– У нас было две версии. Если считать «шкурки», то три, и все они «отвалились», – сказал Серёга. – Чтобы…
– Ты это уже говорил когда‑то, – перебил его Митька. – Да, а потом про свидетелей. Лучше придумай, где мы их искать будем, свидетелей этих.
Мальчишки расположились на скамейке у входа в «подъезд котёнка», как они стали называть его между собой.
– Дед говорил, да и в фильмах показывают, что сыщики всегда опрашивают соседей. Они живут рядом, всегда всё видят и всё слышат. По‑моему, всё‑таки логично было бы их опросить.
– Ты что, предлагаешь теперь ко всем заглядывать и спрашивать: «Где котёнок?»
– А какие есть варианты? Носиться по всему городу и искать его под каждым забором и в каждой мусорке?
– Это мне нравится больше! – честно сознался Митька.
Вдруг Серёга, не меняя позы и наклона головы, стал странно косить глазами то в одну, то в другую сторону, а потом прошептал:
– Мне кажется, что за нами всё время кто‑то наблюдает…
Митька тут же вскинул патлатую голову и начал вертеть ею из стороны в сторону, пытаясь перехватить чужой взгляд. Волосы его встопорщились сильнее обычного и напоминали теперь антенны‑улавливатели.
– Ты что?! – всё так же шепотом возмутился Серёга. – Нельзя поосторожнее?! Ты выдал нас с потрохами!
– Кому? – удивился Митька.
– Тому, кто за нами следит! Может, это он похитил котёнка! Понимаешь?!
– Обезьяна? – ещё больше удивился Митька.
– Да сам ты обезьяна! – закричал Серёга и с досадой махнул рукой.
– Но за нами наблюдает шимпанзе! Вон там, сам посмотри, – Митька указал на балкон второго этажа. Сквозь решётку балкона на мальчиков смотрела здоровенная шимпанзе в тельняшке. Она разглядывала ребят с мрачным любопытством. Рядом с ней стоял седой старик и попыхивал трубкой. – Вот это да! Она настоящая! И вот так живёт в обычной квартире! И на балконе прохлаждается! Прикольно!
– Подозрительно всё это… – пробормотал Серёга, скрывая смущение. – Думаю, всё‑таки не стоит обсуждать дела здесь. Смотри, почти все окна открыты – значит, нас могут услышать. И увидеть как на ладони. Ещё эта обезьяна… Нам нужно срочно найти место для штаба.
Место нашлось на той же детской площадке, что и «могилка», за которую совсем недавно мальчики чуть было не схлопотали. Штаб решили организовать в беседке. Она стояла в стороне от качелей и каруселей, которые, как магнитом, притягивают малышню, и от турников, на которых вечно висят накачанные подростки. Кроме того, в беседке стоял большой деревянный стол и две скамейки – можно было расположиться здесь с комфортом.
– Ну что, Митька, доставай личный арсенал! – скомандовал Серёга, по‑командирски расположившись в штабе.
Митька вытащил из своего офицерского планшета блокнот и карандаши. Карандаши он ровненько разложил на столе начиная с самого длинного и заканчивая самым коротким. Такая невероятная аккуратность проснулась в нём только благодаря какой‑то особенной торжественности этой минуты.
– Так, Митька, для начала нарисуй дом. Кстати, можно не целиком – пока достаточно «подъезда котёнка». Хотя… И этого, с обезьяной, тоже, на всякий случай, отметить нужно.
– Скажи, Серёга, чего ты к ним прикопался? По‑моему, круто – целая шимпанзе у старика. Это тебе не мопсик! Аж завидно!
– Просто подозрительно это… – промямлил Серёга. – Согласись, действительно подозрительно – почти в центре города средь бела дня на балконе стоят мрачная обезьяна и абсолютно седой старик с трубкой! Хорошо ещё, что не с биноклем! И они оба пялятся на нас с тобой! А чего они пялятся? Макака эта…
– Не макака, а шимпанзе, – поправил Митька: он очень любил животных и знал их великое множество.
– Хорошо, шимпанзе. А чего она смотрит так, будто на нас эволюция плохо сработала или мы убили её бабушку?
– Это тебе её мимика со второго этажа подсказала? – начал кипятиться Митька.
Спор продолжался очень долго, и ребята не разругались окончательно только потому, что вспомнили, что где‑то – совершенно неизвестно где – сидит маленький котёнок, который потерял дом.
Вместе они воссоздали план подъезда. Вспомнили, что на каждой лестничной клетке по четыре квартиры, что всего этажей – три. Первую, пятую и девятую квартиры закрывает дерево. Часть квартир выходит окнами во двор, остальные – на проспект. Всё это постепенно появилось на чертеже. Запестрили пометки и цифры.
