Наконец, она убедила его обратиться в Центр «Эксодус», детоксикационную клинику в Марина дель Рей, штат Калифорнии, где он был раньше. За Куртом согласились послать скорую, но когда она прибыла, Курт отказался в неё заходить. Санитары выволокли его из дома. Кортни вышла вслед за ними и увидела Курта, окружённого людьми, который плевал в лицо всем, кто к нему подходил, крича своим по-прежнему громким голосом: «ПОШЛИ ВЫ!!! ПОШЛИ ВЫ!!! ПОШЛИ ВЫ!!!».
Один из санитаров из «Эксодуса» отвёл Кортни в сторону. «По закону мы не можем заставить его ехать, — сказал он ей. — Если вы любите своего мужа, вы поедете в Лос-Анджелес, а он последует туда за вами».
Кортни видела, что её ждёт машина. Менеджеры толпились вокруг неё, пытаясь посадить её в эту машину. Она видела белокурую макушку Курта, в ярости мечущегося туда-сюда. Она не хотела ехать, но понимала, что больше не может здесь оставаться, только не сейчас. Возможно, эти люди знали, о чём говорили, и Курт последует за ней в Лос-Анджелес.
«До свидания», — сказала она Курту, когда села в машину, но не думала, что он её слышит.
«Geffen» выпускали «Live Through This» всего через две недели.
Кортни остановилась в гостинице «Пенинсула Беверли-Хиллс», устроив Фрэнсис и Джекки в соседнем номере. В течение следующих нескольких дней Курт звонил несколько раз. Кортни чуть сразу же не полетела домой, но люди, занимавшиеся интервенцией, настаивали, что она не должна этого делать. Курт дремал по телефону, потом у него наступило просветление, и он сказал: «Да, я приеду и обращусь туда». Вместо этого он несколько дней блуждал по Сиэтлу, неожиданно появляясь в «Linda’s Tavern», магазине комиксов «Ohm», в доме своей торговки наркотиками, выглядя больным, голодным, похожим на привидение. «Los Angeles Times» сообщила, что «Нирвана» отказалась от Лоллапалузы, и первой об этом услышала Кортни. Удивительно, она не пришла в ярость; она знала — что бы теперь не случилось, Курт, возможно, больше никогда не будет гастролировать.
30 марта Курт и Дилан Карлсон отправились в «Stan Baker Sports» и купили двадцатикалиберную винтовку «Remington M11». Дилан оформил покупку на себя, заплатив 308.87 $ наличными. Несмотря на тот факт, что он присутствовал на интервенции, Дилан Карлсон говорит, что понятия не имел, что Курт хочет покончить с собой, и поверил ему, когда тот сказал, что хочет оружие для защиты.
Курт вернулся домой и спрятал своё желанное приобретение. Пока он был дома, позвонила Кортни, и на этот раз она убедила его поехать в Лос-Анджелес. Возможно, ему было легче ехать, зная, что у него есть оружие, чтобы к нему вернуться.
Когда Курт прибыл в «Эксодус», Кортни запретили его навещать в течение трёх дней. «Это не пойдёт на пользу вашим отношениям», — сказал ей его консультант. Кортни была в агонии, потому что она не могла увидеть Курта, и ей казалось, что её снова обвиняли в его пристрастии. Она была слишком в отчаянии, чтобы бороться с их мнениями; она только хотела, чтобы они сделали так, чтобы Курту стало лучше. «Я на самом деле слушала взрослых», — говорит она.
1 апреля няня принесла Фрэнсис навестить её отца. Он немного поиграл с ней, потом проводил их и позвонил Кортни из телефона-автомата в холле. «Что бы ни случилось, — сказал он ей, — я хочу, чтобы ты знала, что ты записала очень хороший альбом».
«Ну… что ты имеешь в виду?».
«Просто помни, несмотря ни на что, я люблю тебя». Он повесил трубку. Спустя несколько часов он вышел, чтобы выкурить сигарету, и перелез через стену за больничным садом. Потом он добрался до Международного аэропорта Лос-Анджелеса, купил билет по своей кредитной карточке «American Express» и прилетел обратно в Сиэтл.
