Безграничный и вечный, Я проявляюсь как время и пространство. Проявляясь, чтобы познать Себя, Я изучаю Себя, используя три измерения пространства и одно измерение времени (ведь чтобы быть воспринятым, я должен иметь длительность). Эти измерения возникают из изучения (Видения) того, что Я есть, из того, что Я есть, и Я проявляюсь также как само изучение (Видение). Никогда не бывает времени или пространства, внутри которого Я бы находился, ибо Я есть и время и пространство – это То, Что Я Есть в Своем проявлении. Таким образом, нечего достигать, нечего получать или терять и нечего искать, так как нет никаких «где-то» или «когда-то», которыми бы я не являлся.
Очевидно, вышесказанное хоронит предположение о личной воле. Очевидно, у меня есть все, что я хочу, и я хочу все, что у меня есть. Но если вдруг десятилетия обусловливания вновь убедят меня в обратном, у меня есть хорошие друзья, которые находятся Нигде, и они напомнят мне о моей глупости.
...
«Некуда идти, нечего достигать, некем быть. Здесь, в ничто, принимается все; от самой удаленной галактики до ближайшей частицы – нет расстояния! Отсюда, из пустоты, все отпускается (и обо всем проявляется забота) – все, от моих личных переживаний до неизмеримо более обширных и глубоких проблем.
И здесь, в безмолвии, все такое, каким и должно быть».
Ричард Ланг
...
«Как ветер, который ищет,
ворошит перья на шее воробья,
поднимает листья волной
через бобовое поле,
я не нахожу такого места,
где я могу сказать,
что здесь заканчивается мое бытие».
Колин Оливер
...
«Все это выбирание чего-то одного и предпочтение чего-то другого – иллюзорно, это великая уловка. Отдельные индивиды как таковые бессильны изменить что-либо во Вселенной, в которой каждый жестко контролируется всеми остальными. Притворяться, что дела обстоят иначе, что в качестве наших отдельных «я» мы обладаем свободной волей, так же глупо и непорядочно, как и тщеславно; это создает напряжение. Только Источник всего, который никому не подчиняется, обладает свободной волей. И только действия, исходящие от Него и ведущие обратно к Нему, те, которые чувствуются как Его собственные действия, обладают восхитительным ароматом – ароматом первозданности и праведности, – присущим только этому Источнику».
Дуглас Хардинг
* * *
Однако все еще остаются давнишние сомнения. Как человек, еще в раннем возрасте я научился хотеть, а повзрослев, я находил естественным добиваться любви, богатства, власти, приключений, удовлетворенности и даже бессмертия. Заполучив их (как меня учили), я буду счастлив; потеряв их (или получив противоположное), буду страдать. Как глубоко укоренены эти личные амбиции! Сколь фундаментальными они кажутся! Но работают ли они? Нахожу ли я долговечное счастье в погоне за этими слишком уж «человеческими» стремлениями, или существует лучший путь? Быть может, стоит исследовать каждый из них, и в первую очередь предположение, что тот или то, чем я являюсь, – это человек?
1) Любовь: Как человек, я стремлюсь любить и быть любимым, но поскольку в основном ощущаю любовь в виде эмоции, я нахожу ее мимолетной, и даже когда она продолжительная, она в лучшем случае не лишена проблем. Вместе с человеческой любовью приходят притязания, ожидания и условия, и хотя я продолжаю искать идеальную любовь, подсознательно я начинаю подозревать: то, что я называю любовью, – всего лишь суррогат любви истинной, переживание которой от меня ускользает.
2) Богатства: Когда я был ребенком, это был мой мир, но, по мере того как я рос и меня учили думать иначе, я его потерял. И так начинается процесс накопления, в тщетной попытке вновь, кусочек за кусочком, обрести мир. Убежденный в том, что я вновь буду счастлив, если приобрету побольше всего самого лучшего (или, по крайней мере, настолько много, насколько мне удастся), и не желая оказаться превзойденным своими сверстниками, я становлюсь жадным и называю свою жадность «амбициями». Однако, приобретая все больше и больше, я замечаю, как быстро теряю к этому вкус и хочу еще больше – я никогда не бываю удовлетворен. И, что совсем плохо, чем больше я приобретаю, тем больше усилий я прилагаю, чтобы все это сохранять; и тем больше беспокоюсь о том, что могу все потерять. Я обнаруживаю, что это не путь к счастью – это путь к стрессу и болезням!
