Сюзанна снова помогала семье Пламмеров приготовить обед. Она сразу же воспользовалась обещанием Сьюзен носить то, что скажет Сюзанна, а затем выбрала для неё самый скандальный наряд. Она оставалась рядом, пока они готовили тушеное мясо, в значительной степени для того, чтобы быть уверенной, что Сьюзан не струсит носить эту одежду до самого обеда.Член Алана сразу встал весь во внимании, когда он вошел в столовую.
На Сюзанне было платье, которое едва скрывало её большую грудь, которая очень возбуждающе выглядела, хотя он не был слишком удивлен, увидев это.
На Кэтрин был одет похожий и очень откровенный наряд, и это было для него неожиданностью, так как он никогда еще не видел, чтобы она носила такую вопиюще сексуальную одежду перед своей матерью. Но то, что было одето его мать - полностью взорвало его мозг.
Сьюзан была одета в блестящую красную кожаную одежду, которая выглядела так, как будто она была предназначена для проститутки высшего класса. Её тело было обтянуто кожей так, будто она вообще ничего не носила.
Вопреки наиболее откровенным топам, которые оставляли шею открытой и затем обтягивали женскую грудь, этот наряд своим материалом обтягивал почти все тело, от низа животика до самой шеи.
В результате было очевидно, что на ней нет лифчика и что сам костюм не поддерживал ей сиськи. Он видел её соски, как свет за окном, и ее сиськи дрожали, как желе, при малейшем движении. Его губы пересохли, и закружилась голова.
Еще страннее было то, как Сьюзен вела.
Она выглядела очень стыдливо и покорно, одета была так, словно была готова прямо сейчас потрахаться, а тело принадлежало другому человеку и каким-то образом было ошибочно привязано к ее пугливому лицу.
Она подумала: «Это так непристойно, так ужасно неправильно! Я вижу, как Тигренок смотрит на меня, и это не то, как сын должен смотреть на свою мать. Но я едва могу обвинить его; он здоровый молодой человек с активным либидо. Зачем только Сюзанна заставила меня носить эту позорную одежду?! Вот чего я не понимаю!»
Во время всего обеда она жаловалась Сюзанне за то, что надела эту одежду.
Но ее застенчивость, каким-то образом, заводила Алана еще больше. Не только потому, что казалось, что она готова сделать что угодно, чтобы помочь ему, но также и то, что её будто принуждали делать это, как рабыню.
В какой-то момент Сьюзен наклонилась к Сюзанне и прошептала ей на ухо. Она считала, что Алан не мог услышать, что она говорит, но это было не так главным образом потому, что он мог прочитать по её губам довольно много.
Она прошептала:
— Сюзанна, я не могу этого делать. Это выглядит так, как будто я голая. Они не перестанут подпрыгивать и дрожать с каждым моим движением. И мои соски! Каждый может увидеть, насколько это меня возбуждает. Это так неправильно.
Сюзанна прошептала в ответ:
— Ты о чём?
Сьюзен с раздражением зашипела:
— Сама знаешь. Моя грудь!
— Ты должна быть сильной. Подумай обо всей той сперме, которую Тигренок сможет выплеснуть сегодня, благодаря твоей жертвенности. Держись.
Сьюзен прошептала в ответ:
— Это тоже часть проблемы. Я все время думаю о том, как он кончает. Я говорю тебе, что это неправильно.
Сюзанна просто сжала ее руку.
— Будь сильной.
Сьюзен, наконец, откинулась назад, нечаянно заставив свою грудь снова трястись.
Алан был настолько возбужден, что хотел выть.
Алан рассказывал о походе к Аками, а Кэтрин с Сюзанной слушали его с большим интересом.
Версия событий Алана была сильно сокращена и подверглась некоторой правке.
Он рассказал, как трижды достиг апогея во время обследования, но у всех создавалось впечатление, что это было более клиническое лечение, а не мозго-выносящий опыт, каким он был на самом деле. Он не хотел смущать свою мать, поэтому он почти ничего не говорил о том, что она делала, и сказал, что она все время держала глаза закрытыми.
Но даже Кэтрин, которая мало что знала о том, что происходило, могла читать между строк. Она сильно подозревала, что Сьюзен сделала больше, чем просто сидела и скучала с закрытыми глазами. Её подозрение усиливалось, пока она наблюдала за нервной реакцией Сьюзен на пересказ Алана.
Сьюзен, в основном, просто извивалась и краснела от смущения, к тому же ее киска стала влажной. Это было все не то, что рассказывал Алан, и осознание этого сделало ее такой возбужденной, и её собственная память, заполняла пробелы тех мест, которые он умолчал.
В основном, она не могла выбросить из головы образ рук Аками, которые ритмично скользят по всей длине большого члена Алана.
