НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ
ОБ ИСПАНЦАХ, ИХ ОБЫЧАЯХ И ПРИВЫЧКАХ, О ВОЕННЫХ И СВЯЩЕННИКАХ, И ПРОЧИЕ ЗНАНИЯ О СТРАНЕ И ЕЁ НАСЕЛЕНИИ, КОТОРЫЕ Я СМОГ УЗНАТЬ ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫИ МОЕГО ПРЕБЫВАНИЯ В ИСПАНСКОМ ПЛЕНУ
Из воспоминаний польского офицера 4-го полка Великого герцогства Варшавского Станислава Брёкере(Варшава, 1822 год).
Испания по своему георгафическому положению и территории, по состоянию на 1822 г., занимает 8777 квадратных миль, на которых проживают 11 248 000 человек, что, наверное, хорошо известно моим читателям. Впрочем, я лишь напомнил им об этом, ибо не имею намерения подробно далее останавливаться на общеизвестных статистических выкладках. Моей целью является рассказать о народе, который мне удалось хорошо узнать в силу моего длительного пребывания в этой стране, и описать некоторые из его обычаев, которые наиболее мне запомнились и которые демонстрируют значительные отличия испанцев от остальных цивилизованных народов Европы.
Испанцы (los Espagnoles) росту преимущественно среднего, цвет кожи их тёмно-бронзоватый, цвета скорее оливкового, они имеют чёрные волосы и того же цвета красивые, живые и большие глаза, которые в особенности их женщинам, принимая во внимание тонкие черты их лиц, придают немало красоты и очарования. Редко когда встретишь среди испанцев мужчин крепкого телосложения, тучных и высоких, так как благодатный климат и умеренность жизни способствуют и деликатному сложению их. Это народ на редкость живой, неприспрособленный к тяжёлому труду, при этом неизмученный жизнью, свободолюбивый и способный перенести любые испытания. Женщины аристократического происхождения у них отличаются горделивой неспешностью и величественностью. Испанцы в массе своей заносчивы и весьма высокого о себе мнения, считая себя высшими существами, с древних времён хранителями устоев истинной религии. Характер испанцев взрывной и мстительный, в особенности, если они раздражены чем-либо и считают себя оскорблёнными. Испанец при этом тут же переходит за все границы своей умеренности, пылая жаждой отмщения, которую и удовлетворяет со всей жестокостью и страстью. Каждый мужчина носит при себе большой нож за поясом, чтобы в случае конфликта прибегнуть к нему как к оружию возмездия. Поединок на таких ножах намного стремительнее и опаснее, чем дуэль на пистолетах; ужас охватывает всякого, кто стал свидетелем этих расправ, которые тёмный народ чинит друг над другом.
Перед началом поединка испанец сбрасывает с себя куртку или сюртук, в который одет, и обматывает им свою левую руку от запястья до самого плеча, и этой рукой прикрывается как щитом, в правой руке сжимая нож. Левая, опорная, нога как правила согнута в колене, а правая отставлена назад. Прикрывая левой рукой грудь и область живота, они делают резкие выпады, пытаясь поразить противника правой рукой, размахивая ножом, то бросаясь вперёд, то отступая назад. Эти смертельные выпады продожаются до тех пор, пока один из сражающимся не падёт мёртвым, либо же будет тяжко изранен. Если кто-то из них убит, победитель по давнему обычаю ищет спасения в монастыре, священники после исповеди отпускают им грехи, после чего через некоторое время те идут восвояси. Поединки на шпагах и дуэли на пистолетах такжепроисходят повсеместно, но только среди представителей высших классов общества, тогда как поединки на ножах – примета низжих сословий.
Молодёжь в Испании весьма быстро взрослеет благодаря климату. Удивительным казалось нам, но вполне нормальным делом представлялось в Испании женитьба, где мужу было 18-19 лет, а супруге его - 13-14, а иногда даже 12 лет. Старение точно также наступает быстрее: женщины, которым за тридцаить, считаются старыми, при этом редко когда являясь матерями.
Для испанцев крайне важно иметь потомство по причине царящего повсеместно майората (наследывания). Если кому Бог подарил сына, тот вне себя от счастья. Редко когда семья в Испании является многодетной, в отличие от северных народов, где нормой является много детей, и есть семьи, где по 10 и даже по 15 наследников. Испанки воспитывают детей заботливо, балуя их, позволяя делать всё, что им заблагорассудится, что не приносит хороших плодов в будущем.