– Слушай‑ка! – обрадованно воскликнул Митька, оторвавшись от рисунка. – Вспомнил! Как раз в этом доме, и даже в «подъезде котёнка», живёт один мой друг! В четвёртой квартире. Давай его сразу опросим? Он тоже мог оказаться свидетелем. Вовочка учился со мной в третьем классе. Сто тыщ лет его не видел! Отличный парень!
Звонок в квартире № 4 щебетал долго и пронзительно, но за дверью была тишина.
– Похоже, твоего Вовочки нет дома, – сказал Серёга.
– Похоже, – согласился Митька. – А жаль. Очень жаль.
Они уже собирались уходить, когда в квартире послышались торопливые шаркающие шаги и высокий голос спросил:
– Кто там?
– Это я, Митька. Вовочка, это ты?
Дверь открылась. На пороге стоял очень большой, круглый – начиная с общего контура, заканчивая круглыми ямочками на круглых щеках – мальчик.
– Вовочка! – радостно воскликнул Митька. – Это я! Помнишь?! Мы с тобой в третьем классе вместе учились, за одной партой сидели! Ты ещё вырос, но я тебя всё равно сразу узнал!
– Конечно, – неопределённо кивнул Вовочка и улыбнулся. От улыбки щёки поползли вверх, сплющили нос, а заодно придавили глаза.
«Вот это улыбка! – подумал Серёга. – Впервые такую вижу… Больше похожа на отвращение. Притом китайское какое‑то…»
– Как жаль, что ты перевёлся из нашей школы! Было так весело! – Митька хлопнул своего знакомца по плечу.
В ответ Вовочка хрюкнул.
– Как же я рад тебя видеть! – не унимался Митька. – Я и так зашёл бы, чтобы тебя повидать, а тут ещё и важное дело! Да, Серёга? Кстати, знакомься, Вовочка, это мой друг Серёга.
– А что за дело? – осторожно поинтересовался Вовочка своим высоким круглым голосом.
– О! Серьёзное расследование! Кстати, можно зайти?
– Да‑да! Конечно, проходите! Проходите! – повторил он и сделал полшага вглубь квартиры, пропуская гостей.
Но освободившегося пространства оказалось слишком мало. «Да он же не хочет нас впускать!» – промелькнула у Серёги мысль, когда он протискивался в квартиру между дверным косяком и животом хозяина.
Очень медленно, шаг за шагом, ребятам удалось просочиться в большую комнату. Митька болтал без умолку, поэтому к тому моменту, когда все трое уселись на диван, он уже заканчивал подробный рассказ о пропавшем котёнке, успел показать план подъезда и даже упомянуть о штабе.
– Вовочка, мы ищем свидетелей. Может быть, ты видел котёнка? Мы тут подумали, вдруг он спустился по лестнице и сбежал на улицу. Никто не знает точного времени, когда он пропал. Это могло произойти в течение всего дня. И пробежать он мог мимо твоей квартиры!
– Да‑да! – кивнул Вовочка головой. – Да! Он пробежал мимо меня. Это было вчера днём. В час. Белый такой котёночек. Спустился со второго этажа. Я видел.
– Вот и свидетель! – обрадовался Митька.
– А куда? Куда он дальше‑то делся, ты знаешь? – спросил Серёга, сразу загоревшись интересом к этому странному разговору.
– Да, я знаю, куда он делся, – опять кивнул Вовочка и замолчал.
– Куда?! – в один голос воскликнули сыщики.
– Я покажу. Тут нужна помощь, сами вы не найдёте, – сказал Вовочка. Он вдруг весь выпрямился, глаза загорелись, правый уголок рта пополз вверх. – Подождите меня у подъезда, я сейчас. Быстренько.
– Митька, ты уверен, что Вовочка – твой друг? – шёпотом спросил Серёга, когда они вышли на улицу. – У него очень нехорошая мимика, понимаешь?
– Не трожь Вовочку! Мы знаешь как с ним в школе дружили?! Оставь свои штучки! Он мой друг!
– Митька, просто послушай! Когда он улыбался, я увидел отвращение – если вы друзья, он просто не может так тебе улыбаться! Когда во время ответа полностью повторяют вопрос – это признак лжи, точно, проверено! Лжецу нужно время, чтобы придумать ответ, вот он и повторяет вопрос, как попка‑дурак. Слышишь меня?! Это – ложь! Вовочка не знает, где котёнок. И последнее – презрение. На друзей с таким выражением не смотрят!
– Вот! Ты сам сказал, что этого не может быть, значит, этого не было! И всё! Вовочка – мой друг! – Митька упрямо выпятил острый подбородок. – Тебя просто злит, что не ты, такой умный, найдёшь котёнка, а Вовочка! Посмотри лучше наверх, шимпанзе‑то всё ещё на тебя смотрит!
Действительно обезьяна смотрела на Серёгу. Теперь она удобно устроилась на полу балкона и задумчиво покусывала палец на ноге.