Она была на грани, испугавшись мысли, что он упомянет, как ее «заставили» удержать и даже погладить его эрекцию в какой-то из моментов.
Когда он добрался до этого места истории и не упомянул и слова об этом, ее облегчение не могло быть более, чем очевидным. Она вздохнула с облегчением и упала на стул, эмоционально истощенная.
Поскольку Кэтрин была наименее осведомлена, что назначили Алану, она продолжала расспрашивать о многих наиболее сексуальных деталях, которые Алан пытался опустить.
Она прервала его:
— Подожди минутку, братик. Ты говоришь мне, что все время, пока ты был там, эта симпатичная медсестра массировала твой стояк? И она делала это в обнаженном виде?!
— Не совсем все время и она не была совсем обнаженной, — ответил он застенчиво, покраснев, как спелый помидор, — На ней все время оставались трусики.
Он отвечал на некоторые вопросы, но все еще старался уйти от обсуждения всего, что могло бы выдать то, что делала его мать или говорила, пытаясь защитить ее честь.
Несмотря на все его успешные усилия, Сьюзен была в ужасе от охватившего стыда.
И чем больше она возбуждалась, тем больше ей становилось стыдно.
Она подумала: «Что со мной не так? Я могу только представить, как я выгляжу в этом наряде, с моими торчащими сосками, видимыми для всех. Эта одежда ничего не скрывает! С таким же успехом я могу быть топлесс. Это выглядит так, как будто кто-то просто разрисовал мою грудь красным и назвал это одеждой.
А внизу все еще хуже! Я вся мокрая, и на мне нет трусиков, чтобы сдержать это. Надеюсь, никто не сможет почувствовать запах, ну, мой греховный аромат. Это просто ужасно! Это какая-то сексуальная пытка!
Но то, что определенно еще хуже, это мои извращенные мысли. Мне все равно, что говорит Сюзанна; думать о большом и возбужденном члене Тигренка, который так любовно гладила хорошенькая медсестра, должно быть каким-то грехом. Хуже того, я не могу забыть, как он чувствовался в моей руке! Настолько горячий и живой, наполненный его юношеской энергией! Готова поспорить, что прямо сейчас, под столом, он также стоит. Сейчас Тигренок, должно быть, ужасно возбужден, думая о том, как он выплескивал своё семя на лицо и сиськи Аками. По крайней мере, он не пролил его на землю! Уф! Слава богу за небольшое благословение.»
Она попыталась взглянуть через стол в промежность Алана.
«Готова поспорить, его член мог бы воспользоваться некоторой помощью прямо сейчас. Должно быть, он болезненно пульсирует, моля о разрядке. Я могла бы быть той, кто погладит его в этот самый момент! Это для его же блага! И если он кончит на меня, я бы избавила его от моральной развращенности. Он мог бы покрыть мою кожу спермой. Сюзанна сказала, что он может кончить мне на грудь. Или даже на моё лицо! О, Боже мой!»
Она тяжело дышала, пытаясь успокоить себя.
«Со мной что-то определённо не так. Сюзанна кажется такой спокойной и собранной. Ангелок, как обычно только хихикает. Правда, они вдвоём одеты очень провокационно, но я единственная, одетая как полная шлюха, и думаю об ужасных извращениях с моим собственным сыном и его массивной эрекцией! Я должна привести себя в порядок. Но я должна сделать это сама. Я не могу позволить даже Сюзанне узнать, что я не могу перестать мечтать, как держу пульсирующий член Тигренка в руке! Боже, иначе я умру от стыда!
Она была права в одном: Алан был очень взволнован и очень нуждался в разрядке. Несмотря на сексуальные наряды, которые носили Кэтрин и Сюзанна, он знал, что это было главным образом из-за одежды Сьюзен. Ему нравилось смотреть, как сиськи мамы покачиваются даже больше, чем если бы она была полностью голая, из-за того, как ей удалось приподнять их этой одеждой, но оставить их без существенной поддержки.
Каждое движение, которое она совершала, даже если это было просто поднять вилку с её тарелки, заставляло сиськи подпрыгивать.
Она была расстроена всеми движениями, которые она делала, и чувствовала, что на её грудь направлен большой прожектор и все смотрят на нее. Но она не знала, что еще может делать.
Алан пропустил десерт.
Вместо этого он бросился наверх, прыгнул на кровать и принялся мастурбировать.
Излишне говорить, что его фантазии были сосредоточены на матери. Сначала он думал о её ошеломляющем красном костюме, но вскоре переключился на воспоминания о ней топлесс во время осмотра, как она погладила его эрекцию, как он достиг кульминации. Когда он выстрелил в полотенце, то думал о голой груди Сьюзен, дико вздымающейся, поскольку она с энтузиазмом гладила его не только в течении минуты, но и на протяжении одной длинной и славной ручной работы.