3) Власть: Я думал, что, имея власть, будет так просто добиться того, что я хочу, – для себя, своей семьи, своих друзей. То долговечное счастье, которое я не нашел в любви или деньгах, я надеялся найти в сфере власти и влияния. Однако вскоре я заметил, что, как и в случае с богатством, чем больше власти я получаю, тем больше меня обременяют разного рода ответственностью и тем больше усилий требуется для поддержания своего высокого статуса. Также появляется проблема недоброжелателей – растущего числа конкурентов, которые хотят лишить меня власти и влияния, присвоив его себе. Оказывается, что на вершине лестницы счастья меньше, чем на ее нижних ступеньках. Я обнаруживаю, что начинаю сердиться и обвинять других в отсутствии собственной удовлетворенности. А воспоминание о тех, которым я причинил на этом пути боль, приносит чувство вины и депрессию.
4) Приключения: Если этого не могут сделать деньги и власть, то, возможно, это сделают рафтинг или парасейлинг. Быть может, это придет, если научишься водить спортивный автомобиль или просто посетишь какую-нибудь экзотическую страну. Но и на сей раз счастье и изумление мимолетны, а я обнаруживаю, что «подсел» на этот «кайф» и что нуждаюсь в следующей «дозе», чтобы положить конец моим удлиняющимся периодам скуки. Вскоре то, что я считал захватывающим, становится обыденным и хорошо знакомым, и я вновь вынужден искать что-то еще.
5) Удовлетворенность: И вот я беззастенчиво устремляюсь прямиком к удовлетворенности. Я покупаю удобную мебель и комфортабельную машину. Я стремлюсь к балансу – не слишком много того, не слишком много этого. Я занимаюсь йогой и техниками расслабления, слушаю успокаивающую музыку, принимаю горячие ванны и глотаю антидепрессанты. Я ищу покой, но мне удается обрести лишь притупления чувств. Неужели нет пути к счастью? Неужели жизнь – бессмысленная ловушка?
6) Бессмертие: Я начинаю задумываться, хочу ли я жить отведенный мне срок. Возможно, счастье можно найти не в этой жизни, а в загробной, или, быть может, в следующей, или в той, что последует за тем? Но дело в том, что я боюсь смерти, но устал от жизни, и не могу представить себе Творца, который мог породить эту неразбериху. Если Бог и существует, размышляю я, то, должно быть, Он бог недоразумения или, быть может, бог плоских шуток. Я хочу жить вечно, но только если Он возьмет Себя в Свои божественные руки!
* * *
Несомненно, что, как человек со средней продолжительностью жизни, я до той или иной степени испытаю практически все, и если мне повезет, то найду хотя бы немного счастья – или, по крайней мере, того, что я считаю счастьем. А если не повезет, то буду отвлекаться по мере возможностей с помощью алкоголя, наркотиков, секса, азартных игр, шопинга и религии – и, возможно, мне удастся прорваться, а может быть, и нет. Но если мне исключительно повезет, если на меня снизойдет истинное благословение, то в конце всех этих ошибочных стремлений станет ясным одно: если долговечное счастье и можно найти, то не в качестве человека и не посредством человеческих усилий. Как однажды выразилась Лили Томлин, проблема со всей этой «крысиной гонкой» – в том, что даже если ты в ней победишь, то все еще будешь крысой.
А я не хочу быть крысой и даже просто человеком; меня вообще не устраивает ничего, кроме правды о моей истинной природе. Ответ на вопрос о том, как обрести то, что я хочу, оказывается гораздо более радикальным, чем я мог бы предположить. Ответ таков: у меня уже есть то, что я хочу, и оно у меня есть, потому что я не только человек, но что-то гораздо большее (и гораздо меньшее). Я это понимаю, когда смотрю Сюда, где нахожусь, когда разворачиваю свое внимание и вижу, что я – пустое Осознавание, абсолютное Ничто, и в качестве этого – чистая вместимость для мира, который меня заполняет. И союз Всего с Ничем столь полон, столь всеобъемлющ, что я вижу, что являюсь и тем и другим, и хотя их два, их не разделяет даже самая малость. Это и есть То, Кто Я в реальности. Включая это видение в свою человеческую жизнь (или, скорее, включая свою человеческую жизнь в это Видение), я выхожу за рамки счастья и удовлетворенности и вместо этого пребываю в покое, радости и благодарности.
Вновь просматривая написанное, я обнаруживаю следующее:
Истинная любовь.
