— Разумеется, нет, — с улыбкой ответил Ремус. – И именно поэтому я не могу. К тому же это не моя тайна, и не мне её раскрывать. Лучше оставить всё как есть. В любом случае, ты не готов сейчас это услышать.
— Но почему!
Люпин мягко взял его за плечи.
— Гарри... Видишь ли... Это трудно объяснить.
— Я не тупой.
— Ну конечно нет! Я не про это... – Ремус внимательно смотрел на него. – Гарри... Мне даже неловко это у тебя спрашивать...
— О чём? – умоляюще спросил Гарри.
Ремус отпустил его плечи и решительно покачал головой.
— Нет. И не проси меня. Я не могу тебе сказать.
— Но что за вопрос?
— Гарри, даже если я скажу, поверь, легче тебе не станет.
— Мне в любом случае не станет легче.
Люпин вздохнул и налил себе виски.
— Ладно. Ты на самом деле уже взрослый и, я надеюсь, сможешь адекватно реагировать на некоторые вещи.
Гарри остановился перед Ремусом и напряжённо замер.
— Как ты относишься к связи между мужчиной и мужчиной?
— То есть?... – Гарри уронил сигарету и нервно убрал волосы с лица. – А... П-почему в-вы спрашиваете?
— Я хочу знать, считаешь ли ты, что возможна такая любовь, — медленно произнес Ремус.
Гарри ошарашенно уставился на него.
— О... Я... Я думаю, что... Да... Наверное, да. Но я сам... Я как-то не...
Ремус кивнул с пониманием.
— Тогда давай отложим этот разговор, хорошо?
Гарри опустил голову. Все запуталось ещё сильнее. Надо ведь, так надеялся что-нибудь для себя прояснить – а оказалось... Чёрт знает что!!! И при чём тут отношения между мужчинами? Какая-то любовь... К чему это было? Нет, надо срочно ложиться спать. Иначе голова расколется. Это невозможно.
— Давай я отведу тебя в твою комнату, — сказал Люпин.
Гарри покорно кивнул – убитый, измученный и расстроенный.
|
|
Ремус молча привлёк его к себе. И Гарри обнял его в ответ. Господи, как приятно, когда тебя кто-то обнимает ПРОСТО ТАК. Без напряжения, по-доброму. Без всякой причины. Просто потому, что хорошо к тебе относится...
— Не торопи события, — негромко сказал Люпин, поцеловав его в макушку. – Всё образуется, вот увидишь. А сейчас тебе надо отдохнуть. Северус сказал, что ты совсем не спал сегодня.
Гарри оторвался от Люпина.
— Я поспал в поезде, — тихо ответил он. Надо же. “Снэйп обсуждал это с Ремусом? Зачем? Им что, больше не о чем было поговорить? Или со мной всё настолько плохо, что Люпин должен быть в курсе всех моих нервных расстройств?”
— И всё же, я думаю, тебе надо лечь, — Люпин мягко подтолкнул его к стене. – Идём. И... Знаешь что... Можешь звать меня Ремус.
— Хорошо... Ремус, — несколько удивлённый, прошептал Гарри. Он сразу почувствовал себя старше, назвав по имени взрослого человека.
Они вышли в коридор, и Гарри сразу услышал звонкий голос одного братьев Уизли.
— “Приветы всем, кому хорошо колобродится в этот час! Вы слушаете “Вальпургиеву ночку” на волне четырежды четыре не шестнадцать. С вами Джордж без Фреда Уизли. Сегодня я один, потому что Фредди, скорее всего, опять тусит в маггловском полицейском участке, ха-ха, это шутка, друзья мои, просто сегодня он немного занят. Готовит вам небольшой сюрприз... Так что не забудьте включить свои радиоприёмники завтра в “Беспредельный ланч”! Обещаем вам нечто потрясающее! А сейчас слушайте Ариадну Моран с её последним хитом!”