– Ну что, вы готовы? – бодрым голосом спросил Вовочка, но взгляд его при этом настороженно скользил где‑то между мальчишками.
Внутри у Серёги как будто что‑то защемило. «Нет, нельзя ему доверять! Нельзя!..»
– Куда ты нас ведёшь? – весело спросил Митька.
– Сусанин… – тихо добавил Серёга, но на его реплику никто внимания не обратил.
– Вчера в час дня я выходил гулять, и вместе со мной за дверь выскочил белый котёнок, – твердил Вовочка как по писаному. – Он побежал туда, – Вовочка указал пухлой рукой в сторону второго подъезда. – Пойдёмте, я покажу. Там есть незакрытое окно в подвал. Все местные кошки в этом подвале тусуются! Я и фонарик захватил, чтобы посветить.
– Ну что? Ты идёшь? – спросил Митька, вызывающе глядя на Серёгу.
– Иду, – вздохнув, ответил тот. – Нужно проверить эту версию.
Ловушка
Может быть, Вовочка и врал обо всём, но окно подвала действительно было открыто – ржавые железные ставни оказались распахнутыми настежь. Из подвала доносилось густое зловоние – смесь запахов плесени и кошек.
«Если Снежок выбежал из квартиры на улицу, то он с большой вероятностью мог прибиться к себе подобным, – пытался уговорить себя Серёга. – А если так, это уже полноценная версия развития событий».
– Ну что, вы лезете? – спросил Вовочка.
– А ты? – поинтересовался Серёга. – Ты с нами не пойдёшь? Ты вроде собирался помочь?
– Я и помогаю! – обиделся Вовочка и выпятил пухлые губы. – Рассказал, где прячется ваш котёнок, проводил… Фонарик вот… Бери, Митька, фонарик. А через это окно я не пролезу просто! Точно застряну! Это вы – два тощих комара – в любую щёлку проскочите! Идите‑идите, – уже другим, не таким обиженным тоном добавил он, – я вас здесь подожду. Караулить буду.
Митька с фонариком нырнул в подвал первым.
– Всё ОК! – крикнул он оттуда.
«Это правдоподобная и пока единственная версия развития событий. Её обязательно нужно проверить…» – подумал Серёга, тяжело вздохнул и прыгнул вслед за Митькой в узкий оконный проём.
Митька уже устроил в подвале светомузыку – луч света метался по стенам, потолку, изгибам фундамента, горам мусора. От фонаря во все стороны сигали короткие тени, которые казались Серёге кошками.
– Митька, что ты делаешь? Так мы точно никого не найдём! Помедленнее светить можешь?! И по порядку.
– Ты пробовал когда‑нибудь искать кота в темноте? – ответил Митька беспечно. – Это безнадёга! Спрячется так, будто его и не было, зато все предметы, все тени – всё будет напоминать твоего кота. Устанешь бегать! А потом он сам выходит откуда‑нибудь, где ты всё обыскал, понимаешь? Идёт ещё такой, хвостом помахивает, издевается. Будто умеет сквозь стены проходить… А здесь столько места! Уйма!
– И что с того? – возмутился Серёга. – Искать не нужно? Дай сюда фонарик. Ты не умеешь нормально светить! Уже глаза болят…
В этот момент луч резко побледнел, задрожал, а потом и вовсе погас.
– Удружил, дал фонарик, нечего сказать, – начал ворчать Серёга. – Батарейки‑то мёртвые! Ну, Вовочка!
И Серёга, и Митька обернулись на светящийся уже синим вечерним светом прямоугольник окна.
– Придётся возвращаться! – с сожалением проговорил Митька. – Но кошек‑то здесь и нет! Я ни одной не увидел.
– Это неудивительно, – ответил Серёга.
– Митька! Ты меня слышишь?! – прокричал Вовочка в оконный проём.
– Да! Слышу! Сейчас мы выберемся к тебе. Фонарик сел.
– Не выберетесь! – вдруг злорадно крикнул Вовочка.
Пронзительный железный хлопок прозвучал как взрыв. И всё померкло. Ставни захлопнулись…
Мальчики некоторое время стояли как оглушённые.
– Как думаешь, он шутит? – спросил Митька.
– Скорее всего, нет… – тихо ответил Серёга.
Подтверждая его слова, Вовочка закричал:
– Вот умора! Ха‑ха‑ха! Теперь мне весело!
И, победно топая, ушёл.
– Не может быть! Он же мой друг! Это шутка, просто шутка… – твердил в растерянности Митька.
– Давай потом об этом поговорим, – потряс его за плечо Серёга. – Сейчас нам нужно отсюда выбираться. Пока мы не заблудились и помним, где выход… Давай руку – и пошли вдоль стенки.
Серёга начал нащупывать оконные проёмы. Полоски света между ставнями быстро гасли, – с неба в городские глубокие дворы выплеснулись вечерние сумерки.
Все окна оказались закрытыми.