Когда Кортни узнала, что Курт перелез через забор, она предположила, что он всё ещё в Лос-Анджелесе. Она заблокировала его кредитную карточку, думая, что он позвонит ей, когда у него кончатся деньги. Она устроила телефонный крестовый поход, звоня рок-звёздам, чтобы достать номера телефонов торговцев наркотиками, звоня торговцам наркотиками, объезжая их дома, чтобы убедиться, что Курта там нет.
В Сиэтле Курт сразу же поехал домой. Утром 2 апреля он недолго говорил с бывшим нянем Фрэнсис, Майклом «Кэли» Дьюиттом, гостившим в доме. Впоследствии Кэли рассказал детективам, что у Курта был болезненный вид, но он не говорил ничего чересчур странного.
Повидавшись с Кэли, Курт взял такси до центра города, чтобы купить двадцать пять патронов для винтовки в «Seattle Guns». В 8:40 утра он пытался позвонить Кортни, но был блокирован гостиничным коммутатором, хотя она велела им удерживать все звонки, кроме звонков от её мужа.
Последние несколько дней Курта — это тайна, полная противоречивых историй и сомнительных обнаружений, неправдоподобных утверждений и слишком рьяных опровержений.
5 апреля он вернулся в опустевший дом. Он взял Чим-Чим и спрятал эту крошечную пластмассовую обезьянку в секретном месте, где Кортни найдет её спустя несколько месяцев. Он оставил телевизор включённым. Он достал винтовку и поднялся по девяти видавшим виды деревянным ступеням в оранжерею над гаражом, где он запер одну створку застеклённых створчатых дверей и подпёр табуретом ручки другой.
Глядя на мрачное озеро Вашингтон, Курт выкурил шесть сигарет, попил рутбир и нацарапал записку «Бодде», воображаемому другу его детства. Потом он принял тройную дозу героина и прежде, чем это могло вывести его из строя, он взял ствол винтовки в рот и спустил курок.
Шум был страшный, но тишина была бесконечна.
На протяжении следующих двух дней гости, рабочие и посыльные входили и выходили из дома и сада. Никто не заглядывал в оранжерею; для этого не было никакой причины, поскольку снизу её нельзя было рассмотреть. Наступила ночь и окутала развалины; рассвет сверкал на их холодной поверхности.
Утром 7 апреля Кортни была арестована в «Пенинсуле Беверли-Хиллс». Она позвонила вниз и попросила дозу бенадрила, спросонья проговорившись, что она думает, что у неё, возможно, аллергия на новый препарат. Портье вызвал охранника. Посчитав, что Кортни «возбуждена», этот полицейский по найму вызвал скорую и полицию. Конечно, Кортни была возбуждена: «Что вы, чёрт возьми, делаете? Где мой бенадрил?». Она стала ещё более возбуждённой, когда несколько полицейских ворвались в номер и начали рыться в её вещах. Ей казалось, что во время этого обыска исчезла больше чем одна драгоценность.
Дежурным офицером был детектив Баткис. Он сообщил, что они обыскали «номер Кортни, забрызганный рвотой и кровью» и нашли шприц, блокнот с рецептами и маленький, причудливо завёрнутый пакетик, в котором было вещество, которое, как они предположили, было героином. (Это оказался индуисский пепел удачи виббхути, который Розмэри Кэрролл подарила Кортни). Баткис обвинил её в том, что она была «нетрезвой в городе Беверли Хиллс» и отправил её в больницу «Сенчури-Сити», где врач сказал, что она не под кайфом.
Тем не менее, когда Дэвид Геффен узнал об этом инциденте, он позвонил Кортни и убедил её пройти реабилитацию. Она нехотя согласилась с его пожеланиями; возможно, все бы оставили её там к чёрту одну. И, возможно, Курт появится. Но она ужасно боялась за него. Им с Куртом всегда снились одни и те же сны — не один к одному, но так или иначе переплетённые. Но последние две ночи Кортни вообще не видела снов.
