— Давайте передохнём, — пробормотал Гарри.
— Мы уже почти пришли.
Скажи ему. Просто скажи это!
— Я-больше-не-могу-идти, — выдохнул Гарри. Он был почти уверен, что Снэйп сейчас скажет, чтобы он тут и ночевал. Но учитель не сказал ничего. Гарри с каким-то странным замиранием сердца ощутил, как Снэйп подошёл к нему вплотную. И не успел Гарри понять, что сейчас случится, как его легко подхватили на руки и понесли вперёд в кромешной темноте.
Это было потрясающе. Почему Гарри всегда казалось, что беспомощность отвратительна? Почему он считал, что это страшно – когда ты полностью в чьей-то власти? Почему всегда думал, что это стыдно, когда ты не можешь идти, и тебя несут на руках? Боже. Это было как во сне. Или как в бреду. Безумие. Кто бы это не был. Но это был мужчина. “Гарри, МУЖЧИНА! И плевать. Мне наплевать”. И он обхватил Снэйпа за шею.
— Расслабьтесь, Поттер, я вас не уроню, — ядовито отреагировал Снэйп на это движение.
Гарри перевёл дыхание. Слава Богу. Не очень злится.
— Мы на месте.
Гарри с сожалением почувствовал, как его ставят на ноги. Ну, ладно. Пришли – так пришли. Что же делать. И тут у него так резко закружилась голова, что Гарри застонал, как от боли.
— Всё нормально, Поттер. Действие капель прекратилось.
— А как же я теперь? – чуть слышно прошептал Гарри. Состояние было такое, будто в голове всё съехало со своих мест и теперь болталось само по себе – не при деле.
— Мы пришли, вам это больше не нужно. Как вы?
— Ещё кружится, — простонал Гарри, понимая, что сейчас сверзится в обморок.
— Ну, обопритесь на меня, — раздражённо буркнул Снэйп. – Это сейчас пройдёт.
Обопритесь – это значит обнимите. Гарри обхватил преподавателя за шею и закрыл глаза. Дурнота постепенно отступала. Но как же не хотелось его отпускать... “Гарри, ты обезумел...”
— Всё? – грозно спросил Снэйп.
— Да, — с сожалением ответил Гарри. Может быть, это, конечно и дико, но никого приятнее Снэйпа он в своей жизни не обнимал.
— Тогда идёмте. Вам срочно надо лечь. И одна небольшая просьба: молчите. Даже если к вам будут обращаться. Поняли меня?
— Да, сэр.
Темноту внезапно прорезал яркий свет, и звонкий женский голос взволнованно воскликнул:
— Северус! Ну наконец-то! Я уже собиралась идти вас встречать.
— Всё нормально, Эмили. Мы прибыли. И оба почти в порядке.
В этот момент они как раз вошли в ярко освещённый холл или коридор. А может быть, это была кухня, потому что Гарри увидел живой огонь.
— В порядке?! Северус! Ты себя видел в зеркале?! Вы оба выглядите ужасно! Что случилось?
— Долго рассказывать, — Снэйп поудобнее перехватил Гарри второй рукой. – Вот ему надо поскорее лечь. А мне принять что-нибудь сильное. Я несколько...
— Ну, разумеется! – та, которую называли Эмили, была пышноволосой стройной женщиной в чём-то ярко-голубом. Детали Гарри не смог бы разглядеть при всём своём желании. А жаль.
— Если можно, я хотел бы устроиться в одной с ним комнате, молодому человеку нужен присмотр.
Женщина протянула руку и отвела с Гарриного лба волосы. Ну, сейчас начнётся...
— Господи!
Ну, разумеется...
— Это же... Но почему ты меня не предупредил?...
— Эмили, какая, к дьяволу, разница, кто это! – заорал Снэйп. – Ты уже устроишь нас где-нибудь, или мне его прямо здесь бросить?
— О, прости меня! – чуть не плача откликнулась Эмили. – Я такая глупая...
— Вот очень точно подмечено, — зло сказал Снэйп.
— Надо подняться на второй этаж. Вы сможете?...
— Сможем.
