ПРЕДИСЛОВИЕ
Эта книга представляет собой продолжение моих иссле-
дований в области логики и методологии науки, которые
были изложены в «Курсе лекций по логике науки» (М.,
1971), «Анатомии научного знания» (М., 1969), «Прин-
ципах научного мышления» (М., 1975), а также в ряде
статей, опубликованных в журналах «Вопросы филосо-
фии», «Философские науки» и различных сборниках. Не-
которые положения, изложенные в этих работах, под-
верглись дальнейшему развитию и уточнению, другие
были существенно изменены и дополнены. В первую /бче-
редь по-новому сформулировано само понятие науки
как функционирующей системы знаний и существенно
уточнены возможности системного подхода к анализу
науки.
Я не ставил перед собой задачу систематического из-
ложения всех существующих подходов и точек зрения по
затрагиваемым вопросам. Там, где это необходимо, чита-
тель отсылается к соответствующим трудам в первую
очередь советских, а также зарубежных авторов. Я стре-
мился наиболее подробно обсудить те философские про-
блемы науки, которые кажутся мне недостаточно разра-
ботанными или не получившими до сих пор адекватного
решения. Другие проблемы, более исследованные и не
столь спорные, обсуждаются в данной работе менее де-
тально, так сказать в укрупненном масштабе. В ней
содержатся отдельные дискуссионные положения, поэ-
тому я буду весьма благодарен всем, кто сочтет воз-
можным и необходимым включиться в их творческое
обсуждение и разработку.
Я стремился изложить свою точку зрения максималь-
но ясно, насколько это было в моих силах, чтобы чита-
тель мог принять ее или отвергнуть с полным понимани-
ем существа дела. Я буду весьма признателен всем, кто
сочтет возможным сделать соответствующие критические
замечания.
Большую помощь в уточнении содержащейся в книге
аргументации и отдельных формулировок оказали мне
доктора философских наук В. Н. Садовский и В. И. Куп-
цов, ознакомившиеся с книгой в рукописи. Я пользуюсь
также случаем, чтобы поблагодарить моих сотрудников,
оказавших мне неоценимую помощь в работе над книгой.
Москва, март 1977 г.
ВВЕДЕНИЕ
Каждое достаточно развитое, исторически значимое об-
щественное явление со временем порождает более или
менее адекватное ему философское осмысление. Будучи
результатом человеческой деятельности, эти фрагменты
социальной действительности и культуры вновь включа-
ются в материальное и духовное производство и осозна-
ются в соответствующих теоретических формах. К. Маркс
писал: «Предмет искусства—нечто подобное происходит
со всяким другим продуктом — создает публику, пони-
мающую искусство и способную наслаждаться красотой.
Производство производит поэтому не только предмет для
субъекта, но также и субъект для предмета» !.
Эту мысль без особых ограничений можно распростра-
нить на широкий круг социальных феноменов, таких, как
религия, наука, политика, нравственность и т. п. Каждый
из них по мере своего развития и усложнения отражает
соответствующие области философского знания. Филосо-
фия религии и философия искусства (эстетика), филосо-
фия науки, философия социального действия и т. д. как
раз и представляют такие области философского знания,
которые содержат в себе исторически обусловленные ре-
зультаты социально-детерминированного осмысления
этих видов практической и духовной деятельности. По-
добно тому как соответствующие виды деятельности воз-
никают, развиваются и достигают определенного состоя-
ния в различные исторические эпохи, так и отражающие
их области философского знания то занимают домини-
рующие позиции в структуре философского знания и ми-
ровоззрения данной эпохи, данной страны и данной соци-
альной группы, то приходят в упадок, состояние кризиса
и распада. В период господства религии и религиозного
мировоззрения, охватывающего почти все европейское
средневековье вплоть до эпохи буржуазных революций и
* Маркс К; Энгельс Ф. Соч., т, 12. с. 718.
религиозной реформации, философия религии была до-
минирующим или, лучше сказать, центральным ядром
всех систем философского знания, всех школ и направле-
ний в европейской культурной традиции.
Цезарь Бароний, провозгласивший лозунг «филосо-
фия — служанка богословия», вовсе не призывал к корен-
ным изменениям во взаимоотношении религии, теологии
и философии, а лишь констатировал тот реальный пере-
ворот, который совершился в период средневековья в
сравнении с античностью. Когда в эпоху подготовки и
проведения буржуазных революций центральными стали
вопросы политического и социального преобразования,
философия социального действия в трудах идеологов бур-
жуазной революции заняла столь же преобладающее
место, как в свое время философия религии в трудах
Августина, Иоанна, Дунса Скота, Альберта Великого,
Оккама и др.