– Не шутил… – пробормотал Серёга. – Пора звать на помощь. У тебя мобильник с собой? Я свой дома оставил.
– Конечно! С собой! Только… он разряжен в ноль. Забыл зарядить…
– Тогда давай, Митька, включайся – нужно шуметь по полной! Я так, как ты, шуметь не умею. Кто‑нибудь нас услышит и вытащит.
– Это всегда пожалуйста! – весело сказал Митька. Он вообще был не из тех, кто пасует перед трудностями, потому набрал побольше воздуха и как заорёт: – Помоги‑и‑и‑и‑ите! Помоги‑и‑и‑и‑ите! Пожа‑а‑а‑ар! Поли‑и‑ици‑и‑ия‑я – а‑а‑а!!!
Серёга заткнул ему рот. Знал ведь, какого джинна выпустил из бутылки, – по своей воле Митька ни за что бы не успокоился.
– Ух, оглушил! Отдохни немного, надо теперь прислушаться. Тебя невозможно было не услышать! Скорее всего, кто‑то уже идёт нас спасать…
За стеной подвала была хорошо слышна обычная жизнь: голоса, шаги, шуршание шин по асфальту. Но вся эта жизнь явно продолжала идти мимо.
– Митька, давай ещё! – скомандовал Серёга и заткнул уши.
– Помогите! Мы в подвале! Застряли! – кричал Митька.
Потом он снова вопил про пожар, потом про грабителей и затопление. Когда от безнадёги он уже заорал про зомби‑апокалипсис, голос его внезапно зашипел, будто в горло вставили ситечко, а потом и вовсе прервался.
– Я охрип! – удивлённо прошелестел Митька.
– Держись! Ты молодец! – прошептал в ответ Серёга. – Теперь моя очередь.
– Скажи, почему он так со мной?.. – спросил Митька: его сильно мучила мысль о Вовочкином предательстве.
– Не знаю… Наверное, когда‑то в школе вы его чем‑то сильно уели. Почему он, кстати, ушёл из класса, проучившись всего год?
– Меньше… – поправил Митька.
– Тем более, раз меньше. Это подозрительно.
– Всё хорошо было… Весело… – прохрипел с посвистом Митька. – Вот послушай, что тут было обидного? Классный же стишок!
Сказала училка: «Ну, Вовочка, хватит!
Хочу я увидеть твоих родителей!»
А он: «Обязательно, Марья Ивановна.
Их фотку я вам принесу – и увидите».
Или такой:
– Что делал благородный рыцарь
с поверженным врагом?
Ответил умный Вовочка:
– Сдавал в металлолом!
Или вот, вот ещё, мой любимый:
– Кого боится Человек‑паук?
– Я знаю: у него трясутся лапки, –
ответил Вовочка, – когда увидит вдруг
он рядом Человека‑тапку.
Весело ведь! Его же никто не дразнил! Просто анекдоты вспоминали и Вовочкой называли, а не Владимиром, как он просил.
– Теперь ясно, – сказал Серёга. – Значит, он всё‑таки из‑за вас школу сменил! И, однако, крепкую обиду затаил…
– Знаешь, как мне хочется сейчас этому Вовочке вдарить! Прям сил нет! Кулаки чешутся! А всё равно жаль как‑то… Раз это мы его, оказывается, обидели…
– Да ладно тебе! Он пришёл к вам в третий класс, а до вас сколько школ сменил? Ты же знаешь, дразнят обычно того, кто дразнится. Не бери в голову. Всё‑таки гад твой Вовочка!
Мальчики сидели на корточках, привалившись спинами к стене. Переговаривались шепотом. У Серёги за компанию тоже не получалось говорить громко. К тому же становилось всё более и более жутко оттого, что придётся сидеть здесь, в сыром подвале, неизвестно сколько времени. Абсолютная темнота, которая их окружала, будто бы начала оживать, и всё время казалось, что рядом кто‑то есть – безмолвный, большой и мокрый.
– Слышишь?! – встрепенулся Митька.
На очередной хлопок двери парадного и приближающиеся шаги мальчики внимания не обратили. Теперь же они отчётливо услышали скрежет гвоздя или какого‑то другого металлического предмета по железным ставням у них над головой.
– Пойдём‑пойдём, Джеки! Дальше они сами справятся! – проговорил незнакомый голос. – Затычку ты вытащила, теперь они, почитай, свободны…
Мальчишки вскочили на ноги и бросились к окну. Свобода! Ставни, скрипнув, легко поддались и распахнулись.
Высунувшись наружу, Серёга успел заметить удаляющуюся парочку: старик, идущий враскачку, странно переваливаясь с одной ноги на другую, и обезьяна. Та самая! Подозрительная…
Когда вылез Митька, их уже скрыли сумерки.
– Интересно, кто же нас спас?! – сказал он и стал озираться по сторонам.