Снэйп дёрнул Гарри за собой, и победитель Волдеморта, стиснув зубы, потащился вслед за учителем на второй этаж.
— Сев, а нельзя сотворить носилки?
— Неужели ты думаешь, что если бы можно было, я таскал бы его на себе? – грубо отозвался Снэйп.
— Боже мой, совсем никакой магии?
— Только зелья. Мне и так пришлось применить два заклинания. Слава небесам, всё обошлось.
— Ой, бедный мальчик. Вот сюда.
Гарри уложили на что-то мягкое и довольно удобное. Гораздо более удобное, чем та кровать в мотеле. Комната была небольшая. Покрашенная светлой краской. На стенах несколько картин. На окнах светлые занавески. Стол, пара стульев и что-то вроде комода. Похоже на больничную палату, но всё же куда лучше, чем в том притоне...
— Эмили, если в доме есть плотные шторы, принеси их сюда. У него проблемы со зрением, ему вреден солнечный свет.
— Господи. Да, я поищу. Сев, а ты не думал насчёт... Ты же знаешь, что я могу...
— Об этом не может быть речи, — отрезал Снэйп.
— Но ты ведь не сможешь ухаживать за Гарри в таком состоянии! Дамблдор должен это понимать.
— Эмили, мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы убедить его в чистой случайности того, что между нами произошло. Давай не будем заводить этот разговор. Я в порядке.
— Ты очень сильно не в порядке!
— Справлюсь как-нибудь.
— Нет, не справишься! Ты опять это принял, я же вижу! Это очень опасно! Сердце может не выдержать!
— Эмили, если не возражаешь, мы потом с тобой это обсудим. Мне нужно устроить молодого человека.
Женщина нерешительно двинулась в сторону двери.
— Позови меня, если что-нибудь понадобится, — тихо сказала Эмили, и Гарри очень ясно услышал в её голосе слёзы. Снэйп. Оказывается, со взрослыми он ведёт себя так же, как и со студентами. А мы ещё на него обижались!
Когда за Эмили закрылась дверь, Снэйп начал его раздевать. Гарри старался не мешать, молча дожидаясь, когда учитель закончит. Наконец Снэйп стащил с него джинсы и накрыл одеялом.
— Как себя чувствуете?
— Так себе, — прошептал Гарри.
— Вы точно можете сказать?
— Слабость. И тяжесть в груди, — с трудом проговорил Гарри.
Снэйп взял его руку и начал считать пульс. Пальцы у него были холодными и твёрдыми. Но Гарри ничуть не был против этой руки. Пульс медленно бился под его пальцами. А потом Снэйп вдруг очень низко наклонился к нему и приложил ухо к Гарриной груди. Гарри с ужасом почувствовал, как бешено застучала сжатая вена под пальцами Снэйпа. Чужие волосы, рассыпавшись по голой коже, обожгли, как крапива. Грудную клетку почему-то сильно сдавило. Снэйп чуть подвинулся и снова приник к его груди. Там, где под его щекой, как обезумевшее, колотилось сердце. Странное чувство. Очень странное. Гаррина рука сама взлетела вверх и скользнула по рассыпавшимся волосам. Коснулась его щеки. Снэйп выпрямился, не говоря ни слова, и хотел было встать, но Гарри его остановил.
— Сэр.
— С вами всё нормально, Поттер. Вы просто устали после переезда.
Снэйп потрогал его лоб рукой. А потом наклонился и коснулся его губами. Гарри замер. Так мама Рона всегда проверяла, нет ли у детей температуры. “Боже, я сейчас сойду с ума!”
— Небольшой жар. Но это не страшно, — медленно произнёс Снэйп. – Выспитесь, и всё пройдёт.
Возможно, дело было как раз в температуре, но Гарри внезапно прорвало:
— Простите меня. Мне очень жаль. Я не хотел, правда. Я думал, что всё закончится. Я больше не мог так. Один. Я не думал, что они... Но получается, что всё это было бесполезно. Бессмысленно. Я вас так подвёл...
— Поттер, я думаю, сейчас не время говорить об этом, — произнёс Снэйп устало. Но без раздражения или злости.