Точно так же возникновение глубоких исторических
предпосылок для социального преобразования буржуаз-
ного общества на основе социалистической революции
нашло свое отражение в создании адекватной философ-
ской системы—философии марксизма. Естественно, что
расширение и углубление революционных преобразова-
ний, охватывающих теперь практически почти всю пла-
нету, привели к превращению этого философского учения
в наиболее распространенную и влиятельную форму со-
циальной философии нашего времени. Это обстоятельство
настолько хорошо известно и общепризнано, что здесь
можно ограничиться лишь ссылкой на то, что даже орто-
доксальные католические авторы признают доминирую-
щее влияние марксизма основным фактором в современ-
ном философском развитии2.
Анализ радикальных социально-экономических изме-
нений, составляющих содержание нашей эпохи, позволяет
наметить исходную позицию дальнейшего теоретического
исследования и обозначить в первом приближении фронт
работ. Эта позиция состоит в признании совершенно ис-
ключительной роли науки как одной из главных произ-
водительных сил и фактора общественно-экономических
преобразований, по-разному проявляющихся в различ-
ных социальных системах и образующих содержание
исторического прогресса в его современной форме.
2 Masset P. Le marxime dans la conscience moderne. Paris, 1974.
(
To, что обычно называют наукой, представляет слож-
ный феномен, включающий различные виды знаний, со-
циальные институты и группы людей с особой профессио-
нальной подготовкой и положением в обществе. Разно-
плановость и разнообразие научных знаний, своеобразие
форм организации и деятельности, особое положение
науки в системе экономических, политических и других
культурных учреждений современного общества, широта
и необычайность методов исследования, высокая техни-
ческая и экономическая эффективность предлагаемых
решений—все эти моменты, знаменующие реальную
сложность и высокий уровень развития, как раз и обус-
ловливают необходимость философского осмысления этого
уникального феномена. Я говорю об уникальности науки
не только потому, что уникально, неповторимо и несрав-
нимо ни с чем предшествующим влияние науки на совре-
менный технический и экономический прогресс, не только
потому, что уникально ее влияние на политические про-
цессы и революционные преобразования, уникальность
науки проявляется также и в том, что в отличие от рели-
гии, искусства, морали, права и политики, имевших место
в различные эпохи от первобытности и раннего рабовла-
дения до наших дней у различных народов и на всех
континентах, наука в современном строгом смысле —
продукт европейской цивилизации, локализованный во
времени и пространстве. Это утверждение не имеет ниче-
го общего с европоцентризмом, недооценивающим исто-
рическое значение неевропейских культур. В цивилиза-
циях Древнего Востока, в системах культуры Индии и
Китая астрономические, биологические, математические
и технические знания часго достигали довольно высокой
степени развития. В различные эпохи они оказывали бо-
лее или менее заметное влияние на европейскую научную
мысль. Тем не менее, оставаясь на почве подлинного
историзма, следует со всей определенностью признать,
что наука в ее современном виде сложилась и оформи-
лась в рамках европейской культурной традиции.
Правда, начиная с XVIII и XIX вв. европейская наука
начала проникать в жизнь всех развитых социальных
структур, что, впрочем, не отменяет только что отмечен-
ную ее историческую уникальность. Соответствующее ей
философское осмысление или та область философских
исследований, которая преимущественным образом ори-
ентирована на изучение закономерностей ее функциони-
рования и развития, Тоже нередко претендуют на уни-
кальность. В этом отношении характерна позиция, сфор-
мулированная известными американскими философами
Макмаллином и Бушковичем.
Первый из них в докладе «Два лица науки», прочи-
танном им в 1974 г. на XXV конференции метафизическо-
го общества США, утверждал, что философия науки
представляет собой «самую живую философию последних
десятилетий» 3. Хотя эта оценка, на мой взгляд, несколько
преувеличена, она все же достаточно симптоматична,
ибо фиксирует некоторое реальное положение дел. Во
всяком случае бесспорно, что философия науки заняла
совершенно особое и в известном смысле даже исключи-
тельное место в системе современного философского
знания. Эта исключительность объясняется, во-первых,
тем, что она представляет собой философское осмысле-
ние наиболее динамичной и «влиятельной» сферы интел-
лектуальной деятельности, а во-вторых, тем, что в ней
впервые начали применяться логико-математические
процедуры и средства при рассмотрении философских
проблем, создавшие вокруг нее особый ореол научно-
сти. И именно последнее обстоятельство часто дает
философии науки некоторое основание претендовать на
исключительное место в системе современного философ-
ского знания.