Это не эмоция. Истинная любовь – моя природа, ибо я вижу, что я исчезаю в вашу пользу. Не предъявляя никакого лица вашему взору, Я принимаю ваше лицо в Себя – это близость, которую нельзя познать никак иначе. Я – пространство для вас. Я не могу противостоять вам, потому что Я и есть вы. Истинная любовь безусловная, так как что бы вы собой ни являли, у Меня нет иного выбора, кроме как принять вас. Истинная любовь не претенциозна и не сентиментальна – она просто есть. Истинная любовь не приходит и не уходит. Она всегда Здесь, независимо от того, обращаю я на нее внимание или нет, ибо она вечная и непреходящая. Это То, кто и есть Я.
Истинное богатство.
Как человек, как тот, кем я себя считаю, я никогда не могу быть богатым, ведь я – индивидуальная «вещь» в мире индивидуальных вещей, одна из многих, противопоставленная другим, навсегда от них отдельная. Самое большое, что я могу сделать, – это окружить себя вещами и назвать их «моими» (хотя можно точно так же сказать, что я – «их»), но ведь я никогда по-настоящему их не имею и ими не обладаю, потому что я отделен от них.
Для Того, Кто Я на самом деле, для чистого вместилища, идея «иметь вещи» или «обладать ими» одинаково абсурдна, ибо Я вижу, что и являюсь ими – они здесь, внутри Меня! Все едино с тем, Кто Я такой, ибо Я – вместилище всего. Кто может быть богаче? Но кто вообще может быть, чтобы быть чем-то? Я Один богат, а «меня» вовсе нет.
Я доказываю это, демонстрируя, что хотя Я и воплощаюсь в виде времени и пространства, все это находится здесь и сейчас. Протягиваясь, как веревочка, от предмета к предмету, я измеряю расстояние между ними, как имеющее длину, например, в три фута. Протягивая ту же самую веревочку от предмета досюда, где Я нахожусь, Я вижу, что оно равно точке. В конечном счете все мои измерения идут отсюда и все, что я измеряю отсюда, Здесь и находится.
Несколько лет назад я прочитал о человеке, который был слепым на протяжении более чем сорока лет, с раннего детства. Он и его жена были вне себя от радости, узнав о новой медицинской процедуре, которая могла вернуть ему зрение. Однако после операции, хотя у него больше не было никаких проблем со зрением, этот человек стал закрывать глаза и вновь ходить с тростью, так как то, что он видел с открытыми глазами, приводило его в замешательство и ужас. Он не был знаком с визуальным измерением глубины, не мог справиться с представшим миром, там, где он находился. (Я предполагаю, что этот страх вызывался тем фактом, что он не мог визуально различить, где заканчивался «он» и начинался «мир», что ставило под угрозу его ощущение «себя»). Хотя исход этой истории оказался болезненно разочаровывающим и для этого человека, и для его жены, я считаю, что ее ценность в том, что она показывает истину, как Ничто и Все возникают вместе. Зная это, человек может осознать иллюзии расстояния и разделения и тем самым осознать свою истинную природу, сулящую несравненные богатства.
Истинная власть.
Любого, кто может изобрести Вселенную и управлять ею, я бы назвал всемогущим. Таков Тот, которого я вижу Здесь, каждый раз, когда я смотрю. Не говоря уже о том, что в качестве Того, Кто Я в реальности, я совершаю бесчисленные ежедневные чудеса, перемещая горы, поднимая и опуская здания, сужая и расширяя дверные проемы и комнаты и заставляя исчезнуть (или вновь появиться) любые предметы, когда бы я того ни захотел (вы скажете, что я двигаю головой, подхожу к двери или моргаю, но для меня, в качестве Первого лица-Единственного числа, все совершенно иначе).
И, наконец, Я являюсь Единственным, Одним! Кто еще существует, чтобы Мне противостоять? Вся воля – это Моя воля, и за всю нее, за власть, которая является только Моей властью, Я несу полную ответственность. Все это возникает внутри Меня.
Истинное приключение.
Что может быть более захватывающим, чем видеть мир вверх ногами, поставив Землю на «не-голову» Бога? Что может быть более увлекательным, чем наблюдать, как сценка за сценкой проходит через эту Пустоту, как будто смотришь самое последнее панорамное кино с лучшего места в кинотеатре? Видение собственной Пустоты, смотрение вовнутрь вместе с тем пока смотришь наружу – все оживляет и превращает самое скучное событие в приключение. Может ли быть что-нибудь более захватывающим, чем смотрение в Бездну, из которой постоянно выливается эта Вселенная? Порождая Самоё Себя Здесь и сейчас, не имея никакого понятия, как Оно это делает, Единственное восхищается собственным творением. Это и есть Тот, Кто Я. Видя, я заворожен своим собственным Неведением. Видя, я вижу, что Тот, Кто Я есть, – наивысшее приключение.
5) Истинная удовлетворенность.
