Он с живостью собрал все бумаги, кучей, в беспорядке сунул их в большой старый портфель – сделал «ух», как будто горбатый вдруг сбросил горб, и весело потер рука об руку.
XXIV
На другой день, с раннего утра, весь дом поднялся на ноги – провожать гостя. Приехал и Тушин, приехали и молодые Викентьевы. Марфинька была – чудо красоты, неги, стыдливости. На каждый взгляд, на каждый вопрос, обращенный к ней, лицо ее вспыхивало и
отвечало неуловимой, нервной игрой ощущений, нежных тонов, оттенков чутких мыслей – всего, объяснившегося ей в эту неделю смысла новой, полной жизни. Викентьев ходил за ней, как паж, глядя ей в глаза, не нужно ли, не желает ли она чего-нибудь, не беспокоит ли ее что-нибудь?
Счастье их слишком молодо и эгоистически захватывало всё вокруг. Они никого и ничего почти не замечали, кроме себя. А вокруг были грустные или задумчивые лица. С полудня, наконец, и молодая чета оглянулась на других и отрезвилась от эгоизма. Марфинька хмурилась и всё льнула к брату. За завтраком никто ничего не ел, кроме Козлова, который задумчиво и грустно один съел машинально блюдо майонеза, вздыхая, глядя куда-то в неопределенное пространство.
Татьяна Марковна пробовала заговаривать об имении, об отчете, до передачи Райским усадьбы сестрам, но он взглянул на нее такими усталыми глазами, что она отложила счеты и отдала ему только хранившиеся у ней рублей шестьсот его денег. Он триста рублей при ней же отдал Василисе и Якову, чтоб они роздали дворне и поблагодарили ее за «дружбу, баловство и услужливость».
– Много – урод! пропьют… – шептала Татьяна Марковна.
– Пусть их, бабушка: да отпустите их на волю…
– Рада бы: хоть сейчас со двора! Нам с Верой теперь вдвоем нужно девушку да человека. Да не пойдут! Куда они денутся? Избалованы, век – на готовом хлебе!
|
|
После завтрака все окружили Райского. Марфинька заливалась слезами: она смочила три-четыре платка. Вера оперлась ему рукой на плечо и глядела на него с томной улыбкой, Тушин серьезно. У Викентьева лицо дружески улыбалось ему, а по носу из глаз катилась слеза «с вишню», как заметила Марфинька и стыдливо сняла ее своим платком.
Бабушка хмурилась, но крепилась, боясь расчувствоваться.
– Оставайся с нами! – говорила она ему с упреком. – Куда едешь: сам не знаешь…
– В Рим, бабушка…
– Зачем? Папы не видал?
– Лепить…
– Что?
Долго бы было объяснять ей новые планы – и он только махнул рукой.
– Останьтесь, останьтесь! – пристала и Марфинька, вцепившись ему в плечо. Вера ничего не говорила, зная, что он не останется, и думала только, не без грусти, узнав его характер, о том, куда он теперь денется и куда денет свои досуги, «таланты», которые вечно будет только чувствовать в себе и не сумеет ни угадать своего собственного таланта, ни остановиться на нем и приспособить его к делу.
– Брат! – шепнула она, – если скука опять будет одолевать тебя, заглянешь ли ты сюда, в этот уголок, где тебя теперь понимают и любят?..
– Непременно, Вера! Сердце мое приютилось здесь: я люблю всех вас – вы моя единственная, неизменная семья: другой не будет! Бабушка, ты и Марфинька – я унесу вас везде с собой – а теперь не держите меня! Фантазия тянет меня туда, где… меня нет! У меня закипело в голове… – шепнул он ей, – через какой-нибудь год я сделаю… твою статую – из мрамора…
|
|
У ней задрожал подбородок от улыбки.
– А роман? – спросила она.
Он махнул рукой.
– Как умру, пусть возится, кто хочет, с моими бумагами: материала много… А мне написано на роду создать твой бюст…
– Не пройдет и года, ты опять влюбишься и не будешь знать, чью статую лепить…
– Может быть, и влюблюсь, но никогда никого не полюблю, кроме тебя, и иссеку из мрамора твою статую… Вот она как живая передо мной!..
Она всё с улыбкой глядела на него.
– Непременно, непременно! – горячо уверял он ее.