В своих домах испанцы поддерживают порядок. Их дома надёжны и прочны, как правило застройка квадратная, правда почти всегда дома одноэтажные. Очень редко встретишь двух- и трёхэтажные дома, с фонтанами или каменными двориками, красиво обустроенными. Меж тем у богатых испанцев кроме фонтанов есть и каменные бассейны, в которых плавают золотые и серебрянные рыбки. Целые кварталы имеют мощёные камнем мостовые, вокруг домов над тротуарами возведены крытые колоннады с арками, искусно украшенными резьбой по камню. Если дом имеет несколько этажей, на его крыше устроен второй дворик. Такие дворики у домов, стоящих по соседству, имеют между собой сообшение в виде мостков, по которым можно перебираться с дома на дом в случае ненастья и проливных дождей. Весной можно видеть целые семейства испанцев, старых и молодых, котоые сиживают на этих верхних двориках и в крытых галереях, дыша свежим ветерком и греясь в лучах весеннего солнца. Это называется para tomar el sol – ловить солнце, загорать. Часто мы видели, что нежась в тепле, они от нечего делать почёсывали свои головы, гоняя паразитов.
Летом же, когда с июня по сентябрь стоит невообразимая жара, испанцы перемещаются в этих галереях в тень на северную сторону, что именуется para tomar el fresco - ловить свежий вохдух.
Нигде внутри помещений жилищ испанцев никто не красит ничего красками, стены выбелены набело, как у нас в Польше в домах низшего сословия. На стенах не встретишь ни портретов, ни фамильных и исторических реликвий, ни зеркал, потому что это запрещают священники. Нигде, даже в домах очень состоятельных семейств, мы не встречали ничего подобного, а разве лишь святые образа, причём крайне малые и немногочисленные. Дощатого пола испанцы тоже не знают, у бедняков пол выложен кирпичом, в домах побогаче на пол постелены маты из пеньки, называемые esparto, из такой разновидности этого растения, которя растёт только в Испании, между гор и обрывистых скал. Когда пенька вырастает, её режут и вымачивают в воде, затем сушат на солнце, затем разбивают её так, что она расслаивается. Из пеньки и пенькового шпагата затем плетут широкие, до 5 саженей, маты, которыми покрывают пол в зажиточных домах.
Из того же материала плетут и другие предметы обихода и одежды: сорочки, сёдла, сандалии и пр. Также из пеньки изготавливают верёвки, лини и канаты для кораблей, которые очень прочны.
Мебель в испанских домах очень скромная и немногочисленная. Она состоит, как правило, из ограниченного набора. В спальнах находится простейшая кровать с матрацом, подушкой и шерстяным одеялом. И то, это лишь у богатых. Беднейшие же испанцы спят на тех же плетёных матах, разложенных на земляном или кирпичном полу. Остальная мебель состоит из стола, лавки и пары кресел, сделанных из дранки. Что касается зеркал, цветов на подоконниках и тому подобных украшений, то испанцы их не знают, также, как и не испытавают ни малейшего желания держать в домах домашних любимцев - кошек, собак или птиц. В их домах нет никаких печей, в силу тёплого климата. Между тем, зимой случаютмя морозы, особенно в горной местности в предгорьях. Для того, чтобы обогреться в своих жилищах, испанцы используют тепло от большой медной миски, наполненной горящим каменным углем или дровами из оливкового дерева. Миску вносят в дом на деревянной, в полстопы высотой, подставке и устанавливают в центре комнаты. У этого очага собирается всё семейство, и стар, и млад. Этот «обогреватель» называют el brassero.
Их женщины так чувствительны к холоду, что жмутся к вплотную к el brassero столь долго, что возникает опасение за их жизнь. При этом они, поёживаясь, приговаривают «Jezus, quo frio!» - «Иисусе! Как холодно!».
У такого брассеро испанцы, кажется, проводят всю зиму. От нечего делать одни из них курят папиросы (sic!), другие рассказывают друг другу какие-то истории и небылицы, а третьи играют на гитарах и поют.
Всё то время, котррое я провёл в Испании, я никогда не ощущал сильного холода даже в зимние месяцы, лишь иногда в это время шли дожди. Более всего нам надокучал резкий холодный западный или северный ветер, который дул порой по нескольку дней кряду. Однако же для испанцев такой холод был просто труднопереносимым. Они непрестанно кутались в свои длинные плащи, заматываясь в них по самые уши так, что из складок ткани торчал лишь нос и большие выразительные глаза.
Как иностранцы, мы никак не могли привыкнуть к такому обогревательному прибору как брассеро, особенно наполненного каменным углем, так как у нас начинались от угара сильнейшие головные боли. Как-то раз в особенно холодную ночь, наши солдаты поставили в помещении этот брассеро, но на утро у всех были настолько сильные боли головы, что часть людей даже не смогли подняться с пола. Испытав на себе эти неприятности, мы предпочитали оставаться в холоде, нежели внезапно умереть в Испании от угара. Тем более, что привыкнув у себя дома к намного более сильным морозам, мы не нуждались в столь радикальных способах обогрева.