Ее можно обрести, разобравшись опять-таки с тем, кто же я такой. Я – не вещь, не предмет, не человек с умом-телом, с именем и визиткой, утверждающий, что он отделен от остальных людей и вещей. Вера в мою принадлежность к третьему лицу и есть корень моей неудовлетворенности – тем более что она ложна. Однако это вопрос не устранения моей принадлежности к третьему лицу (как будто кто-то может это сделать), а помещения ее туда, где ей место, – туда, вместе с остальными вещами этого мира. Ответ – в двунаправленном Видении, в том, чтобы обращать внимание на Пустоту в моей сердцевине, одновременно обращая внимание и на то, что происходит вокруг. Они определенно разные и вместе с тем совершенно едины. Здесь, в Сердцевине, я всегда свободен от неудовлетворенности, тогда как неудовлетворенность – все мысли и чувства, все возможные переживания – привязывается к объектам мира. Там я всегда вижу боль, а Здесь боль отсутствует. Хотя это правда, что мир – это Я сам, это так же правда, что он – отличен от Меня; Я являюсь одновременно Ничем и Всем, одним целым и вместе с тем всем разнообразием вещей, собой и другим в качестве Себя. Ключ к этому-в правильном местонахождении. Мыслям и чувствам не место Здесь, в Сердцевине, где им явно не к чему привязываться. Им место с тем, о чем они думаются и чувствуются, там, в мире (и в качестве мира). И поэтому я освобождаю их, позволяя им пребывать там, где им место, тогда как Здесь, в качестве Чистого Осознавания, я остаюсь от них свободным. В конечном счете, все это и есть Тот, Кто Я в реальности в качестве Первого лица-Единственного числа. И не находя ничего кроме этого, никаких сил вне того, Кто Я, я вижу, что нет никаких причин для неудовлетворенности.
Истинное бессмертие.
Другие стареют и умирают. Я вижу, как это происходит. Но опять же, вопрос в том, похож ли я на других? Я вновь смотрю, чтобы ответить на этот вопрос. И Здесь я вижу, что не похож на других. Я вообще ни на что не похож. Здесь Я осознаю лишь осознавание – осознавание, осознающее осознавание. Иначе говоря, осознаю, что являюсь ничем и что только вещи этого мира подвержены рождению и смерти, творению и разрушению. Я смотрю и вижу, что Здесь нет абсолютно ничего, что могло бы быть этому подвержено. Видеть, являюсь Я смертным или нет, – это разница между тем, чтобы смотреть на себя в качестве объекта и смотреть из Себя в качестве Субъекта. Мое тело – Вселенная, и от кварка до галактики, все, что составляет Вселенную, непостоянно. Но Я не есть это тело; Я – непреходящая и неизменная Пустота, в которой возникает мое тело, – время и пространство. Зачем носить с собой концептуальный багаж «жизни после смерти», когда Тот, Кто Я на самом деле, вовсе не «жизнь»? Я предшествую жизни. Я – вместимость для нее. Мне нужно лишь посмотреть, чтобы увидеть, что Я – Пространство для жизни и смерти и всего, что может произойти до, после и между ними. И Я – это всегда сейчас, и сейчас, и сейчас. Такого рода радикальная «смерть» – видение того, что Я предшествую жизни и смерти, – позволяет мне открыться всему тому, что живет и умирает внутри Меня, полностью быть тем, что Я воплощаю.
* * *
Видя, наблюдая за тем, что находится Здесь, я обнаруживаю ответ на вопрос, что же я хочу. Разобравшись с тем, кто я такой, я вижу, где совершил ошибку. А также вижу, что всю свою жизнь получал множество знаков – от деликатных намеков до недвусмысленных затрещин, – которые говорили мне: «Просыпайся! – ты не являешься тем или этим или чем-либо вообще и у тебя уже есть все то, что ты хочешь!» Пока наконец при помощи видящих друзей в данном моменте не пробивается Свет, всегда совершенно по-новому.
Или, наверное, вернее было бы сказать, что этот великий дар дается мне от Меня Самого, находящегося во множестве Моих проявлений и исходящего от них.
Разговор 3
А, Как так получается, что мы будто бы Едины _ вместе с тем у нас у всех разные мысли, разные переживания и опыт, разные воспоминания? Это наводит на мысль, что мы – отдельные индивиды, которые живут отдельными жизнями.
Б: Все это видимость, все это логика относительного мышления. Вы думаете, что внешний мир действительно вне вас. Это не так. Ответ на ваш вопрос таков: образумьтесь и рассуждайте здраво. Оглянитесь и посмотрите на То, Что Вы такое. Видите ли вы то, что видите Здесь, где-нибудь еще? Видите ли вы Осознавание где-нибудь еще, кроме как там, где Вы находитесь? Вы когда-нибудь видели Осознавание где-нибудь еще?
