Покраснев, она воскликнула:
— Алан?! Тигрёнок! Почему встал так рано?
Его взгляд, как оружие с лазерным наведением, был сосредоточен на обнажённых ягодицах.
— Ты о чём, мам? Это обычное время, в которое я встаю в воскресенье.
Она продолжила в смятении покачиваться и извиваться, отчего лишь создался ещё более возбуждающий вид.
Её лицо практически стало вишнёво-красного цвета.
— Разве уже так поздно? Боже мой. Боюсь, я сбилась с времени. Ты не должен меня такой видеть! Так неловко! Я просто, э-э-э, я… Ну, я… Трудно объяснить…
Если бы возражал кто-нибудь другой, хоть Эми, Кэтрин или Сюзанна, он поступил бы как джентльмен и отвёл бы взгляд в сторону, и, возможно, вышел бы из комнаты. Но это была его сногсшибательная мамочка, и им одолело любопытство. Зная, что она отвернулась от него, и ей было бы слишком неловко повернуться и встретиться с ним взглядом, он соврал:
— Не волнуйся, мам; я не смотрю.
«Слава Богу!», — когда она думала, воцарилось неловкое молчание, — «О, нет! Что же мне теперь делать?! Я же не могу просто стоять вот так и весь завтрак держать руки на заднице! И я не могу обернуться, или же мне придётся показать ему огромную часть своей большой и тяжёлой груди».
Она собралась с духом, пытаясь настроиться психологически. «Сьюзен, пришло время оказаться на высоте положения! Ему необходимо визуальное возбуждение. Я должна ему помочь! Я должна позволить ему смотреть на мою голую попку. Что в этом плохого? Кроме того, не похоже, что у меня есть выбор. В любом случае, он видел меня так часто в бикини. Я должна отбросить свою застенчивость и гордость, чтобы помочь ему с недугом!»
Она забрала руки с ягодиц и возвратилась готовить с обнажённой задницей. Она подумала о том, чтобы надеть обратно юбку, но решила, что сперва нужно немедленно заняться вафлями. Оттого, что нервничала, она потеряла самообладание, а её сердце начало биться ещё сильнее. Она говорила себе, что через минуту или две, когда будет готова порция вафель, пойдёт одеваться.
Она сжала булки вместе.
«Интересно знать, смотрит ли он. Увидел ли он только что, что я это сделала?! Тигрёнок такой хороший мальчик, но мне помнится, как возбуждаются подростки. И боюсь, что он будет туда смотреть, не смотря на то, что обещал. Он, должно быть, прямо сейчас смотрит на мою попку!» Она втайне была в восторге при мысли о том, что он пялился на обнажённые ягодицы. Не подумав об этом, она то и дело сжимала и разжимала свои булки.
Показалось странным, что во всей области паха она почувствовала дрожь, как будто там всё заснуло, а затем пробудилось. Каким-то образом её тело сильно вступило в реакцию просто при мысли о том, что сын смотрит на её обнажённую плоть.
Конечно же, Алан с вожделением смотрел на задницу своей мамочки; он не мог поверить в то, что видел. Мало того, что его пенис возбудился, так ещё, и в самом деле, это было чревато тем, что его шорты порвутся! Невероятно, что, по всей видимости, она вновь и вновь слегка сжимала ягодицы. Он не был уверен, было ли это его воображением. Несколько чудесных минут, когда она спустила руки к бёдрам, а затем убрала их, он смог увидеть почти всю её задницу, прежде чем необычайно большая по размеру блузка снова не закрыла её верхнюю часть.
Сьюзен с выставленной напоказ обнажённой задницей, руками обхватила верхние части бёдер, а пальцы вытянула сзади.
Он подумал: "Чёрт! Не могу поверить, что я на самом деле смотрю на ПОПКУ мамы! Её кожа кажется удивительно нежной, и её так манит потрогать. Теперь я понимаю, почему так часто попки сравнивают с персиками. Это идеальная "персиковая" попка! Я практически истекаю слюной! Чёрт, я бы убил за то, чтобы провести руками по ней!"