– Макака… – тихо проговорил Серёга.
Отстаньте, пожалуйста!
– Кто бы мог подумать, что в нашем расследовании может произойти такое! – говорил Митька, когда они встретились с Серёгой утром следующего дня. Митька развалился на лавочке штаба и усердно дожёвывал кусок колбасы, припасённый с завтрака. – Ищем белого котёночка! Ми‑ми‑ми просто. А тут – бац! – чуть не погибли в подвале.
– Ну, если честно, мы пострадали не из‑за котёнка, – возразил Серёга, – а из‑за тебя и глупых анекдотов про Вовочку.
– Почему сразу глупых?! Отличные анекдоты! Кстати, ещё один вспомнил:
Сочинение «В гостях у бабушки»
Вовочка быстрей всех сдал.
Написал: «Недавно ездил к бабушке.
Жаль, что дома не застал».
– Митька, да уймись ты со своими анекдотами, а то я тоже скоро захочу тебя запереть в подвале! Доставай лучше план дома. Нужно решить, что мы будем делать сегодня.
– Фу, зануда! Смех продлевает жизнь! – сказал Митька жизнеутверждающе.
– Спорно! Наши жизни он едва не укоротил!
План подъезда Митька нарисовал на совесть – аккуратно, подробно и понятно. Всё теперь было как на ладони.
Котёнок пропал из пятой квартиры. Если искать свидетелей, то к кому идти, если не к ближайшим соседям?! Значит, в квартиру № 6.
– У тебя больше друзей в этом подъезде нет? – с усмешкой поинтересовался Серёга. – Это я так, на всякий случай, спросил. Чтобы знать, к чему готовиться…
Митька метнул на него недобрый взгляд, но промолчал.
Едва мальчики поднялись на второй этаж, как услышали за дверью квартиры № 6 истошный детский плач. Такой, будто младенцу без наркоза отрезали голову или, по крайней мере, отобрали у него любимую игрушку.
– Звоним? – спросил Серёга.
– Может, попозже? – неуверенно предложил Митька.
Плач внезапно оборвался.
Серёга позвонил.
Дверь открыла молодая женщина с растрёпанной косой. Вообще, она сильно напоминала вешалку – очень худая и увешанная всякой всячиной: на одном плече у неё висела пелёнка, на другом – детский комбинезон, на шее – бусы из прищепок, в руках – здоровенная банка с присыпкой, соска, столовая ложка и плюшевый тигр‑альбинос.
– Вы к кому? – спросила она торопливо.
– К вам, – ответил Серёга. – Позавчера у ваших соседей пропал котёнок. Мы помогаем его искать. Вот, посмотрите, пожалуйста, фото. – И он протянул ей телефон.
В комнате тихо захныкал малыш.
– Ничего не знаю, – настороженно прислушиваясь к тонкому голоску, сказала женщина. – Не видела я никакого котёнка, я вообще не знала, что у них был котёнок, – затараторила она. Плечи её при этом подпрыгивали в такт словам. – Я их самих‑то почти не вижу, – развела она руками.
Серёга глянул на Митьку в поисках поддержки и очень вежливо, но решительно сказал:
– Простите, но вы сейчас говорите неправду. Вас выдают плечи. Они не согласны с вашими словами.
Женщина удивлённо посмотрела на Серёгу, но в этот момент малыш прибавил громкость, и она быстро заговорила:
– Да, я знала, что Бореньке завели котёнка, он рассказывал, когда мы встретились на площадке. Но, что с котёнком стало потом, я правда не знаю! Всё, ребята, идите, мне некогда! Идите!
– Спасибо за правду, – сказал Серёга.
Женщина кивнула им на прощание и запела ласковым голосом, глядя в сторону комнаты:
– Иду‑иду, мой хороший! Мамочка уже идёт!..
Дверь захлопнулась…
– Как ты эту тётю! – восторженно воскликнул Митька. – «Простите, но вы говорите неправду…» Это было круто!
– Ну, она действительно говорила не то, что думала. Она пожимала плечами. Ты заметил это? Говорила очень уверенно, а плечами показывала жест неуверенности, сомнения. Любое противоречие, по словам деда, можно расценивать как ложь. Вот и всё! Но потом она сказала правду. Так что она действительно не знает, где котёнок. А значит, нужны ещё свидетели…
Сплошная мистика
Серёга шагнул к соседней двери и нажал на кнопку звонка. Эта дверь сильно отличалась от остальных, нормальных дверей. Она была затянута тёмно‑зелёной кожей и увешана всякой всячиной. Кроме большой красной цифры «7» на ней висела перевёрнутая подкова, выпуклый стеклянный, безразличный глаз, зонтик укропа, гроздь почерневшей, скукоженной рябины. На двери мелом был нарисован большой круг.
Из квартиры послышался ветхий, протяжный собачий лай и шаги.