В последние дни он был эмоционально и физически истощен от получения такого количества сексуальной стимуляции. Его пенис уже болел от частых трений. Позднее вечером он был очень рад просто посмотреть вечером фильм со своими друзьями, Шоном и Питером. Ему также помог холодный душ.
Но было не так просто забыть все то, что произошло. Он провел большую часть вечера среди своих друзей, но на самом деле не находился рядом с ними. Вместо этого он думал о таких вещах, как-то, что его друзья будут думать о его матери, если они зайдут за ним, чтобы пойти куда-то вместе, и увидят, что она была одета так, как во время обеда.
Еще более неприятной была мысль, что Сюзанна ждет его возвращения и позаботится о некоем «незавершенном деле».
— — —
Пока Алан пошел в кино, в это время Сьюзен отчаянно нуждалась в разрядке.
В то время, как она мыла посуду с Кэтрин, она спорила сама с собой, можно ли ей заняться мастурбацией позже или нет. Это было не потому, что она не доверяла Сюзанне, но она задалась вопросом, что, возможно, Сюзанна знала только одну философскую школу из сотен, в которых говорилось о греховности женской мастурбации. Она не хотела жить жизнью грешницы из-за недоразумений.
Но с другой стороны, она была так возбуждена, что ей хотелось упасть на колени и кричать: «Почему я, Господь? Почему я?» Ей вспомнились положение Иова из Библии.
После очень беспокойных размышлений, она пришла к компромиссному решению: я просто пойду в свою комнату и проверю свою грудь. Ведь Аками говорила, что одной недостаточно. Поскольку у меня не было ни единой на протяжении многих лет, то мне, вероятно, сейчас нужно часто их проводить, чтобы наверстать упущенное. Кроме того, если я не буду практиковаться, то точно забуду, как это делала Аками.
Так она и сделала.
В итоге она испытала оргазм, просто «проверяя» свою грудь. Она решила, что это не считается мастурбацией, так как она даже не коснулась своей киски.
Сначала она попыталась думать о своих любимых мужчинах-звездах кино, но потерпела неудачу. Через несколько секунд ее мысли были наполнены только эротическими фантазиями, связанными с ее сыном.
Несмотря на все протесты, ей понравилось носить тот крайне откровенный красный наряд во время обеда, поэтому сначала её мысли касались этого.
В её мечтах в середине обеда Алан приказал ей сесть рядом с ним. Затем, ничего не сказав, он подошел и начал ласкать ее грудь. Но вскоре он полностью снял верхнюю часть её костюма и начал небрежно тянуть её за соски, при этом ведя обычный разговор с остальными. По ее мнению, на самом деле это пальцы сына тянули ее соски во время ее фантазий, а не ее собственные руки.
Затем, в своей фантазии, Сюзанна сидела с другой стороны от Алана, вытащила его член и начала гладить его. Все это время Алан продолжал тянуть Сьюзен за соски.
В основном, она фантазировала о том, как Сюзанна дрочила Алану. Она легко могла себе это представить, так как она уже видела, как Аками делала это. Ей было слишком стыдно за то, что она мастурбировала и не могла избавиться от мысли, что хочет это сделать сама сыну.
Она не выходила за пределы этих фантазий, потому что все было настолько захватывающим, что она кончила уже через несколько минут.
Когда она кончила, то почувствовала себя намного лучше.
Казалось, теперь ей стало получше.
Она решила: "Такая проверка груди... хороша, потому что она очищает от всех этих отвратительных, развратных, злых, НЕПРАВИЛЬНЫХ мыслей мой разум.. Сейчас я чувствую себя совершенно нормально. То, что мне нужно сделать в будущем, - это еще несколько проверок груди, но не думать о других вещах - любых! - как такой желанный член моего сына."
Теперь, когда она была спокойна и немного удовлетворена, она вспомнила свои предыдущие мысли, такие мысли, как о том, что ей нужно провести много проверок груди, чтобы наверстать упущенное за многие годы, и задалась вопросом, как она вообще могла упустить такой момент.
Глава 45. Ты должна это сделать!
Сюзанна пряталась возле дома Пламмеров после того, как Сьюзен пошла в свою комнату, как шпион в секретной миссии. Ей хотелось узнать, насколько сильно возбудилась Сьюзан.
Итак, как только она подумала, что на горизонте чисто, то подкралась к спальне Сьюзен и приложила ухо к двери. Она слышала стонущие звуки и скрип пружин кровати.
Она скользнула по коридору в комнату для гостей, которая находилась с другой стороны комнаты Алана. Она достала свой мобильный телефон и позвонила.