Она проснулась в «Эксодусе» 8 апреля и включила телевизор на больничный канал, записанные на плёнку парящие птицы, грохочущий прибой и другие успокаивающие образы, положенные на музыку нью-эйдж. Она собиралась пощёлкать каналами, когда вошла Розмэри Кэрролл. Розмэри сразу же мельком глянула в телевизор, потом посмотрела на неё. По этому жесту и по лицу Розмэри Кортни поняла.
Она подумала, что Курт был найден мёртвым от передозировки. Несмотря на оружие, она всегда думала, что случится именно это.
«Как?» — сказала она, просто чтобы убедиться, и Розмэри ей рассказала.
Глава девятнадцатая
Она лежала в крови, смотрела в небо и хотела говорить с ним вечно. Ты там, там, где-то там, чёрт возьми? Ты теперь ангел? Твою мать …
Её консультант в «Эксодусе» пытался воспрепятствовать её отъезду, но это было всё равно что помешать землетрясению. Они полетели в Сиэтл на «Лир джете», Кортни, Фрэнсис, Розмэри и няня Джекки, и съёжились на заднем сиденье лимузина за двадцать минут поездки из аэропорта «Си-Так» до дома. Тело Курта убрали тем утром, спустя несколько часов после того, как его обнаружил электрик, и кто-то собрал осколки его черепа. Но никто не смыл кровь. Кортни всем запретила это делать.
Она поднялась по лестнице в оранжерею, вероятно, испытывая больше страха, чем Курт, и встала в дверном проёме. Кровь была огромным пятном Роршаха, в котором она могла увидеть перед собой всё одиночество мира, и всё, что чувствовал Курт, через что она была не в состоянии пройти. Она встала на колени и опустила в неё руки. Потом она растянулась в крови Курта, видя то, что не видел он, вползание ночи и холодную синь рассвета, дождь, мелко бьющий в окна стеклянной крыши, бесчувственное солнце. Она то спала, то пела. И всегда, всегда, она искала его и не могла его почувствовать.
Мысль о Фрэнсис подняла её с пола. Она поискала в комнате какие-нибудь следы Курта и нашла единственный немытый клок волос, соединённый клочком скальпа. Она принесла его в дом, вымыла и мылась сама столько, сколько она могла выдержать. Потом она надела один из свитеров Курта, залезла в кровать и глотала любые наркотики, который ей приносили.
У неё было немало. Нескончаемый поток людей тёк в спальню и из спальни, утешая, тараща глаза, воруя вещи. Она окружила себя людьми, которым она доверяла — Кэт Бьёлланд, Венди О'Коннор, Дин Мэттисен. Однако за следующие несколько дней исчезли почти все свитера Курта. Впоследствии она обнаружила, что в её спальне нашли двух репортёров из национальных журналов, пытаясь заставить её говорить.
Кортни помнила очень немногое из этого. Джекки привела Фрэнсис, но двадцатимесячная девочка был слишком мала, чтобы понять то, что происходит. Она только знала, что это было что-то волнующее, вроде дня рождения или Рождества. Она не понимала, почему её мать не может перестать плакать.
В какой-то момент Кортни пошла посмотреть на тело Курта. Его глаза были зашиты. Труднее всего было расстаться с его руками. Она всегда думала, что они очень красивые, и они её так многому научили: вели её по струнам гитары, дико ощупывали её в полночь, били её. Его руки были по-прежнему красивы. Кортни сделала с них слепок. Позже в тот день тело Курта было кремировано.
Кортни записала плёнку, которую будут крутить на публичной поминальной службе по Курту, состоявшейся 10 апреля в Сиэтл-центре, в парке возле Спейс-нидл. В этот серый воскресный день собралось семь тысяч фэнов, большинство из них очень молодые и крайне травмированные: рыдающие, поющие, вырезающие на своём теле имя Курта.