Наиболее четко такая претензия выражена Бушкови-
чем в статье «Философия науки как модель философии»4.
Само название этой статьи более чем симптоматично.
Оно отчетливо обнаруживает претензии философии науки
вытеснить все традиционно сложившиеся направления и
школы. Эту мысль настойчиво подчеркивает и сам Буш-
кович, утверждающий, что «традиционные системы», по-
добные феноменологизму, экзистенциализму, диалектиче-
скому материализму и т. д., отходят в прошлое, и их
. место должны занять специализированные области фило-
софского знания, такие, как философия науки, филосо-
фия искусства и т. д. При этом сами эти области знания
якобы не несут в себе следов «традиционных систем»,
свободны от противоречий и внутренне согласованы.
3 McMullln Е. Two faces of science.—"Review of Metaphysics".
Washington, 1974, vol. 27, N 4, p, 658.
4 Bushkovitch A. V. Philosophy of science as a modal for all phi-
losophy.—"Philosophy of science", 1970, v. 37, N 2,
Позиция, сформулированная Бушковичем, не являет-
ся ни новой, ни оригинальной. Она по существу в лако-
ничной форме выражает credo особого философского на-
правления—аналитической философии, которую многие
его представители по существу отождествляют с филосо-
фией науки вообще. Даже по мнению исследователей ана-
литической философии, в основном разделяющих взгля-
ды Бушковича, она не является единой и полностью
унифицированной системой взглядов5, хотя позиции
ведущих ее представителей во многом, бесспорно, совпа-
дают.
Содержание каждой систематической дисциплины,
будь то естествознание, математика или философия,
в значительной степени обусловливается выбором и со-
ставом обсуждаемых проблем, способом их исследования
и решения. Большинство представителей философии
науки, работавших и работающих в русле аналитической
философии, ограничиваются в основном теоретико-позна-
вательным и логическим анализом науки. В их трудах
социальные, исторические, общекультурные и иные фак-
торы, влияющие на динамику, содержание, структуру,
закономерности функционирования и изменения научного
знания, по существу не рассматриваются. Отдельные
весьма краткие ссылки на исторические факторы носят
чисто справочный характер и не оказывают по существу
никакого влияния на постановку, содержание и решение
проблем.
Даже там, где логико-гносеологический анализ как
преобладающий способ постановки и решения проблем
философии науки подвергается критике, как, например,
в работах Поппера, Лакатоса, Фейерабенда, Бартли,
Альберта и др., мы почти не встречаем сколько-нибудь
серьезных попыток исторического, культурологическо-
го, социологического и психологического подхода к об-
суждению и особенно к постановке и выбору проблем,
В свое время противопоставление логико-гносеологиче-
ского подхода всем остальным было оправдано и обус-
ловлено потребностями самой науки.
В конце XIX и особенно в первой половине XX в.
концептуальный аппарат, теоретические структуры и по-
рожденные ими исследовательские процедуры в матема-
5 Gross В. R. Analytic Philosophy. An Historical Introduction.
New York, 1970, p. 19.
тике, естествознании и общественных науках настолько
усложнились, приобрели столь необычный с точки зрения
классической науки вид, что без тщательного логико-
гносеологического анализа не только их развитие, но и
простая систематизация стали весьма затруднительными.
Однако теперь почти общепризнано, что этот подход
часто не только не позволяет адекватно решить сформу-
лированные в его рамках проблемы, но даже тормозит
постановку и обсуждение новых назревших проблем.
Здесь необходимо сделать некоторые разъяснения.
Прежде всего следует помнить, что наука независимо
от тех исходных определений, которыми пользуются
представители различных философских школ и направ-
лений, представляет собой особый вид познания: позна-
вательной деятельности и накопленного, сформулирован-
ного знания. В дальнейшем разграничение и установле-
ние взаимозависимости этих понятий будут иметь
принципиальное значение для данного исследования; пока
же, не разделяя их жесткими демаркационными линия-
ми, следует подчеркнуть одно важное обстоятельство.