— Аками? Привет. Сейчас идеальное время. Она мастурбирует и я готова поспорить, что она голая, — после нескольких слов от Аками Сюзанн закончила разговор, сказав, — Спасибо, я буду ждать.
Сюзанна и Аками ранее уже говорили по телефону и они были на одной стороне. Аками уже использовала болезненность пениса Алана, чтобы использовать это как предлог для того, чтобы Сьюзен вступила в еще одну сексуальную ситуацию с сыном.
У Аками не было точного плана, но она сказала Сьюзен в конце разговора, что она позвонит ей позже, чтобы проверить остались ли у него болезненные ощущения.
Когда Сюзанна узнала об этом, то не могла быть в еще большем восторге. Они обе вместе работали над тем, что Аками стоит сказать, когда она позвонит Сьюзен вечером, поэтому Сюзанна уже точно знала, как пройдет телефонный разговор.
Сьюзен была удивлена, услышав телефонный звонок. Она все еще лежала в постели, приходя в себя от оргазма. Телефон был на подоконнике, поэтому она развернулась и подняла его.
— Алло? Резиденция Пламмеров?
— Сьюзан? Здравствуйте. Это Аками Фубуки.
— Ах, привет Аками. Как дела?, — Сьюзен села на постель, осторожно прикрывая грудь, как будто её можно было видеть через телефон.
— Я в порядке, но беспокоюсь о твоем прекрасном сыне. Как ты помнишь, я сказала тебе, что позвоню позже, чтобы проверить, как обстоят дела с болезненностью, которую он чувствовал в своем пенисе.
— О да, точно, — сердце Сьюзан подпрыгнуло ей до горла, потому что она предчувствовала большие неприятности.
— Ты проверила его состояние или спрашивала его об этом?
— Боюсь, что нет.
— Что ж, тебе действительно следует.
— О, Боже!, — её сердце бешено билось, — Что же мне делать?!
— Я думаю, что нужна тщательная проверка на аномалии, просто чтобы быть спокойными.
— ЧТО?! Ты не можешь говорить об этом! Кто бы сделал это?!
— Ты, конечно.
— Я?! Но я же его мать! — Сьюзан прикрывала свою грудь свободной рукой, нечаянно заставляя простынь скользить в процессе.
— Это так, но это даже хорошо в этом случае. Кто сможет сделать это лучше и более тщательнее, чем ты? Никто!
— Но…, но я не могу! Я действительно не могу! Это означает, что мне придется прикоснуться к его… его члену! Аками, ты не можешь просить меня об этом! Это ужасно неправильно! Просто не возможно!
Аками терпеливо сказала:
— Конечно, это возможно. Ты уже делала это сегодня, правда? Как еще ты можешь проверить состояние его пениса, если не трогать?
Сьюзан была встревожена. Ее беспокоило то, что она также была очень возбуждена. Она пробормотала:
— Н-н-не могу… не могу я просто, просто… разве не будет достаточно просто посмотреть на него?
— Ну, я не знаю. Не уверена, что это сработает. Что, если ты пропустишь несколько шишек, которые не заметны?
Некоторое время они продолжали спорить об этом, оставаясь на месте. Сьюзен осталась непреклонной в том, что ни при каких обстоятельствах она не сможет коснуться пениса своего сына. Она была полна решимости и четко нарисовала черту, которую не собиралась пересекать. Находясь в отчаянии, она закончила разговор и позвонила Сюзанне, надеясь, что она сможет провести необходимую проверку.
Но Сюзанна предвидела это. Она выскользнула из дома оставаясь незамеченной, а затем специально не отвечала на звонок своего мобильного телефона, поэтому у Сьюзен не было никакой альтернативы.
Расстроенная, Сьюзан снова позвонила Аками и они возобновили свои переговоры.
Аками надеялась заставить Сьюзан подрочить Алану, чтобы он мог кончить под видом проверки на ненормальность, но она понимала, что для этого еще слишком рано. Поэтому, в конце концов, она согласилась на том, что Сьюзен может просто визуально проверить член Алана.
Она дала несколько подробных инструкций о том, как правильно это сделать.
На самом деле, все было очень просто и заключалось в проверке на покраснения, боль или отечность, но она обернула свои инструкции медицинскими терминами так, чтобы это звучало как будто у Сьюзан была какая-то особая способность по обнаружению аномалий, тем самым заставляя ее быть именно той единственной, кто может провести проверку.
Однако Аками настаивала на том, чтобы Сьюзан осталась рядом, чтобы посмотреть, как он будет мастурбировать «до конца».
Аками заявила, что она достаточно уверена в том, что пенис Алана будет ощущаться нормально, пока он вялый или даже когда возбудится, но его действия во время и сразу после оргазма нужно было тщательно проконтролировать, чтобы убедиться, что болезненность прошла.