Где-то совсем рядом шла вечеринка под ночную радиопрограмму близнецов. Сильно пахло табачным дымом. И какой шум... Наверняка, это слизеринцы, вряд ли кого-нибудь ещё потянет в эти неприветливые места. Смех и музыка гулко отдавались от высоких каменных сводов. Гарри сообразил, что за следующим поворотом находится кабинет Снэйпа. И видимо как раз там был эпицентр вечеринки. Интересно, как Снэйп это позволяет? Он же был одним из тех преподавателей, которые активно протестовали против разгулов до двух часов ночи.
|
|
Они уже почти вышли из-за угла, но тут дверь кабинета с треском распахнулась, как будто её открыли с ноги. Ремус придержал Гарри за плечо и отступил в тень.
— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! – прогремел голос Снэйпа.
— Господин декан, но ведь ещё нет двух часов, — запинаясь, возразил какой-то парень.
— Так по-вашему, мистер Гойл, теперь надо разнести школу на части? Марш в гостиную!
— Профессор Снэйп, но ведь ещё даже полуночи нет!
— Мисс Забини, обещаю, что специально для вас полночь наступит раньше! – рявкнул Снэйп. – Вон отсюда!
— Но сэр!...
— Куда угодно! А лучше всего – в Запретный лес. Он, слава Богу, вне моей компетенции!... И предупреждаю, если завтра хоть один из вас опоздает... До конца семестра будете принимать притупляющее зелье!
Снэйп грохнул дверью, и студенты – почти весь седьмой класс Слизерина – торопливо покинули место преступления, прихватив с собой бутылки.
Гарри ошалело посмотрел им вслед. Ничего себе... А он думал, что Снэйп своим слизеринцам всё спускает с рук...
— Ох, как же нам повезло, что он нас не видел, — с трудом сдерживая улыбку, проговорил Люпин. – Ну, следующий поворот твой.
|
|
Они прошли мимо кабинета Снэйпа и свернули в соседний коридор. Люпин достал из кармана ключ и показал Гарри два самых крупных камня в кладке.
— Вот. Очень просто. Точно так же изнутри, — Люпин отдал Гарри ключ. – Лучше всего носить на шнурке, на шее. Но если вдруг потеряешь – не беда, просто скажи мне. А твоим ключом всё равно никто, кроме тебя не сможет воспользоваться.
Они вошли в образовавшийся проход, и Люпин закрыл за собой стенку. В ровном свете настенных светильников комната казалась непривычно пустой. Только на столе лежала горка книг.
— Министерство настояло на том, чтобы у вас с Драко были отдельные комнаты.
— Чтобы кто-нибудь в припадке священного гнева не задушил нас ночью подушкой, — пробормотал Гарри, оглядываясь. Наверняка здесь нет и половины вещей, которые ему нужны...
— Ну, примерно, так, — улыбнулся Ремус. – Я думаю, что ты сам этому рад. К тому же у тебя теперь собственная ванная. Безумно удобная вещь.
— Точно, — согласился Гарри. Ванная – это хорошо. Как раз то, что нужно. Горячая вода – и спать...
— Ну, всё, располагайся, не буду тебе мешать. Скоро увидимся, — Люпин подошёл было к стене, но Гарри остановил его:
— Мистер... То есть Ремус. А когда вы... То есть – ты...
— А, — беспечно отозвался Люпин. – Тогда за вами присмотрит Северус. Спокойной ночи, Гарри.
— Спокойной ночи, Ремус.
Люпин вышел, и портал за ним закрылся.
Гарри пошёл в ванную – довольно просторную комнату, облицованную серым мрамором – пустил воду погорячее и, раздеваясь на ходу, начал обследовать свою тюрьму. Отсутствие окон его не особенно смущало. Ясное дело, что обустроить можно даже кротовую нору. Для человека, одиннадцать лет прожившего в чулане под лестницей, это не было проблемой, но комната выглядела так, словно не предназначалась для жилья. Уж слишком напоминала операционную...
Гарри закурил и подошёл к столу, чтобы перебрать учебники, и тут ему на глаза попались письма. Первое было от Дурслей. “Надеемся, что ты уже здоров и прямо из больницы отправишься в свою школу...” Вот оно что... Дядя Вернон и тётя Петуния думали, что Гарри попал в больницу! Как мило со стороны Снэйпа предупредить Гарриных родственников.