Он должен был рассмотреть задницу поближе. Он прошёлся по кухне, пока не оказался лишь в нескольких футах от неё. К его удивлению, его мать ничего не сказала и не сделала, и даже не пыталась её прикрыть. "Чёрт! Теперь тебе видно всё!"
Он спросил:
— Мам, могу ли я спросить, почему ты готовишь полуголой, даже если нас с сестрёнкой здесь нет?
Он не хотел отвратить её от этого, но любопытство взяло верх.
— Хороший вопрос, — сказала Сьюзен, оттягивая время, пока пыталась определиться в том, что ей сказать. Она всполошилась оттого, что услышала его голос так близко, прямо за своей спиной. Раз он подошёл к ней рядом, она знала, что он не смог бы сделать этого, не глядя на неё.
«Боже мой! Мой Тигрёнок действительно уставился на мою попку! На этот раз это не просто моя ещё одна фантазия. Он так близко, что может дотянуться и дотронуться до неё! Как же это объяснить? «Сынок, я просто тренировалась быть голой, чтобы помочь тебе жёстко и часто кончать, и я настолько отвлеклась, спрашивая себя, каково это держать в руках, поглаживать и сосать твой большой член, что всё, так сказать, вышло из-под контроля, и я забыла надеть обратно юбку». Нет, такой номер не пройдет».
«Просто хотя бы выслушай меня. Я так грешна! Я полностью сбилась с пути и упала с тропы праведности. Слава Богу, что я не католичка, поскольку, безусловно, не ждала бы с нетерпением моего следующего исповедания священнику!»
«Но ДУМАЙ, Сьюзен, думай!»
Наконец она сказала:
— Ну, я… э-э, занималась стиркой и… э-э, я… э-э, я поняла, что мою… э-э, юбку… Мою юбку, её… эмм, нужно постирать, поэтому я положила её туда и, в машинку, имею в виду, и… э-э… я подумала, что поскольку готовлю твой любимый завтрак так рано… эмм, то это совсем не важно. Сам знаешь, во что я была… э-э, одета. Но я потерялась во времени и, ну, ты видишь, что случилось.
К сожалению Сьюзен, она была чрезвычайно честна, поэтому когда бы ни лгала, ложь звучала такой жалкой, чем на самом деле являлась.
— А почему ты не в трусиках? — спросил он.
От этого вопроса Сьюзен стало настолько стыдно, что ей хотелось зарыдать. Но она взяла себя в руки и ответила более честно:
— Ты должен знать на это ответ. Сюзанна, эта большая придира, она не позволит мне! Разве ты не помнишь наше обсуждение с Эми, как четверо нас, девушек, Пламмеров и Пэстридж, договорились не надевать никакого нижнего белья, чтобы помочь тебе с сексуальными штучками? Но я и не думала, что не надену нижнее бельё И юбку! Так… стыдно!
Алан, как и следовало ожидать, не клюнул на её объяснение со стиркой, поэтому вернулся к этой теме. Продолжая таращить глаза на её крепкую сексуальную попку, он отметил:
— Если же ты положила юбку в стиральную машинку, тогда почему я не слышу, как она работает?
Он сделал несколько шагов ближе и даже немного наклонился, чтобы повнимательнее присмотреться к её безупречной округлой заднице.
— Ох. Ну… э-э, машинка закончила стирать. А с сушилкой проблема, видишь ли, поэтому я сушу её на верёвке.
Она подумала: «Слава Богу, мне не приходится смотреть ему в глаза, когда выдаю эту наглую ложь, иначе мне бы никогда не удалось произнести это. Теперь можно добавить «ложь близким» в мой стремительно растущий список грехов. Боже мой, когда закончится это безумие? И в довершение всего, моя киска полностью становится влажной. А вдруг он увидит, как она истекает влагой, или же учует эту течку?! В любом случае, почему он должен быть таким сексуальным и иметь такой большой член? И почему, ну, почему, мы обречены этим лечением шести раз на день?!»
«Более того, что он подумает о своей грешной матери? Особенно, если бы узнал об извращённых мыслях в моей голове? Всё, что могу поделать, так это не оборачиваться и не проверять, не выступает ли в шортах его огромный возбуждённый член. Готова поспорить, что так и есть!»