– К гадалке не ходи, – понизив голос, сказал Митька, – хозяева чего‑то боятся… Сколько всякого понавесили! Жуть берёт!
– Ты думаешь, это обереги? – Серёга тоже начал рассматривать затейливые украшения.
– А ты подумал, что это икебана такая?! Не смеши, пожалуйста, моего кота, его от этого пучит!
Дверь начала открываться, звякнув цепочкой. Но так и не открылась до конца – появилась лишь небольшая щель для общения с незваными гостями.
– А ты, похоже, прав! – шепнул Серёга.
Из щели выглянул маленький, старый, седой пудель с острой лысой мордочкой. Просипев что‑то, он скрылся. Вместо него, но чуть выше появилась немолодая хозяйка и этого пуделя, и этой странной квартиры.
– Молодые люди?! – вскинула она бровь выше больших круглых очков. – Что вам нужно?
– Здравствуйте! Позавчера у ваших соседей пропал котёнок. Мы помогаем его искать, – Серёга слово в слово повторил то, что недавно уже говорил, и точно так же протянул женщине мобильник.
«Ага! – заметил это Митька. – Значит, готовился, речь учил! Во даёт, умник!»
– Я не удивлена, – театрально вздохнула новая свидетельница, глядя на фотографию котёнка. – У нас каждый день кто‑то пропадает!
– Записывай скорее! – толкнул Серёга Митьку в бок. – Где же твой блокнот?!
Блокнот находился на своём месте в блестящем красивом планшете, а планшет висел на тонком ремешке у Митьки на плече. Митька щегольски щёлкнул замочком и достал блокнот и карандаш.
Цепочка звякнула, дверь открылась, и на лестницу выкатилась очень круглая тётя преклонных лет. Короткие редкие волосы её стояли дыбом, за толстыми круглыми стёклами очков блестели маленькими угольками глаза.
Митька с ходу нарисовал летающую тарелку на тонких ножках, с выпученными глазами и подписал крупно: «НЛО», что означало – неопознанный летающий объект.
Серёга, посмотрев в блокнот через Митькино плечо, прыснул: действительно, портрет удался! Потом закашлялся, скрывая смех, а затем заговорил уже своим обычным меланхоличным голосом:
– Вы сказали, что из вашего подъезда всё время кто‑то пропадает? Нам нужны даже самые незначительные подробности. Митька запишет всё, что вы скажете, чтобы нам не пришлось снова беспокоить вас по этому делу.
Митька поднял блокнот и легонько поклонился.
«НЛО», тревожно посмотрев по сторонам, закрыла дверь в квартиру и привалилась к косяку.
– Ах! Это ужасно! Чудовище требует жертв е‑же‑днев‑но! – произнесла она по слогам. – Вы даже не надейтесь на спасение вашего котёнка! Он уже в пасти, – всё это она говорила громко и нервно, обдавая мальчиков брызгами слюны.
Митька и Серёга начали синхронно отступать, но свидетельница не отставала:
– Попомните моё слово! Скоро вы услышите о новых пропажах! По телевизору, кстати, сегодня показывали передачу про жестокие убийства на болоте. Там, знаете, у всех жертв были аккуратненькие дырочки на спине – сразу понятно, что болотная нечисть распоясалась! Но это всё цветочки! Помяните моё слово! Да‑да! Наше лох‑несское чудовище гораздо хуже!
Она нагнала сыщиков, когда они уже подбежали к лестнице. Упёршись в перила, они остановились. «НЛО», как шаровая молния, зависла рядом и буравила мальчиков своим неприятным горящим взглядом. Правая рука её, сложенная пистолетом, в такт словам «стреляла» в сторону, будто отстреливаясь от притаившегося там врага.
– Наше лох‑несское чудовище живёт в подвале. Там достаточно сыро и темно для этого. И ни одна живая душа не решается вторгнуться в его владения! Все всё знают! Но никто ничего не предпринимает – только вешают большие замки. Но кого могут остановить эти замки?!
Митька нервно сглотнул. Мурашки, больно покалывая, поползли по спине. Митька с Серёгой были в ЭТОМ подвале! Ну, Вовочка! Вот какую, оказывается, страшную месть он изобрёл!
– Забудьте про несчастного котёнка и просто ждите…
– Чего? – не своим голосом пискнул Митька.
– Новых жертв! – сказала «НЛО» и выстрелила в пустоту последний патрон.
– А зачем у вас на двери круг? – спросил Серёга, всё это время он очень внимательно слушал свидетельницу.
– Отпугивает крупных призраков.
– А мелких? – уточнил Серёга.
– А мелких я порабощаю! – В голосе «НЛО» послышалась гордость.
Перила больно втыкались Митьке под его острые, тощие лопатки. «Бедные маленькие призраки!» – подумал он сочувственно.
– А укроп? – продолжал расспрашивать Серёга.