А: Ну… нет, наверное, нет.
Б: Это потому, что его больше нигде и нет. Обыщите всю Вселенную, но вы никогда не найдете Осознавание где-либо, кроме как там, где находитесь. Не существует такого монстра, как «миллиарды разных осознаваний», есть только Одно. Все кажущиеся разными переживания находятся внутри этого Единства и, таким образом, им и являются, поэтому независимо от того, какими бы различными они ни казались, все они – Единство, переживающее Само Себя.
А: Тем не менее у нас разная внутренняя жизнь. Например, мой мозг хранит и восстанавливает в памяти другие образы воспоминаний, чем ваш мозг.
Б: Мысли, образы, воспоминания безлично появляются как часть так называемого «внешнего мира». Они не «ваши», они связаны с объектами мира. Так как вы настаиваете на том, что у вас есть мозг, я хотел бы напомнить вам, что мозг также является частью «внешнего мира». На самом деле мысли и воспоминания и есть появляющийся мир. Но То, чем являетесь Вы в качестве Чистого Осознавания, находится у истоков этой деятельности. Вы осознаете мысли, воспоминания и мнимый мир. Все это появляется внутри Вас, внутри Осознавания, или Единства.
А: Но откуда происходит этот внешний мир? Он же кажется таким реальным.
Б: Я думаю, что вы знаете откуда, конечно, он кажется реальным – это единственная реальность, которая есть. А теперь вы мне скажите, как проявляется Осознающее Ничто?
А: Посредством трех измерений пространства и одного измерения времени?
Б: Да. И в результате появляется этот обширный комплекс мнимых различий, как если бы существовали миллиарды индивидуальных историй, каждая созданная для того, чтобы привести Единое домой к Единому, каждая представляющая собой приглашение, гласящее: «Иди сюда. Смотри. Будь Тем, Кто Ты Есть на самом деле».
А: Но почему? Почему что-либо вообще появляется? Почему не просто безначальное и бесконечное темное ничто?
Б: А это действительно удивительно, не так ли? Почему кажется, что мир появляется? Как вы думаете?
А: Я появляется, чтобы познать Себя? Единое появляется в качестве Другого, чтобы узнать Себя как Единое?
Б: Я тоже так считаю. И, безусловно, это Единое, о котором вы говорите, – и есть Вы, Тот, Кто Вы на самом деле.
А: И Тот, Кто Я на самом деле, появляется лишь ради изумления и радости Самоузнавания?
Б: Можно и так сказать.
А: А как бы вы сказали?
Б: Бог обожает танцевать с Самим Собой.
Вся эта живность
Прямо напротив двойного забора с тремя рядами колючей проволоки живут ястребы, совы, вороны, орлы, утки, гуси, ласточки, голуби, зяблики, черные дрозды, сороки, олени, медведи, койоты, змеи, зайцы, белки, лошади, коровы, кошки и собаки. Из них только собаки находятся под замком – так же, как и мы. Обученные вынюхивать наркотики или выслеживать беглецов, они заключены в здании через дорогу от тюрьмы. Летом, когда окно моей камеры открыто, я слышу их лай, продолжающийся полночи.
Однажды я увидел белоголового орлана. Мы с приятелем гуляли по двору, когда он пикировал прямо над нашими головами. Затем он уловил восходящий поток воздуха и пошел спиралью вверх, по крайней мере, на тысячу футов. Все это время мы стояли завороженные в наших зеленых тюремных робах, будто растения, посаженные на этом поле.
Птицы, конечно, частенько появляются на территории тюрьмы, особенно вороны. Их любимое место – мусорные баки у столовой. Но они могут поймать и голубя, сидящего на крыше тюрьмы. А как-то я видел, как они выгнали зайчонка из его норы. Большие чайки с соседнего озера гоняют взрослых зайцев, но зайцы для них слишком быстроногие. Но они не столь быстрые для молчаливых филинов, которые хорошо питаются ими каждую ночь. Это виргинские филины, элегантные и мужественные, сидящие на телеграфных столбах в сиянии огней, зажженных по внешней границе тюрьмы. Иногда они ждут часами, двигая головами с торчащими перьями вверх-вниз и из стороны в сторону, приглядываясь и прислушиваясь к тому, что может находиться даже на расстоянии мили от них. Однажды дождливым вечером одна из этих великолепных птиц приземлилась на заборе прямо у моего окна, расправила свои массивные крылья и стала трястись – я предположил, что она принимает душ после тяжелой ночи, проведенной на работе.
