он поступит так же с тобой и твоим народом. Все было ясно!

Но, оказывается, обычная война, какой бы тяжелой она ни была, не может сравниться с таким страшным явлением, как морально-политическая деформация общества, подрыв всех устоев изнутри невидимым врагом, хотя он находится рядом. Когда политические паразиты - клещи-носители морально-политического энцефалита, пользуясь отсутствием предохранительных мер, отсутствием бдительности, но присутствием честной, открытой души и тела нашего народа, впиваются в людей, в их здоровые организмы, а в сравнении с капиталистическим обществом - фактически стерильно чистые, не развращенные и не изуродованные не только наркобизнесом, но и бизнесом вообще, эти клещи своими бациллами убивают у наших людей все человеческие качества - мораль, нравственность, культуру и даже чувство патриотизма. Общество становится уродливым, его перспективы - самые мрачные. Эта болезнь тем более опасна, что она инфекционна - легко передается от человека к человеку и средствами массовой информации (тем более что СМИ находятся в руках производителя этой инфекции).

В таком тяжелом положении оказалось наше общество. Советские люди, привыкшие выступать против нашествий единым щитом и имевшие в своей среде, как и в прошлые века, достойных лидеров и полководцев, оказались на этот раз бессильны против предателей и изменников. Почему? Да потому, что в высшее руководство государства всегда у нас верили (или, во всяком случае, никогда не могли даже подозревать в измене). У нас же этот пост занимали изменник и его небольшая группа. А все остальное окружение хоть и было патриотично, но, находясь под давлением сложившейся системы, не способно было себя проявить, а действовало только по указке лидера-предателя. В этом вся трагедия.

У нас, у поколений, которые поднялись за тоды Советской власти, не было в практике, чтобы у руководства страны стоял изменник. Они, эти руководители, допускали ошибки, у них были недостатки, но никто из них не раболепствовал перед Западом и не был предателем.

Однако наше законодательство было далеко не совершенно и на пост лидера имел возможность вырваться авантюрист. Мало того, наше законодательство совершенно не контролировало его деятельность, чем и воспользовался Горбачев.

Все видели, как он втягивает страну в трясину погибели!

И вот нашлась группа руководителей, которая, несмотря на традиции и опасность, создала ГКЧП и выступила, чтобы предотвратить катастрофу. Но эти люди сами стали жертвами.

В последнем слове хочу затронуть несколько вопросов.

I. Обвинительное заключение

После мощных, честных и аргументированных выступлений государственного обвинителя Аркадия Борисовича Данилова и защиты адвоката Дмитрия Давидовича Штейнберга можно было бы вообще ничего и не говорить на эту тему - все поставлено на свое место. Но, учитывая, что это мое последнее слово на суде, было бы неправильным с моей стороны не воспользоваться возможностью еще раз прокомментировать обвинительное заключение.

Предъявленное мне обвинение, несомненно, затрагивает мою честь, тем более что это умышленно ложное обвинение.

Но даже моя честь и достоинство не могут быть главными в этом деле. Фактически предъявленное мне обвинение на первый план выдвигает даже не общероссийскую и союзную, а глобальную проблему. Речь идет о насильственном разломе Советского Союза- государства, которое своим авторитетом и мощью надежно поддерживало паритет и стабильность в мире, уверенно- до 80-х годов- пресекало амбиции некоторых стран на мировое господство.

Проблема Советского Союза, конечно, затмевает мои личные вопросы. И я четко и ясно себе представляю, что это вполне естественно. Вместе с тем чрезвычайно важно подчеркнуть, что обвинительное заключение умышленно уводит Суд и общественность от истинных изменников и виновников трагедии, постигшей Отечество, лиц, виновных в насильственном разломе Советского Союза, насильственном изменении советского государственного и общественного строя, умышленном нанесении ущерба госбезопасности и обороне страны.

И умышленно уводит от всего этого именно обвинительное заключение! А ведь Генеральная прокуратура должна стоять на страже соблюдения законов.

Этой цели был посвящен и бесцеремонный, нарушающий элементарные принципы презумпции невиновности "бестселлер" Степанкова - Лисова "Кремлевский заговор". Еще задолго до суда, фактически в условиях проведения предварительного следствия, вдруг появляется книга с изложением версии следствия Генерального прокурора страны. Где еще такое возможно?

Без зазрения совести Степанков пишет на стр. 213 (цитирую): "Во второй половине 21.08.93 г. пришло подтверждение факта насильственной изоляции Президента". Кстати, это "подтверждение" было Степанковым получено от Руцкого и Силаева. Но возникает вопрос - если президент действительно был насильственно изолирован (естественно, силами ГКЧП), то как могли беспрепятственно проникнуть на дачу и тем более к президенту Руцкой и Силаев? Не было никаких схваток и тем более боев по деизоляции - и вдруг они оказались рядом с изолированным насильственно Горбачевым?

Но, не обращая внимания на эти "детали", Степанков делает решительный вывод - коль президент был изолирован (цитирую): "надо провести аресты членов ГКЧП. Трубин объявил о возбуждении уголовного дела, но об арестах речь не шла".

И еще одна цитата (стр. 214):

"Мы поняли, что кроме нас заниматься арестами некому. Позвонили в Белый дом Бурбулису и сказали, что на свой страх и риск возбуждаем против членов ГКЧП уголовное дело и проведем арест".