— Но они вас заставили, — слабо возразил Гарри. – Вы бы не стали меня спасать. Это слишком много – десять лет. Никто бы не стал. Вы не согласились бы сами.
— Откуда вы можете это знать, мистер Поттер, — вздохом откликнулся Снэйп.
— Но вы так много делаете для меня. Для меня никто так не старался. Никогда.
— Ладно, Поттер, хватит, лежите спокойно.
— Простите. От меня одни проблемы, — Гарри почувствовал, как защипало в глазах. – Я подставил вас. Вы пострадали из-за моей глупости
— О, только не говорите, что вас это сильно расстраивает. Я бы на вашем месте радовался.
Гарри умоляюще посмотрел на него.
— Может быть, я бы радовался. Раньше. Но не теперь.
— Так хочу вас огорчить, ничего не изменилось. Не терзайте мои уши. Завтра вам станет легче, и вы будете мучиться от того, что мне наговорили.
— Не буду, — тихо сказал Гарри.
— О, поверьте мне, будете, — сказал Снэйп почти мягко. – Вам надо заснуть. Вы очень измотаны.
— Вы не уйдёте? – быстро спросил Гарри.
— Не уйду, — Снэйп положил свою руку поверх Гарриной. – Теперь я никуда от вас не уйду.
— Спасибо, — пробормотал Гарри и покорно закрыл глаза.
Глава 6.
Проснувшись, Гарри обнаружил, что в комнате горит ночник. Окна были плотно зашторены. Какое сейчас время суток, не понять, но это не имело значения. С тех пор, как к нему вернулось зрение, при солнечном свете Гарри мог появляться только в тёмных очках. Он не очень-то скучал по свету. Какой от него прок, если всё равно нельзя играть в квиддич? Это, мол, вредно для зрения. Ни фига подобного — “вредно!”. Просто никто не знает наверняка, когда и от чего может проявить себя сила. Не было никаких гарантий. Все это знали и чертовски его боялись. Кстати, Снэйп тоже знал. Неужели ему не страшно? Где-то в глубине души Гарри был несколько разочарован этим, хотя его ужасно угнетало, что все волшебники шарахаются от него, как от чумы. Все. Но только не Северус Снэйп. Очередная жестокая насмешка судьбы.
Интересно, а Снэйпу вообще бывает страшно? Что-то не верится. Вряд ли можно напугать чем-то непроверенным, негарантированным и сомнительно вероятным человека, у которого хватило смелости лазить в чужой грудной клетке, отказавшись при этом от десяти лет собственной жизни. Несмотря на свою излишнюю подозрительность и неистребимую страсть к перестраховкам, Снэйп был убеждённым материалистом, напрочь лишённым предрассудков. Его жизнью правили здравомыслие, порядок и дисциплина. Поэтому Снэйпа ничто не меняло. Даже то, что мальчик, за которым он ухаживал, мог оказаться самым страшным колдуном на свете. Это совершенно ничего не значило. Снэйп не собирался изменять своим правилам и устоям из-за непроверенных фактов о возможной ненормальности своего подопечного. Гарри достаточно давно знал этого человека, поэтому очень хорошо понимал, почему Дамблдор доверил Снэйпу такую миссию.
Гарри с огромным трудом сел и попробовал сориентироваться в помещении. Комната была пуста. Стоящая рядом кровать убрана. Так. И что теперь делать? Хотелось бы узнать, где тут туалет и ванная. Если эта дверь ведёт в коридор, то вот эта дверь... Гарри осторожно сполз с кровати. Голова немного кружилась, но в целом было терпимо. Как же паршиво без очков! Но тем не менее Гарри удалось рассмотреть стопку белья на тумбочке около своей кровати. Пижама, трусы и майка. А ещё полотенце, зубная щётка, паста и расчёска. Отлично. Гарри по стенке добрался до второй двери и с облегчением выдохнул. Это был санузел. Ура.