Рассматривая политическую, хозяйственную, производст-
венную, бытовую и художественную деятельность обще-
ственного человека, т. е. человека, взятого в социальном,
а не в чисто биологическом ракурсе, мы всегда обнару-
живаем большую или меньшую дозировку когнитив-
ности6. Однако во всех перечисленных видах деятель-
ности когнитивное содержание подчинено некоторой пря-
мой и непосредственной цели: созданию материального
предмета, изменению окружающей среды, получению
прибыли, захвату или удержанию власти и т. п. Когни-
тивность во всех этих случаях выступает как необходи-
мый, но тем не менее подчиненный элемент деятельности.
Напротив, наука, будучи особым видом духовной дея-
тельности, содержащим и аккумулирующим в определен-
ной степени различные виды предметно-практической
6 Прилагательное «когнитивный» от латинского cognito часто
употребляется для описания определенных отношений в групповых
взаимодействиях, изучаемых социальной психологией. В отличие от
этого я употребляю термин «когнитивный» просто как удобное сокра-
щение для взятых вместе понятий «знание», «познание» и «познава-
тельная деягельность» в тех случаях, когда их разграничение нецеле-
сообразно, преждевременно или неоправданно. При этом я не связы-
ваю это словоупотребление с какими-либо специальными социально-
психологическими ограничениями, установками или результатами,
ю
деятельности, имеет своей главной целью выработку и
создание знания особого типа. В силу этого когнитивные
моменты занимают в ней центральное место, а предмет-
но-практическая, социально-организационная, экономи-
ческая и др. виды деятельности, являясь необходимыми,
занимают тем не менее подчиненное место. Поэтому пер-
воочередное внимание к исследованию познавательной"
деятельности и сформированного знания, а следователь-
но, и применение логико-гносеологического анализа как
преобладающего способа рассмотрения могут считаться
в определенной исторической ситуации совершенно
оправданными.
Вместе с тем, упоминая об исторической ситуации, мы
подчеркиваем два момента. Во-первых, логико-гносеоло-
гический анализ абстрагируется от всех других видов дея-
тельности, кроме познавательной, и, следовательно, пред-
полагает для полноты и объективности картины необхо-
димость вернуться к этим «оставленным в тени» видам
деятельности; во-вторых, противопоставляет «готовое»,
сформулированное в виде текстов знание, являющееся
его основным объектом, создающей его деятельности.
Последнее обстоятельство приводит к необходимости
преодоления этого противопоставления и исследования
взаимно-абстрагированных фактов с учетом всех извест-
ных механизмов их взаимодействия.
Аналитическая философия науки в значительной сте-
пени сконцентрировала свои усилия на решении первой
части задачи—логико-гносеологическом анализе науки,
но, провозгласив ее содержанием всей задачи, резко ли-
митировала свои возможности и результаты. Более того,
возникнув как средство удовлетворения потребностей
части науки, главным образом математики и физики,
аналитическая философия вынуждена была в дальней-
шем игнорировать не только исторические условия своего
возникновения, но и историческую условность своих ме-
тодов исследования и результатов. Этим во многом объ-
ясняется известное разочарование в концепции науки,
развиваемой в русле аналитической философии.
Аналогичные исследования проводились на протяже-
нии всего XX в. в рамках других направлений современ-
ной буржуазной философии. В первую очередь это ка-
сается герменевтики, феноменологии и отчасти экзистен-
циализма и структурализма. Так как анализу этих школ
и направлений посвящена обширная литература, то здесь
II
Нет необходимости останавливаться на Их характеристи-
ке сколько-нибудь подробно.
Герменевтики от Шлейермахера и Дильтея до Бетти
и Гадамера концентрировали свои усилия на разработке
философских основ общественных наук («наук о духе»,
по их терминологии) и в первую очередь исторической
науки. В последние десятилетия, особенно в 70-е годы,
все чаще предпринимаются попытки распространить
герменевтику и на область естественных, а также мате-
матических наук и в известном смысле синтезировать
философию исторического познания и естествознания в
единую герменевтическую философию науки. Основой
такого синтеза является рассмотрение понимания, внут-
реннего постижения в качестве основной цели всякого
научного знания. Разработка герменевтической филосо-
фии науки, сопровождающаяся попытками ассимиляции
в ней отдельных проблем и решений, предлагаемых пред-
ставителями неопозитивизма, прагматизма и лингвисти-
ческой философии, не только не означает слияния этих
школ, но со всей очевидностью демонстрирует принципи-
альные различия в подходе к философскому исследова-
нию науки.