– Опять ты – «непременно»! – вмешалась Татьяна Марковна, – не знаю, что ты там затеваешь, а если сказал «непременно», то ничего и не выйдет!.
Райский подошел к Тушину, задумчиво сидевшему в углу и молча наблюдавшему сцену прощания.
– Если когда-нибудь исполнится… то, чего мы все желаем, Иван Иванович… – шепнул он, наклонясь к нему, и пристально взглянул ему в глаза. Тушин понял его.
– Все ли, Борис Павлович? И случится ли это?
– Я верю, что случится: иначе быть не может. Уж если бабушка и ее «судьба» захотят…
– Надо, чтоб захотела и другая, – моя «судьба»…
– Захочет! – договорил Райский с уверенностью, – и если это случится, дайте мне слово, что вы уведомите меня по телеграфу, где бы я ни был: я хочу держать венец над Верой…
– Да, если случится… даю слово…
– А я даю слово приехать.
Козлов в свою очередь отвел Райского в сторону. Долго шептал он ему, прося отыскать жену, дал письмо к ней и адрес ее и успокоился, когда Райский тщательно положил письмо в бумажник.
– Поговори ей… и напиши мне… – с мольбой заключил он, – а если она соберется… сюда… ты по телеграфу дай мне знать: я бы поехал до Москвы, навстречу ей…
|
|
Райский обещал всё и с тяжелым сердцем отвернулся от него, посоветовав ему пока отдохнуть, погостить зимние каникулы у Тушина.
Тихо вышли все на крыльцо, к экипажу, в грустном молчании. Марфинька продолжала плакать. Викентьев подал ей уже пятый носовой платок.
В последнее мгновение, когда Райский готовился сесть, он оборотился, взглянул еще раз на провожавшую его группу. Он, Татьяна Марковна, Вера и Тушин обменялись взглядом – и в этом взгляде, в одном мгновении, вдруг мелькнул, как будто всем им приснившийся, тяжелый полугодовой сон, все вытерпенные ими муки… Никто не сказал ни слова. Ни Марфинька, ни муж ее не поняли этого взгляда, – не заметила ничего и толпившаяся невдалеке дворня.
С этим взглядом и с этим сном в голове скрылся Райский у них из вида.
XXV
В Петербурге он прежде всего бросился к Кирилову. Он чуть не ощупывал его, он ли это, тут ли, не уехал ли без него, и повторил ему свои новые артистические упования на скульптуру. Кирилов сморщился, так что нос ушел совсем в бороду – и отвернулся с неудовольствием.
– Что это за новость! По вашему письму я подумал, не рехнулись ли вы? Ведь у вас есть один талант: отчего бросились опять в сторону? Возьмите карандаш, да опять в академию – да вот купите это. – Он показал на толстую тетрадь литографированных анатомических рисунков. – Выдумали скульптуру! Поздно… С чего вы это взяли?
– Да мне кажется, у меня – вот в пальцах (он сложил пять пальцев вместе и потирал ими) есть именно этот прием – для лепки…
– Когда вздумали! Если б и был прием, так поздно!
– Что за поздно: у меня есть знакомый прапорщик – как лепит!..
– Прапорщик – так, а вы… с седыми волосами!
Он энергически потряс головой. Райский не стал спорить с ним, а пошел к профессору скульптуры, познакомился с его учениками и недели три ходил в мастерскую. Дома у себя он натаскал глины, накупил моделей голов, рук, ног, торсов, надел фартук и начал лепить с жаром, не спал, никуда не ходил, видясь только с профессором скульптуры, с учениками, ходил с ними в Исаакиевский собор, замирая от удивления перед работами Витали, вглядываясь в приемы, в детали, в эту новую сферу нового искусства. Словом, им овладела горячка: он ничего не видал нигде, кроме статуй, не выходил из Эрмитажа и всё торопил Кирилова ехать скорей в Италию, в Рим.
Он не забыл поручения Козлова и пошел отыскивать по адресу его жену, где-то в Гороховой, в chambres garnies. Войдя в коридор номера, он услыхал звуки вальса и – говор. Ему послышался голос Ульяны Андреевны. Он дал отворившей ему дверь девушке карточку и письмо от Козлова. Немного погодя девушка воротилась, несколько смущенная, и сказала, что Ульяны Андреевны нет, что она поехала в Царское Село, к знакомым, а оттуда отправится прямо в Москву. Райский вышел в сени: навстречу ему попалась женщина и спросила, кого ему надо. Он назвал жену Козлова.