Второе письмо было от Хагрида. Гарри перечитал его несколько раз, чтобы убедиться в отсутствии подводных камней. Нет, никакого потаенного смысла в этих каракулях не наблюдалось. Хагрид целиком и полностью был уверен, что всё будет “нормалёк”, и что он “уж очень соскучимшись”, и надеется, что Гарри ему поможет, потому что в этом семестре “семиклашки будут изучивать кентавров”. Жаль лишь, что Снэйп не отдал письмо сразу, как только оно пришло. Гарри это послание очень помогло бы, когда он перед отправкой в школу четыре дня метался по комнате, как не упокоившаяся душа самоубийцы.
Третье письмо было стандартным уведомлением, которое ежегодно рассылали всем учащимся. Учебный год начнётся 1 сентября, Хогвартс-экспресс отправляется, как обычно... И список учебников. Гарри поднёс листок к глазам. Не слабо. Выпускной класс, блин.
“Зельеделие”, две части, “Вампирология”, вторая часть, “Магические существа”, часть седьмая, “Привидения и полтергейсты”, две части, “Знаки, знамения, символы”, “Амулеты, магические камни и талисманы”, две части. “Практическая магия”... Ну это не для меня... Так, “История магии”, седьмая часть. Ух, нудятина. А это что?!
Гарри не поверил собственным глазам. Мартин Сен-Остин “Битва” и Лоулесс Ригби “Лунное затмение”. Эти два названия были снабжены примечанием: “Содержание знать – семестровое сочинение!”
Гарри перебрал книги на столе и нашёл романы. “Снэйп дал мне прочитать эти книги заранее... Спорим, что в школе есть только один ученик, узнавший о книгах задолго до письма – это Малфой”.
Гарри потрясённо свернул письмо. Он чувствовал себя одураченным и абсолютно растерянным, словно вместо пощёчины получил поцелуй. Ну, чёрт возьми, почему со Снэйпом всё так сложно?
Он огляделся. Нет, похоже, здесь имеется всё, что ему может понадобиться. Кто-то (“ага, кто-то, Гарри!”) методично и продуманно приготовил всё, что было необходимо для учёбы и жизни вообще. Просто всё лежит очень уж аккуратно... А что у нас в шкафу?
Все Гаррины вещи оказались на вешалках. Отутюженные, с полным набором пуговиц. Каждый предмет одежды на своей полочке. У Гарри никогда в жизни не было такого порядка. Здорово, но ни к чему. Уже завтра от этого великолепия и следа не останется, так что можно было бы не надрываться.
Гарри заметил пришпиленное над столом расписание. Какая забота! И что у нас завтра? Прорицание – одно. Уход за магическими существами – один. Хагрид... “Хагрид – это хорошо. Мне очень нужен Хагрид. Ремус спрашивал про него, значит Хагрид в курсе. Попробуем подкатиться к нему”. И два зельеделия после обеда. Со Слизерином. Вот чёрт, а?
Гарри взял пижаму и полотенце и пошёл в ванную. От горячей воды поднимался зеркало на стене сильно запотело, поэтому Гарри не увидел своего отражения. И очень хорошо. Он снял очки и положил их на мраморный бортик. Лучше вообще ничего не видеть. А ещё лучше – ничего не чувствовать... От воды защипало царапину на груди, и Гарри непроизвольно прижал к ней ладонь. Собственное прикосновение вызвало в теле какое-то странное ощущение. Не такое, как в поезде от рук Малфоя, но... Гарри закрыл глаза и провёл ладонями по груди. Погладил соски, которые тут же откликнулись на эти касания. По животу вниз немедленно скользнула волна возбуждения. И Гарри понял, что на этот раз просто так само ничего не пройдёт.