Что касается света, то испанцы не используют свечей. Их осветительные приборы – это масляные светильники на 4 фитиля, которые, впрочем, освещают помещения значительно лучше свечей.
Испанцы ведут весьма аккуратный и умеренный стиль жизни. Будучи так долго, 5 лет, в Испании, я нигде не встречал пьяного испанца, поскольку таким человеком все пренебрегают, он не имеет ни малейшего снисхождения к себе и ни капли уважения. Испанцы говорят, что если выбирать между вором и пьяницей, вор предпочтительней, так как от него можно закрыть на ключ свой скот и имущество, а от пьяницы, будь он приятель, брат, родственник не отгородишься. Жители тех мест, где произростает много винограда и много вина, не очень о него падки, так вина там повсюду в избытке. То же происходит и в странах, где вина поменьше – во Франции, в Италии очень редко встретишь пьяного, так как и эти народы пьяниц считают за выродков рода человеческого.
Испанцы подают вино на стол только во время торжеств и больших празнеств, и то наполовину разбавленное водой, редко употребляют вино в чистом виде и чаще всего обходятся вообще без него. При этом большинство из них заняты производством вин. Тут и там, повсеместно, можно встретить обширные и красивейшие плантации винограда у винокурен. Виноград срезают каждый год, только самые спелые гроздья с лозы, которая растёт свободно, не подпираемая никакими столбцами и подпорками. Вино производят различными способами, есть множество его сортов и всё оно отменное. Вино из Каталонии и Аликантэ – исчерна-красное (vino tinto) [вино тинто]; вино из Вальдепеньяc - полукрасное (vino puro) [вино пуро]; белое или золотисто-жёлтое вино – из Толедо и Ламанчи; по всей Испании славятся сладкие вина из Малаги; тёрпкое сухое вино производят в Антекуэре. Однако из всех наизнаменитейшие роскошные вина те, которые делают в Хересе. Так как в большинстве своём эти вина крепкие и пьянящие, умеренные в питии испанцы пьют их, разбавляя водой, и то лишь изредка. Более половины запасов вина, в особености в урожайные годы, вывозят к морскому побережью, используя для его транспортировки по горным и прорубленым в скалах дорогам караваны из вьючных ослов и мулов. Далее вино грузят в портах на корабли и ведут им оживлённую торговлю. Поскольку испанцы из-за отсутствия дерева в стране, пригодного для производства бочек, их вообще не используют, лучшее вино сливается в большие бурдюки из буйволовых шкур, называемые «la peleja del vino» [ла пелеха дель вино].
Кстати хотел бы поведать о способе производства таких сосудов. Как только убивают большого быка, либо козу, тут же вспарывают кожу у позвоночника туши и когда кровь медленно стечёт, прочно перевязывают шнуром горло. Под коленом туши делают надрез и вставив в отверстие горловину кузнечных мехов, надувают тушу воздухом. Отверстие под коленом туши прочно завязывают шнурком. Далее резник долгое время бьёт палками по туше изо всей силы и в разных направлениях, пока мясо не отслоится от кожи. Далее он под коленями туши делает надрезы шкуры острым резницким ножом и движением снизу вверх снимает её целиком. Обработав шкуру щёлочью, он прибивает и растягтвает её на досках и сушит на солнце. Затем ножницами стригут шерсть, срезая треть длины волоса, а затем покрывают шкуру горячим воском, тшательно вычёсывая шерсть щёткой и выглаживая столь тщательно, что она потом блестит как лакированная.
Отверстия у ног туши тщательно завязывают и зашивают стриженым мехом внутрь целую тушу, оставляя отверстие у горла. Туда вначале заливают расплавленный воск, а когда тот застывает, туда постепенно, вначале вливая и выливая, закачивают вино, пока такой бурдюк не заполнится целиком. Бурдюк таким образом представляет собою надутый и наполненый вином кожаный мешок на ногах, с торчащими вверх обрубками передних ног и трубкой у горла для наливания напитка. Такие сосуды вмещают в себя до 80 кварт вина. Такие сосуды называют также bota del vino [бота дель вино]. На мула вьючат по три таких бурдюка, на осла – по два. Чтобы удобнее ьыло наливать вино из такого бурдюка, в горловину вставляют трубку высотой в стопу и затыкают её чопом (пробкой).