Справив дела первой необходимости, Гарри упёрся носом в зеркало и на некоторое время лишился дара речи. Если бы он точно не знал, что он Гарри Поттер, то непременно решил бы, что он Северус Снэйп или кто-то из его близких родственников. Из зеркала на Гарри взирало абсолютно белое лицо с белыми губами. На фоне этого великолепия мрачно темнели тени вокруг ввалившихся глаз. Завершали картину фиолетовые следы полопавшихся сосудов на скулах. И зелёные глаза в подобном оформлении выглядели ничуть не менее кошмарно, чем чёрные... Волосы висели мёртвыми прядями в лучших традициях учителя зельеделия. Ого. Неудивительно, что Эмили пришла в такой ужас от их со Снэйпом вида. Гарри вспомнил, как на них смотрели таксист и хозяин мотеля, и вымученно улыбнулся. Это могло бы быть забавно. Если опустить события последних трёх месяцев.
Следующие полчаса Гарри потратил на то, чтобы привести себя в порядок. Сущей проблемой стала чистка зубов – пальцы категорически отказывались держать щётку. Но в конечном счете ему удалось умыться и даже надеть пижаму. Сил хватило, чтобы добраться до кровати и натянуть на себя одеяло. Гарри обессиленно откинулся на подушку. Сердце колотилось в груди так, словно он пробежал не меньше мили. Сколько же ещё придётся отлеживаться, чтобы прийти в себя после всего этого? Гарри был спортсменом, и находиться в таком состоянии ему было странно и непривычно. Хорошо уже то, что он мог хотя бы умыться и добраться до туалета без посторонней помощи. По сравнению с первыми днями после лечения это существенный прогресс. Лечения... Ага. Пыточное проклятье по сравнению с этой магией – любовное заигрывание... И он терпел это целый час! Терпел. “Ни фига ты не терпел, Поттер! Не изображай из себя героя. Ты орал, как резаный, и пытался вырваться. Чёрт, а кто бы не пытался?!”
Где-то в доме вдруг раздались голоса. Мужской и женский. Снэйп и Эмили. Похоже на скандал. Женщина опять предлагала свою помощь. А Снэйп решительно отвергал её предложения. И всё это на весьма повышенных тонах. До Гарри доносились обрывки фраз. Потом слышно стало ещё лучше – они, видимо, подошли к двери.
— Ты ведёшь себя, как ребёнок!
— Эмили, выбирай выражения! Не забывай, с кем говоришь!
— Но ты же прекрасно понимаешь, что не протянешь так долго!
— Когда мне понадобится твоя помощь, я тебя обязательно попрошу. Моё терпение тоже имеет границы!
— Чёрт тебя побери, Северус Снэйп! А я, по-твоему, должна оставаться безмятежно радостной, видя, во что ты превратился! Ты умрёшь, если будешь продолжать пить этот стимулятор!
— Это моё личное дело!
— Ну, конечно! Твоё дело! А моё дело – стоять и смотреть, как ты медленно сходишь в могилу, так получается, да?
— Я тебя в последний раз прошу, не начинай это снова!
— Иначе что? Что ты можешь сейчас сделать? Ты еле ходишь! Дамблдор ведь должен понимать, что тебе это необходимо! Ты чуть не погиб, ты уже за всё с ними расплатился! Пора бы оставить тебя в покое! Неужели им было мало всего, что ты сделал для них? Им понадобилось ещё десять лет твоей жизни, да?
— Эмили, прекрати!
— Да, отличная идея. Давай просто сделаем это и прекратим друг друга мучить! Я не видела тебя полгода, я пытаюсь тебе помочь, а ты ведёшь себя так, будто я тебе до смерти надоела!
Гарри услышал, что женщина плачет, и как-то равнодушно подумал: “А ты что думала – быть любовницей Снэйпа!” А всё-таки странно, почему он не хочет принять от неё помощь?
— Ну ладно, всё, — раздался холодный голос Снэйпа. – Я не хотел тебя обидеть, но ты ведёшь себя просто невыносимо.
— Тебе всё равно, — сквозь слёзы ответила Эмили. – Я люблю тебя и хочу тебе это доказать!
— Я и без доказательств знаю, что ты меня любишь. И мне это не всё равно. Но как ещё тебе объяснить, что я не могу...
— Северус, позволь мне...
— НЕТ!
— Но почему?
— Мы начинаем всё сначала. Давай сделаем перерыв, хорошо?