Как бы он ни сдерживал себя сегодня, организм своё требовал. Не скованное больше притупляющим зельем, желание стало даже острее, чем раньше, и эту проблему нужно было срочно решать. Гарри всегда относился к такому способу релаксации, как к вынужденной необходимости, и заранее знал, какое отвращение будет испытывать к себе после искусственного оргазма. “Ужасно понимать, что ты один! Проклятье, ну вот сегодня ты был не один! И что в итоге? Чёрт возьми, но ведь это был мальчик! Да, и что теперь? Ничего... Теперь уже ничего...” Гарри закрыл глаза и обхватил член дрожащими пальцами. “Надо было попросить у Снэйпа зелья...”
Вода немного тормозила движения и гасила остроту ощущений, но от этого желание ничуть не ослабевало. Перед мысленным Гарриным взором внезапно возникла не абстрактная женская фигура, как бывало обычно, а Драко Малфой. Точнее, какие-то стоп-кадры: блестящая волна густых волос, язык, медленно проводящий по влажным розовым губам. Нежный изгиб рассечённой скулы. Да, у него такая кожа... Как будто прикасаешься к атласной ткани. И пальцы... Мягкие и такие... Как шёлковые... “Гарри, ты сошёл с ума! Это же отвратительно!” Однако все эти довольно целомудренные картинки только сильнее распаляли ноющее тело. В висках с шумом застучала кровь. “Мне же должно быть противно! Что со мной? Почему я?..”. Но эрекция стала полной даже без особенных усилий с Гарриной стороны. В пальцах запульсировала сильно увеличившаяся в размерах плоть. “О нет, Господи, нет, ну почему именно ДРАКО?” Гарри неосторожно прикусил пораненную Малфоем губу, и почувствовал во рту привкус крови. И воображение услужливо подсунуло ему другую картинку. Темный номер в мотеле. Снэйп, прижимающий его к груди. И поцелуй – мокрый от крови и слёз... Гарри почти почувствовал это прикосновение и попробовал отогнать от себя дикие образы, неумолимо приближающие самый безумный оргазм в его жизни. “Это ненормально, это мерзко! Это противно! Что я делаю?!” Но по телу уже пробежала первая волна дрожи – предвестник надвигающейся катастрофы. И Гарри сдался, сильно сжав свой умоляющий о пощаде член и максимально ускорив движения. “Почему я остановил его? Почему? И пусть мужчина... Да, я хочу... О... Не всё ли теперь равно... Только скорее... Больше нет сил это терпеть. Драко... О да... Боже мой. Господи... Как близко. Ну, уже вот... Северус... О... О Боже, да! ДА!”
Гарри вскрикнул и тихо сполз в воду. Член безжизненно поник в онемевших пальцах. Дышать было всё ещё тяжело, но тело наконец-то исторгло из себя невыносимое напряжение, и сердце постепенно начало возвращаться к нормальному ритму. Гарри обессиленно откинул голову на бортик и закрыл глаза. В мозгу стало спасительно пусто, и, наверное, Гарри задремал, потому что когда его кто-то позвал по имени, вода уже слегка остыла.
Гарри приоткрыл глаза и нащупал очки.
— Гарри Поттер, сэр, — повторил жалкий голосок где-то под ванной.
Гарри, спросонок ещё не совсем пришедший в себя и разомлевший после горячей ванны, с трудом приподнялся и попробовал выяснить, кто его зовёт.
— Добби? – растерянно пробормотал он, увидев на мокром полу скрючившегося домового эльфа.
— О, Гарри Поттер, сэр! – дрожащим голосом зашептал Добби, изогнувшись в подобострастном поклоне.
Гарри вспомнилось, как эльф вот так же корячился перед Люциусом. Мне это не снится, нет? Что за ерунда?
— Как дела? — пробормотал Гарри, протягивая ему руку для приветствия, но Добби ни с того ни с сего вдруг бухнулся на колени и в ужасе прикрыл ушастую голову ладонями:
— О нет, Добби не смеет, сэр! Как может ничтожный червь принимать рукопожатие господина, сэр!
— Что ты несёшь? – поразился Гарри. – Что за спектакль? Встань немедленно!
— О, Добби не смеет, Гарри Поттер, сэр... Как можно – в присутствии господина...
— Прекрати нести эту чушь и встань сейчас же!
Добби опасливо поднял голову. В круглых глазищах эльфа читался самый натуральный страх. Словно он стоял перед Люциусом Малфоем. Как пять лет назад.