– Они больны, лежат в постели, никого не принимают! – солгала и она.
Райский ничего не написал к Козлову.
Он едва повидался с Аяновым, перетащил к нему вещи с своей квартиры, а последнюю сдал. Получив
от опекуна – за заложенную землю – порядочный куш денег, он в январе уехал с Кириловым, сначала в Дрезден, на поклон Сикстинской мадонне, «Ночи» Корреджио, Тициану, Поль Веронезу и прочим, и прочим.
В Дрездене он с Кириловым все утра проводил в галерее – да изредка бывал в театре. Райский торопил Кирилова ехать дальше, в Голландию, потом в Англию и в Париж. Но Кирилов уперся и в Англию не поехал.
– Зачем мне в Англию? Я туда не хочу, – говорил он. – Там все чудеса в частных галереях – туда не пустят. А общественная галерея – небогата. Из Голландии вы поезжайте одни в Англию, а я в Париж, в Лувр. Там я вас подожду.
Так они и сделали. Впрочем, и Райский пробыл в Англии всего две недели – и не успел даже ахнуть от изумления, подавленный грандиозным оборотом общественного механизма жизни, – и поспешил в веселый Париж. Он видел по утрам Лувр, а вечером мышиную беготню, веселые визги, вечную оргию, хмель крутящейся вихрем жизни, и унес оттуда только чад этой оргии, не давшей уложиться поглубже наскоро захваченным из этого омута мыслям, наблюдениям и впечатлениям.
Едва первые лучи полуденной весны сверкнули из-за Альп, оба артиста бросились через Швейцарию в Италию.
Райский, живо принимая впечатления, меняя одно на другое, бросаясь от искусства к природе, к новым людям, новым встречам, – чувствовал, что три самые глубокие его впечатления, самые дорогие воспоминания, бабушка, Вера, Марфинька – сопутствуют ему всюду, вторгаются во всякое новое ощущение, наполняют собой его досуги, что с ними тремя – он связан и той крепкой связью, от которой только человеку и бывает хорошо, – как ни от чего не бывает, и от нее же бывает иногда больно, как ни от чего, когда судьба неласково дотронется до такой связи.
Эти три фигуры являлись ему, и как артисту, всюду. Плеснет седой вал на море, мелькнет снежная вершина горы в Альпах – ему видится в них седая голова бабушки. Она выглядывала из портретов старух Веласкеза, Жерар Дова, – как Вера из фигур Мурильо, Марфинька из головок Грёза, иногда Рафаэля…
На дне швейцарских обрывов мелькал образ Веры, над скалами снилась ему его отчаянная борьба с ней… Далее – брошенный букет, ее страдание, искупление… всё!
Он вздрагивал и отрезвлялся, потом видел их опять, с улыбкой и любовью протягивающими руки к нему.
Три фигуры следовали за ним и по ту сторону Альп, когда перед ним встали другие три величавые фигуры: природа, искусство, история…
Он страстно отдался им, испытывая новые ощущения, почти болезненно потрясавшие его организм.
В Риме, устроив с Кириловым мастерскую, он делил время между музеями, дворцами, руинами, едва чувствуя красоту природы, запирался, работал, потом терялся в новой толпе, казавшейся ему какой-то громадной, яркой, подвижной картиной, отражавшей в себе тысячелетия – во всем блеске величия и в поразительной наготе всей мерзости – отжившего и живущего человечества.
И везде, среди этой горячей артистической жизни, он не изменял своей семье, своей группе, не врастал в чужую почву, всё чувствовал себя гостем и пришельцем там. Часто в часы досуга от работ и отрезвления от новых и сильных впечатлений раздражительных красот юга – его тянуло назад, домой. Ему хотелось бы набраться этой вечной красоты природы и искусства, пропитаться насквозь духом, окаменелых преданий и унести всё с собой туда, в свою Малиновку…
За ним всё стояли и горячо звали к себе – его три фигуры: его Вера, его Марфинька, бабушка. А за ними стояла и сильнее их влекла его к себе – еще другая, исполинская фигура, другая великая «бабушка» – Россия.