— Но сколько ты ещё будешь упрямится? Ты же лучше меня знаешь, что не справишься сам! Господи, ну что такого?
— Что такого?! Что такого?! Меня вышвырнут из школы, вот что такого! – взорвался Снэйп. – Ты что, не понимаешь — никто не захочет, чтобы в Хогвартсе преподавал вампир?
У Гарри открылся рот. Ничего себе... Вампир? Ну да, в общем, ни для кого не секрет, что Снэйп из наполовину вампирского рода, но ведь он вампиром не был... Его бы не стали держать в школе столько лет. Люпина выгнали сразу, едва только узнали, что он вервольф...
— Северус, и к чёрту эту школу! Пусть делают, что хотят! Если ты нужен Дамблдору, он всё поймёт!
— Возможно, — холодно ответил Снэйп. – Но поймёт ли это Временное правление – другой вопрос. Я должен доказать им, что мне можно доверять!
— Ты считаешь, что до сих пор не доказал?! Что им ещё нужно для доказательства? Твой труп?
— Эмили, я не хочу говорить об этом. Довольно, хватит.
— Северус, да как ты не понимаешь?...
— Я подумаю... Надо ещё немного подождать. Чтобы у правления не было возможности придраться.
— Чего ещё ждать? Когда ты не сможешь вставать? Этого будет достаточно для того, чтобы начать тебя лечить?
— Я сказал, что подумаю. Всё, — отрезал Снэйп, и дверь в комнату отворилась. Гарри думал, что женщина тоже войдёт, но учитель был один. – Не спите, Поттер?
Гарри несмело приподнял голову.
— Не удивительно, — хмуро буркнул Снэйп. На нём были светлые джинсы и синяя рубашка с короткими рукавами. – Эти женщины кого угодно могут вывести из равновесия. Они решительно отказываются понимать нормальное обращение. До них доходит только после того, как начнешь орать. Как, впрочем, и до большинства людей, к сожалению. Я вижу, вы вставали?
Гарри кивнул.
— Я был бы вам весьма признателен, если бы вы оставили свою дурацкую привычку трясти головой и отвечали чётко и внятно. Надеюсь, вы в силах удовлетворить мою просьбу?
— Да, сэр. Простите, — негромко отозвался Гарри. – А сколько сейчас времени?
— Времени? Вы куда-нибудь опаздываете?
Гарри почувствовал, что начинает ненавидеть эту Эмили. Снэйп был раздражён, и это отражалось на его отношении к Гарри. Контакта не получалось. Никак.
— Вы проспали двое суток, Поттер. Сейчас три часа пополудни.
— Двое суток?! – потрясённо переспросил Гарри. – А это нормально?
— Более чем, — буркнул Снэйп. – Вас сильно утомил переезд. Организм не выдержал такого напряжения.
— А... А это со мной ещё долго будет? – несмело спросил Гарри.
— Недели две, если всё пойдёт нормально. Главное, как можно меньше двигаться, — Снэйп говорил таким тоном, что у Гарри появилось непреодолимое желание говорить “извините” после каждого слова учителя. – Чем меньше двигаетесь, тем лучше себя чувствуете. На данном этапе любая активность без крайней необходимости для вас смертельна.
Активность. Гарри прикинул, что для него означает это слово. Квиддич. Секс. Сражение. Ничего этого сейчас не было. Всё остальное не существенно. Значит, будем спать дальше... Пока не начнутся пролежни.
— Я принесу вам поесть. Хотите что-нибудь помимо? Вам нужны какие-нибудь вещи?
Гарри попытался сохранить невозмутимый вид.
— А можно мне очки?
— Нельзя, — ответил Снэйп и вышел из комнаты.
— Понятно, — пробормотал Гарри. Собственно, ни на что другое он и не рассчитывал.
Пока очки ему и в самом деле не нужны. Ему всё время хочется спать. Вот, совсем немного подвигался, и уже тянет в сон. Что ж. Может быть, это и неплохо...
Снэйп вошёл в комнату с подносом и пристроил его на Гарриной кровати.
— Спасибо, — чуть слышно ответил Гарри.