Для неопозитивизма в его логико-эмпирической вер-
сии главной задачей по-прежнему остается формально-
логический анализ искусственных языковых систем, фик-
сирующих «готовое», сложившееся знание безотноситель-
но к способу и историческому генезису его производства,
тогда как герменевтика акцентирует внимание на содер-
жательном подходе к языку7, рассматривая слова не как
символы и знаки, а как своего рода «отображения» соот-
ветствующих явлений, а само понимание, даже когда
речь идет о естественных науках и математике, ориен-
тирует на рассмотрение их эмпирических оснований,
взятых в историческом движении.
Что касается гуссерлианской феноменологии, то она
с самого своего возникновения была ориентирована на
исследование принципов научности и анализ научного
мышления в самом широком смысле. Не только «Логиче-
ские исследования» Гуссерля, но и другие его работы,
особенно «Кризис европейской науки»8, дают основание
7 Gadamer H. G. Wahrheit und Methode. Grundzuge einer Philo-
sophischen Hermeneutik. Tflbingen, 1960.
8 Husseri E. Die Krisis der Europaischen Wissenschaften und die
transzendentale Phanomenologie, 1954.
утверждать, что философия науки составляет в извест-
ном отношении стержень феноменологии. Фундаменталь-
ные для феноменологического анализа понятия «гори-
зонт», «жизненный мир» и другие почти не поддаются
однозначному переводу на «язык» неопозитивизма. Поэ-
тому феноменологическая философия претендует на
оформление своего собственного варианта философии
науки. Эта тенденция особенно отчетливо прослежива-
ется в последнее время.
Следовательно, каждый из только что перечисленных
философских подходов к исследованию науки отличается
от других проблематикой, методом анализа, философ-
скими предпосылками и результатами. Подводя итог
сказанному, необходимо отметить:
1. Философские исследования науки осуществляются
в рамках различных философских школ и направлений,
охватывая различные проблемы, используя различные
методы анализа, опираясь на различные теоретические
предпосылки, и ведут к несовпадающим результатам.
2. В силу этого нет оснований говорить о некой еди-
ной философии науки, призванной заменить, а тем более
отменить все существующие философские подходы и на-
правления в исследовании науки.
3. Эти исследования и их проблематика исторически
зависят от уровня развития науки и культуры в целом.
За последние двадцать пять лет в нашей литературе
появилось немало работ, посвященных исследованию раз-
личных философских проблем как науки в целом, так и
отдельных научных дисциплин. В подавляющем большин-
стве они носят критический характер и направлены в
первую очередь против неопозитивистской философии
науки и, шире, философии науки, развиваемой в рамках
аналитической философии. Целый ряд монографий и ста-
тей, появившихся особенно в последние годы, ориентиро-
ваны на конкретную разработку и решение философских
проблем математики, физики, биологии, химии, киберне-
тики и общественных наук. Вместе с тем в них почти не
имеет места разработка целостной философской концеп-
ции науки, которую можно было бы противопоставить
философской интерпретации науки, развиваемой в рам-
ках неопозитивизма, феноменологии, герменевтики и т. д.
Последнее обстоятельство особенно важно, так как
суть диалектической критики (а диалектика критична по
самой своей природе) заключается не в уточнении или
видоизменении отдельных решений, сформулированных
в рамках тех или иных направлений и школ буржуазной
философии, а в формулировании и разработке новой про-
блематики в русле философии диалектического материа-
лизма. Классификация и систематизация философских
проблем науки — необходимый этап и предпосылка их
углубленного исследования. Они решают по меньшей
мере две задачи. Первая предполагает выделение фило-
софии науки в качестве особой области исследования в
рамках диалектического материализма и отграничения
ее от других философских дисциплин. Вторая ориентиро-
вана на то, чтобы выявить специфику философских про-
блем науки в отличие от собственно философских про-
блем, с одной стороны, и собственно научных проблем—
с другой. Обсуждению этих вопросов посвящена первая
глава данной работы.
Философия науки, развиваемая в рамках того или
иного направления или школы, обладает не только своим
особым содержанием, но и методом анализа. Этот метод
обусловлен, с одной стороны, исходными философскими
принципами и установками, а с другой—уровнем разви-
тия науки и теми специальными методами и приемами
исследования, которые являются в ней доминирующими.