— Добби, встань из лужи! – строго сказал Гарри.
Эльф одним прыжком вскочил на ноги и крепко зажмурился, словно ожидая удара.
— Да что с тобой такое? Ты что, первый раз меня видишь? Я Гарри, Добби, помнишь меня?
Эльф залился слезами и припал к мокрой Гарриной руке.
— О, Гарри Поттер, сэр, вы так добры к бедному домовому эльфу, так великодушны!!!
Гарри потрясённо уставился на Добби, но придя в себя, решительно отобрал у него руку и схватил эльфа за ухо.
— Добби, ты пьяный что ли? Что ты мелешь?
— О, простите Добби, Гарри Поттер, сэр, простите глупого Добби!!! – пронзительно запричитал домовый эльф, и Гарри выпустил его ухо. – Господин не должен строго судить своего ничтожного раба!!!
— Какой-то ужас... ДОББИ!!! ПРЕКРАТИ РЫДАТЬ И СКАЖИ ТОЛКОМ, ЧТО ПРОИСХОДИТ! – заорал Гарри, смутно начиная понимать, почему Люциус держал Добби в постоянном страхе.
Как ни странно, крик немедленно возымел на Добби нужное действие, и эльф заговорил относительно связно:
— Добби скажет господину, сэр. Добби готов служить Гарри Поттеру до последней капли крови, сэр! Бедный домовый эльф не хочет, чтобы господин снова начал истреблять его народ, сэр. Добби присягнул королю эльфов, что будет всегда верой и правдой служить господину! Домовые эльфы отныне все ваши верные слуги, сэр!!!
Гарри с трудом выделил из потока причитаний суть и наконец-то сообразил, в чём дело.
— Господи Иисусе, Добби! Неужели ты на самом деле веришь, что я Тёмный Лорд? Это же чушь!
— Господин должен простить глупого домового эльфа. Добби хочет доказать Гарри Поттеру свою преданность.
Гарри в раздумье посмотрел на Добби и решил не спорить.
— Спасибо тебе большое. И что мне теперь делать с твоей преданностью?
— Добби ждёт ваших приказаний, Гарри Поттер, сэр.
— У меня нет... – Гарри вдруг вспомнил о Хагриде. Было бы неплохо... – Добби, можешь к завтрашнему дню достать для меня какой-нибудь выпивки?
— Да, Гарри Поттер, сэр! – с готовностью ответил домовый эльф.
— Тогда это всё, — сказал Гарри. – Спасибо.
Добби шлёпнулся на колени и исчез.
Глава 3.
Первый день занятий начался с того, что Гарри пропустил завтрак. На то была очень веская причина, напрочь лишившая гриффиндорца желания не то что есть, но и просто смотреть на еду. Однако после титанических усилий Гарри смог привести себя в чувства и даже умудрился не опоздать на прорицание, хотя лучше бы он на него совсем не пошёл.
Началось всё традиционно: стоило Гарри войти в класс, как профессор Трелани в очередной раз предсказала наступление конца света. Измочаленный вид Гарри ни у кого не оставил сомнений в том, кто именно выпустит на землю орды железной саранчи и прольет с небес яд из семи чаш, и все постарались отсесть от него как можно дальше. В итоге рядом с ним оказалась припозднившаяся Гермиона.
Два года назад Министерство отменило свободный выбор предметов и ввело список дисциплин, обязательных для сдачи. Прорицание, к сильному неудовольствию Гермионы, тоже попало в этот список. Хотя её детская антипатия к профессору Трелани и ее науке превратилась в сейчас в полное безразличие. Гарри с Роном удалось научить Гермиону своей тактике поведения на этих уроках, и в своё время они неплохо развлекались, составляя друг для друга трагические гороскопы.