Удивтельное зрелище представляют эти бурдюки, выставленные в корчме с передними ногами туш, поднятыми вверх и горловинами-трубками, торчащими как копья. Похоже на фигуру Дон Кихот Ламанческого, изготовившегося к битве. Кабатчица, чтобы налить заказанное вино, должна каждый раз наклонять бурдюк на бок, бить по нему и из трубки сцеживать живительную влагу. Так как вино закупорено герметично, при открывании пробки оно начинает бешено хлестать, и лишь изрядно пролившись, бурдюк милостиво позволяеит наполнить подставленный сосуд. В Мадриде, Севилье, Гренаде и многих других городах есть фабрики, только то и делающие, что производящие такие сосуды разной ёмкости, у которых трубка сделана из рога или дерева. Их используют не только для хранения вин, но и для уксуса, оливкового масла и пр.
Рассказав столь подробно о кожаных бурдюках, не могу не остановиться поробнее и на других испанских сосудах, - разного размера глияных бочках, кувшинах и горшках, которые служат также для хранения вина в тавернах и домах. Поскольку во всей Испании нет запасов дерева, пригодного для изготовления бочек, испанцы изобрели разные способы хранения вина и прочих жидкостей не только в кожаной, но и в глиняной таре. Пробыв первых два года в Испании и ежедневная наблюдая, как испанцы использовали в быту огромные глиняные горшки, я никак не мог понять, каким образом они их делали. Я уже писал, что у них нигде не было никаких печей, тем более таких гигатских, чтобы обжигать в них сосуды таких колоссальных размеров. Наконец, когда мы стали на постой в деревне Сьемпосуэлас близ Аранхуэца, моё любопытство было удовлетворено. Эти огромные чаны или горшки, именуемые Tinajas [тинахас], изготавливают в чистом поле следующим способом: перво-наперво создают каркас из засохших выплетеных стеблей риса, внизу несколько сужающийся, в средней части выпуклый и вверху несколько вновь суженный и вытянутый. Отверстие вверху было такого диаметра, чтобы в него поместился взрослый мужчина. Когда такой каркас был выплетен, приступали к формированию дна. На дно укладывались каменные плиты и глина. После этого сосуд сверху обмазывали глиной. Внутрь сосуда влезал мастер и тем жде способом обмазывал глиной внутренние стенки горшка. Всё это сооружение оставляли на несколько дней под палящим солнцем. Глина подсыхала на солнце быстро. Затем вокруг будущего сосуда накладывали хворост, таким образом, чтобы между его стенками и сухими дровами было некоторое расстояние и хворост поджигали. Создавался эффект естественной печи, и, следовательно, обжига глины. Таким же образом производили обжиг и внутренней части сосуда. Когда процесс завершался, сгоревший хворост и золу отбрасывали, переворачивали сосуд на бок и приносили его к дому. Такие горшки содержали по 8, 50, 100 или 200 вёдер жидкости. На подворье таких гигантов оставляли под навесом, вкапывая их в землю до половины и пристраивая к ним по несколько ступеней до особого отверстия-крана, из которго потом наливали содржимое.
Виноградными гроздьями наполняли сосуд, оставляя их в нём на 14 дней, где начинался процесс брожения и ферментации, и постепенно выгружали ягоды, плавающие на поверхности. Когда вино было готово, чтобы оно не пропало, сверху на 6 дюймов наливали оливкового масла, которое создавало плёнку, не перемешиваясь с вином. Чтобы набрать вина, хозяева поднимались с ведёрком по ступеням, пристроенным к сосуду и через кран посередине огромных тинахос набирали драгоценный напиток. Такое вино было чистым и играло на солнце как рубин. Наши солдаты имели в Испании вина в достатке, но часто злоупотребляли им, так что подле таких резервуаров огромных запасов вина доходило до стычек и драк, так как каждый хотел первым набрать себе этого зелья.
Кофе и чая испанцы не употребляют вовсе, те, кто побогаче, пьют шоколад и воду, а бедные – суп из воды, хлеба, соли, чеснока, лука и оливкового масла.
Обеды их весьма скромны и всё употребляется в меру. Самым распространённым блюдом испанцев является pudiero [пудьеро] – похлёбка из воловьего или бараньего мяса, котрой питаются и богатые, и бедные. Едят пудьеро каждый день. Куры, колбасы, солонина – tosino [тосино], горох – garbancos [гарбанкос], бобы – avicuellas [авикуэллас], морковь – carotta [каротта]и прочие овощи употребляются крайне умеренно и в зависимости от поры года.
Испанцы едят много перца, причём красного – pimiento [пимьенто], чёрного же перца – pimiento negro [пимьенто негро] почти не используют.