После нескольких минут уговоров, Сьюзен неохотно согласилась. Ее сердце все еще быстро билось, так как она была так же возбуждена, насколько и испугана.
Аками добавила:
— Кстати, есть еще одна проблема.
— О, нет. Какая же?
— Естественно, что вашему сыну будет очень и очень тяжело себя возбудить и на это ему понадобится много времени. Нельзя отрицать, что вы действительно необыкновенно красивая женщина, Сьюзан, но это почти наверняка будет неудобно и неловко для вас обоих и это будет убивать нужное настроение. Поэтому вам нужно создать приятную и сексуальную атмосферу. Я предлагаю вам просто пойти к нему топлесс. Это поможет убедиться в том, что он будет возбужден и будет оставаться в таком состоянии надолго.
— Сестра! Что вы мне предлагаете? Я не могу пойти на это!
— Почему нет? Он уже видел тебя в таком виде сегодня.
После того, как они долго спорили, оставаясь на месте, Сьюзан согласилась на компромисс. Она отказалась идти топлесс, но согласилась одеть что-то «чрезвычайно сексуальное». Когда Аками спросила, есть ли у нее какая-то одежда, которую она носила в последнее время и которая получила от него большую реакцию, Сьюзан неохотно рассказала про красный костюм, который она носила за обедом, и о том, что произошло.
Она сразу же пожалела об этом, потому что Аками настаивала на том, чтобы она одела именно его.
Аками закончил разговор, сказав:
— Я рекомендую тебе действовать быстро, прежде чем ты остынешь и снова начнешь слишком беспокоиться. Сделай это сейчас, как только положишь трубку!
Сьюзен испугалась:
— Возможно, я бы это сделала, но есть одно «но»: Алана нет, он смотрит фильм с друзьями.
— Чёрт, — Аками не знала об этом, поскольку Сюзанна не упомянула, — Сделай это, как только он придет домой. Я хотела бы, чтобы ты позвонила мне, когда он кончит, чтобы я могла получить немедленный отчет о том, у него все еще болит или нет. Если да, то нам, возможно, придется назначить новую встречу прямо завтра, в зависимости от того, насколько сильная боль. Но я не хочу поздно ложиться, я должна быть на работе завтра рано утром, поэтому я хотела бы, чтобы ты позвонила мне сразу. Ты сделаешь это?
Сьюзан все еще продолжала капризничать.
— Полагаю, что да, но, сестра, это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО необходимо? Все это просто кажется… ну… необычным. Я не могу поверить, что ты заставляешь меня сделать!
— Сьюзен, позволь мне заверить тебя, что мне это нравится не больше, чем тебе. Но мне нужно напомнить тебе, что он ответил, когда я спросила его сразу после его последнего оргазма, болел ли у него пенис? Я помню его точный ответ: «Да, болит, очень болит!» Разве ты не помнишь этого и его мучительные стоны и крики?
— Помню, — ответила Сьюзен обеспокоенная, как никогда.
— Теперь представьте себе, что это становится только хуже и хуже с каждым его новым оргазмом! Если такое произойдет, то нам нужно будет немедленно прервать лечение, а затем я даже не знаю, что мы сможем сделать. Все его лечение построено на этом. Ты должны быть там, рядом, ради него, как любящая мать, который ты, несомненно, есть, и увидеть своими глазами, есть ли у него боли или нет. Было бы намного лучше, если бы ты смогла прикоснуться к нему и изучить его пальцами…
Сьюзен прервала её:
— Сестра, пожалуйста! Я уже говорила, что не могу этого сделать! Я просто не могу! Я послушная христианка! Я считаю, что это явно грех.
— Решайте сами. Я понимаю твою позицию. Но если у тебя будет шанс коснуться его…
— Этого не произойдет! Мне жаль!
— Хорошо, раз ты настаиваешь. Но помни, что тебе почти наверняка понадобится выполнить такие проверки в будущем. Так что изменится?
— Это просто… Я не готова, понимаешь? Я не готова!
Телефонный звонок закончился через некоторое время после обычного прощания.
Сьюзан сидела на кровати ощущая похоть и страх. Ей хотелось, чтобы Алан был дома, чтобы справиться с этим вместе с ним. Она снова попыталась позвонить Сюзанне, но она все еще не отвечала.
Разочарованная, Сьюзан надела свою старомодную и непривлекательную одежду и пошла к соседке, пытаясь найти свою лучшую подругу дома. Она все еще надеялась, что Сюзанна сможет сделать требуемую проверку.
Но Сюзанна знала Сьюзан почти лучше, чем она знала сама себя, и предвидела это. Она уже ушла из дома, отправившись на долгую прогулку, чтобы быть уверенной, что её не найдут.