Снэйп проигнорировал его благодарность, и Гарри не обиделся. Учитель сел на соседнюю кровать, положил руки на деревянную спинку и уткнулся в них подбородком.
На подносе стояли только чашки. Бульон, шоколад и сырые яичные желтки с сахаром. Ничего твёрдого, одна жидкость. Не слишком аппетитно, но Гарри подумал, что вряд ли ему хватило бы сил справиться с куском мяса. К тому же есть не хотелось, поэтому он без особенного желания взял чашку с бульоном и сделал осторожный глоток. Без соли, как и следовало ожидать. Гарри тяжело вздохнул и посмотрел на Снэйпа.
Достаточно было лишь взглянуть на учителя, чтобы понять — тот неважно себя чувствует. Снэйп даже в кресле обычно сидел очень прямо, не касаясь спинки. И Гарри не удержался.
— Профессор, почему вы не хотите принять ее помощь?
Снэйп так резко встал, что у Гарри бульон чуть не выпрыгнул из желудка.
— ПОТТЕР, ЕСЛИ Я УСЛЫШУ ОТ ВАС...
— Я понял! – испуганно пискнул Гарри, вжавшись в подушку. Дальше отступать было некуда.
—...ХОТЬ ОДНО СЛОВО НА ЭТУ ТЕМУ...
— Я прошу прощения! – Гарри непроизвольно зажмурился, потому что Снэйп опасно низко наклонился над ним.
—...ТО ВЫОБ ЭТОМ...
— Я же извинился!
—... СИЛЬНО ПОЖАЛЕЕТЕ!!! ЯСНО ВАМ?
— Ясно, — чуть слышно прошептал Гарри.
— Это обнадёживает, — ядовито сказал Снэйп, выпрямляясь и усаживаясь на свою кровать.
У Гарри отлегло от сердца. “Чёрт дёрнул ляпнуть это вслух. Мой проклятый язык. Никак не могу остановиться вовремя...” Гарри, морщась, глотал сырые желтки, размышляя, почему Снэйп так злится на него и на Эмили. Ведь не идиот же он отказываться от... Господи. Гарри подавился последним глотком. Наверняка это что-нибудь ужасное. Какой-нибудь очередной кошмарный ритуал вроде этого сан-жуна или ещё что покруче... Гарри вспомнил как его сердце билось в пальцах Снэйпа. Посмотрел на учителя, устало прислонившегося к спинке кровати. “Ему по-настоящему плохо. Плохо из-за меня”. И внезапно у Гарри вырвалось:
— Как вы себя чувствуете?
— Это не должно вас волновать, Поттер. Думайте лучше о себе.
Снэйп встал, забрал у него поднос и бесшумно вышел из комнаты.
“Блин, Гарри. Молчи, молчи, чёрт бы тебя побрал! Не трогай его! Не усугубляй положение! Но я не могу думать только о себе. Я никогда так не делал. Меня учили по-другому”.
Снэйп вернулся и снова сел на кровать, подложив себе под спину подушку. И Гарри понял, что не может молчать. Пусть даже Снэйп его убьёт.
— Сэр.
— Что?
— Может быть, вам лучше лечь нормально и поспать? Я же никуда не денусь такой. Честное слово.
— Поттер, я и так знаю, что вы никуда не денетесь, — язвительно ответил Снэйп. – Сделайте одолжение, полежите молча.
Гарри вздохнул и опустился на подушку. Никакого контакта. Неудачный день, но у них ещё две недели впереди...
~*~
Во сне и очень кратких пробуждениях прошло десять дней. А потом Гарри понял, что начинает выздоравливать. Это происходило постепенно. Капля за каплей. Ему больше не хотелось всё время спать. Улучшился аппетит. Голова перестала кружится, и прошла эта гнусная слабость в теле. Первое время Гарри даже не верилось, что всё уже позади. Он вставал, ходил по комнате. Садился. Принимал душ. И всё это он мог делать сам. Без посторонней помощи и присмотра. Гарри был так счастлив, словно с ним происходили настоящие чудеса. Такая тихая радость бывает только у тех, кто пережил сильные физические страдания. Когда всё позади, получаешь удовольствие от лёгкости движений, от отсутствия боли. И вообще от всего, на что обычно просто не обращаешь внимания.