Гермиона появилась в классе как раз в тот момент, когда учительница вещала о конце света. Услышав знакомые завывания профессора Трелани о том, что Судный день грядёт, Гермиона демонстративно заняла свободное место рядом с Гарри. Хотя неизвестно, села бы она с ним, если бы в классе были другие свободные места... А ещё Гарри обнаружил, что у него что-то не то с почерком. Перо выкручивалось в негнущихся пальцах на все лады, и первые полчаса лекции Гарри практически пришлось заново учиться писать. Правда, потом дело пошло, хоть буквы выписывались какие-то не такие, и к концу занятия Гарри весь заляпался чернилами. А ещё получил предсказание о роковом событии в своей жизни, чем до полусмерти напугал одноклассников, но и этим дело не кончилось.
А всё потому, что Гермиона предложила очистить его рубашку и мантию от чернил. Чтобы не подвергаться воздействию заклинания, Гарри пришлось раздеться до пояса и явить миру все свои ожоги и шрамы. ТАК на него даже Драко вчера не таращился. Гарри всерьёз пожалел, что согласился на помощь Гермионы. Не беда, походил бы в чернилах, подумаешь, не драконий же навоз! Но Гарри купился на то, что хоть кто-то не шарахается от него в ужасе, и снял с себя испачканные вещи прямо в классе, едва профессор Трелани, раздав домашнее задание, эффектно растворилась в душном полумраке.
Стриптиз Великого убийцы Волдеморта не остался без внимания, и семиклассники Гриффиндора, все, как один, остановились поглазеть. Самое большое впечатление Гаррины раны произвели на девочек. Правда, теперь к ужасу женской половины класса прибавилось некоторое восхищение. Это хоть как-то утешало. Слабым утешением было также и то, что Гермиона стойко выдержала вид обнажённого торса своего бывшего бой-френда, хотя Гарри прекрасно видел, каких усилий ей это стоит Да, она чувствовала себя виноватой. И Рон тоже. Несмотря на то, что все трое изо всех сил старались вести себя так, словно между ними все осталось по-прежнему. Пока Гермиона убирала с Гарриной одежды кляксы, Рон неловко накинул Гарри на плечи свою мантию. В кои-то веки совсем новую, по размеру, не доставшуюся в наследство от старших братьев. “Большая честь для меня”, — отрешённо подумал Гарри, автоматически улыбнувшись Рону в знак благодарности. Разговор не клеился. Чёрт его знает, почему. Гарри всё время казалось, что они общаются с ним из вежливости. А может, из сострадания...
— Всё, Гарри, — Гермиона убрала палочку в сумку.
— О, ты очень меня выручила!
Прозвучало так, словно они были на приёме у королевы. Гарри потянулся за вещами, но зацепил локтем рюкзак, и из него высыпались всякие канцелярские мелочи.
— Я соберу, одевайся пока, — предложил Рон и полез под стол за укатившейся чернильницей.
— Спасибо, Рон.
“Господи, меня сейчас стошнит! Вы так любезны, какая честь для меня, ну что вы, не стоит благодарности, я просто счастлив быть полезным...”
Но Гарри оделся, по-прежнему сохраняя непоколебимо любезный вид, и они вместе пошли на урок по уходу за магическими существами. Всё было как всегда. Знакомые переходы, портреты... Суетящиеся ученики всех возрастов. Старый добрый Хогвартс. Но Гарри очень хорошо понимал, что уже ничего не будет как раньше. Никогда. Всё кончилось. Жизнь кончилась. Да, он был готов поверить, что Рон и Гермиона на самом деле хотят его поддержать. Почему бы нет, в конце концов! Ведь они, слава Богу, не верили в то, что он превратился в Тёмного Лорда, и их абсолютно не смущали отовсюду устремленные на Гарри испуганные взгляды. Но Гарри чувствовал — волшебное чувство единства, которое связывало их раньше, утрачено безвозвратно. Сейчас это было сочувствие, дань памяти той трогательной детской дружбе, которая была между ними, и, без сомнения, вина. Но не более. И Гарри это ощущал почти физически. “Третий лишний, забыл?”