Аналитическая философия, формировавшаяся в эпоху
бурного развития теории множеств и символической ло-
гики, адсорбировала их методы и попыталась предста-
вить их как универсальную методологию философского
анализа науки. В силу этого многие из ее ведущих пред-
ставителей с явным недоверием и предубеждением отнес-
лись к более мощным и продуктивным приемам исследо-
вания, связанным, в частности, с системным подходом,
ставшим в последнюю четверть XX в. в известном
смысле арсеналом общенаучных приемов и методов ана-
лиза.
Эффективность этого подхода в технических, естест-
венных и общественных науках в наши дни общепризна-
на. Решение многих технических, экономических, социаль-
ных, биологических, экологических, психологических
и т. п. задач без использования приемов и методов, раз-
рабатываемых в рамках системного подхода, вообще
было бы невозможно. Именно это обстоятельство побу-
дило некоторых зарубежных философов и методологов
представить системный подход в качестве некой сверх-
новой всеохватывающей философии, стирающей грани
между всеми до сих пор существовавшими школами И
направлениями и в силу этого заменяющей их.
Поскольку наука представляет сложный полиструк-
турный объект, ее всесторонний анализ требует приме-
нения концептуального и отчасти технического аппарата,
развиваемого в русле системного подхода. Решение этой
задачи отнюдь не просто. Оно предполагает специальную
разработку и уточнение важнейших понятий и приемов
системного анализа специфического объекта, каким яв-
ляется современная наука. В последние годы в нашей
литературе появилось немало серьезных работ, посвящен-
ных обсуждению философских основ системного подхода
и системно-структурного анализа, а также применению
системного подхода для решения ряда специальных про-
блем. К сожалению, там, где речь идет о системном под-
ходе к науке, а тем более о его применении к анализу ее
философских проблем, сделаны лишь самые первые
шаги, не выводящие за рамки предварительной постанов-
ки вопроса9. Поэтому во второй главе настоящей работы
предпринимается попытка более или менее последова-
тельного и детального обсуждения концептуального ап-
парата, ориентированного на осуществление системного
исследования науки как функционирующего и развиваю-
щегося объекта.
Концептуальный аппарат и общие методологические
установки, обсуждаемые в первых двух главах, находят
конкретное применение в третьей, центральной, главе
книги. Ее позитивное содержание заключается в разра-
ботке некоторого нового подхода к концепции науки,
осуществляемого на основе системно-структурного ана-
лиза в рамках теории познания диалектического материа-
лизма. Разумеется, содержание этой главы и ее резуль-
таты отнюдь не исчерпывают всех возможностей систем-
ного подхода к обсуждению намеченных в данной работе
философских проблем науки. Более того, в третьей главе
9 См., например: Кедров Б. М. Принцип историзма в его прило-
жении к системному анализу развития науки.—«Системные иссле-
дования». Ежегодник. М., 1974; Лекторский В. А., Швырев В. С.
Методологический анализ науки (типы и уровни).—Философия. Ме-
тодология, Наука. М., 1972; Мирский Э. М. Системный подход в
изучении науки (методологические замечания).—«Системные иссле-
дования». Ежегодвик. М., 1973, с. 187—202; Мулу Н. Структурные
методы и философия науки.—«Вопросы философии», 1969, № 2,
с. 74—85.
обсуждаются лишь некоторые ключевые позиции, позво-
ляющие предложить понимание науки, не только отли-
чающееся, но и во многом противоположное ее позити-
вистской, феноменологической и герменевтической интер-
претации.
Наконец, две последние главы посвящены обсужде-
нию двух взаимосвязанных задач. Первая из них может
быть сформулирована как анализ операциональных или
деятельностных механизмов, обеспечивающих генезис и
развитие науки. Вторая концентрирует внимание на ана-
лизе конкретных исторических форм эволюции и револю-
ции научных знаний, демонстрирующем ее системный
характер и эвристическую эффективность системного
подхода. Вместе с тем в этих главах рассматривается
ряд частных, но достаточно важных методологических и
теоретико-познавательных проблем, не получивших до
сих пор своего адекватного решения. К их числу относят-
ся изучение- механизмов передачи ряда специфических
для науки признаков, сохраняющихся в процессе ее исто-
рического развития, и проблема оценки и установления
адекватности научных знаний объективной действитель-
ности, отражаемой в них, и т. д.