В округе полно койотов. Вой начинается с наступлением темноты. Я уверен в том, что они дразнят собак. Я видел, как они прогуливаются по дороге вдоль внешней границы тюрьмы так, будто она принадлежит им. Почему бы и нет? Так оно и есть!
Однако больше всего мы, заключенные, любим именно близкий контакт с живностью. Осенью, пока тарантулы еще не нашли себе жилье на зиму, они позволяют нам носить их на руках или на футболках. Весна вновь приносит ласточек, которые строят свои глиняные гнезда под карнизами на стене корпуса с камерами – там, докуда мы не можем дотянуться, а затем все лето терпят наши непрестанные хождения туда-сюда. Здесь также останавливаются одиночные летучие мыши, повисая вниз головой с трещины на стене рядом с ласточкиным гнездом или даже с нижней части самого гнезда. Эти посетители с весьма странной внешностью вызывают у ласточек любопытство, однако они никогда не кажутся потревоженными ими.
Каждый год бывают случаи спасения зайцев. Весть об этом быстро распространяется по зданию тюрьмы, и какой-то заключенный становится героем дня. Дело в том, что зайцы постоянно забираются в дырку в задней части автомата, продающего газировку, прячутся там и иногда оказываются плененными или даже раненными вентилятором. А после сильного ливня зайчата часто тонут в своих затопленных норах – если мы вовремя к ним не подоспеем. Однажды заключенный вытащил из-под автомата шестифутовую сосновую змею, где она, несомненно, ждала случая подкрепиться.
Возможно, некоторым может показаться странным, что заключенные проявляют такую искреннюю заботу об этих тварях, тогда как зачастую с таким пренебрежением относятся к другим людям. Но в тюрьме мировоззрение меняется. Здесь койоты и олени занимаются своими делами по ту сторону заборов; зайцы, змеи и белки с легкостью их преодолевают, а птицы, самые свободные из свободных, вообще летят куда хотят. Какой заключенный не мечтал бы стать птицей? Пусть даже на минуту!
Когда-то давно я отбывал срок в мексиканской тюрьме и все время своего пребывания там был одержим мыслью о побеге. Был готов даже рисковать жизнью, чтобы только выбраться из той дыры. Когда же я вышел оттуда, то после первичной быстро схлынувшей радости обнаружил не свободу, а постоянное ощущение разочарования. И не то чтобы я раньше не испытывал подобного разочарования, но тот раз, наверное, был первым, когда я явно ощутил, что свобода – это не место, не что-то, к чему я мог бы стремиться или с чем я мог бы столкнуться «где-то там». Но я продолжал упорствовать в своих разрушительных привычках.
Сегодня в этой тюрьме происходит то же самое. Здесь нет человека, который не считал бы, что ему будет лучше где-нибудь еще. Мне кажется, это и есть причина того, что дикие животные так очаровывают нас и вызывают такую нежность. Свободные от всех пут, непредсказуемые, они так от нас отличаются. Конечно, и у них разыгрываются драмы. Посмотрите, например, как несколько пар ласточек соперничают за место для гнезда или за право на воздушное пространство. Но в этом, кажется, нет никаких страстей, никакого стремления быть где-либо, кроме как там, где они сейчас; или чем-либо, кроме как тем, кто они сейчас.
Один друг рассказал мне, как однажды, во время весьма удачного периода его жизни (он был классическим музыкантом), он взял и все бросил – просто взял и бросил. Ушел из своей квартиры в обеспеченном жилом квартале Манхэттена, наполненной дорогими вещами, среди которых были рояль, книги, одежда, кредитки, наличные – все, что у него было, – и ушел, понятия не имея, куда он идет и как он будет жить. Он сказал, что у него было такое чувство, будто он сбросил огромный груз, который постоянно на себе таскал. Не испытывая никакого страха перед тем, что принесет ему будущее, он внезапно ожил, гуляя вдоль Риверсайд-Драйв, чувствуя мир вокруг с остротой, которую уже давно забыл.
Подобное случилось и с моей дочерью. Она посещала Школу для Работы Байрон Кэти, десятидневный интенсивный семинар, на котором участники учились расставаться с убеждениями, которые приковывают человека к жизни, наполненной разделенностью и неудовлетворенностью. Однажды утром ее отвезли в какой-то район Лос-Анджелеса и там и оставили, без денег и документов. Все, что у нее было, – одежда, которая была на ней. По инструкции ей нельзя было говорить (можно было произнести одну или две заранее подготовленные фразы типа «Я голодна» или «Нет, спасибо») и вечером следовало достичь места встречи.