Бульон или другие первые блюда они едят, как правильно, наливая его на булку или подавая в хлебе с выбранным мякишем. Телятину едят только в Мадриде, более в других местностях её в пищу практически не употребляют. Испанцы для приготовлеия мяса не используют шампуров, всё жарят в казанах и на жаровнях. Из всех специй и приправ испанцы отдают предпочтение чесноку – ajos [ахос], которого употребляют столь же много, как у нас в Польше Жиды поедают лука. Вдобавок, чеснок испанцы едят с красным перцем. Так как такие острые специи не очень хорошо усваиваются, испанцы часто оглашают общество громкой отрыжкой, которую здесь считают добрым знаком и поощрительно приветствуют возгласами «На здоровье! К богатству!» - Bonprovecho! [бонпровэхо]. Это у них принято и в самым больших и зажиточных собраниях, и в жилищах бедняков повсеместно. Нам, иностранцам, такое поначалу было в диковинку, но после мы уже привыкли к таким особенностям.
Испанцам незнакомы светские развлечения, дружеские раскованные встречи, привычные нам посиделки. Даже в больших компаниях и на вечеринках женщины их сидят рядком в одной из частей помещения, а мужчины – с противоположной. Первые тихо беседуют между собой, вторые восседают с величественными минами и молча курят папиросы. Священники всегда находятся среди них, особо уважаемые и почитаемые в этой стране, принимают участие во всех их делах и зорко следят за ними, дабы никто не нарушал устоев.
В обществе никто из них не пьёт даже прохладительных напитков, невзирая на жару. Лишь когда кому-то из них становится совсем невмоготу, ему могут подать стакан воды. Когда доходит до момента ужина или по крайней мере, времени поесть, все начинают расходиться по домам, при этом хозяин собрания вежливо приглашает гостей остаться – «Toda la casa es para la disposition de Austeses» [Тода ла каса эс пор ла диспозисйон дэ Аустэдес], - «Весь мой дом в Вашем распоряжении». Однако редко кто остаётся гостевать, так как считается позором есть у кого-либо в чужом доме, даже у близкой родни. Испанцы пожимают плечами: «Что, разве у нас дома нечего есть?!»
Женщины в обществе, под пристальным взором священников, чрезвычайно скрытны, скромны и неприступны, изображают из себя недотрог и девственниц. На самом деле они очень страстны и изобретательны в любви и требуют от своих возлюбленных той же преданности. Будучи обмануты в своих чувствах, становятся злобными и мстительными до крайности.
Испанки в массе своей брюнетки, редко когда встретишь среди них блондинок. Волосы их чёрные, глаза тёмные, большие и чуть навыкате, уста их невелики, лица тонки и изящны, что придаёт их лицам очарование и привлекательность. Руки и ступни ног их также малы и изящны.
Одеваются испанки с большим вкусом. Платья их обтягивают стан вверху, внизу длиной доходят до косточек ног, чтобы маленькая изящная нога была хорошо видна, жакет или тонкая кофта поверх платья обшита сверху донизу оборками. Одежда как правило чёрная, летом шёлковая, зимой из сукна. Головные уборы очень скромны и изысканны. Из натуральных волос выплетают нечто вроде шиньона, который приплетают к собственным волосам, скрепляют гребнем и закалывают двумя булавками, украшенными бриллиантами или просто огранёнными стеклами, сзади на плечи их ниспадают красиво завитые локоны. Шляп и чепцов испанки не носят вовсе. На улицах никогда не встретишь испанку, идущую рядом с мужчиной, они передвигаются только в сопровождении матерей, сестёр и родственниц, входя в храм на молитву или посещая другие публичные места. Родители, чтобы наблюдать за своими дочерьми, следуют за ними неотступно в величественной горделивости. Испанцы считают верхом невежливости и неприличия заговаривать с женщинами на улицах либо останавливать их.
Любимым танцем у испанцев считается fandango [фанданго]: здесь, наконец, мужчина и женщина могут появляться парой. Они танцуют не касаясь друг друга, прищёлкивая кастаньетами. Танец сопровождают игрой на гитаре и исполнением песни, которая рассказывает историю любви. Сложные па, подскоки, пантомимы и пируэты призваны устроить нечто вроде состязания между мужчиной и женщиной. Танец не заканчивается до тех пор, пока певец или певцы не доведут до конца любовной истории. Зрители подбадривают танцующих, то и дело скандируя «Браво! Браво!» По всей Испании есть только одна мелодия для этого танца, её играют везде и повсеместно, в том числе и на свадьбах. Наилучшие танцовщицы - это цыганки из Андалузии, либо же потомки мавров в Гренаде. Кроме фанданго танцуют ещё volero [болеро] и la tana [ла тана], первый в больших домах зажиточных сословий и в театрах, второй в кварталах бедноты.