«Я действительно не знаю, что сказать, — говорил им надломленный голос Кортни. — Я чувствую тот же самое, что и вы. Если вы думаете, что сидеть в этой комнате, где он играл на гитаре и пел, и не чувствовать, что это такая честь — быть рядом с ним, вы сумасшедшие».
«Тем не менее, он оставил записку. Она больше похожа на письмо грёбаному редактору. Я не знаю, что случилось. Я имею в виду, это случилось бы. Но это могло бы случиться, когда ему было бы сорок. Он всегда говорил, что он переживёт всех и проживёт до ста двадцати лет».
«Я не буду читать вам всю записку, потому что всё остальное — не ваше собачье дело. Но кое-что в ней — для вас. Я не думаю, что прочесть это — значит, унизить его достоинство, считая, что она адресована большинству из вас». Её голос был усталым, замогильным. Она глубоко вздохнула. «Он — такой придурок. Я хочу, чтобы все вы очень громко сказали: «Придурок»».
Толпа повиновалась.
Она стала читать слова Курта. «Понять эту записку будет довольно легко. Все предупреждения из 101 урока панк-рока за эти годы, начиная с моего первого знакомства с [ним], скажем так, этика, связанная с независимостью и вовлечением всего вашего сообщества, оказалась стабильной. Я не испытывал волнения как от прослушивания, так и от создания музыки, наряду с тем, что я всё-таки писал уже слишком много лет. Я не могу выразить, насколько я чувствую себя виноватым в этом. Например, когда мы находимся за кулисами, зажигаются огни и начинается безумный гул толпы, не меня это не действует, точно так же, как это было с Фредди Меркьюри —».
Кортни засмеялась, отчасти из-за выбора Куртом звёзд, отчасти смутно вспоминая о том, как была на вечеринке в Ливерпуле и собиралась будить Робин, потому что появился Фредди Меркьюри.
«— который, казалось, любил и наслаждался любовью и обожанием» — Курт, тогда какого чёрта? Ну, и не становился бы тогда рок-звездой, придурок — «это то, чем я полностью восхищаюсь и завидую. Дело в том, что я не могу вас обманывать, каждого из вас. Это просто нечестно по отношению к вам или ко мне. Я не представляю худшего преступления, чем насаживать людей, притворяясь и делая вид, что я оттягиваюсь на все 100 процентов».
«Нет, Курт, а я не представляю худшего преступления, если бы ты просто продолжал быть рок-звездой, раз ты так чёртовски ненавидел это. Просто остановись, чёрт возьми».
«Иногда я чувствую себя так, словно я должен запускать таймер перед выходом на сцену. Я пытался делать всё, что в моих силах, чтобы быть благодарным за это, и я благодарен. Боже, поверь мне, я благодарен. Но этого недостаточно. Я ценю то, что я и мы затронули и развлекли многих людей. Я, должно быть, один из тех самовлюблённых людей» — Кортни снова рассмеялась, более отрывисто и горестнее, — «которые ценят что-то только тогда, когда остаются одни. Я чересчур чувствителен».
«Оййй».
«Мне надо быть слегка безразличным, чтобы снова вернуть энтузиазм, который у меня был когда-то в детстве. В наших последних трёх турах я стал намного больше ценить всех тех людей, которых я знаю лично, как и фэнов нашей музыки. Но я по-прежнему не могу справиться с неудовлетворением из-за чувства вины и сочувствия, которые я испытываю по отношению к каждому». Голос Кортни дрогнул от слёз. «Во всех нас есть что-то хорошее, и я думаю, что просто слишком люблю людей» — Так почему же ты просто не остановился, чёрт возьми? — «настолько, что я чувствую себя крайне, чертовски ужасно. Несчастный, маленький, чувствительный, неблагодарный, Рыба, чувак-Иисус». Да молчи уж, ублюдок. «Почему бы тебе просто не получать от этого удовольствие? Я не знаю».