Она рассказывала потом, что больше всего ощущала свободу от обязательств, личной «истории», забот. Радуясь только тому, что давалось ей минута за минутой, и зная, что это все, что ей нужно.
Мораль этих двух историй – не призывать к бродяжничеству, как к пропуску в свободу, а указать на тот факт, что свобода – это не что-то, что может быть приобретено, больше того или больше этого; или найдено где-то в другом месте. Она не имеет никакого отношения к этому миру. Отсутствие свободы – это наслаивание, все больше связывающее накопление идей, убеждений и «историй» с целью защитить или увеличить то ложное «я», которым мы себя считаем. Отрежьте часть этой «истории» и сразу же почувствуете себя свободнее. Отрежьте всю «историю» полностью и станьте по-детски непосредственными – как тот ястреб, летящий над нами, или как тот заяц в поле.
Невозможно, скажете вы. Верно. К счастью, нет нужды избавляться от «истории» собственного эго (как будто это возможно). Просто предоставьте ему свободу обосноваться там, где ему место, со всеми другими вещами и явлениями этого мира. Это становится очевидным, когда вы видите То, Что Вы Есть на самом деле, смотря Сюда – то есть на то, откуда вы смотрите, – и сознательно становитесь своей Светящейся пустой Природой Здесь, где нет ничего, что могло бы быть связанным, и в Которой все, что появляется, возникает и уходит в точности так, как Она желает. Это зрелость Видящего и единственная свобода, которая существует. И ирония в том, что за этой свободой не надо никуда идти (куда бы вы ни направились, вы уже там – иными словами, Вы никогда не сходили с места), и ради этой свободы не нужно ни от чего отказываться (все появляется в Вас, поэтому в любом случае все Ваше). Все дело в том, чтобы смотреть Сюда и позволять быть тому, что там. И, таким образом, видеть, что никто и ничто не делает ни того ни другого.
Уже дважды сообщали, что на парковке для тюремного персонала видели медведей, которые бродили вокруг машин. А однажды в овраге рядом с восточной вышкой охраны видели пуму. Вся эта живность завораживает. Каждый день напоминает мне о множестве форм, которые я принимаю, при этом всегда оставаясь этой великолепной Пустотой. Это такая радость, смотреть, как эти черные вороны творят свою черную магию! Какая честь, эти визиты зайцев и белок!
Сегодня свирепый ветер. Он взбивает облака оранжевой пыли с окрестных полей. И прямо в гуще грозного порыва – голуби, огромная стая, ныряющие, выписывающие виражи и парящие в поразительной демонстрации синхронизированной акробатики. Кто бы мог подумать, голуби! И не по какой-то там причине, просто так, ради забавы.
Вся эта живность! Разве это не любовный роман впечатляющих масштабов?
Горы и реки
Такое ощущение, что чем больше открытий делает наука о мире, тем меньше места для загадки и благоговения перед ним, так что на своем самом фундаментальном уровне он превратился в своего рода космический суп из неразумных частиц и бессмысленной энергии; в неодушевленную машину, по большей части непостижимую, которую, однако, необходимо понять, но в результате лишенную звуков, красок и красоты – лишь немногие из тех качеств, которые сегодня приписываются мозгу наблюдателя.
Чем глубже в своих исследованиях проникает наука в великой попытке понять материальный мир, тем абсурднее становятся ее версии. Несмотря на «Большой взрыв» и «черные дыры» (не говоря уже о квантовой механике), на личностном уровне остается, к примеру, смущающая ум (как может подтвердить невролог) проблема доказательства того, что внешний мир вообще существует.
Попросту говоря, версия науки звучит так: мозг постоянно получает множество сигналов от клеток-рецепторов по всему телу. Эти сигналы появляются в виде химических «вспышек», превращаются в электрические заряды и посредством нервных клеток достигают мозга, где превращаются в более сложные конфигурации электрохимической активности – я «вижу» свою пишущую машинку, «слышу» стук по клавишам, «ощущаю» клавиатуру. Но как это возможно? Нигде во всей этой мозговой активности нет электрохимических «зажиганий» в форме пишущей машинки. Мозг каким-то образом создал пишущую машинку из всего сложного (и, по-видимому, случайного) расположения явлений, происходящих в нем, как если бы мне снился сон. Фактически все, что можно сказать, – вспышка электрохимической активности сообщает о вспышке электрохимической активности. Согласно версии самой же науки, нет никаких доказательств внешнего мира, так как все происходит в мозге!