– Букет укропа спасает от завистливых людей. Возьмите, молодые люди, себе на заметку. О! Чуете? Это чудовище шевельнулось!
Ничего такого мальчики не почуяли, но им стало не по себе. В этот момент затрещали, вспыхнули и вдруг погасли все лампы. Этаж погрузился во тьму.
Не попрощавшись, сыщики понеслись, громко топая, вниз по лестнице, хлопнули дверью и вылетели на улицу.
Только здесь, среди летней зелени и солнца, они наконец почувствовали себя спокойнее.
– Что это было?! – громко выдохнул Митька.
– Ложь … – ответил Серёга.
– А зачем ты тогда так побежал, что пятки искры выбивали?
– За тобой хотел успеть, – парировал Серёга.
– Мне не нравится эта история, честное слово! Мы были ТАМ! Понимаешь?! Нас могло слопать чудовище!
– Митька, не позорься, всё это чушь! Я думал поначалу, в чём подвох? – рассуждал Серёга по пути к штабу. – Она говорила обо всём очень убеждённо, уверенно. Я не замечал никаких признаков вранья. Но ведь всего этого просто не может быть! Потом я понял: всё дело в том, что «НЛО» совершенно повёрнута на мистике. Ты же обратил внимание на её дверь? И это только дверь! Глаз от сглаза, укроп от зависти, рябина ещё от чего‑нибудь. Представляешь, что у неё в голове?! Думаешь, всё нормально? Конечно, нет! Она совершенно утонула в своих фантазиях. Сама себе она абсолютно верит. Но был один жест, который выдал её. Помнишь, как она смотрела на нас, прямо буравила глазами, а рукой махала совсем в другую сторону. Так делают лжецы. Такой категоричный жест должен быть направлен туда же, куда и взгляд. Противоречие налицо!
– Ты хочешь сказать, что теперь мы снова полезем в подвал? – спросил Митька. Рассуждения Серёги он, похоже, не слушал, его беспокоила перспектива снова оказаться в подвале. – Мы сейчас добыли версию, которую нужно проверять. Ведь всё, как ты говоришь, нужно проверять!
– Если проверять весь этот поток бреда, закончим мы только к старости!
– Это точно! До самого Нового года не разберёмся! – радостно согласился Митька. Ему не хотелось в подвал, даже если там не было никаких чудовищ и крупных призраков.
Серёга в недоумении посмотрел на него. Он предполагал, что старость, если она вообще существует для мальчиков, наступит гораздо позже Нового года.
Смайлик показывает язык
– Смотри‑ка! Это же наше объявление! И смайлики какие‑то… – сказал Митька, первым зайдя в беседку‑штаб.
На столе лежало объявление о пропаже Снежка, и на нём чёрным маркером были нарисованы смайлики – девять рожиц с разными выражениями. Причём три смайлика были в виде кота.
– Что это такое? – удивлённо спросил Митька.
– Интересно… – Серёга повертел объявление в руках. – Прямо‑таки зашифрованное послание!
– Думаешь? – оживился Митька.
– Сложно поверить, что бывают такие подробные случайности, – ответил Серёга. – Во‑первых, это не просто какая‑то бумажка с каракулями – это объявление о пропаже Снежка. Во‑вторых, посмотри на сами смайлики. Кроме обычных рожиц, здесь нарисованы коты – это чтобы мы точно обратили внимание. И последнее – послание подложили к нам в штаб! Оно же не валяется где‑нибудь на газоне или в урне. Лежит себе аккуратно на самом видном месте.
– Ну, про штаб – это как раз сомнительно! Кто знает, что именно в этой беседке у нас штаб?
– Это хороший вопрос, – сказал Серёга. – Очевидно, кто это знает, тот и автор. Он очень постарался для нас. Интересно, кто же это? О нашем расследовании знает очень немного людей. Хотя информация имеет способность быстро утекать, испаряться и передаваться воздушно‑капельным путём, как грипп. Так что всё возможно… Остаётся только расшифровать смысл этой записки, тогда дело прояснится.
– Да это проще простого! – сказал Митька и забрал листок у Серёги. – Это злой смайлик, – ткнул он пальцем в первую рожицу. – Это – грустный. Кот тоже грустный, и он зачем‑то зачёркнут. А вот это кот с открытым ртом. А другого кота сейчас стошнит. Следующий смайлик улыбается. Потом ещё один улыбается, но по‑другому. Вот этот удивляется. А этот показывает язык.
– Ты думаешь, что последнего кота тошнит? – серьёзно спросил Серёга. – Мне кажется, что он как будто охотится, собирается выпрыгнуть из засады. А предпоследняя рожица вовсе не удивляется, а выражает полнейшее презрение. Удивление – более симметричная эмоция: обе брови подняты, глаза широко открыты. А презрение как раз только на одной стороне лица – одна бровь выше другой, один уголок губ приподнят, а глаза прикрыты. Но это у нормальных людей, а как у смайликов, я не знаю. Нет, так ничего не выйдет, – мотнул головой Серёга. – Нужно точно понимать, что значат эти смайлики, иначе послание мы расшифровать не сможем.