Удрученная и напряженная, Сьюзен вернулась домой и стала ждать. Она переоделась в сексуальный красный костюм, который одевала во время обеда. Но потом она пожалела об этом, потому что это очень возбуждало ее. Каждое движение, которое она делала, казалось, обжигало ее соски и киску.
Она знала, что Алан, скорее всего, скоро вернется домой, поэтому она просто заставила себя улыбнуться и вытерпеть это. Кроме того, она боялась, что, если снимет этот наряд, то снова начнет мастурбировать.
Глава 46. Тигрёнок, что же ты делаешь?!
Сьюзен с облегчением почувствовала, что Алан вернулся домой где-то через десять минут после того, как она переоделась в свой сексуальный красный наряд, потому что она, казалось, становилась все более возбужденной и более озабоченной с каждой минутой.
Она подождала, пока он зайдет в свою комнату, затем постучала в его дверь.
— Тигренок? Я могу войти?
— Конечно.
Он присел на край кровати, решив, что она хочет немного поговорить с ним о чем-то.
Сьюзен вошла и закрыла за собой дверь. Ее лицо пылало от смущения, и она застенчиво прошептала:
— Привет.
Он чувствовал себя по спокойнее и довольным.
Ему было тяжело сосредоточиться в кино на просмотре фильма, но в итоге он смог пересилить себя. Несмотря на то, что он не собирался забывать все, что происходило днём, после фильма ему удалось встряхнуть голову и уже думать в другом направлении.
Но его мысли переключились, как только он увидел свою мать в своем красном наряде.
Его глаза выпучились, и отвисла челюсть.
Он не смог бы ещё больше выразить своё удивление как-то иначе, по-другому, даже если бы этого очень захотел.
Сьюзен, стесняясь, хотела объяснить, почему она так одета, но вместо этого спросила:
— Как там фильм?
Он ей подыграл, даже когда он продолжал бесстыдно разглядывать её.
— Хороший, хороший.
— О чём же он был?
Это заставило его на самом деле призадуматься, поэтому ему пришлось встряхнуться от своего оцепенения от возбуждения. Излишне говорить, что его пенис полностью встал.
— Э-э… э-э…» Смокинг «. Это… это типа комедия с участием Джеки Чана.
— Понятно… здорово.
Повисла долгая неловкая пауза, в то время как Сьюзен просто оставалась стоять у дверей. Ей едва хватало силы воли, чтобы не прикрывать свою киску и соски руками. Она на самом деле ощущала себя более незащищенной, чем, если бы она была полностью обнаженной.
Думая о фильме, он заставил себя задуматься о кинозвезде Дженнифер Лав Хьюитт.
«Дженнифер выглядела довольно горячей штучкой в фильме. Но самое смешное в том, что хотя она известна своими большим бюстом, у нее сиськи даже в сравнение не идут с мамиными. Я слышал, что у неё 5 размер груди. И что с этого? У мамы 7! Чертов 7 размер! Это ведь больше чем на три! Мама — КРАСОТКА! И могу поклясться, что ее лицо также сексуально, как у кинозвезды!
Сьюзан наконец решила обратить внимание на очевидное и сказала:
— Готова поспорить, ты сейчас задаёшься вопросом, почему это одето на мне.
— Э-э… да, я обожаю, когда ты так одеваешься к ужину. Ты выглядишь настолько невероятно сексуально, что я даже не могу в это поверить! Но тебе ведь раньше не нравилось носить такие наряды. Похоже, тетя Сюзи так повлияла на тебя.
— Так и есть.
Сьюзен отошла от двери, направляясь к стулу рядом со столом.
Но сделав пару шагов, ее большие груди начали подскакивать как два огромных мячика. Она была уже очень возбуждена, перед тем как войти в его комнату, и хотела остановиться на полпути к стулу, опасаясь, что вот-вот кончит, прежде чем доберется к цели. Тем не менее, она собралась и, сцепив зубы, сумела-таки сесть на него.
Алан только начинал приходить в себя от вида этого костюмчика, наблюдая за её движениями. Он пялился на неё разинув рот, словно персонаж из комикса.
Чуть раньше в этот же день, она очень смутилась бы на такую реакцию сына.
Но что-то щелкнуло в ней, после предписания Аками. Она все еще была очень смущена, но также и была очень возбуждена и даже внутренне гордилась тем, что ее тело вызывает такую ошеломительную реакцию.
Она заставила выдавить из себя:
— Честно говоря, я сама немного удивлена, почему я тоже стала так одеваться.
Она нервно усмехнулась.
— Тем более, что на этот раз Сюзанна не пришлось уламывать меня, чтобы я это одела.
— Разве нет?
— Нет. Это сказала одеть медсестра Аками.
— Аками?!