В её объяснении он заметил просчёты, если даже не учитывать её дрожащий и неубедительный голос. К примеру, если вещи сушились на верёвке, тогда это означает, что юбка не станет сухой через несколько часов. По сути, даже не хватило бы времени постирать и высушить её в машинке, прежде чем они с Кэтрин спустятся на нижний этаж. Но он решил, что любое дальнейшее расследование лишь ещё больше смутит её.
Поэтому вместо этого он спросил:
— Ох. Ну, тогда что готовишь? Ты сказала, что моё любимое?
Сьюзен чуть было не паниковала, но смена темы была для неё, будто большой груз спал с плеч. Она подошла к раковине и помыла фрукты, выставляя Алану свою задницу под новым углом, не говоря уже о том, что допустила для него восхитительный вид своих булок, вертя ими при ходьбе.
Она ответила на вопрос, перечислив всё, что готовила. Но по-прежнему она думала: «Боже мой! Я легко отделалась от этого своей жалкой ложью, но я всё ещё готовлю с голой задницей, а Тигрёнок до сих пор стоит прямо там! Более того, его голос становится лишь громче, что означает, что он приближается ко мне. Я не могу туда посмотреть, но он, должно быть, сейчас стоит практически прямо за моей спиной! Что же мне делать? А вдруг он протянет руки и начнёт поглаживать мои ягодицы? Не знаю, смогла ли бы я не поддаться. Не знаю, ХОЧУ ли я вообще сопротивляться! Но я должна! Не важно, какой он лакомый кусочек, или же, какой у него большой пенис; он всё ещё мой сын!»
Глава 75. Этого больше не повториться!
Алану чрезвычайно хотелось протянуть руки и погладить её задницу.
Алан был настолько сильно возбуждён, что всерьёз забеспокоился о том, что потеряет контроль. Но тогда у него была совсем другая идея, которая весьма его привлекала и была гораздо менее опасна.
В течение нескольких минут Алан перестал пялиться на её попку, а обратил внимание на очень большую по размеру блузку, которая чуть не спадала с плеч. Алан также заметил, что не было лямок бюстгальтера или каких-либо других, если уж на то пошло. Алан безошибочно предположил, что Алан бы получил отличный вид, если бы смотрел на мать спереди.
Поэтому, стараясь вести себя, как обычно, Алан прошёлся вокруг неё, пока они не стали лицом к лицу.
Алан спросил:
— Так что на завтрак?
Сьюзен надела блузку с V-образным вырезом, которая слишком большая по размеру и спадает с плеч
Сьюзен чувствовала себя крайне униженной. Её сосков не было видно, а вот очень глубокое углубление в декольте было. Сьюзен хотела руками прикрыть его, или же, как минимум, подтянуть блузку, но, казалось, будто руки были сделаны из свинца.
Сьюзен лишь осталась стоять там, краснея. Она пыталась изобразить фальшивую улыбку и сделала вид, будто всё было в норме, но это было вовсе неубедительно. Сьюзен пребывала в таком чувственном оцепенении, ощущая себя настолько возбуждённой, что практически любое прикосновение вот-вот подтолкнёт её переступить черту.
Алан не мог не пожирать взглядом в открытую её щедрую грудь. Но Алан по-прежнему старался вести себя спокойно и сдержанно, поэтому Сьюзен бы не потеряла самообладание. И Алан принялся продолжать наслаждаться видом. С этой мыслью Алан снова спросил:
— Мам, ты меня слышишь? Я спросил, что на завтрак?
Сьюзен отошла от чувственного и ужасающего оцепенения, по крайней мере, частично.
— А… ну, да. Вафли. Вафли! Бельгийские вафли! И… И тост с корицей.
Сьюзен так паниковала, что практически прокричала это.
Его пульс безумно участился, прямо как у неё. Но Алан справился в этим лучше, скрыв своё возбуждение. Алан сказал:
— Круто. Спасибо.
Последовало ещё одно неловкое молчание. Алан посочувствовал матери и её большому смущению, поэтому решил затронуть основную проблему.