И далее: "Разве можно было их отпустить с миром? Стоять и смотреть, как Крючков, Язов, Пуго возвращаются в свои чудовищно сильные ведомства?" - конец цитаты.

Когда 21.08 из Крыма в Москву прилетел самолет и Крючков спустился по трапу (цитирую), "ему объявили, что российской прокуратурой против него возбуждено уголовное дело". И далее: "Он только спросил - а почему Россия? И тогда ему объяснили, что так решено в соответствии с законом, он ничего не возразил".

Конечно, как можно возражать, когда вокруг уже стоят добры молодцы! Но важно другое - в соответствии с каким законом предписано республиканской прокуратуре возбуждать уголовное дело против союзного министра и тем более арестовывать председателя КГБ СССР?

Но где был Генпрокурор СССР? Видя эти противозаконные действия, он, на мой взгляд, сам решил проявить себя на этой стезе: обманным путем проводит аресты народных депутатов.

А далее Трубин и Степанков, как злостные нарушители закона, совершают сговор - как им действовать дальше, о чем Степанков пишет на стр. 244 и что уже вчера комментировал Дмитрий Давидович Штейнберг.

Спрашивается, почему так действовали прокуроры? Ответ однозначен - потому что они не прокуроры, а холуи и делают все в угоду своим президентам!

Так же обстоит и с обвинительным заключением - от начала до конца оно составлено в угоду власти и не с обвинительным уклоном (как принято говорить в кругу юристов), а открыто ложно! Это подтвердили все вызванные на суд свидетели! Государственный обвинитель Данилов проявил деликатность - не сказал об этом.

Я прошу Суд обратить внимание на период, который предшествовал составлению Обвинительного заключения.

То, что Степанков задался целью всех незаконно арестованных оболгать, - это ясно! Лисову - руководителю следственной группы надо было подвести хоть какую-нибудь видимость закона под эту ложь.

Прокуратура мечется. Естественно, сегодня содержание да и сама форма обвинения зависят от политической ситуации.

Как известно:

1. 23.08.91 г. - меня арестовали и мне объявили, что уже присутствует "тяжесть совершенного преступления".

2. 02.09.91 г. - Лисов в постановлении пишет, что "уже собраны достаточные доказательства, что Варенников умышленно действовал в ущерб государственной независимости" - статья 64 УК РСФСР.

При чем здесь государственная независимость? Да еще и достоверные доказательства?!

3. 29.11.91 г., т. е. через три месяца Лисов в постановлении пишет: "Варенников совершил преступление, предусмотренное статьей 1–1 Закона СССР "Об уголовной ответственности за государственные преступления".

4. 23.12.91 г., т. е. еще через месяц, тот же Лисов в своем постановлении пишет, что "уголовное дело в отношении (перечисляются лица, в т. ч. Варенников) в части измены Родине прекратить - за отсутствием состава преступления". И далее говорится, что вменяется обвинение - заговор с целью захвата власти, как самостоятельное преступление.

Но в Уголовном кодексе под такое самостоятельное преступление нет статьи!

Генпрокуратура в тупике. Думает восемь месяцев. Не прекращать же дело! А что скажут вверху? Не закон, а именно вверху - что скажут?!

12.08.92 г. Степанков отменяет постановление Лисова и все возвращает к измене Родине с целью захвата власти, пункт "а" ст. 64 УК РСФСР.

24.08.92 г. тот же Лисов, добросовестно переделав документ, предъявляет мне очередное обвинение в духе требований Степанкова, но предварительно за неделю до представления его мне, т. е. 19.08.92 г., он публикует его в "Независимой газете". А затем уже появляется и Обвинительное заключение.

Извините, у меня практики нет, но где еще можно найти такой правовой цирк? Такую насмешку над законом?!

Полтора года длилось только предварительное следствие. Весь Нюрнбергский процесс с момента ареста преступников до приведения приговора в исполнение занял год и четыре месяца. Так это какая война, какие жертвы, 24 преступника, из которых 2 освобождены по болезни, 3 оправданы, в т. ч. Дениц - Главнокомандующий ВМФ, - остальные наказаны.

На чем строилось предъявленное мне Обвинительное заключение, что ему предшествовало, чем оно наполнено и как выглядит в правовом отношении - все это предельно вскрыто всеми без исключения свидетелями, Государственным обвинителем, защитой, моими показаниями и Судом!

Но главное (и я это подчеркиваю еще раз) - конечная цель Обвинительного заключения состоит в том, чтобы направить Суд и общественное мнение по ложному пути, увести всех от главного, кто же подвел страну к катастрофе и кто насильно, вопреки желаниям народа, разрушил ее?

II. Несколько слов о статье 64 УК РФ.

Измена Родине всегда считалась и считается тягчайшим преступлением перед своим народом. Это преступление всегда вызывало и будет вызывать презрение и ненависть любых народов.

Что касается заговора с целью захвата власти, как разновидности измены Родине, то по нашему закону, как я понимаю, это понятие содержит в себе весьма конкретную цель: изменить существующий советский государственный и общественный строй.

Захват власти, как я понимаю, может быть совершен и из карьеристских побуждений, т. е. это должно быть проявлено заменой законно избранных или назначенных руководящих деятелей государства в своих интересах.