Или давайте рассмотрим другую точку зрения, предположив, что наука права и мир все-таки существует. Согласно науке, вся материя состоит из субатомных частиц, в равной степени определенных как энергия, вибрирующая в пустом пространстве. Учитывая, что мой мозг также является частью «всей этой материи», где же находится это «я» и где находится этот «мир», и что поддерживает связь между ними? В своей основе мы имеем энергию, вибрирующую в пространстве и взаимодействующую посредством энергии, вибрирующей в пространстве, от энергии, вибрирующей в пространстве. Разве не было бы столь же верным заявить, что никто ни с чем не взаимодействует, и признаться, что «энергия, вибрирующая в пространстве» – это часть всей этой «истории», сон, приводящий к неполной (если не сказать неудачной) попытке объяснить «материальный мир»?
Любопытно, что, несмотря на огромные достижения в области технологий и стремительное развитие неврологии, никто еще не предложил жизнеспособного объяснения того, как мозг вырабатывает осознавание. Никто даже не знает, что такое осознавание. Все, что может сделать наука, – это его свидетельствовать. Более того, как так получилось, что эти субатомные частицы, эта вибрирующая в пространстве энергия только что придумала это предложение о самой себе? Смешно ведь, что редукционная наука, флагман материализма, время от времени проявляет какой-нибудь очень не материалистичный аспект самой себя, стучась в дверь своего дома и обнаруживая, что она уже внутри!
Как выясняется, в неспособности науки объяснить осознавание или то, где оно зарождается, вовсе нет ничего странного. Наука – это изучение «вещей», а осознавание – не вещь, и не производится вещью. Также нет ничего странного в неспособности обнаружить наблюдателя. Столкнувшись с проблемой постоянства скорости света, Эйнштейн перевернул научный мир с ног на голову, заявив, что время и пространство относительны. Дело также не в том, что осознавание можно найти в материальном, а материальное – все материальное – можно найти в осознавании (о чем на протяжении тысячелетий говорили разные мудрецы). В реальности нет такой вещи, как «восприятие», ибо это не что-то, что находится здесь, что получает сигналы от чего-то, находящегося там. Все, что есть, является осознаванием, и все, что появляется, появляется в нем просто как функция осознавания.
Также вовсе не трудно проверить эту радикальную смену парадигмы на собственном опыте. Это можно увидеть. Смотря сюда, смотря вовнутрь, я не вижу ничего, что стояло бы на пути у происходящего, окружающей обстановки, которая немедленно и полностью меня захватывает. Я не вижу Здесь никакого человека, никакой вещи, только Пустоту, которая шире всего мира, которая присутствует и осознает сама себя. Это, несомненно, тот, кто и есть Я. И так как Я на сто процентов пустой, у Меня нет выбора, кроме как стать на сто процентов наполненным. Поэтому Я являюсь Пустотой-Наполненностью, Ничем-Всем, Небытием-Бытием.
Это истинное видение; видение вещей такими, какие они есть, ибо вопреки тому, что наука говорит мне о мире объектов (о мире, в котором наука преуспевает), Я, который являюсь Субъектом, вижу только Субъект (и его мир). Здесь нет рецепторов и нет ничего, что бы принималось; нет никакого мозга и нечего перерабатывать; нет ни наблюдателя, ни наблюдаемого объекта; нет ничего, что стояло бы на пути этих красок, звуков, вкусов и запахов, а также сопутствующих им мыслей и чувств. И это не вопрос видения, слышания, обоняния или ощущения на вкус. Кто Здесь есть, кто мог бы видеть и слышать, что есть там, что можно было бы понюхать или попробовать на вкус? Все возникает мгновенно, в точности таким, как оно есть, это просто данность. Нет никаких посредников. Ничто не стоит на пути, даже время и пространство. Поэтому не Я в мире, а мир – во Мне. Поэтому осознавание не найти в материи, а материю – в осознавании. Никогда не было иначе. Так было всегда.
В «Алмазной Сутре» Будда предлагает несколько вариантов того, что называли «формулой Будды». По сути она звучит так: «Все вещи существуют; их не существует; таким образом, они существуют». Эта мысль отражается и в трех уровнях понимания в буддизме. На пути к просветлению человек проходит три этапа.
1) Он видит горы и реки как горы и реки (мир воспринимается как реальный; субъект видит объекты).
2) Затем, когда он увидел пустоту и, таким образом, иллюзорную природу всех вещей, он уже больше не видит горы и реки как горы и реки (объекты воспринимаются лишь как внешности субъекта).
3) И, наконец, наступает просветление – он вновь видит горы и реки как горы и реки (непосредственное восприятие; субъект и объект видятся как