— И кстати, хочу тебе сказать большое спасибо. Я знаю истинную причину, почему ты одета вот так.
— Почему?! — Сьюзен запаниковала, напуганная тем, что Алан смог увидеть её насквозь и учуять похотливое влечение к нему.
Алан ответил:
— Ты помогаешь с визуальным возбуждением! Вроде бы тётя Сюзи подтолкнула тебя. Знаю, тебе, должно быть крайне трудно это сделать, мягко говоря! Но всё же, ты это делаешь, и должен сказать, у тебя прекрасно получается. Мам, ты так сексуальна, что у меня аж дух захватывает! Не знаю, что сказать. Как я, пожалуй, могу отблагодарить тебя за то, что так сильно любишь меня, что это делаешь?
Сьюзен втайне облегчённо вздохнула, отчего Алан подумал, что мать поступала бескорыстно.
— Эмм, не стоит. Э-э… пустяки.
Затем Сьюзен наконец бросила взгляд вниз и увидела, что у него в шортах на самом деле действительно очень выступает бугорок. Сьюзен чуть не потеряла сознание. «О, Боже! Господи! Только взгляни на это! Алан такой, Алан такой… ГРОМАДНЫЙ! Вдвое больше Рона, как минимум!» (В действительности это было не так, но у неё разыгралось воображение).
Сьюзен настолько возбудилась, что начала задыхаться, отчего вздымалась и опускалась её грудь. Блузка была настолько большой для неё, что её было практически не удержать на себе. Оттого, что вздымалась грудь, представал ещё более возбуждающий вид, но Сьюзен знала, что если бы это не прекратилось, блузка спала бы до талии!
В панике Сьюзен подумала:
«Господи, прошу! Помоги мне! Теперь в любую секунду моя блузка может сползти, и я буду стоять тут, а моя большая грудь будет вздыматься и опускаться! На мне будет всего лишь передник! Чёрт возьми, мне ничего не остаётся как снять его тоже, чтобы покончить с моим крайним унижением!»
«А потом, а потом… Тигрёнка… член! Алан такой большой! И горит желанием! Только ВЗГЛЯНИ на этот бугорок! Если я буду стоять голой по пояс, или ещё хуже, полностью голой, возможно, Алан будет ждать, что я опущусь на колени и, и… и расстегну ему ширинку! А потом… О, БОЖЕ! Возьму… его в руки! И буду поглаживать! Или даже ОБЛИЗЫВАТЬ! ТАК ГОРЯЧО!»
Они оба остались стоять на месте. Алан был настолько потрясён вздымающейся грудью своей мамочки, что даже забыл продолжить беседу. В кухне воцарилась мёртвая тишина, но только были слышны звуки, как они тяжело дышали.
Непонятно, что могло произойти бы дальше, но Сьюзен вдруг осознала, что была вынуждена принять меры, услышав, как Кэтрин шумно спускалась по лестнице. Кухня была отделена от столовой лишь кухонной стойкой, а отсюда в повидавшую мир гостиную был широкий проход. Но был также ещё один выход из кухни; коридор, который вёл в другие комнаты дома на другую сторону главного лестничного пролёта.
Сьюзен было необходимо действовать быстро. Даже ничего не объяснив Алану, Сьюзен скрылась в том коридоре, прежде чем Кэтрин появилась в поле зрения. Сьюзен прижала руки к груди, чтобы её рубашка в спешке не сползла.
Сьюзен притаилась в ванной комнате на нижнем этаже, пока не услышала разговор Алана и Кэтрин. (Алан умирал от желания рассказать сестре, что только что произошло, но не был уверен, как Сьюзен отреагирует, поэтому был вынужден молчать. Однако, Кэтрин заметила, что Алан вёл себя очень странно, так что подозревала, что между братом и матерью случилось просто что-то серьёзное и сексуальное).
В то время, когда они стояли там, Сьюзен с голой задницей побежала вверх по лестнице, добравшись до неё с другой стороны, и незамеченная, пробралась в свою спальню. Сьюзен быстро надела трусики и бюстгальтер, а также длинное платье, поскольку, в любом случае, ей нужно было идти в нём в церковь.