Испанцы также сохраняют старинный обычай пения серенад среди ночи под окнами возлюбленных, сопровождаемые игрой на гитаре. Воздыхатель шлёт любимой страстные признания и приветы, пожелания спокойной ночи и приятных снов. Не раз, совершая обходы городов и селений, в караулах мы наблюдали сцены, как под окнами какой-нибудь красавицы стоял новоявленный трубадур, распевающий серенады.
Одежда испанских мужчин почти одинакова во всей Испании. Она состоит из короткой куртки (либо сюртука без фалд) и коротких кюлот. Те, кто побогаче носят жилеты из тонкого чёрного сукна или из «манчестры» (хлопчатобумажная ткань английского производства, из г. Манчестера), а также длинные из тонкого сукна плащи, чёрного или коричневого цвета. Представители зажиточных классов носят туфли или сапоги, средние классы – сандалии из кожи, бедняки – сандалии из парусины и шпагата, alpargatas [альпаргатас], или из пеньки esparto [еспарто]. Испанцы высших сословий стригут волосы, носят треуголки или округлые шляпы и длинные плащи с алой бархатной подкладкой и большими серебряными пуговицами, менее богатые никогда не стригутся, повязывают на голову большие платки и носят особые конические шапки поверх.
Крупный магнат, un grand sennor [ун гранд сеньор], дабы подчеркнуть своё богатство, носит необычайно большую треуголку, плащ из самого тонкого сукна, длинный и широкий, которым обматывает себя так, чтобы была видна алая бархатная подкладка. На правой руке богатея из-под плаща виднеются только кончики пальцев, чтобы приподнять шляпу для приветствия, если с ним поздоровается ему равный. Испанцы в пожилом возрасте укладывают седины, отросшие до плеч, завязывают их в косицу, котроую обматывают шёлковым мешочком для волос, который у нас называют харбайтель (от нем. Haarbeutel – сумка для волос). В приморских городах мужчины одеваются несколько утончённее, носят сюртуки и фраки по французской моде, те кто победнее, носят одежду из «манчестры», которая в портовых городах на удивление дёшева.
Если говорить об испанских землях, то они не очень плодородны, так как большая часть территоии или гористая, или песчаная. Плодородные земли мы видели только в Эстремадуре над р. Тахо, где прятались от жары в сосновых лесах...
...Одной из наибогатейших разновидностей занятий сельского населения является овцеводство. Овцы в Испании содержатся не так как во многих странах Европы, а от рождения до момента их забивания их держат на открытых пространствах. Ни хлевов, ни кошар испанцы не знают... Стада овец огромны, мы встречали и по 6000 и по 15000 голов... В южной Испании старший пастух называется Pastor major [главный, старший пастух]. Под его началом трудятся подпаски, ganadores [ганадорес]... При каждом стаде есть большой сторожевой пёс, который загоняет и направляет овец, баранов и коз, рядом со стадом шествует ганадор, а за ним тащится осёл, нагруженый нехитрыми пожитками пастуха: сыр, хлеб и два больших рога, наполненные один оливковым маслом, а другой водой, разведённой с уксусом. Почти каждый ганадор носит с собой гитару, поигрывая на ней, пританцовывает, развлекая себя томительными днями и ночами своей пастушьей вахты. Овчар-ганадор всю жизнь проводит в горах, среди скал, под открытым небом. Его одеяние состоит из козлиной невыправленной кудлатой шкуры. Две таких шкуры, сшитые между собой, напоминают плащ, который овчар скрепляет кожаными шнурками на плечах и под коленями. Под этим плащом он носит рубаху и короткие штаны. Таким образом пастух оберегает себя от холода и дождей. В этой шкуре ганадор до крайней степени похож на дикого человека, на первобытного. На голове он носит огромную широкополую шляпу, предохраняющую его летом от лучей знойного солнца, а в ненастье – от дождя.....
......Ни в одной стране не такого количества церквей, как в Испании. В самой маленькой деревушке, которая состоит всего из нескольких жалких лачуг, обязательно есть церковь. В больших селениях их по нескольку, а в больших городах, в особенности в центрах повинций и в столице их не счесть.
Во время нашего прибытия в Испанию в 1808 г. все монастыри стрны были забиты монахами так, что в каждом из них находилось по 30-40 божьих братьев. В 1809 г. указом короля Жозефа-Наполеона, 19 сентября, все эти монастыри были упразднены и закрыты. Лишь один из них, в столице Мадриде, остался действующим – de la Santo Cajetano, de la Providencia, монастырь Св. Каэтана, Провидения. В этом монастыре жили только наибеднейшие монахи, не имевшего никакого земного источника пропитания. Жили, только уповая на Милость божью, дни и ночи проводя в молитвах и постах. Население Мадрида ежедневно приносило им еду и это было единственным их источником пропитания. Через отверстие в глухих воротах монастыря монахи принимали подаяние, смиренно благодаря за добрых жителей за милосердную помощь. Этот монастырь не был закрыт, потому что во время восстания в Мадриде в
1808 г. монахи спрятали на его территории французских офицеров, которых собиралась растерзать толпа...
