Перед тем как рассмотреть последствия этой партийной линии на практике, я хотел бы привлечь внимание к некоторым ее аспектам,
Во-первых, она, не представляет собой естественное мировоззрение русского народа. 11оследний в целом дружественно настроен к внешнему миру, стремится познакомиться с его опытом, сравниться с ним своими талантами, которыми он обладает, стремится превыше всего жить в мире и наслаждаться плодами своего труда. Партийная линия представляет лишь тезис, который официальная пропагандистская машина продвигает с большим умением и настойчивостью в общество, которое зачастую совершенно не приемлет это всеми фибрами своей души. Однако линия партии определяет мировоззрение и поведение людей, составляющих аппарат власти — партию, тайную полицию и правительство, — и нам приводится иметь дело исключительно с. этими людьми.
Во-вторых, пожалуйста, имейте в виду, что посылки, на которых основывается эта линия партии, в большинстве своем просто не соответствуют истине. Опыт показывает, что мирное и взаимовыгодное сосуществование капиталистических и социалистических государств является вполне возможным. Основные внутренние конфликты в развитых странах более не являются конфликтами, вызванными в первую очередь капиталистической формой собственности на средства производства, а являются конфликтами, вытекающими из развитого урбанизма и индустриализма как таковых. Причиной того, что России до сих пор не столкнулась с ними, является не социализм, а исключительно ее собственная отсталость. Внутренние противоречия капитализма не всегда приводят к войнам; и не все войны могут быть объяснены этой причиной. Это полный нонсенс говорить сегодня о возможности интервенции против СССР после ликвидации Германии и Японии, не учитывая пример последней войны. Не будучи спровоцированным силами нетерпимости и подрывными силами, «капиталистический» мир сегодня вполне в состоянии жить в мире с самим собой и с Россией. Наконец, ни один здравомыслящий человек не имеет оснований ставить под сомнение искренность умеренных социалистических лидеров в западных странах. Кроме того, несправедливо отрицать успех их усилий в деле улучшения положения рабочего населения в тех случаях, как например, в Скандинавии, когда им был предоставлен шанс показать, на что они способны.
Ложность этих посылок, каждая из которых восходит своими корнями к предвоенной истории, была достаточно полно продемонстрирована самим этим конфликтом. Англо-американские противоречия не стали основными противоречиями западного мира. Капиталистические страны, помимо стран оси, не проявили склонности к решению своих противоречий посредством присоединения к крестовому походу против СССР. Вместо превращения империалистической войны в гражданские войны и революцию, СС СР столкнулся с положением, когда он был вынужден сражаться бок о бок с капиталистическими державами за известную общность целей.
Тем не менее, все эти тезисы, какими бы безосновательными и ложными они ни были, сегодня самоуверенно выдвигаются вновь. На что это указывает? На то, что советская партийная линия не основывается на каком-либо объективном анализе положения за пределами границ России: она, бесспорно, не имеет ничего общего с условиями, существующими вне России, и вытекает главным образом из основных внутренних потребностей, которые существовали до последней войны и существуют сегодня.
В основе неврастенического взгляда Кремля на международные дела лежит традиционное и инстинктивное российское чувство присутствия опасности. Первоначально это была неуверенность мирных людей, занимавшихся сельским хозяйством, которые пытались жить на обширной открытой равнине по соседству со свирепыми кочевыми народами. Когда Россия вошла в контакт с экономически развитым Западом, к этому добавился страх перед более компетентными, более мощными, более высокоорганизованными обществами в сфере экономики. Однако этот последний тип неуверенности сказывался в большей мере на правителях России, нежели на русском народе, поскольку российские правители всегда чувствовали, что их правление является относительно архаичным по форме, хрупким и искусственным в своей психологической основе, не способным выдержать сравнение или контакт с политическими системами в странах Запада. По этой причине они всегда опасались иностранного проникновения. боялись прямых контактов с западным миром, боялись того, что могло бы произойти, если бы русские узнали правду о внешнем мире или если бы иностранцы узнали правду о внутреннем мире России. И они научились добиваться безопасности лишь посредством упорной, однако, смертельной борьбы за полное уничтожение противостоящей силы, никогда не вступая во взаимодействие и в компромисс с ней.
