Три четверти века отделяют нас от 1937 года – года Большого террора. Каким был этот год для города Колпино, крупного промышленного пригорода, в 1936 г. получившего статус района Ленинграда. Население Колпина составляло около 38 тысяч человек, и почти каждая семья была связана с Ижорским заводом, в то время крупным заводом ВПК.
С конца 1920-х годов в стране – ускоренная индустриализация. Реконструируется и значительно расширяется Ижорский завод, осваивается новая продукция. Но у завода были не только достижения, но и многочисленные проблемы. Их обострение было предопределено самим политическим курсом и экономической системой того времени.
Решались проблемы путём чисток, проработок, кампаний «критики и самокритики». Упущения в работе рассматривались, как правило, с политических позиций, объявлялись вредительством, саботажем. Над всеми, особенно над руководителями и техническими специалистами завода, довлел страх наказания. Виновных «разоблачали», снимали с работы, а в 1937 г. всё чаще стали отдавать под суд.
С сентября 1935 г. разворачивается стахановское движение. Имевшее характер кампанейщины, оно многочисленных проблем завода не решило. Увеличение индивидуальной выработки отдельных рабочих из-за плохой организации взаимодействия подразделений не приводило к соответствующему увеличению производительности завода в целом. Показной характер, который приобрела кампания по переходу на стахановские методы, борьба за рекорды ради рекордов приводили к отрицательным последствиям для производственного процесса. Чтобы освоить новые, стахановские нормы, приходилось отступать от чертежей, нарушать технологический процесс. Это приводило к росту брака, а перевыполнение плана на изношенном оборудовании — к выходу его из строя. Технический персонал не приветствовал стахановские методы труда. В результате многие инженеры были арестованы. Весьма частое обвинение тех лет – зажим и саботаж стахановского движения.
Один за другим меняются директора Ижорского завода. Судьба некоторых сложилась трагически. Был расстрелян снятый в 1936 г. А.В. Белов. Сменивший его по переведу с Кировского завода К.М. Отс проработал в должности директора менее года. Он был арестован и умер в лагере.
Уже после убийства Кирова 1 декабря 1934 г. в парторганизациях Ленинграда и Ленобласти прошла кампания чистки. Как заявил в 1936 г. секретарь парткома Ижорского завода И.И. Соловьёв, «процент исключённых из партии при проверке партдокументов очень большой».
Газета «Ижорец» писала о засевших в заводоуправлении врагах народа, о не расчищенных до конца гнёздах вредителей и даже об отсутствии коммунистов в ряде ключевых служб (бухгалтерия, планово-экономический отдел).
За призывами «шире разворачивать критику и самокритику» зачастую стояли требования разоблачать врагов народа. В такой атмосфере даже правильная критика по существу, направленная на выявление и преодоление действительных недостатков, приобретала свойство доноса, т.к. всегда могла для НКВД стать основанием для ареста. Яркий пример этого – конфликт директора А.В. Белова с группой молодых металлургов во главе с А.С. Завьяловым. По сути, они были правы, вскрыв низкое качество ижорской брони. Их уволили, но они получили поддержку А.А. Жданова, после чего было созвано заседание СТО с участием Сталина. На нём были приняты необходимые решения. Основания для снятия с работы А.В. Белова были. Но вслед за этим тогда последовали репрессии в отношении ряда специалистов.
Атмосфера в обществе была пропитана шпиономанией и доносительством. В цехах завода и на собраниях домохозяек проводились политдни на соответствующие темы, устраивались коллективные слушания доклада А.Я. Вышинского «О некоторых методах вражеской работы». Каждый «большой» московский процесс над врагами народа сопровождался проведением митингов, призывами к бдительности, принятием заявлений и новых повышенных трудовых обязательств.
Происки иностранных разведок и вредительство «врагов народа» тогда виделись во всех проблемах завода. Такой подход задавался всей системой партийного руководства. Весьма характерен анализ проблем Ижорского завода в выступлении секретаря Ленинградского горкома А.А. Кузнецова на совещании ИТР в октябре 1938 г.: «На заводе до сих пор не только не ликвидируются последствия вредительства, но вредительство продолжается. В системе безответственности, расшатанной трудовой дисциплины враги народа продолжают творить свои гнусные дела… Вредители занижали производственные возможности завода, разрушали оборудование, старались сорвать технологию… В заводе происходят аварии, однако ни одна из них не квалифицирована политически». К тому времени масштаб репрессий действительно значительно сократился, но психологическая готовность к ним сохранилась, поскольку в эффективности других методов партийное руководство, по-видимому, сомневалось. Поэтому завод работать лучше не стал, что и вызвало недовольство Кузнецова (в 1949 г. он сам станет жертвой репрессий).