Затем она поспешила вниз присмотреть за вафлями, которые всё ещё готовились.
Некоторая часть её была в ужасе и потрясена от того, что сделала, но при этом Сьюзен не чувствовала себя такой живой. Даже носиться вокруг с голой задницей было ужасающим волнением.
Однако, после того, как Сьюзен успокоилась, а дети пошли наверх заканчивать с подготовкой к церкви, её поглотило чувство вины. Сам факт, что это произошло в воскресное утро, сильно стыдил её.
Сьюзен села за обеденный стол и уставила взгляд в окно, обдумывая последние события: «Что же нашло на меня? Я стала такой распущенной и безнравственной шлюхой, о чём предупреждала моя мать. Достаточно того, что я сняла юбку, а затем отвлеклась до тех пор, пока Тигрёнок не увидел меня. А ещё хуже, что я сильно не возражала то, что Алан смотрел на мою голую попку. На самом деле, мне, вроде, это понравилось! Я почувствовала некое извращённое волнение — безусловно, верное слово «извращённое» — от осознания того, что Алан пялился на мой зад. И мне плевать, если бы Алан сказал, что его глаза закрыты; Я ЗНАЮ, что Алан смотрел. Я даже слышала, как его дыхание тяжелело, почти касаясь моей шеи!»
«Кроме того, я видела, как Алан смотрел на мои вздымающиеся груди. Этот похотливый взгляд в его глазах! Боже, это было так ГОРЯЧО! Не знаю, ЧТО бы произошло, если бы Ангелочек не спустился в тот самый момент». Слава Богу, Сьюзен сделала это!
О последней мысли Сьюзен подумала без осуждения.
Сьюзен продолжила в этом направлении в попытке отрицать свои истинные чувства.
«Конечно, хорошо, что мы с Ангелочком помогли создать визуальное возбуждение. К тому же, я пообещала Сюзанне, что так и сделаю. Нет никакого греха в том, чтобы одеться слегка сексуально и привлекательно. Полагаю, что ходить без нижнего белья, совсем не представляет опасности. Но я должна знать меру в том, чтобы не обнажать гениталии. Конечно, Сюзанна поняла бы, в чём причина. И о том, чтобы держать в руках большой толстый член Тигрёнка и поглаживать его, и поглаживать, пока своей горячей спермой Алан не избрызгает мне лицо и не намочит большие груди, не может быть и речи! Вот если бы Сюзанна прекратила подталкивать меня туда. В смысле, я пытаюсь быть отзывчивой матерью и тому подобное, но у меня свои пределы!»
«Что только произошло, больше не повторится, и точка!»
Глава 76. Мам, не могу оторвать глаз от твоих сисек! Часть 1.
Алану часто удавалось уклониться от похода в церковь, поскольку ему не нравилось туда ходить, но в этот день у него не было шансов.
Сьюзен чувствовала себя такой виноватой из-за того, что выставила свою задницу напоказ, что немного перестаралась со своим религиозным пылом. По её внезапно чопорному настроению сразу после случившегося с голой задницей Алан понял, что будет бесмысленно даже попросить остаться дома.
Мрачное пуританское настроение сохранялось, даже когда они вернулись домой из церкви, но оно не длилось долго.
Вскоре после ланча в дом Пламмеров зашла Сюзанна. Она была одета в топ, который подчёркивал её пышный бюст, а также обнажал верхнюю часть живота. Она горела желанием ещё больше поразвлечься с Аланом. Однако, она обнаружила, что он уже лёг подремать, а Кэтрин отправилась гулять.
Сьюзен пребывала в плохом настроении и выразила своё недовольство:
— Сюзанна, и ты называешь это майкой? По моим понятиям, это более топ бикини, нежели майка. Ты можешь слоняться по своему дому, как какая-то бесстыдная шлюха, но, пожалуйста, не делай этого в моём!
Сюзанна удивлённо подняла бровь.
— Ого, что на тебя нашло?