— Верно. Она позвонила мне, пока ты был в кино. Помнишь, что она говорила, что позвонит попозже, когда настанет время проверить на боли … твой… твой… член? Сьюзен уже отвела смущенно глаза в сторону, но при этом всё равно держала их закрытыми.
— Ах, да…
— Ну… она хочет, чтобы я сделала это сейчас. На самом деле она очень настаивала на этом. Она сказала, что мне нужно одеть что-то посексуальнее, чтобы у тебя была это… ну, ты сам знаешь.
— Эрекция?
Она распахнула глаза и согласно кивнула.
Ее лицо залилось краской еще больше.
Алан был так возбужден, что немного обезумел, и в его мыслях пронеслось:
«Тебе не нужно переживать об этом! Я сейчас так возбужден, что мой член уже разболелся!
Он заёрзал сменив позу на кровати, разрешая увидеть его большую выпуклость в брюках, которые были на нём ещё с похода в кино.
— Бог ты мой!
Теперь настала очередь Сьюзен бесстыдно на него глазеть.
Она вспомнила те оргазмы, которые она испытала в кабинете врача, и она задавалась вопросом, не кончит ли она спонтанно и сейчас.
Она попыталась контролировать свои похотливые мысли и проговорила:
— Это… э-э… это очень хорошо. Но… э-э… Боже, нелегко говорить о таком, так что я выложу, как есть…
Она снова закрыла глаза, пытаясь преодолеть смущение:
— Аками сказала, что ты должен показать мне свой член, твой возбужденный член! И не только это, но… ну, она хочет, чтобы ты при осмотре мастурбировал! Пока не кончишь. Тогда станет ясно, испытываешь ли ты боли после этого.
Она вздохнула с облегчением, проговорив все это. Она с запозданием вспомнила, что нужно спросить ещё:
— Просто скажи мне: у тебя там болит… Ну… там?
Алан отметил возбуждение его прекрасной мамы.
Тот факт, что она закрыла глаза, означал, что он мог наслаждаться видом ее массивных доек, не смущаясь.
Она выглядела еще более впечатляюще потому, что она была так сильно возубждена, что тяжело дышала. Ее скандальный вызывающий наряд подчеркивал и выставлял напоказ каждое движение ее больших сисек, настолько, что она была вынуждена поддерживать их снизу, чтобы они не покачивались из стороны в сторону.
Но это не остановило их вздыматься вверх, напротив, они выглядели так, словно она предлагала их на блюдечке.
Он тяжело задышал, и его сердце билось также сильно и ускоренно, как и у неё.
Но у него хватило здравого смысла, чтобы понять, что ему нужно быть осторожным, в ответах на её вопросы о болях в пенисе, чтобы не испоганить самое интересное.
Фактически, его пенис не причинял ему никаких хлопот в последние несколько часов, если не учитывать того, что он, казалось, оставался в возбужденном состоянии подолгу, как только он начинал вспоминать о назначении Аками.
Так что Алан сказал:
— Ну, я даже не знаю. Кажись, всё сейчас в порядке, но испытываю ли я боли после того, когда кончаю, это уже сложный вопрос.
Сьюзан кивнула.
— Это то, о чём и говорила медсестра Аками. Именно поэтому она хочет, чтобы я выяснила всё это. Итак… мы можем просто… по-быстрому это сделать?
— Окей, если ты так настаиваешь. Так что мне просто… э-э… снимать сейчас штаны. Ты не против?
Сьюзен молча кивнула.
«Чёрт подери!»
Алан встал, но обнаружил, что его ноги дрожат и что он едва может стоять.
Он поспешно стянул штаны и нижнее белье, пока мог держаться ещё на ногах. Он с облегчением вздохнул, плюхнувшись на край кровати.
Зная, что глаза его мамы все еще зажмурены, он тоже зажмурил глаза.
Ему нужно было хоть как-то попытаться себя успокоить.
«О, Боже мой! Это уж слишком! Это выглядит так, будто мы опять вернулись на обследование к Аками, за исключением того, что мы с мамой дома наедине в моей комнате, и это еще КРУЧЕ! Ведь может произойти ведь все, что угодно! Она будет оставаться в этом сексуальном наряде и смотреть на меня, когда я буду дрочить. Чёрт же меня возьми!
Дерьмо! Я не могу успокоиться! Я серьезно переживаю, я ведь кончу раньше, чем даже начну! Я этого не вынесу!»
Он попытался привести мысли в порядок и медленно и глубоко задышал.
Это не помогало, хотя бы потому, что он не в состоянии был просто выбросить из головы его пошлые мысли о его супер-сиськатой матери.
Кроме того, у него не было на это особо много времени. Прежде чем он смог замедлить дыхание, Сьюзен застенчиво спросила:
— Сынок, ты готов?
