Когда аппарель опустилась и Хан с химерой покинули броневик, когда с диким скрежетом прошли по рельсам и встали на своё место десятиметровые стальные створы ворот, Цитадель показалась ему настоящим оплотом всей разумной жизни этого мира, неприступной крепостью, в которой можно было найти защиту от любой существующей опасности. Кое-как приведённые в пригодное для жизни состояние довоенные многоэтажки по обеим сторонам некогда одной из самых больших улиц страны – Красного Проспекта (о котором, впрочем, он знал только это, как и обо всём городе, да и от самой улицы мало что осталось) были обнесены как минимум пятнадцатиметровой стеной, различные участки которой были собраны из бетонных блоков, кое-как соединённых между собой обломков соседних зданий, металлических плит, а в паре мест – даже из двух слоёв деревянных брёвен с насыпью между ними. То тут, то там к стене примыкали небольшие бетонные и кирпичные укрепления, служившие одновременно жилым помещением, складом боеприпасов и орудийной точкой – на крыше каждого из них под металлическим навесом стояло по грубо сработанному, но имеющему очень внушительный калибр орудию и паре станковых пулемётов, смотрящих наружу через узкие бойницы. Хан отметил, что среди них попадались и жутковатого вида агрегаты с массивным кожухом водяного охлаждения, и четырёхствольные блоки роторов, и даже увенчанные характерными квадратными дульными тормозами стволы могучих КОРДов, но почти все они явно были изготовлены в местных мастерских, вероятно по старым чертежам. Вдоль всей стены шла соединяющая «башни» площадка из металлической решётки, подпёртая снизу бетонными и металлическими колоннами. Выдающийся над ней бруствер стены оставался достаточно большим, чтобы служить укрытием для находящихся на площадке солдат, а протянутая на нём спираль колючей проволоки могла доставить немало «удовольствия» любому, кто попытается забраться на стену. И, судя по следам засохшей крови и прочих биологических жидкостей весьма странного цвета, такие попытки предпринимались регулярно. В целом же периметр Цитадели представлял собой грубую, но в силу массивности крайне прочную и вдобавок поддерживающую одни элементы конструкции другими систему, которая, на фоне того, что он видел во всех известных ему поселениях, казалась совершенно неприступной. Это потом он сможет увидеть её стены снаружи, увидеть огромные, наскоро заделанные проломы в них и множество воронок на многие сотни метров вокруг, и поймёт, что единственное, что есть в ней незыблемого – желание её обитателей жить, но то будет после. Сейчас же он мог только тихо, на родном языке, помолиться за тех, кто ещё недавно жил рядом с ним в кажущейся безопасности, а теперь уже никогда не сможет найти настоящего укрытия.
-Хан, сюда! – раздался крик откуда-то из-за «головы» броневика, и задумавшийся искатель увидел направляющегося к нему с автоматом наперевес бородатого солдата в грязном, давно выцветшем камуфляже и старом пехотном бронежилете – Хан! Чегой-т ты там бормочешь на не нашем? А, кажется понял… Ладно, не буду мешать.
-Ничего, я уже закончил. – через несколько секунд закончив молитву, ответил Хан – Чего-то нужно?
-Конечно, для начала надо решить пару вопросов, а заодно выясним, зачем ты сюда явился. Ну и куда зверя девать тоже выясним…
Хан обратил внимание на то, что своё зверьё в Цитадели было – у небольшой привратной будки с донельзя гордым видом сидела пара крупных, похожих на волков псов, но стоило химере высунуть свою мохнатую, покрытую сверху костяными щитками голову из фургона, как вся их гордость куда-то подевалась и они, не издав ни звука, опрометью бросились под стоящий у стены броневичок поменьше – двухосный, оснащённой всего одной башенкой с четырёхствольным роторным пулемётом, но с точки зрения Хана, в чьём поселении из транспорта был только собранный тамошними умельцами мотоцикл с коляской, всё равно крайне внушительный. Химера же, удостоив их лишь коротким взглядом, невозмутимо проследовала за Ханом до самой двери одной из башен.