К стр. 9.
1 интимные ужины (фр.)
2 образ жизни (фр.)
К стр. 15.
1 грудь (фр.)
К стр. 20.
1 племянником (фр.).
К стр. 22.1возвышенным (фр.).
К стр. 23.
1 не беспокойтесь (фр.).
2 Чего хочет женщина – того хочет Бог! (фр.).
3 крошка Нини (фр.).
4 Увеселительная прогулка (фр.).
К стр. 24.
1 – Полторы тысячи! (фр.).
2 – Ну, тысячу рублей! (фр.).
3 Пусть убирается! (фр.).
К стр. 27.
1 «Надо соблюдать осторожность в своих привязанностях!» (фр.).
К стр. 29.
1 – Какое громкое слово! (фр.).
К стр. 33.
1 дурной тон (фр.).
К стр. 34.
1 Довольно, кузен! (фр.)
К стр. 35.
1 довольно, довольно, помилосердствуйте (фр.).
К стр. 36.
1 и все, что вы так любите! (фр.).
К стр. 37.
1 развлекаться (фр.).
К стр. 38.
1 ни больше ни меньше (фр.).
К стр. 40.
1 невыполнимая задача! (фр.).
К стр. 83.
1 Да у вас в самом деле талант, сударь! (фр.)
К стр. 91.
1 человек щедрый, широкий (фр.).
К стр. 96.
1 шаг вперед, шаг налево, держитесь прямей, не кривляйтесь… (фр.).
2 сердцееды (фр.).
К стр. 97.
1 Да, он был вполне благовоспитан (фр.).
2 выздоравливающим (фр.).
3 музыкальные и танцевальные вечера (фр.).
К стр. 99.
1 у меня было тяжело на сердце (фр.).
К стр. 100.
1 значит, тут замешано чувство? (фр.).
К стр. 101.
1 из приличия (фр.).
К стр. 103.
1 предупредительность (фр.).
К стр. 106.
1 Довольно, кузен, довольно! (фр.).
2 Я прошу вас об одной любезности, кузен (фр.).
3 Оставьте меня! (фр.).
4 моя милая… превосходный музыкант и любезнейший молодой человек (фр.).
К стр. 125.
1 Туда, туда (нем.)
К стр. 139.
1 увлечением (фр.).
2 Фи, что за выражения! (фр.)
К стр. 143.
1 признание в любви (фр.).
К стр. 144.
1 Честное слово (фр.).
К стр. 145.
1 скажите прямо (фр.).
2 словом, если б это была правда (фр.).
3 выскочка (фр.).
К стр. 146.
1 мошенников, проходимцев (фр.).
2 это достойный человек (фр.).
К стр. 148.
1 В добрый час! (фр.).
К стр. 162.
1 Добрый вечер! добрый вечер! (ит.)
К стр. 177.
1 «В полуночной тишине» (ит.).
К стр. 178.
1 «Мученики» (фр.).
2 «Очерки истории нового времени» (фр.).
К стр. 187.
1 рождаются (лат.).
К стр. 200.
1 приветствую, друг… (лат.).
К стр. 204.
1 отыди… (лат.).
К стр. 206.
1 «Сочинения Горация» (лат.).
К стр. 209.
1 «Наполеон Малый» (фр.).
К стр. 215.
1 чего хочет женщина… (фр.).
К стр. 242.
1 – Скажите что-нибудь, Мишель! (фр.)
2 – Садитесь же (фр.).
3 очень жарко (фр. искаж.).
4 – Ах, свет так злоречив! (фр.)
5 что мы понимаем друг друга! (фр.).
6 Вот, вот… (фр.)
7 О, как мы подходим друг другу! (фр.)
8 – Освободитесь от всего этого (фр.).
К стр. 243.
1 – Бедный мальчик! (фр.)
К стр. 244.
1 -Я хочу превратить этого ребенка в светского молодого человека! (фр.)
2 вам нравится этот план? (фр.)
3 пожалуйста, поступайте как вам будет угодно (фр.).
К стр. 245.
1 Наконец-то!.. (фр.)
К стр. 247.
1 Близок к тому (фр.).
2 Но что рано или поздно всё этим кончится, и как она будет тогда довольна, счастлива! и т. д. (фр.)