Август выдался на редкость дождливым, дни стояли серые, и шторы в комнате всё чаще оставались поднятыми. Дождь лил без перерыва. Снэйп сказал, что всюду в Европе начались наводнения. Но их дом стоял на холме – как-то раз Гарри удалось разобрать пейзаж за окном – и им наводнение не грозило.
Снэйп всё ещё ссорился с Эмили. Их стычки неизменно заканчивались под дверью комнаты, где Снэйп из раза в раз скрывался от преследований этой на удивление настойчивой женщины. А потом, однажды утром, скандалы прекратились. В доме было тихо. Гарри проснулся и увидел, что учителя в комнате нет, его кровать не тронута, а шторы вопреки всегдашней Снэйповой осторожности подняты, и в окошко пробивается серенькое тусклое утро. Это означало, что Снэйп не ночевал здесь и вообще не заходил в комнату со вчерашнего вечера. Гарри пожал плечами. “В конце концов, меня это не касается, ведь так?”
Но после этого странного утра – такие бывают только после сильных ночных бурь – ссоры между Снэйпом и Эмили чудесным образом прекратились. Гарри вообще не слышал её голоса, хотя она постоянно была где-то в доме. В коридоре иногда раздавались её лёгкие шаги, но Снэйпа она больше не трогала. Всё стало тихо и теперь ещё больше напоминало больницу. Или тюрьму. Или кладбище.
Снэйп не возражал против того, что Гарри несколько раз в день совершает променад по комнате. До сих пор он не пытался покинуть её пределы и даже не заикался про очки, верхнюю одежду или прогулку по дому, поэтому соседство с Северусом Снэйпом было относительно спокойным.
Снэйп приносил ему еду. Раз в день осматривал. Давал выпить на ночь какой-то горьковатый настой. Гарри не прекословил и не противился. Съедал всё, что давали, молча пил лекарства, не задавал вопросов и ни о чём не просил. Это было основным правилом. Для себя Гарри решил, что постарается вести себя так до последнего, пока его пребывание под надзором Снэйпа не подойдёт к концу. А потом будут Дурсли. Ведь август ещё не кончился.
Снэйп вошёл в комнату и остановился перед Гарриной кроватью.
— Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, сэр, — послушно ответил Гарри.
— Завтракать сейчас будете или позже?
— Если можно, немного позже, — вежливо сказал Гарри.
— Как угодно.
Снэйп подошёл к комоду и начал что-то искать в нём.
Гарри помолчал немного и тихо спросил:
— Сэр. А когда я выздоровею, вы отправите меня к Дурслям?
Снэйп обернулся к нему:
— Поттер, вы так жаждете к ним вернуться?
— Нет, сэр, но ведь август ещё не...
— Да, до конца августа ещё две недели, и коль скоро у вас нет на них никаких планов, то лучше всего будет провести это время под моим присмотром.
Гарри открыл было рот, чтобы уточнить некоторые моменты, но Снэйп предупредил поток его вопросов.
— Таково распоряжение профессора Дамблдора, — бросил он нервно. – Довожу это до вашего сведения, чтобы вы не посчитали, будто это моя личная прихоть.
— Всё равно спасибо, — тихо ответил Гарри.
Снэйп раздражённо засопел и подошёл к нему.
— Поттер. Мне нужно уехать. Я буду отсутствовать до полудня, но постараюсь вернуться как можно раньше. Поэтому убедительная просьба... Всего лишь просьба, Поттер. Очень надеюсь, что вы не откажете мне в любезности.
— Я всё понял, сэр, — торопливо вставил Гарри.
— Вы ни черта не поняли! – раздражённо гаркнул Снэйп. – Что у вас за привычка, говорить, не дослушав?
— Извините, — пробормотал Гарри. “Никак к тебе не подстроишься”, — подумал он с досадой, отметив про себя, что подхалимство Снэйпу тоже не по душе. Он, вообще, хоть когда-нибудь бывает полностью доволен?
— Поттер, полностью довольны бывают только покойники, — ядовито изрёк Снэйп в ответ. – А я, к вашему большому сожалению, их ряды до сих не пополнил. Но я отвлекаюсь. Извольте выслушать меня молча.