— Эм, конечно.
Он обхватил свой стояк, и уже приготовился дрочить, когда она уже открыла глаза.
Сьюзен не знала, как она выглядит со стороны, но она уставилась на его эрекцию с явным похотливым желанием. Кроме того, она все еще поддерживала свои массивные груди, они постоянно вздымались и опускались, когда она тяжело дышала.
У неё челюсть точно также отвисла, как и у него, когда она только вошла в его комнату.
«Боже мой! Такой большой! Так твёрдый! Готов поспорить, он ещё и ГОРЯЧИЙ! Р-р-р, я словно чувствую, какой он сейчас горячий в его руке, когда он делал это сегодня днём, когда кончал в чашку! Это так возбуждающе выглядит!»
Если бы она не была так возбуждена, она сразу бы вспомнила ещё кое-что, о чём ей говорила Аками.
— Э-э, Тигрёнок? Я кое-что вспомнила… Медсестра Аками говорила, что мне нужно встать поближе, и я думаю нужно так и сделать, чтобы я могла проверить всё. Аками прочитала мне небольшую лекцию о том, на что больше всего обращать внимание. Ты не против?
— Э-э… конечно.
Он сразу не решался, потому, что боялся, что уже слишком возбужден.
Он понятия не имел, как ему удастся мастурбировать перед ней, если она будет очень близко.
Но он был готов попробовать.
Рядом со стулом, лежали ролики, и Сьюзен убрала их, чтобы пододвинуть стул ближе, настолько, что Алану пришлось раздвинуть шире ноги, чтобы потесниться. Затем она наклонилась к нему, чтобы всё получше разглядеть.
Сьюзен все еще была на редкость невежественна в отношении того, как будет выглядеть при таком положении.
Она и подумать не могла о том, как будет выглядеть, когда она наклонится со своего места и что её большие сиськи будут свисать и казаться ещё больше, чем они были на самом деле.
Это и оказалось последней каплей для Алана.
Он едва сдерживал себя, чтобы их не погладить. Тем не менее, он боялся вот так начать делать это, потому что он не знал, как он может мастурбировать, не кончив сразу. Казалось, что для него будет слишком даже одно прикосновение к его пенису, когда мама находится так близко от него.
Это произошло неожиданно и застало его врасплох.
Когда он закричал:
— А-А-А! Осторожней!
Его сперма уже выстрелила из его члена.
Как ни странно, и Алан, и Сьюзен были так озабочены другими отвлекающими взглядами и мыслями, что они не подумали, куда должен будет кончать Алан, когда придет время ему взорваться.
Сьюзен не думала об этом во время телефонного звонка с Аками или все время.
В результате природа просто взяла курс. Поскольку Сьюзен была прямо перед ним, и она наклонялась, другого выбора не было, но сперма могла лететь к ней прямо на ее очень большие груди.
Алан снова закричал:
— Мам! Поберегись!
Он был крайне огорчен тем, что он кончил на маму, но он не мог ничего не мог с этим поделать.
Не было никакого способа остановить поток, который взрывался из его пульсирующего члена.
Сьюзен быстро откинулась на стуле, но это не помогло.
Его ствол все еще стрелял в том же направлении, только вместо того, чтобы пролетать расстояние в дюйм, чтобы попасть на неё, вместо этого семя пролетало два или три фута.
Единственное что изменилось, так это то, что его сперма теперь сперма разбрызгивалась по всему её телу. Почти вся сперма летела на её сиськи, как правило, на её глубокое декольте, потому что он не отрывал от него взгляд, но несколько случайных струек попали ей на животик, плечи и забрызгали также шею.
Она беспомощно подняла руки и беззвучно взвизгнула, как дамочка в беде.
— A-A-A-A! Тигрёнок! Что же ты делаешь?!
К тому времени, когда она это прокричала, его оргазм уже заканчивался.
Он выстрелил много спермы, но, как и у всех мужчин, оргазм проходил за несколько секунд.
Его оргазм подошел к концу, но его возбуждение, безусловно, не спало.
На самом деле, видя, что его сперма на огромным сисяндрах его мамы, он мысленно кончил про себя ещё раз.
Алан был так возбужден, что у него закружилась голова. И сейчас он почувствовал себя легче пушинки.
Глава 47. Кончай на меня! Часть 1.
Алан был хорошо воспитан, чтобы даже в такой момент оставаться вежливым.
— О, мам, мне очень жаль! Прости!
Сьюзан сделала кислую мину, глядя на свое тело.
Она не знала о чем даже думать. Часть её чувствовала себя отвратительно и это было причиной её выражения лица. Но другая часть была очень и очень возбуждена. То, что кто-то кончил на неё, а тем более то, что это был её собственный сын, был<