.... Монахи, изгнанные из закрытых монастырей, разошлись по всей стране, принятые в домах испанцев. Многие из них сбежали в города, ещё не занятые французскими войсками. Некоторые вернулись к своим семьям, впрочем, ведя себя там отстранённо и с гордостью, не желая трудиться и требуя к себе особого отношения. При этом опасаясь нас, часто вели себя тихо и почти гостеприимно. Но многие из монахов и священников оказались на войне, вступив в отряды герильясов. Идя на бой, в одной руке они сжимали крест, в другой святые образа. Когда же начинали свистеть пули, они быстро убегали за спины бойцов
повстанческих отрядов, подстрекая их к непримиримой борьбе. Схваченные нашими польскими уланами, они как правило, оказывались убитыми на месте. Один раз так произошло сразу с четырьмя тринитариями, которые были повешены.
В монастырях были размещены наши войска.
Всё, что было в монастырях, было нами конфисковано и роздано солдатам, только большие деревянные конструкции были изрублены и сожжены на территориях монстырей во время приготовления пищи. В стены были повсеместно вбиты гвозди и большие крюки для развешивания оружия, ранцев и иных вещей, так как нигде не было ничего похожего на казарменные помещения, где мы могди бы быть нормально расквартированы. Становиться на постой в населённых пунктах нам было запрещено, оставались только монастыри, и даже иногда небольшие церкви служили местом постоя для наших войск. Если нам приходилось стоять в этих храмах по нескольку недель или дажже месяцев, не удивительно, что всё, что там ещё было целого, и даже святые образа, - всё не избежало печальной участи, было разграблено, уничтожено или сожжено. Кому же предъявить обвинение в этом, как не французским военным окуупационным властям, которые должны были потребовать от местного правления, - ajuntamentos [ахунтамэнтос] доставки угля или дров, чтобы солдаты не вынуждены были жечь на кострах церковное имущество. Нельзя винить в этом солдат, которые, будучи утомлёнными и голодными, от голода брали, всё что подадалось им под руку, ибо голод не разборчив в средствах его утоления.
В Испании в церквях нет лавок для сидения, ибо по издавна заведённым обычаям испанцы молятся коленопреклонёнными, причём женщины с левой стороны от входа, а мужчины – по правую. Летом во время сильной жары окна в церквях открывались, но были завешены плотными шторами из чёрного сукна, так что внутри церквей было относительно прохладно.
На дорогах и площадях нигде нет ни единого креста, ни часовни или фигур святых, не говоря уже о том ни одного указателя напрвления движения. По причине отстутствия всякой рыбы в срединной Испании, где мало рек и нет озёр, в центре страны никто не придерживается поста... Духовенство в местечках и небольших селениях малограмотное и плохо выученное церковных канонам; многие же сельские священники – beneticianos [бенетисианос] не знают ни слов по латыни. Между тем среди польских офицеров было не мало знатоков порядка церковной службы и хороших латинистов, чтобы оценить отсталость этих сельских испанских попов.
Влияния духовенства на испанский народ очевидно и веобъемлюще. С младых ногтей и до самой старости священники руководят этим народом, учат его истовой преданности религии, основам национального эгоизма и нравственности. Поучаемые духовными отцами таким образом, испанцы считают и их и себя единственными правдивыми поборниками веры, истинными детьми Божьими. Сами себя они называют привержденцами римо-католической церкви – los catolinos verdaderos romanos [лос католинос вердадэрос романос]. Исходя из таких поучений, они искренне считают обього, кто не является испанцем, таковым, который не является истинным поборником религии Ииуса Христа, так как неиспанец не происходит от крови Христовой. По мнению испанцев остальные народы, называющие себя христинанами лишь фальшивые подражатели, обезьянничающие обряды религии, но не понимающие их глуюины и самой сути. Поэтому других христиан испанцы называют презрительно monneros [моннэрос] (перевод пока неизвестен). Вот такие взглды у испанцев на другие христианские народы.