Всё лето у него было лишь одно желание – оказаться с ними рядом, не важно, что его судьбой Рона и Гермиона интересовались лишь из проклятого гриффиндорского чувства долга. И вот сейчас он идёт между ними, как в старые добрые времена, и мечтает только об одном – остаться в одиночестве. “Быть одному – это совсем не так плохо. Когда ты один, тебе ничто не напоминает о том, как хорошо кому-то живётся... И как тебе больно... Когда ты один, можно забиться в угол со своей болью, затаиться и забыть о ней. А если постоянно вспоминать о том, как было хорошо, можно сойти с ума... Почему мне не дали умереть? Или Дамблдор посчитал, что ЭТО будет милосерднее смерти?"
— Лучше бы в список обязательных предметов ввели арифмантику, ума не приложу, зачем нам эта псевдонаука... Кто только проголосовал за прорицание! Ну, ещё куда ни шло сдавать теорию предсказаний... Но как глупо тратить время на это шарлатанство с кофейной гущей и хрустальными шарами!
Да, похоже, Гермиона нашла отличный выход из положения, обсуждая обязательные предметы и размышляя вслух, сложно ли будет сдать экзаменационные тесты.
— Герми, ну честное слово, до экзаменов же ещё целый год, — простонал Рон, щурясь на проглядывающее сквозь облака солнце. – Похоже, сегодня дождя не будет.
— Мне всё равно, что сегодня будет, я не собираюсь гулять, мне надо в библиотеку... Кстати, Гарри, нам по демонологии понадобится справочник Грюнгера, возьми заранее, пока всё не разобрали, говорят, этих книжек очень мало, на всех не хватит.
Гарри кивнул. “Ага, разговоры о погоде и учёбе... Хорошо, что хоть так! Ну, будем делать вид, что так и надо. Ничего не поделаешь. Потерпим”. Странно было видеть девушку, которую раньше он по глупости считал своей единственной подругой, и понимать, что больше она таковой не является. И странно было видеть лучшего друга, который больше ему другом не был. Гарри думал, что ему будет больно, но вся боль, наверное, перегорела летом. Сейчас, вспоминая пережитое, Гарри искренне не понимал, как от всего этого не спятил. Но ничего, выкарабкался ведь... И, наверное, это даже было здорово: почти ничего не чувствовать. “Почти ничего”.
Хагрид чуть не переломал Гарри рёбра, стиснув его в могучих объятьях. Не стоило, конечно, великану демонстрировать свои симпатии к Гарри при всём классе, но это в чём-то даже было неплохо, потому что гриффиндорцы слегка расслабились, и больше не мучились, деликатно изыскивая пути, чтобы оказаться от Гарри подальше. Всё-таки на природе возможностей сделать это незаметно было больше.
Весь урок они повторяли пройденный материал, поэтому Гермиона почти не умолкала, и Гриффиндор получил двадцать очков. Это, впрочем, ни у кого не вызвало энтузиазма, потому что после обеда было сдвоенное зельеделие, что само по себе предполагало минус-как-можно-больше-очков с Гриффиндора. Успокаивало только одно: седьмой класс вышел на финишную прямую. Возможно, придётся утешаться этим до самых выпускных экзаменов...
В честь первого урока Хагрид отпустил их на пятнадцать минут раньше, и ученики с радостью разбежались, кто куда. Гарри сказал Рону и Гермионе, чтобы те его не ждали. Гермиона немного помедлила для приличия и сказала, что пойдёт в библиотеку. Рон, судя по всему, готовый идти куда угодно, лишь бы не изнывать от неловкости рядом с Гарри, кинулся следом за Гермионой. Где-то внутри нехорошо ёкнуло, но Гарри заставил себя не думать об этом странном ощущении. “Мне всё равно. Мне не больно. Ни капельки”.
— А чевой-то ты не с ними? – добродушно спросил Хагрид, заметив, что Гарри один остался на лужайке.
— А как ты думаешь? – спросил Гарри и почувствовал, как сжалось что-то в горле. “Мне всё равно, мне абсолютно всё равно!”
Хагрид сконфуженно опустил глаза.
— Я-то всё думаю об вас, как раньше... Ты уж прости старика...
— Ерунда, — сказал Гарри решительно. – Всё со мной нормально, Хагрид. Мне надо поговорить с тобой.
— Поговорить? – Хагрид посмотрел в сторону своей хижины. – Зайдёшь, иль на крыльце посидим?