– О, это идея! Как её там – эврика! Пошли сейчас ко мне. Всё равно скоро обедать позовут. Пока в интернете пороемся, – предложил Митька.
– Нет, не получится. Мне сейчас домой надо. Я обещал бабуле помочь.
– Лады! Готов сам изучить этот вопрос и предоставить тебе полный отчёт!
* * *
Митька, который никогда никуда не приходил вовремя и постоянно везде опаздывал, прибежал в штаб задолго до прихода Серёги. Задание он выполнил, и теперь ему не терпелось поделиться своим открытием. Разгадка шифра в виде нескольких больших листов, полностью изрисованных смайликами, буквально жгла ему руки. Кроме того, без Серёги совершенно не получалось понять смысл самого послания.
А Серёги всё не было. Митька начал нервничать. А когда он нервничал, то непременно что‑нибудь грыз. Когда Митька осознал, что жуёт кусочек грустного смайлика, то достал из планшета всё необходимое, удобно устроился за столом штаба и начал старательно перерисовывать в свой блокнот кружки и точечки, из которых состоят смайлики. Митька убеждал себя, что это занятие очень успокаивает. Но главная польза для дела была очевидна – вместо кривых кружочков с глазками и неразборчивых каракулей, которые он наспех зарисовал дома, теперь у него всё выходило чётко и даже красиво.
Сначала он перерисовал послание, поставив под каждый смайлик его описание. Пожевав немного карандаш и посмотрев, не идёт ли Серёга, Митька перерисовал в столбик ещё несколько самых распространённых смайликов, оставив правую часть листа для описания. «Интересно, настоящая мимика у них или нет? Что скажет наш специалист?» – думал Митька.
…Серёга пришёл как раз вовремя. Несколько минут промедления – и Митька бы, наверное, сгрыз всю свою работу вместе с блокнотом, а возможно, и штабом.
– Ну ты даёшь! – крикнул Митька, завидев друга, и побежал к нему навстречу. – Вот твои смайлики! Вот твоё послание! Думай теперь!
– Злой смайлик, грустный, – начал внимательно рассматривать рисунки Серёга.
– Скажешь тоже! – хмыкнул Митька. – Смайл – вообще‑то, это улыбка по‑английски. Злая улыбка – это что‑то! Один мой занудный знакомый сказал бы, что это противоречие! – И Митька выразительно посмотрел на Серёгу. – Правильно говорить не «смайлики», а «эмотиконы». Вот так!
– Эмо… – что? – переспросил Серёга.
– А чего ты на меня так смотришь? Думал, ты один у нас профессор? – радостно сказал Митька. Ему было приятно и блеснуть знаниями, и подколоть Серёгу. – Короче, вот что я узнал: «эмотиконы» – это от эмоций, понимаешь? Они были придуманы либо просто давно, либо очень давно! Есть много версий, когда они появились, я даже запутался. На одном сайте писали, что первые смайлики археологи нашли в Турции на кувшинах для шербета, которые вылепили еще до нашей эры. На другом сайте я прочитал, что первые смайлики были напечатаны в газете в конце XIX века. А вот известного жёлтого улыбающегося смайлика придумал один американский художник[1]в шестидесятых годах прошлого века. В любом случае это было очень давно. И кто первым придумал эмотиконы, совершенно неизвестно. Я, честно, думал, что их недавно изобрели специально для компьютеров. Очень, кстати, удобно – написал кому‑нибудь гадость, прикрепил улыбочку, и все думают, что это шутка. Настоящего‑то злорадного лица не видно! Сейчас уже около полутора тысяч разных смайликов, то есть эмотиконов существует, а ты говоришь, что эмоций всего семь!
– Это неудивительно, – сказал Серёга, просматривая Митькины листы, – грустный смайлик, очень грустный смайлик, смайлик со слезой и так далее. Эмоция‑то одна, просто разной силы, а рожиц – целая куча. Митька, не томи, давай лучше с посланием разбираться.
– А вот это по твоей части! – сказал Митька. – По мне, так это просто белиберда какая‑то. Прикол или что‑то в этом роде.
– Шутка, говоришь, – задумчиво промямлил Серёга, – вот и я думаю, что это послание подложил нам твой дружок Вовочка. Уж больно мне всё это его круглое лицо напоминает…
– Вовочка?! – не поверил своим ушам Митька. – С чего это?
– А ты посмотри ещё раз внимательно на эти рожицы. Злость – он злится на тебя, это мы уже на своей шкуре проверили, сомневаться не приходится. Дальше, горе – горе человечка и кота. Мы занимаемся поиском пропавшего котёнка, значит, разделяем с ним эту грустную эмоцию. Правильно?