1937 – год изучения Конституции и первых выборов в Верховный Совет СССР, и вся агитационная кампания сопровождалась выявлением «врагов народа».
В 1937-1938 гг. кампаниями по выявлению «врагов народа» были охвачены все колпинские предприятия и организации. Например, комсомол. Как писал «Ижорец», в районной организации ВЛКСМ «долгое время орудовали враги народа». Райком был обвинён в притуплении большевистской бдительности. Что вменялось в вину комсомольцам? «Бывшая комсомолка, педагог 4-й школы Евдокимова при разоблачении троцкиста Иоансона, ведшего школу к развалу, встала на его защиту. Молодой специалист, инженер термического цеха К.И. Иванов (сейчас исключённый из комсомола) неоднократно на собраниях молодёжи выступал с антипартийными взглядами о перерождении комсомола».
Были репрессированы многие профсоюзные активисты Ижорского завода. По воспоминаниям Анны Шур, корреспондента газеты «Ижорец» в 1934-1938 гг., было репрессировано много рабкоров, сотрудников редакции.
В конце 1930-х годов по доносу было арестовано 12 оркестрантов. Из них в Колпино после смерти Сталина вернулся лишь один – Василий Болчис.
По выборке, сделанной на основе памятных книг общества «Мемориал», и из других источников, нам известно о 311 репрессированных в период в с 1936 по 1938 год. Это люди, проживавшие или работавшие в Колпине. 230 приходится на 1937 год, 69 – на 1938 г., 12 – на 1936 г. Всё первое полугодие 1937 г. аресты носили единичный характер. Массовыми они стали с июля – 21 арест. Пик – в августе и сентябре 1937 г.: соответственно 57 и 51 арест, в октябре – 37.
В январе 1938 г. в свете решения очередного Пленума ЦК ВКП(б) начало приходить понимание, что не обошлось без перегибов. Секретарь райкома М. Кудрявцев в статье «Исправить допущенные ошибки» писал, что парторганизация района, проделав большую работу по очищению партийных рядов, допустила ряд серьёзных ошибок. Отмечался легкомысленный подход к исключению из партии, бездушное отношение парторганизаций к судьбе отдельных коммунистов. Ряд неправильных решений об исключении из партии был отменён. Значительно сократилось число арестов.
Но в феврале 1938 г. – новый всплеск: 26 ареста, но связан он главным образом с делом немцев (16 человек). Как, например, звучало обвинение в адрес одного из них – Мартына Риттера, рабочего Ижорского завода, жителя Второй немецкой колонии? С 1933 г. являлся участником контрреволюционной германской шпионской и диверсионной организации на Ижорском заводе. В 1936 г. в цехе лично вывел из строя, путём поломки 2 токарных и труборезных станка. Проводил среди немцев-колонистов и рабочих Ижорского завода контрреволюционную националистическую и террористическую пропаганду, призывал к убийству руководителей Советского правительства. Приговор – расстрел, как и всем остальным.
Из 311 арестованных по ст. 58 УК РСФСР колпинцев и рабочих завода расстрелян был 296 человек. Практически все они захоронены на Левашовской пустоши. Кроме того, были те, кого направили в лагеря, некоторых из них расстреляли уже там. Очень немногие (известно 4 фамилии), кто был освобождён до суда.
Проведём анализ репрессированных по ряду основных анкетных данных.
По месту работы. 75% работало на Ижорском заводе или в «Ижорстрое», 3% – на железной дороге. Есть и служащие других учреждений.
По социально-профессиональному статусу. Рабочих – 44%, ИТР и руководителей нижнего звена – 35%, руководителей среднего звена – 5%, младший обслуживающий персонал – 8%, служители культа – 3%.
В числе репрессированных – начальники цехов и инженеры Ижорского завода, рабочие разных специальностей. И это когда перед заводом стояли сложнейшие задачи, а он испытывал дефицит в технических специалистах и рабочих кадрах!
В числе служителей культа – весь причт церкви Свт. Николая на кладбище (священники Александр Цветков и Александр Малиновский, дьякон Анц, сторож Моренчев, казначей Фаломеев), настоятель Св.-Троицкого собора Сергей Брудинский, председатель приходского совета колпинского костёла Вацлав Усович, пастор церкви Мартина Лютера в ижорской немецкой колонии Бруно Рейхерт, члены общины евангельских христиан.