«Дальше он говорит мне кое-что личное, и это никого из вас не касается; кое-что личное для Фрэнсис, что никого из вас не касается»*… «Мне повезло, очень повезло, и я благодарен. Но когда мне исполнилось семь лет, я стал ненавидеть всех людей вообще, потому что людям кажется, что жить так легко, потому что у них есть сочувствие» — сочувствие? — «думаю, только потому, что я слишком люблю и слишком жалею людей. Спасибо вам всем с самого дна моего пылающего, вызывающего тошноту желудка за ваши письма и участие в последние годы. Во мне слишком много от эксцентричного, капризного человека, и во мне больше нет страсти, так что помните —».
Голос Кортни стал резче. «И не запоминайте это, потому что это — грёбаная ложь. «Лучше сгореть, чем угасать». Боже, ты придурок.
«Мир, любовь, сочувствие»,
«Курт Кобэйн».
«Тут есть ещё немного личного, и это вас никак не касается. И просто помните, это всё ерунда. Но я хочу, чтобы вы знали одну вещь. Та ерундовая «жёсткая любовь» восьмидесятых — она не работает. Она не настоящая. Она не работает. Я должна была позволить ему, все мы должны были позволить ему иметь свою нечувствительность, мы должны были позволить ему иметь то, от чего его желудку было легче, мы должны были позволить ему иметь это вместо того, чтобы пытаться снять с него кожу. Идите домой и скажите своим родителям: «Даже не пытайтесь пробовать на мне эту ерундовую жёсткую любовь, потому что она не работает, чёрт возьми». Вот что я думаю».
К этому времени она рыдала, но она сумела закончить. «Я лежу в нашей постели, и мне действительно очень жаль, и я чувствую то же, что и вы. Мне очень жаль, ребята. Я не знаю, что я могла бы сделать. Мне жаль, что я не здесь. Мне жаль, что я слушала других людей. Но я слушала. Каждую ночь я сплю с его матерью, и я просыпаюсь утром и думаю, что это он, потому что их тела — в некотором роде одно и то же».
«Теперь мне надо идти. Просто скажите ему, что он — придурок, хорошо? Просто скажите: Придурок, ты — придурок». И что вы его любите».
Её грудь воспалилась, её лицо опухло от слёз. Её живот скрутило от чувства вины и тошноты. Она с трудом пришла на панихиду для семьи и друзей Курта, на которой присутствовали главным образом посвящённые лица индустрии звукозаписи. Кортни читала отрывки из Книги Иова, Книги Озарений и письмо Курта. Позже в тот вечер они с Кэт посетили Сиэтл-центр, где несколько усталых скорбящих всё ещё толпились со свечами. Кортни раздала этим преданным людям часть одежды Курта.
На следующий день вышел «Live Through This».
Глава двадцатая
«Live Through This» — богато текстурированный альбом-коллаж, полный странных сопоставлений: резкий и мелодичный, саркастический и болезненно искренний, милый и уродливый. Его тексты изобилуют образами расчленения, беременности, рождения, молока, болезни*, наготы. «Spin» как его только не называл — от «радостного взбалтывание кишок» до «первого замечательного на сто процентов распроданного манифеста восставших девввшек».
Конечно, всё, что все слышали через несколько недель после его выпуска, это упоминания о Курте, реальные и воображаемые. Невозможно было слышать, как Кортни поёт: «Если ты переживёшь это со мной, я клянусь, что умру за тебя», не испытывая трепета ужасной неизбежности. Впоследствии она сказала Курту Лодеру с «MTV»: «Это не я — экстрасенс, а мои тексты».
Самой странной из всех была песня, которая не вышла на альбоме, оригинал «Rock Star». Когда этот трек решили удалить, было слишком поздно менять иллюстрации. Её заменили песней, которую назвали «Olympia», но название «Rock Star» вышло на обложке. Настоящий текст «Rock Star» такой:
Как бы тебе понравилось быть рок-звездой?