К стр. 248.
1 – Невыполнимая задача (фр.).
К стр. 275.
1 ничто человеческое… (лат.)
К стр. 277.
1 хорошими манерами (фр.).
2 дурного воспитания (фр.).
К стр. 294.
1 самостоятельности (англ.).
К стр. 296.
1 Смелее! (фр.)
К стр. 297.
1 Мишель! Поздоровайтесь же и положите все это куда-нибудь (фр.)
2 Мишель, погуляйте немного в саду! (искаж. фр.)
3 очаровательный пейзаж! (фр.)
4 Кто эта красавица? (фр.)
5 Ах, какая красота! (фр.)
6 о, вы страшный человек! (фр.)
7 Не так ли? (фр.).
К стр. 298.
1 Напишите мой портрет. (фр.).
2 Надеюсь, лицо мое для этого годится? (фр.)
3 Нам вас так недоставало! (фр.)
4 Не так ли? (фр.)
К стр. 319.
1 – Благодарю вас, г-н Викентьев: вы очень любезны (фр.).
2 – Тысяча извинений, мадемуазель, за беспокойство (фр.).
3 Проклятье! не лезут – о, простите, мадемуазель… (фр.)
4 О! Мадам, я вам очень признателен. Прошу вас, мадемуазель, пожалуйста, останьтесь! (фр.)
К стр. 320.
1 Право, я не могу: я должен сделать несколько визитов… Ах, черт, не лезут… (фр.)
К стр. 349.
1 великодушен (фр.).
К стр. 359.
1 гигантских шагов (фр.).
К стр. 367.
1 Освободи место, чтоб я мог его занять… (фр.)
К стр. 371.
1 – Нет, нет, не беспокойтесь (фр.).
К стр. 372.
1 неблагодарный! (фр.)
К стр. 373.
1 он глуп, груб? (фр.)
2 здесь душно: пойдемте в сад! (фр.)
3 – Нахал! (фр.)
К стр. 377.
1 выскочка (фр.)
К стр. 394.
1 Моя прекрасная, очаровательная, божественная (фр.).
2 Бедная моя голова, я с ума схожу! Я рассчитываю на вас, мой добрый и прекрасный друг, и жду ответа (фр.).
К стр. 405.
1 каждая ваша минута драгоценна (фр.).
2 Пойдемте, дорогая (фр.).
К стр. 406.
1 Ну как, хороша я? (фр.)
2 О, да, очень хороши! (фр.)
3 Стакан воды! (фр.)
К стр. 407.
1 не могу больше (фр.).
К стр. 415.
1 человек многоопытный, великодушный (фр.).
К стр. 434.
1 что мы подходим друг другу – да, дорогой Борис (фр.).
К стр. 435.
1 – Мсье Борис! оставьте – о! о! ‹…› что вы от меня хотите (фр.).
2 – Сжальтесь, сжальтесь! (фр.)
3 – Поща-дите, поща-дите! (фр.)
К стр. 436.
1 Умоляю вас, садитесь скорее и поедемте! Эта женщина: какой ужас! (фр.)
К стр. 506.
1 – Очень рад видеть вас обоих! (фр.)
К стр. 507.
1 – Придется хорошенько проучить этого паршивца! (фр.)
2 – Хорошо, очень хорошо, коллега! (фр.)
К стр. 519.
1 – Собственность – это кража (фр.).
К стр. 548.
2 вдвоем (фр.).
К стр. 565.
1 полнокровие в системе воротной вены (лат.).
К стр. 566.
1 на закуску (фр.).
2 ложный шаг! (фр.)
К стр. 567.
1 «Софи зашла в своих поступках слишком далеко, не отдавая себе отчета в последствиях…» (фр.)
2 «Да ‹…› она зашла слишком далеко, не отдавая себе в своих поступках отчета… Она сделала ложный шаг… (фр.)
К стр. 568.
1 стрелке (фр.).
К стр. 569.
1 На всех наложено покаяние ‹…› и моя бедная Софи не смеет спуститься, чтобы составить мне компанию ‹…› и мы оба заперты… (фр.)
2 «Но скажите на милость, скажите, что здесь такого? из-за чего ‹…› весь этот переполох? Чего не выдумают старые девы!» (фр.)