— Нас окружает соблазн и грех. Может, если бы ты на этой неделе пошла с нами в церковь, то больше бы знала об опасностях!
Сюзанна пришла к очевидному выводу. Она не знала, что произошло перед походом в церковь, но выяснила, что, по крайней мере, церковь навела новую вспышку моральной праведности. Поэтому она сказала:
— Сьюзен, пожалуйста, не надо так со мной. Ведь я твоя лучшая подруга, ладно? Теперь расскажи, что заставило тебя так взволноваться?
Сьюзен посмотрела в пол.
— Не могу.
— Почему?
— Я… я просто не могу, — она не хотела признать, что боялась, что это её сильно возбудит. Но ей также было нелегко противостоять Сюзанне.
Сюзанна с нетерпением спросила:
— Сьюзен, на тебе сейчас есть трусики? Или бюстгальтер?
Сьюзен выглядела ещё более смущённой. После длинной паузы она утвердительно кивнула.
— Хорошо. Сними их сейчас же. Прямо здесь. А затем ты расскажешь, что тебя беспокоит.
Сьюзен с удивлением подняла глаза на Сюзанну:
— Что? Прямо здесь? Прямо сейчас?
Сюзанна кивнула головой так, будто не принимает никаких возражений.
— Ты ведь знаешь правила. Конечно же, тебе нужно ходить в этом всём в церковь, но сейчас мы уже дома, поэтому нет никаких оправданий. А у меня, у меня разве нет права выбрать, какую одежду тебе надеть?
Сьюзен собиралась сказать кое-что ещё, но решила, что, в любом случае, просто останется в проигрыше. Было слишком трудно противостоять Сюзанне. Обильно залившись румянцем, она засунула руки под одежду и стянула бюстгальтер.
Она спустила трусики, оставив на себе длинное платье.
Сюзанна, между прочим, не принесла Сьюзен никакого облегчения и тут же начала выпытывать её, что произошло.
Это заняло какое-то время, но, в конце концов, Сьюзен выдала все подробности того, как её застали с обнажённой задницей, когда готовила.
Рассказывая историю, Сьюзен осознала, что снова возбуждалась, вспоминая, как дрожала от этого пыла, практически надеясь, что Алан в любой момент наклонится и погладит её булки.
Сюзанне не пришлось делать многого, чтобы вернуть Сьюзен сексуальное настроение, поскольку большая часть рассказа сама сделало её такой. Но только, чтобы убедиться, что Сьюзен не впала в грех, она сказала:
— Сьюзен, я согласна с тем, что ты сказала, что слоняться с голой задницей уже переходит всякие границы. Что нам нужно сделать, так это найти просто какие-то правильные наряды, которые возбудят его и помогут его положению, но при этом сохранят твою скромность.
Поэтому Сюзанна пошла домой и вернулась с очередной кучей одежды, после чего они обе отправились в спальню Сьюзен и час или два примеряли её.
С течением времени Сьюзен всё больше и больше начинала испытывать головокружение и возбуждение. Она полюбила одеваться сексуально для своего сына.
Сюзанна то и дело побуждала её с воодушевлением, но и усмиряла её комментариями вроде таких: «Красавчику понравится это платье» или «Он вполне сойдёт с ума от этого платья».
Через некоторое время, когда она узнала, что Сьюзен была очень возбуждена, то говорила более соблазнительные вещи, вроде: «Ох, он определённо выпустит сперму, когда взглянет на тебя в этом», или «Будь осторожна! Если ты наденешь это перед ним, то его большая эрекция разорвёт шорты прямо на две части!»
Когда они были вполне готовы, Сьюзен вышла из спальни, одета в один из самых сексуальных нарядов, который примеряли.
Она возразила, что это было слишком откровенно, но Сюзанна «принудила» её надеть его, поскольку теперь имела «право» решать, какую одежду Сьюзен носить.
Она надела обтягивающую, из узкой ткани, белого цвета майку, которая сделала ясным, как день, что на ней не было бюстгальтера.
Через майку можно было едва не только увидеть соски, даже когда не были возбуждены, но и то, как её огромные груди свободно подпрыгивали практически при каждом сделанным ею движении.