— Нет, извини, не сейчас... Можно я приду после занятий? Ты не занят?
— Да ладно тебе церемонии разводить! Заходи безо всякого, когда время будет. Я ж всё время туточки.
— Тогда я приду сразу после уроков... Ты идёшь обедать?
— Не-а, пойду в огороде покопаюсь, пока солнце не спряталось. Надо тыквы сдобрить кой-чем, а то эта дрянь лучше действует, когда солнце греет.
— Значит, до вечера, — Гарри протянул великану руку.
— До вечера, парень, — отозвался Хагрид, осторожно, но с чувством пожав Гаррину ладонь.
~*~
Гарри шёл в Большой зал, как на собственную казнь, но голод, как говорится, не тётка, никуда не денешься. После сан-жуна с аппетитом у Гарри было не очень-то, но он почти не ел вчера и остался без завтрака сегодня, поэтому пообедать нужно было обязательно. Хотя не особенно хотелось. Наверное, нервы. “Нервы! Ещё бы...”
Ещё в прошлом году Дамблдор ясно дал понять, что отныне Хогвартс делится на факультеты исключительно по личной картотеке директора, но не более того. Значки с гербами на школьных формах остались, но индивидуальные расцветки факультетов были заменены на единые цвета Хогвартса – ярко-малахитовый и синий. Это новшество ввели весьма кстати, потому что вот уже несколько лет конкуренция между факультетами напоминала скорее войну мафиозных кланов, нежели обычные школьные соревнования. Из-за начавшихся в волшебном мире военных действий обстановка в Хогвартсе накалилась до предела. Особенно по отношению к Слизерину. Дамблдор не желал, чтобы во вверенной ему школе тоже начались сражения, а потому поступился старыми правилами.
Новая политика школы “Братство без границ” получила горячую поддержку Министерства. Без сомнения, невозможно было пользоваться прежним уставом, война требовала новых правил, и их пришлось срочно разработать и незамедлительно ввести. Наступало время великих перемен. После того, как Школу покинет последний, кто учился при старых порядках, Хогвартс станет другим, и о том, что он когда-то делился на четыре соперничающих факультета, можно будет прочитать только в учебниках истории. Что ж, возможно, это было правильно... Но Гарри до сих пор не верилось, что всё ушло. Хотя ушло на самом деле ВСЁ. Вся его прежняя устоявшаяся жизнь. И даже старые школьные порядки...
По случаю большой перемены в Хогвартсе работало радио. Вообще-то эта традиция появилась из-за необходимости постоянно быть в курсе событий во время войны, но так как военные правила до сих пор не отменили, школа неизменно слушала радио за обедом. Гарри был уверен, что Дамблдор сохранил эту традицию из тех же соображений, по которым одобрял свободный выбор мест в Большом зале. Сейчас можно было садиться где угодно, не обращая внимания на то, какому факультету принадлежит стол. Новшество было встречено молчаливым согласием учеников и учителей. Не возражали даже слизеринцы. Сидеть со своими факультетами теперь требовалось только на официальных обедах. Конечно, младших приучить к этому было проще, потому что в отличие от первых и вторых классов учащиеся постарше за чужие столы не садились.
Судя по рёву хард-рока в заставке, сегодня к обеду подоспела дневная программа близнецов Уизли. Гарри вошёл под рекламу набора для вскрытия черепа горного тролля в домашних условиях.
Большой зал был полон, но за учительским столом пустовали места Дамблдора, Хагрида и Люпина. Поэтому Анастасия Маршалл сейчас сидела рядом со Снэйпом. На новой учительнице была тёмно-синяя мантия, и Гарри машинально отметил, что этот цвет её как-то бледнит. А может, миссис Маршалл просто неважно себя чувствовала. Снэйп восседал в своём кресле, как обычно прямой и неприступный. Взгляд его был прикован к столовым приборам, которыми он ловко расчленял что-то в тарелке, но Гарри прекрасно знал, что это вовсе не мешает преподавателю быть в курсе всего, что творится окрест. И его появление в зале Снэйп уже наверняка отметил.