3 «Да, я совершила ошибку ‹…› я скомпрометировала себя, женщина, уважающая себя, не должна заходить слишком далеко… позволять себе» (фр.).
4 «Но что ты сделала, дитя мое?» (фр.)
К стр. 570.
1 «Да нисколько» (фр.).
2 И она плачет, плачет, несчастное дитя! Эта записка!… (фр.)
3 «Приходите, граф, я вас жду между восьмью и девятью, никого не будет, и, главное, не забудьте папку с этюдами. Остаюсь и т. д. С. Б.» (фр.)
4 «Туча разрослась из-за этой записки ‹…› между нами говоря… Софи не была вполне равнодушна к ухаживаниям графа, но он благородный человек, а она слишком хорошо воспитана, чтобы допустить… ложный шаг…» (фр.)
К стр. 571.
1 «в очень щекотливое положение» (фр.).
2 «Но как он смеялся исподтишка, этот граф (он очень хитер), когда я излагал ему все глупые соображения моих дорогих сестриц! Старые дуры!» (фр.).
3 «ключ к загадке» (фр.).
4 «приняв всё всерьез» (фр.).
5 «подозреваем» (фр.).
К стр. 582.
1 «Я понимаю: говорите всё! смелей!» (фр.).
К стр. 595.
1 подставку для букета (фр.).
К стр. 624.
1 Смелей! (фр.).
2 Можете надеяться на всё… (фр.)
3 – Что вы меня любите ‹…› не правда ли? Вы избегали меня… но страсть привела вас назад… (фр.)
4 – О, смилуйтесь! Не так резко… что вы делаете… оставьте!.. (фр.)
К стр. 629.
1 жемчужно-серого цвета (фр.)
К стр. 736.
1 мещанин во дворянстве (фр.).
К стр. 749.
1 «Очень рада, жду» (фр.).
К стр. 750.
1 Да здравствует любовь и веселье! (фр.)
2 «развязный тон» (фр.).
3 – Итак, лед сломан? (фр.)
4 За ваше здоровье! (фр.)
5 За ваше! (фр.)
6 ничтожество, жалкая девочка, у которой нет ничего, кроме хорошенькой внешности?.. (фр.)
К стр. 751.
1 – Пейте – и смелей! (фр.)
2 – О, я уважаю семейные тайны… (фр.)
3 О, я вас понимаю! ‹…› Вот соль, вот туалетный уксус… (фр.)
4 Пейте же! (фр.)
К стр. 752.
1 Говорите все (фр.).
2 что здесь что-то кроется! (фр.)
3 – И что же? (фр.)
4- Вот где прячется чувство! (фр.)
5 – Но он смешон! (фр.)
К стр. 753.
1 – Это все? (фр.)
2 – Ах, гадость (фр.).
К стр. 754.
1 Забудьте все! Да здравствует веселье! (фр.)
К стр. 766.
1 священный огонь (фр.)
СОДЕРЖАНИЕ
ОБРЫВ
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
774 Научное издание ИВАН
АЛЕКСАНДРОВИЧ ГОНЧАРОВ Полное собрание сочинений
в двадцати томах Том 7 Печатается по постановлению
Бюро Отделения литературы и языка
Российской академии наук Редактор издательства Т. А. Лапицкая
Художник Л. А. Яценко
Технический редактор Г. А. Смирнова
Корректоры Н. И. Журавлева, Ф. Я. Петрова
и Е. В. Шестакова
Компьютерная верстка Л. Н. Напольской Лицензия ИД № 02980 от 06 октября 2000 г.
Сдано в набор 4.09.03. Подписано к печати 23.06.04.
Формат 84×108 1/32. Бумага офсетная. Гарнитура Таймс.
Печать офсетная. Усл. печ. л. 40.7. Уч.-изд. л. 42.1.
Тираж 1000 экз. Тип. зак. № 3236. С 76 Санкт-Петербургская издательская фирма «Наука» РАН
199034, Санкт-Петербург, Менделеевская лин., 1
main@nauka.nw.ru Первая Академическая типография «Наука»
199034, Санкт-Петербург, 9 лин., 12 ISBN 5-02-027125-X
This file was created
with BookDesigner program
bookdesigner@the-ebook.org
15.01.2009