Башня, снаружи покрытая бетонными плитами и усиленная толстыми металлическими плитами, внутри оказалась хоть и неприглядной, но вполне приемлемой для жизни неприхотливого народа, коим, по мнению Хана, в обязательном порядке являлись солдаты. Вдоль обшарпанных стен, выкрашенных грязно-зелёной краской, змеились сотни метров проводов, часть которых, переходя на потолок, питали пару тусклых самодельных светильников, которых, впрочем, хватало лишь на то, чтобы при отсутствии окон держать привратное помещение в полумраке, а остальные, стянутые в толстые пучки, через отверстия в стене были протянуты в соседнее помещение, судя по видневшимся в щель неплотно закрытой двери кроватям и грубо сколоченным из досок шкафам служившее в качестве жилого. В привратном же помещении, помимо металлических, вероятно оружейных шкафов и груды различного инструмента в высоком ящике в углу, содержался не менее грубый, чем шкафы в казарме, письменный стол, за которым сидел на редкость уставшего вида человек в потёртой шинели, что-то настукивавший на печатной машинке.
-Это Сол, наш десятник. – сообщил вполголоса солдат, что вёл Хана – Чтоб ты сразу ерунды не понадумал, сообщаю сразу – он не всегда такой, просто уже вторые сутки не спит. Но мужик проверенный. Вот он пущай тебе объяснит, кто дальше делать.
-Ну, когда Сол, а когда Александр Геннадьевич! – наконец отвлёкся десятник – Просто в отделении нас таких трое, но со Скаем и Сканом ты уже знаком, надо полагать… Итак, Харон по радио передал, что тебя Ханом кличут? Давай, садись, да выкладывай, кто таков, чем знаменит, куда и откуда путь держишь?
Хан же про себя ответил, что в отличие от многих других встреченных им «вояк», солдаты Цитадели при всей суровости вида не отличались недружелюбием или неприязнью к «пришлым», с которой ему приходилось иметь дело почти в каждом крупном поселении – он давно уже успел привыкнуть к тому, что любой получивший возможность постоянно носить оружие в первую очередь пользовался им в качестве подтверждения собственного права вытирать обо всех ноги. Здесь же всё было иначе – разговор с двумя солдатами в фургоне оставил в целом приятные впечатления, правда без особой пользы – те были куда больше заинтересованы в знакомстве со зверем, чем с очередным бродягой-искателем, что и понятно – таких Ханов в Цитадель наверняка приходило по трое в неделю, а вот даже поглядеть на химеру иначе как с почтительного расстояния доводилось мало кому. Впрочем, самой химере до этого дела было немного – похоже, за «своего» зверь признавал исключительно самого Хана, а остальные крутившиеся вокруг него люди были не более, чем бестолковым недоразумением, которое хочешь не хочешь, а нужно было терпеть. Вот теперь и Сол показался ему не злобным, а просто чертовски уставшим, тем более что было более чем понятно почему. Однако просьба сесть всё равно прозвучала подобно приказу, который Хан, не привыкший нарываться зазря, всё же исполнил, вместе со всем снаряжением бухнувшись на жалобно скрипнувшую под его весом деревянную скамью.
-Звать меня Амирхан Дахиров, я же Хан, искатель. Пришёл со стороны Томска, после того как поселение, в котором жил последние три с половиной года было уничтожено большим соединением неизвестного противника. Как минимум несколько десятков, тяжёлого вооружения не заметил, но с ними были изменённые, также много. Я смог уйти, остальные семьдесят шесть… Скорее всего нет. Шёл вдоль старой железной дороги, через Зелёную Милю, затем через Лес Шёпотов, до самого входа в город. Нападавшие скорее всего пошли за мной, но с большим отрывом – у них нет своих искателей, и…
-Постой! Через Зелёную Милю и Лес Шёпотов? – прервал его Сол – Ты либо чертовски смелый, либо чертовски глупый, либо брешешь!
-Либо каждый час пути был ценен, я хотел как можно больше опередить их. Ты не видел того, что видел я, но если бы видел – сказал бы, что риск того стоит.
-Скорее – что это особо извращённый способ загнуться… - покачал головой Сол.
-В общем, судя по всему те, что напали на нас – только неизвестно насколько большая часть настоящей армии, и она направляется прямо в вашу сторону.
-Так уверен в этом?