Гарри кивнул, но вспомнив, что кивки учителя раздражают, добавил к этому негромкое “Да, профессор”.
— Завтрак вам принесёт Эмили. Я очень надеюсь, что вы не доставите ей хлопот и будете вести себя, как подобает джентльмену... – Снэйп сделал паузу и саркастически добавил: — Хотя не знаю, имеете ли вы представление о том, как подобает себя вести джентльмену.
— Я буду молчать, — быстро ответил Гарри.
— А ещё что вы будете делать? – вкрадчиво спросил Снэйп, сделав шаг к Гарриной кровати.
— Я не выйду за пределы комнаты.
Пальцы Снэйпа неожиданно больно впились в его плечо.
— Надеюсь, вы понимаете истинное значение этих слов. И мне не придётся впоследствии...
— Я не встану с кровати до вашего возвращения, — Гарри показалось, что его плечо насквозь проткнули стальные иглы.
— Хотелось бы верить в это, мистер Поттер, но боюсь, что моя вера в вас несколько пошатнулась с тех пор, как вы пошли на поправку.
— Я клянусь! – вырвалось у Гарри, но скорее не от избытка честности, а от острой боли в плече. Рука онемела почти до самого локтя.
— Вы клянётесь? Отлично, — Снэйп наклонился к нему и сжал пальцы так, что у Гарри на глаза навернулись слёзы. – Поклянитесь, что в её присутствии не будет никаких вопросов и никаких просьб. Я всё равно узнаю, о чём вы с ней говорили. И плохо будет вам обоим. Не подставляйте её. Я понятно выражаюсь?
Потрясённый жгучей болью в руке, Гарри смог только кивнуть.
— Вот и славно, Поттер, — зловеще произнёс Снэйп, и в следующий момент Гарри сообразил, что остался в комнате один.
От обиды и шока у Гарри перехватило горло. “За что? Что я сделал?” И провести с ним ещё две недели?! Нет уж, лучше Дурсли! Гарри вытер лицо рукавом пижамы. За всё это время Снэйп ни разу всерьёз не придрался к нему, потому что Гарри изо всех сил вёл себя как можно тише и незаметнее, чтобы лишний раз не раздражать учителя.... Но за что же сегодня?... Гарри почему-то было так обидно, что на глаза снова набежали слёзы. Чёрт, будем называть вещи своими именами. Я в тюрьме. Никуда нельзя выходить. Нельзя разговаривать. Нет верхней одежды. Любой намёк на происходящее за стенами этой комнаты, даже просто желание иметь очки – воспринимается, как попытка к бегству. “Я не могу так. Я не могу! Всё плохо, как себя ни веди. Молчу ли я, говорю ли – всё некстати”. СНЭЙПУ НИЧЕГО НЕ НРАВИТСЯ, ЧЁРТ ЕГО ВОЗЬМИ! Самое ужасное было в том, что Гарри больше не мог себе позволить ненавидеть Снэйпа. Ну не мог, и всё. Раньше всё было просто. А сейчас... Проклятье!!! “Я не имею права на ненависть! Я не имею права ненавидеть его! Всё должно было измениться! И всё изменилось. Но не он... Будто бы ничего не было... Пока я был совсем болен, он был... другим. Но я не хочу, не хочу, чтобы всё было ТАК. Это нечестно! НЕЧЕСТНО!”
Гарри не хотел плакать из-за Снэйпа. Ещё чего не хватало!... Он раздражённо вытер глаза, но это не помогло. Слёзы полились в три ручья.
Глава 7.
Давно пора было смириться с тем, что его присутствие всех раздражает, а сам он никому не нужен. За два месяца он получил от Рона и Гермионы лишь несколько коротких записок с ничего не значащими пустыми строчками. “Привет, всё хорошо, чем занимаешься, мы нормально, пока”. Но на самом деле им было абсолютно не интересно, что с ним творится, да и никому по-настоящему не хотелось знать, как он себя чувствует и чем занимается. Никого не волновало, мучают ли его кошмары. И что вообще с ним происходит после всего, что случилось.