Представляет интерес национальный состав. Доля русских среди репрессированных составила 40%. Поляки – 20%, белорусы – 13%, немцы – 11%, латыши – 6%, эстонцы – 4%, финны – 3%. Отметим, что в Колпине с XIX века было польское землячество, недалеко от Колпина находились немецкие колонии и финские деревни, жители которых работали на Ижорском заводе. Но доля представителей национальных меньшинств, особенно поляков и белорусов, среди репрессированных значительно превышает их удельный вес в численности населения и в трудовых ресурсах Колпина. Заметим и то, что наиболее пострадали представители тех наций, государства которых СССР в своей военной доктрине рассматривал в качестве потенциальных врагов. Напомню, что Латвия и Эстония до 1940 г. были самостоятельными государствами. Но столь высокая доля белорусов для нас, колпинских краеведов, остаётся необъяснимой.
По партийности. 81% – беспартийные, 11% были членами или кандидатами в члены ВКП(б), либо были исключены из партии в период, предшествовавший аресту, ещё 3% – бывшие члены ВКП(б), исключенные в ходе партийных чисток двадцатых – начала тридцатых годов, 3% – бывшие эсеры. Итак, абсолютное большинство репрессированных – беспартийные. Это опровергает распространённую в последнее время точку зрения о том, что репрессии 1937-1938 гг. коснулись главным образом партийных и государственных руководителей. В Колпине одна треть репрессий приходится на долю беспартийных рабочих Ижорского завода и почти четверть – на долю беспартийных ИТР.
В числе тех, кто был репрессирован, – начальники цехов Ижорского завода П.Б. Лосицкий, Э.К. Викберг, М.В. Костромитин, В.В. Костромитин, руководитель группы чёрных металлов П.Г. Козлов.
Пётр Меркурьев, брат известного актёра Василия Меркурьева, в 1935-1937 гг. был председателем профкома Ижорского завода, затем зам. начальника «Ижорстроя». В сентябре 1938 арестован, умер в 1939 г. в тюрьме.
Ещё несколько имён:
Пётр Хоняков, начальник радиостанции РВ-53, арестован 3 ноября 1937, расстрелян 22 января 1938;
Степан Цехановский, архитектор ИЗ, арестован 29 сентября 1937, расстрелян 24 ноября 1937;
Мартин Хрущинский (сын знаменитого колпинского врача), санинспектор ЦК Союза тяжёлого машиностроения при ИЗ, арестован 21 сентября 1937, расстрелян 15 октября 1937;
Иван Коляда, музыкант оркестра колпинского кинотеатра, арестован 7 октября 1937, расстрелян 30 октября 1937;
Бронислав Шуцкий, зав. общим отделом Колпинского райкома ВКП(б), арестован 26 сентября 1937, расстрелян 24 ноября 1937.
Герман Скрадоль, редактор газеты «Ижорец»: арестован 25 октября 1937, расстрелян 20 декабря 1937.
Ещё одна интересная личность – Пётр Дембский.Во время I Мировой войны работал на ИЗ,былчленом партии эсеров. Он стал первым начальником колпинской милиции, созданной 28 февраля 1917 г. В советское время работал слесарем на ИЗ. Арестован 23 апреля 1937, расстрелян в Ленинграде 5 сентября 1937.
Конечно, не только репрессиями запомнился 1937 год колпинцам. Но атмосферой страха было пронизано всё. Страх в обществе нагнетался всей государственной политикой, он нашёл отражение во всех значимых событиях 1937 г. Было ощущение нахождения в осаждённой крепости, внутри которой также орудуют враги. Сама работа на крупном заводе военно-промышленного комплекса развивала мобилизационное сознание и психологию вражды, в т.ч. в отношении коллег.
А что за пределами завода? Были закрыты Св.-Троицкий собор и польский костёл. Открыт роддом, но нельзя не вспомнить, что сама необходимость в ускоренном строительстве столь нужного учреждения была вызвана запретом абортов в СССР в 1936 г. Развивался спорт, но в первую очередь, его военно-прикладные виды, Развивалась физкультура, но в первую очередь, в связи с нормами ГТО и ГСО (Готов к санитарной обороне). Проводится принудительная подписка на «Займ обороны СССР». Развивалась культурная жизнь, но и здесь преобладала вполне определённая направленность. Проводились встречи с героями (лётчиками, папанинцами), но их основной задачей было поддержание мобилизационной готовности людей. А надпись-посвящение на памятнике рабочим-красногвардейцам, установленном 6 ноября 1937 г., утверждала: «Никогда не умрёт память о Вас в Советском народе, никогда не погаснет наша ненависть к врагам народа».
Большой террор и всепронизывающий страх стали главным содержанием 1937 года. И в стране, и в Колпине.