Сюзанна знала, что это не только пробудит в Алане похоть, но и сохранит Сьюзен практически постоянное состояние возбуждения, поскольку соски и груди Сьюзен так легко возбудились.
И к тому же, Сюзанна знала, сам по себе тот факт, что Сьюзен носила такого рода откровенную одежду, удержит её возбуждение.
Также Сьюзен надела короткие голубые джинсовые шорты, которые были особенно заметны тем, как низко они сидели на бёдрах: пуговица, чтобы их расстегнуть, располагалась лишь в дюйме или два над верхней частью её киски.
Сзади они прикрывали всего лишь малую часть её ягодиц, что можно было увидеть верх попки.
Сьюзен торжественно заявила:
— Сюзанна, это очень, слишком возмутительно! Это ужасно непристойно. Это не то, что надевает праведная христианка!
— Сьюзен, да прекрати уже возмущаться. Если ты сегодня не желаешь сосать или хотя бы погладить его член, тебе ПРИДЁТСЯ, как минимум, помочь с визуальным возбуждением. Тебе хочется смотреть, как он страдает от переизбытка спермы?
— Ну, нет. Безусловно, нет, но…
— Твой Тигрёнок — возмужалый юноша с мощным и требующим напряжения сил пенис. Готова поспорить, к этому времени его яички почти что переполнены вкусной спермой. Тебе необходимо найти его прямо сейчас и воодушевить, и так он сможет получить некое облегчение.
— Но…
— Иди!
Сьюзен отправилась искать сына и посмотреть, понравится ли ему и его пенису её наряд так сильно, как ей хотелось, чтобы ему понравилось.
Несмотря на её возражения, она едва дождалась, чтобы увидеть, как между его ног увеличивается огромной бугорок.
После того, как проснулся Алан, то решил взять книгу и сесть у бассейна. Он был занят перечитыванием «Властелина колец», так что носил его с собой.
Но он был готов получить ещё соблазнения и дразнения, и хотя находился совсем один, то посчитал, что бассейн был отличным местом, чтобы увидеть ещё больше обнажённого тела. Всё же, он не осознавал, как же окажется прав, и как ему повезёт.
Сьюзен пришла туда, где он сидел. (Сюзанна последовала за ней, но плелась сзади, так что Сьюзен сперва получит всё необходимое внимание).
— Тигрёнок? Извини, что отвлекаю, но Сюзанна беспрекословно настояла, чтобы я показала тебе этот наряд. Не знаю, О ЧЁМ она думает, но для меня просто так легче подыгрывать ей.
Она старалась вести себя, как прежде, будто ей всё равно, о чём он думает. Но её лицо сильно покраснело, а ногами и руками она дёргала и вертела.
Она не открывала глаза, поскольку именно так было несколько менее унизительно.
Когда волнение Сьюзен возросло, несколько долгих минут Алан смотрел на неё с изумлением. Она наполовину была уверена, что он скажет нечто вроде: «Мам! Надень какую-то одежду; ты меня смущаешь!»
Но вместо этого он сказал:
— Мам! Вау! Вот это да! Нет слов.
Сюзанна, всё ещё стоя на большом расстоянии сзади от Сьюзен, ощутила, что слова недостаточно были ясны, чтобы успокоить Сьюзен.
Поэтому она помахала руками, будто пыталась спугнуть стаю птиц в надежде, что Алан увидит её и получит это невербальное послание, что нужно делать больше комплиментов.
Он увидел его и понял, поэтому добавил:
— Мам, ты так классно выглядишь! Знаешь, кто ты? Ты — детка! Ты такая детка! Никто бы не поверил, что ты провинциальная домохозяйка, а не какая-то там с подтянутым телом модель. Серьёзно! Тебе следует быть одной из «Спасателей Малибу». Памела Андерсон тебе бы позавидовала.
От удовольствия Сьюзен испытывала дрожь с верха головы до кончиках больших пальцев на ногах. От всех его комплиментов она практически ощущала головокружение.
— Ты же так не думаешь, — притворно возразила она в надежде, что он скажет, ещё один комплимент в таком же духе.