Классно быть рок-звездой
Я думаю, что ты бы лучше умер
Но держу пари, что ты хотел бы пробовать.
Как бы тебе понравилось быть в Нирване?
Жутко весело быть в Нирване
Как бы тебе понравилось быть в Нирване?
Я думаю, что ты бы лучше умер.
В мае «Hole» планировали ехать в американский тур. Никто не удивился, когда они его отменили. Вместо этого Кортни осталась в Сиэтле. Она писала музыку с Кэт — ужасный, сырой, катартический материал. «Она была единственным человеком, с кем я действительно могла играть, кроме Курта, — впоследствии говорила Кортни. — После всех этих лет у нас с Кэт всё ещё есть наше взаимопонимание. Это чёртово волшебство». Однажды они впустили кучу ребят из парка напротив, который стал неофициальным местом поклонения Курту. У одного парня была гитара, и Кортни, Кэт и ребята отправились в оранжерею и спели все три альбома «Нирваны» так громко, как могли.
Она сделала западающую в память фотосессию, одевшись в старинный балетный костюм. Эти фотографии Марка Селиджера появились в номере «American Photo» за май/июнь. «Мы отправились в красивый особняк в Чикаго, — говорила Кортни в сопровождающем тексте. — Марк — мой любимый фотограф, потому что он точно знает, как заставить меня чувствовать. Это было сразу после смерти моего мужа. Я стала одержима ангелами и балеринами, изящными и красивыми вещами, не от мира сего. Я воспользовалась всеми своими занятиями балетом в девятом классе, чтобы сделать (плохо) фотографии на пуантах. Я постоянно плакала почти каждые пятнадцать минут, поэтому у меня был кошмарный макияж. Я хотела быть лебедем из «Лебединого Озера» и бить крыльями, упасть и исчезнуть. Марк снял это на плёнку».
Кортни преодолела май, оставаясь в движении. Весна в Сиэтле невероятно красивая, полная жизни. Эта красота вызывала у неё отвращение. Перед тем, как уехать из дома она поместила часть пепла Курта под скульптурой Будды в спальне, а часть закопала под отростком плакучей ивы в переднем дворе. Потом она упаковала своё свадебное платье и оставшуюся часть пепла в рюкзак в форме плюшевого медведя, полетела в Нью-Йорк и совершила паломничество в Намгьяльский буддистский монастырь в Итаке.
На досмотре в аэропорту охрана открыла рюкзак. «Что это?», — спросил он, увидев зернистый беловатый порошок.
«Это мой муж», — сказала ему Кортни.
Кортни провела две недели на шероховатых холмах Итаки, сделавшись печально известной среди владельцев городских магазинов («Ithaca Guitar Works» по-прежнему демонстрирует один из её сигаретных окурков, испачканный пурпурной помадой) и каждое утро принимая участие в церемониях монахов по освящению пепла. Наконец, рюкзак был открыт, и пепел высыпался на стол бледным облаком, которое дрейфовало вокруг их голов. «В тот день мы вдохнули немного Курта», — сказал сопровождающий. Пепел поместили на алтарь в монастыре.
Когда Кортни уехала с Итаки, две горстки пепла Курта остались у монахов. После того, как процесс освящения был закончен, пепел смешали с глиной и сформировали в цацы, или буддистские мемориальные скульптуры.
Кортни полетела в Лос-Анджелес, чтобы посетить «MTV Movie Awards» с Майклом Стайпом, её первое появление на публике после смерти Курта. В остальных случаях она продолжала прятаться дома с Фрэнсис, которая начинала понимать — и протестовать — против того факта, что её отец не возвращается. У неё были приступы гнева, которые заканчивались долгими душераздирающими рыданиями. Она звала его ночью. Однажды, при посещении музея, она увидела гобелен с Иисусом и назвала его папой. Кортни пыталась делать единственную вещь, которую никто не сделал для неё, когда она ей было больно в детстве: она говорила с Фрэнсис честно, так, чтобы Фрэнсис могла понять. Она сказала, что папе пришлось уйти, и она не знает, почему, но теперь он — ангел, и он наблюдает за ними. Снова и снова она говорила Фрэнсис: «Папа по-прежнему любит тебя».