-Конечно… - Хан пододвинул к себе приклеенную к куску фанеры старую карту местности, лежащую на столе Сола – Вот, смотри. Тут – было моё поселение, дальше уже начинается Зелёная миля, но соваться туда кучей – себе дороже. Тем более что выходит она… Понятно, в общем. Сам так и шёл. Они же наверняка поворачивают во-от сюда, а тут между аномалиями проход, прямо посреди которого…
-Мы и сидим. – подвёл итог Сол – Более того, мимо нас этому сборищу и не пройти, Цитадель-то хоть и не особо большая, зато наши орудия навесом кроют весь проход от края до края, притом с запасом. Так что даже если сама Цитадель им даром не нужна, брать её они скорее всего будут… Значит так, я человек маленький. Сегодня найдём куда приткнуть тебя да лохмача твоего, красивый кстати зверь, давно таких не видел, а завтра отыщи кого-нибудь из серьёзных офицеров да с донесением к нему и иди. Ну а пока дуй за мной – вовремя ты успел, как раз скоро ужин подают.
Перед тем, как войти в казарму, занимающую первый этаж ближайшего крупного здания, верхняя часть которого судя по всему давно уже обрушилась и была разобрана на материал для укрепления стен, Хан оставил большую часть снаряжения и оружие в кладовой, целиком занимающей пару квартир. Услышав от Сола, что Хан – «большая птица», пожилой усатый кладовщик пообещал, что весь «хлам» почистит и обработает химией – всё равно заняться ему пока нечем. С некоторой неохотой – всё-таки далеко не везде встретишь такое дружелюбие, и ещё реже оно не оказывается притворным, да и не дело это – так просто отдавать всё, что осталось из вещей первому встречному, Хан согласился, правда демонстративно вытащил из кожаной кобуры четырёхствольный револьвер под патрон 12-го калибра – тяжёлый, но являющийся верным средством против большинства нечисти, которую автоматная пуля не возьмёт, и сунул его в карман штанов, от чего те сразу нелепо обвисли – несмотря на короткие стволы, весила «машинка» больше полутора килограммов. Впрочем, ни Сол, ни кладовщик этому особо не удивились, и позже Хан понял почему – почти у каждого из доброй дюжины солдат, сидевших в столовой, на поясе была кобура с тем или иным видом лёгкого стрелкового оружия, иногда с другой стороны дополненная ножнами с коротким, но тяжёлым не то тесаком, не то мечом. Подобный инструмент, правда в виде широкого мачете с пилой на обухе, был и у самого Хана.
-Семёныч! – крикнул Сол – Вот, привёл тебе пришлого, ты налей ему похлебать чего, если осталось!
-Ладно! – отозвались откуда-то из дальней двери.
Оглядев столовую, Хан заприметил в углу Ская и Скана, за обе щёки уплетающих неизвестного происхождения лапшу с колбасой, и направился к ним – после такого перехода казалась неприемлемой сама идея о том, чтобы отказаться от возможности перекусить в компании, а из всех присутствующих ему знакомы были только они – Сол уже отправился назад в свою башню.
-Ну, теперь-то хоть расскажешь, каким ветром тебя сюда занесло? – набив полную глотку лапши и с трудом прожевав, спросил Скай.
-Теперь расскажу.
После всего, что произошло со дня атаки на поселение, которую так и не удалось отбить, обед в компании двух солдат показался Хану настоящим блаженством, особенно если учесть, что дикого зерна в том поселении было негусто, и его едва хватало на то, чтобы печь хлеб. Главный не раз поднимал разговор о том, что неплохо было бы расчистить ещё больше земли да попробовать посеять своё зерно, вместо того чтобы ходить за несколько километров каждый раз, когда оно понадобится, но мир видимо думал иначе – не успели… Химера же, то ли голодная, то ли просто привлечённая запахами из столовой, поднялась на задние лапы и, целиком просунув в окно огромную бронированную голову, активно пускала слюну, шумно втягивала воздух влажным чёрным носом и то и дело обиженно урчала.
-Да пошёл ты, хрен пушистый! – судя по всему скулёж химеры доконал одного из солдат, и тот, как следует размахнувшись, швырнул зверю прямо в морду увесистый кусок колбасы – На, и отвали наконец!
Однако эффект оказался крайне далёк от ожидаемого – голова зверя молниеносно метнулась вверх, и спустя долю секунды кусок исчез в его розовой глотке.