Не является случайностью тот факт, что марксизм, медленно тлевший в течение полувека в Западной Европе, впервые по-настоящему занялся и ярко разгорелся в России. Лишь на этой земле, которая никогда не знала дружелюбного соседа или какого-либо приемлемого равновесия отдельных сил, будь то внутренних или международных, могла расцвести доктрина, в рамках которой считается невозможным разрешить экономические противоречия общества мирными средствами. После установления большевистского режима марксистская догма, ставшая еще более жесткой и нетерпимой в результате ее ленинской интерпретации, стала совершенным механизмом чувства отсутствия безопасности, которому большевики были подвержены еще более, нежели предыдущие правители России. В этой догме, с ее базовым альтруизмом цели, они нашли оправдание своему инстинктивному страху перед внешним миром; диктатуре, без которой они не знали, как можно управлять; жестокостям. которые они не посмели не применить; жертвам, которые они сочли необходимым требовать. Во имя марксизма они пожертвовали все этические ценности своих методов и тактики. Сегодня они не могут избавиться от этого. Это является фиговым листком их моральной и интеллектуальной респектабельности. Без этого они предстанут перед историей в лучшем случае лишь как последние из длинной череды жестоких и расточительных русских правителей, которые неуклонно двигали страну к все новым высотам военной мощи, с тем чтобы гарантировать внешнюю безопасность своих внутренне слабых режимов. Именно поэтому советские цели должны всегда быть наряжены в торжественные внешние атрибуты марксизма, и поэтому никто не должен недооценивать важность догмы в советских делах. Таким образом, особенности положения советского руководства и вынуждают их и в прошлом, и сейчас прибегать к. догмам, которые [очевидный пропуск в тексте — Сост.] внешний мир как злой, враждебный и угрожающий, но и несущий в себе микробы, ползучие болезни и которому суждено погибнуть от все. усиливающихся внутренних потрясений, пока растущая мощь социализма не нанесет ему завершающий смертельный удар н он не уступит свое место новому и лучшему миру. Этим тезисом обосновываются тот рост военной и полицейской мощи русского государства, та изоляция русского населения от внешнего мира и то изменчивое и постоянное давление к расширению пределов русской полицейской мощи, которые в совокупности представляют собой естественные и инстинктивные потребности русских правителей. В своей основе это всего лишь неуклонное продвижение тревожного русского национализма — многовековое движение, в котором сложнейшим образом смешались концепции нападения и защиты. Однако в своем новом обличим международного марксизма с его подслащенными обещаниями отчаявшемуся, истерзанному войной внешнему он еще более опасен и коварен, нежели когда-либо прежде.
На основе вышесказанного не следует думать, что советская партийная линия обязательно является лицемерной и неискренней, когда речь идет о всех тех, кто ее проводит. Многие из них слишком мало знают о внешнем мире и являются слишком зависимыми в своих суждениях, чтобы поставить под вопрос [очевидный пропуск в тексте — Сост.] самогипноз, и кому не представляет трудности заставить себя верить в то. во что легко и удобно верить. И наконец, мы сталкиваемся с непостижимой тайной, связанной с тем, кто на этой великой земле действительно получает точную н неискаженную информацию о внешнем мире, если такой человек вообще имеется. В атмосфере восточной секретности и таинственности, которая пронизывает это правительство, имеются неисчислимые возможности искажения или отравления источников и потоков информации. Неуважение русских к объективной правде, само их неверие в ее существование приводят к тому, что они рассматривают любые факты как инструменты продвижения к той или иной скрытой цели. Имеются все основания подозревать, что это правительство фактически является заговором в заговоре; и лично мне, например, мало верится в то, что сам Сталин получает сколь-либо объективную картину внешнего мира. Здесь имеются все возможности для того вида тонкой интриги, в которой русские являются мастерами. Невозможность для иностранных правительств четко изложить свою позицию русским руководителям — тот масштаб, в котором их отношения с Россией зависят от благорасположения незаметных и безвестных советников, которых они никогда не видят и на которых не могут повлиять, — что. по моему мнению, является наиболее тревожной чертой дипломатии в Москве, причел? той, которую западным государственным деятелям следует хорошо помнить, если они хотят понять природу трудностей, с которыми здесь сталкиваются.