Во время её периода отшельничества Кортни также проводила много времени в Интернете. Дженнифер Финч послала ей подержанный портативный компьютер, и Кортни приступила к поиску в Интернете упоминаний о самой себе, чтобы посмотреть то, что все о ней говорят, потом начала участвовать в обсуждениях на «Америка Онлайн». Она ужасно печатала, что позволяло читателям предполагать, что она была всё время удолбана; иногда её бессвязные посты читались как норма работы, поэзия.
Многие из её постов были язвительными мыслями по поводу восставших девввшек Олимпии:
Лоис маффео — 32, средний возраст членов bk [ «Bikini Kill»] — 25–29, самый забавный момент на la hapter встрече «вд»; от 36-лтней учительницы в колледже штата в Риверсайде и, я полагаю, дипломированного бухгалтера, «забирал свои слова назад», она сказала, ничего себе, можем мы работать на суку, шлюху, дрянь и т. д. замечание по поводу барабанщицы bk мисс вэйл; «ким гордон достатчно стара, чтобы быть моей матерью». да, если б она тебя родила, когда ей было 11. извини, что разбиваю тви крошечные иллюзии.
[Курт] очень боялся, что его насадят и трахнут в зад психопаты вроде мэрилу*, тобивэйл и кэлвина/кэндэсс девввшки этой оригинальной диеты — люди, которые использовали его имя, чтобы заключать контракты с ведущими студиями звукозаписи, претендуя на соавторство «teen spirit» замысловатой поп-песни, когда вышеупомянутые претенденты не могут настроиться, писать или продемонстрировать какие-то пышки музыкальной изобретательности.
Одному клеветнику она написала:
В том-то и дело, придурок, я хочу быть там в полном одиночестве на центральной сцене в Лолле, 43.000 человек, и были удолбанные, покрытые кровью пивомочой помидоров твоей собственной слюной и мочой. Дэйв, массовое побитие камнями, историческое не? я представляю… вы смотрели бы друг другу в глаза или перед собой, в своего рода дионисийском массовом гипнозе? так, как я видела девушку, передаваемую по кругу во время «Rape Me» в Огдене штат Юта, с края сцены, они все смотрели перед собой… когда рвали её рубашку, лифчик, брюки даже несколько гранджевого вида — трусики — когда стали кромсать её груди… руки с обеих сторон — её лицо всё перекосилось от крика — и все эти мужчины пялились — И СМОТРЕЛИ ПЕРЕД СОБОЙ — мои глаза следили, за особенно жестокой кромсающей титьку рукой за её владельцем — грандж-панк-рокером с лицом ребёнка — в тот момент я схватила Новаселича, крикнула и показала — он прыгнул в толпу, и Курту пришлось включать в зале свет — я могла только точно указать на того симпатичного мальчика, а та девушка была окровавленной и истеричной — её груди и живот выглядели так, словно были порваны шакалами и Голодными Призраками, из самого холодного ада бардо.
Другие посты нападали на Хэнка Харрисона, который сам находился в «AOL», и он пользовался ею, чтобы наказать Кортни за отказ позволить ему встречаться с Фрэнсис. Хэнк утверждал, что он напишет откровенную книгу о Курте и Кортни, книгу, которая раскроет то, что на самом деле случилось с Куртом.