Никто и никогда не смог переубедить этот народ в обратном и избавить его от такого фанатизма. Испанское духовенство до такой степени поработило духовную жизнь своих сограждан, что даже школу, высшее образование, вопросы цензуры, все типографии и печатни держали в своих руках. Священнослужители писали лишь то немногое, что сами знали и умели объяснить, и, главное, лишь то, что считали нужным знать простому испанцу. Те же из славнейших мыслящих авторов, которые встречались в Испании, или скончались в застенках инквизиции, либо бежали из родной страны. Воспитание молодёжи омрачено тем, что с самого малого возраста ей прививают самое негативное впечатление о других странах и народах. Священики разжигают в испанцах ненависть и презрение к иностранцам, их обычаям и верованиям. С юношества духовенство вдалбливает молодёжи, что Испания единственная на земле является раем, а сами испанцы первым народом на Земле. Повсюду при дорогах можно встретить безграмотных юродивых-проповедников, продающих примитивные святые образа, пытаются косноязычно донести до вас то, что они называют «наукой Иисуса Христа». Что и говорить, в Испании эти безграмотные профаны от религии считаются самыми просветлёнными и наимудрейшими в свете. Ни один самый нищий испанец не оставит своей родины с целью поиска более лёгкого куска хлеба, до самой смерти не покинет отчего края. С момента, когда мне удалось покинуть Испанию, с 1814 г., я повсюду в Польше мог повстречать француза, итальянца, англичанина или немца, ищущего пропитания либо же убежища у нас, но испанцев нигде не было, они все оставались в своей стране....
Опуская некоторые, не столь приметные обычаи испанцев, остановлюсь немного на их литературе, многие из опусов которой полны чудачеств и могут вызвать смех...
Какое-то время мы стояли гарнизоном в Альмерии, и я оказался постояльцем одного священника родом из высших кругов общества, титулованного как Cura Rector Benefician del Sant Jago [Кура Ректор Бенефициан дель Сант Яго].
У него была небольшая библиотека, состоявшая из испанских книг. Имея немного свободного времени, и к тому моменту уже бегло читая по-испански, я попытался пересмотреть некоторые из книжек. Среди прочего мне попалась в руки маленька книжонка, описывающая географию. Что в ней было, я уже подзабыл, но в конце книги попадось нечто забавное и характеризующее отношение испанцев к другим народам, в том месте где автор возжелал дать своим читателям сведения о европейских народах. Очевидно, это была считалка:
«1. Quatros Ingleses, quatros tunantes i burachones [куатрос Инглезес, куатрос туннантэс и бурачонэс] – четверо англичан, четверо чудаков и пьяниц;
2. Quatros Franceses, quatros picaros [куатрос Франсэзес, куатрос пикарос] – четверо жуликов и мошенников;
3. Quatros Italianos, quatros ladrones [куатрос Итальянос, куатрос ладронэс] – четверо итальянцев, четверо воров;
4. Quatros Allemanos, quatros hombres de bien [куатрос Аллеманос, куатрос омбрэс дэ бьен] – четверо немцев, четверо хороших мужчин;
5. Quatros Polacos, quatros grandissinus comedores i bevedores [куатрос Полакос, куатрос грандиссунус комэдорес и вэвэдорес] – четверо поляков, четверо величайших обжор и пьяниц;
6. Quatros Hollandeses, quatros comerciantes [куатрос Холендезэс, куатром комэрсьянтэс] – четверо голландцев, четверо коммерантов;
7. Quatros Russos, quatros subordonados [куатрос Руссос, куатрос субордонадос] – четверо русских, четверо подчинённых, зависимых;
8. Quatros Turcos, quatros peros [куатрос Туркос, куатрос пэрос] – четверо турок, четверо псов»
А в конце было добавлено следующее:
«9. Quatros Espagnoles, quatros sennores cavaleros nobiles [куатрос Эспаньолес, куатрос сеньорёс кабалерос нобилес] – четверо испанцев, четверо благородных сеньоров кавалеров.»...
...Не дай Боже было оказаться в том краю еврею, так как само лишь упоминание о еврее, - judio [йудио], - заставляло испанцев сотрясаться от гнева и ненависти....
Если же говорить о военных делах, то к началу этой войны вся регулярная испанская армия состояла не более чем из 50000 человек, тогда как все соседние государства имели значительно сильнейшие вооружённые силы. Об организации армии мне трудно что-либо сообщить, так как ещё перед нашим прибытием на театр военных действий на Пиренеях испанские регулярные войска были разбиты и рассеяны французами, а остатки были разгромлены уже в битвах с нашим участием. Множество добровольцев выступило в Испании в оборону их отечества, но эти новые повстанцы не были обучены военной дисциплине и науке, представляли из себя скорее колосса на глиняных ногах, не армии, а толпы бездарно управляемых вооружённых людей. Военные операции проводились ими без реальной цели и силы. Наши регулярные, хорошо вышколенные и вымуштрованные войска разгромили их, принудили к бегству, взяли во множестве в плен. Такова была расплата во многом за нежелание испанцев служить в армии, предпочтения