-О даже как… - пробормотал под нос Хан – А ну-кось…
Спустя секунду в том же направлении отправился недоеденный бутерброд с той же колбасой и куском сыру. Химера слегка скорректировала прицел, и точно также заглотнула угощение на лету. Судя по всему, зрелище показалось забавным очень многим – в сторону окна, в которое зверь просунул голову стартовал целый залп мелких и не очень кусков простого солдатского обеда. Тут и выяснилось, что длины шеи и скорости реакции химеры хватает на очень многое – из доброго десятка «зарядов» достичь пола не удалось ни одному. Веселье закончилось только тогда, когда прилетевший с отдельно стоящего офицерского стола небольшой кусок мяса, побывав в пасти химеры, был с возмущённым фырканьем спустя секунду выплюнут на пол, после чего зверь наконец, видимо, сочтя себя униженным, вытащил голову из окна и отправился куда-то по своим делам.
-Чего это он? – удивился судя по всему бросивший толь невкусное, толь отравленное «угощение» офицер.
-Ну а чего ты ему кинул? – не понимая происходящего, спросил Хан.
-Курятины жареной кусок. По крайней мере, на то похоже.
Порывшись в миске офицера кончиком ножа, Хан быстро понял причину недовольства его «подопечного».
-Э-э, товарищ… Как вас там… Ты кажись крысятинки жареной отведал! Вот, видишь косточки? Ни дать ни взять крупный, возможно старый, крыс. То-то зверь его выплюнул – химеры не люди, скорее голодать будут чем живность, что падалью питается жрать.
Не в силах выдавить из себя ни слова, покрасневший как свекла офицер вскочил из-за стола, подхватил миску и, расплескав добрую половину содержимого, бегом рванул в коридор, ведущий на кухню.
-А вот так вот оно и бывает. – покачал головой один из солдат – Когда офицерам еду отдельно-то готовят… Видать, знает своё дело Архангел-то, как пить дать знает!
-Кто таков, чем знаменит? – поинтересовался Хан, услышав неизвестную кличку.
-Вот кто таков – ты сам узнаешь, тебе всё равно к нему скоро, а знаменит он тем, что всегда со своими ребятами за одним столом жрёт и не жалуется. Вот и говорю – знает, видать, что чем пахнет. – ответил ему солдат.
-То есть как это – к нему скоро? Рановато мне пока а архангелам-то, да и не по вере моей. – попытался пошутить Хан, и, несмотря на то, что вышло на его взгляд глупо, некоторые из сидящих за столами ухмыльнулись.
-Да потому что Захаров тебя сегодня точно не примет, да и завтра тоже! Нет, ну ты видал его харю?! В нашем секторе его сотня стоит, так что по идее ему с тобой и заниматься, конечно… Но это ладно. Архангел с выхода должен завтра вернуться, вот ты к нему и обращайся – он хоть и не сотник, но дело своё добре знает и до сведения остальных доведёт. Так что ты пока тут переночуй, двадцать восьмая вроде свободна, а завтра повертись у ворот, его уж точно не пропустишь!
Когда после ужина Хан вышел наружу, небо уже начало темнеть. Для солдат, должно быть, это время было самым тревожным – по всему периметру зажглись мощные фонари, обшаривающие окрестности ярко-жёлтыми лучами, а у стоящих по обе стороны от ворот бочек, в которых весело вспыхивало пламя, сгрудились по три-четыре автоматчика. Время от времени один из них поднимался на площадку над воротами и становился у грозной установки с четырьмя крупнокалиберными пулемётами, а тот, что стоял до него, спускался вниз, чтобы погреться.
Треск дров, лязг металла и стрекот ночных насекомых внезапно были заглушены громким хрустом, заставившим всех часовых обернуться, а один из пулемётчиков даже начал лихорадочно крутить маховик, разворачивая своё чудовище внутрь периметра. Звук принадлежал зверю, который, не обращая внимание на удары ядовитым шипом по закрывавшим спину пластинам, схватил одно из мясистых щупалец полурастения-полуживотного, зарытого в землю у стены казарм, с лёгкостью вырвал его из земли, и, устроившись поудобнее, принялся с радостным урчанием пожирать бледно-серый шланг. Закончив трапезу, «лохмач» отошёл в сторону ангара, снова распугав бродивших там псов, и свернулся колечком между бетонной стеной и корпусом транспортёра, который его сюда привёз. Хан же направился к бочкам и, спросив разрешения, уселся на ящик около одной из них. Нахлебавшись ароматного чая, наполовину своего, наполовину предоставленного часовыми, наблюдая за потоком искр, поднимающихся из бочки к звёздному небу, искатель и сам не заметил, как заснул.