Кортни написала:
этот человек спятил, и это заходит далеко за пределы обычной частной вржадыэто не личные отношения, просто этот совершенно трогательный факт, что он использует aol, чтобы поднять свою обычную мелкую торговлю мелкое воровство; просто акей grateful dead, если мои факты правильные, он утверждает, что год руководил их благотворительными акциями, довольно неопределённое описание работы, но в последний раз когда я проверяла он всё ещё продавал ботинки dead 60-х на задней полосе relix gold mine и иногда rolling stone, и он выпустил 2 неавторизированных книги об этом коротком и спорном годе, писал от лица посвящённого, когда на самом деле он редко имел дело с этой группой, я знаю, что я должна пожалеть его, потому что он старый, и вы бы подумали, что он успокоится, научился какому-то смирению, научился делать со своими мозгами что-то положительное, и он, конечно, остроумный человек, но это просто неправда, он просто совсем рехнулся, он был в 60-х, и он по-прежнему там, и его самолюбие того же размера, сумасшедший, и как полагает большинство людей, опасный… я дома, в окружении очень необходимой 24 часа охраны, так удручает, что нам это НУЖНО, новая изгородь из электрической проволочной сетки с датчиками, ротвейлер немецкая овчарка и щенок чау-чау для бин. я бы хотела добавить, что толстыйпапа также известный как биопапа пытался войти в дом и сад, он сказал эрику моему гитаристу что я сказала что он может приходить, так же как и «санкционировать» своё прекрасное Явление Джералдо, КАК СТРАШНО, ПУБЛИЧНЫЕ ЧИТАТЕЛИ AOL?
Он сказал, что за последние два месяца он спас 2000 жизни, да верно как говорится если только, те, кто мне писали, хотели покончить с собой … я заперта во рву с самым ужасным забором, который можно купить за деньги, и это больше не очаровательные простодушные РЕБЯТА ТЕПЕРЬ ЭТО ДОПУСТИМО крайне безумные люди… те кто пишт ТЕ письма, те, кто в крови, сатанисты,
записка всем вам, биографы;
ВЫВСЕ ПИШЕТЕ МНЕ ОДНО И ТО ЖЕ ПИСЬМО
И В ЭТОМ ОТНОШЕНИИ ВЫВСЕ МУЖИКИ. жаль, что я не могу показать вам всем то стандартное письмо, которые вы посылаете, слегк угрожающим тоном: «Эта книга БУДЕТ написана банально, а я — тот парень, который сделает это безоговорочное заявление, как будто вы думаете где-нибудь между задеванием чувствительной струнки и провоцированием меня чем-то неверным вы можете радостно броситься в офис предполагаемых издателей, и на всей физиономии будет написано «Я ЕЁ ПОЙМАЛ», ничего себе, как негры-писатели без всяких фактических контрактов на публикацию однако вы должны получить несколько намёков от биопапы, нет ничего, что вы можете мне сделать, чтобы выведать ответ, положительный (как у азеррада) или лучше отрицательный — вроде настоящего публичного фиаско Кларк*коллинз кторый объясняет эти подобострастные провакаивные заявления… я не так глупа, как думают многие из вас, для меня это пройденный этап, если я стукну вас по голове, ну тогда я просто даю вам всем острый бульварный фураж вам придётся учреждать ваши маркетинговые кампании, и если я открываю вам мой дом и сердце, меня обуют, без всяких, да мальчики, эту книгу НАПИШЕТ КОРТНИ
И так будет 300 и мне крису и дэйву сё равно, мы пройдём через это так что нам всё равно Мне всё
Рaaaaaaaaaaaaaaaaaa
ВВВВВНООООООООПОНЯТНО?
Мне нечего терять ффффффффффффффффф
в м м м м м м м
ммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммммммммм
мммммммммммм
Она обнаружила ещё одно враждебное присутствие в Интернете Тома Гранта, частного детектива, которого она ненадолго наняла для поисков Курта в его последние дни. Грант развил теорию, что Курт был убит агентами Кортни. Он выдвинул два неправдоподобных мотива: Курт хотел развестись с Кортни, и смерть Курта поддержит карьеру Кортни. Когда полиция Сиэтла его не послушала, Грант воспользовался случаем, чтобы выступить в ток-шоу по радио в прямом эфире, потом в британских таблоидах, потом в киберпространстве. Там он подключился к Хэнку Харрисону, который принял теорию Гранта так тепло, что они вдвоём сумели описать это в почтенном стоунер-теге «High Times».