Энтони Рейнольдс Несущие Слово
Темное кредо
Пролог
Вдоль покрытых лезвиями стен Базилики Слова поднималось зловоние немытых тел людей, которое восходящие потоки воздуха смешивали с тяжёлым ароматом благовоний и металлическим привкусом недавно пролитой крови. В воздухе повис электрический привкус Хаоса.
Балкон выступал из одного из великих шпилей базилики в пяти километрах над толпами. Поверхность демонического мира Сикарус являла собой улей из мавзолеев и храмов, хотя на такой высоте его частично скрывали кроваво-красные облака, которые кружились вокруг шпилей. На балконе бок о бок стояли два святых воителя, которые взирали на небеса своей малой родины.
Всюду, куда не бросить взгляд, к небесам тянулись колоссальные башни, а в храмах звонили в десятки тысяч скорбных погребальных колоколов. От миллионов прозелитов на улицах доносились стоны боли и экстаза — кошмарный звук, который возносили ввысь термальные испарения кровавых подземных топок и демонических кузниц.
Бескожие демоны кружили над головой. Другие сдирали плоть с десятков тысяч живых жертв, насаженных на колья по бокам шпилей базилики.
По занавесу из содранной кожи за спинами святых воинов прошла рябь.
— Пусть они раскроют себя, — заговорил Эреб, Первый Капеллан Несущих Слово. Его голос был низким и пугающим, — узнай, как далеко протекает река их порчи.
Голова святого демагога была выбрита и смазана маслами. Кожу на его скальпе покрывала сложная клинопись, которая превращала плоть капеллана в живую Книгу Лоргара. Мёртвые и холодные глаза Эреба ничего не выражали. В их зеркальной тьме Мардук видел себя в окружении мертвенно-бледного пламени эфира.
|
|
— Как пожелаете, милорд.
— Их целью будет обман и смущение. Они будут копать под тебя, пытаться привлечь на свою сторону тебя и твоих капитанов. Доверяй лишь своим суждениям.
— Я понимаю, милорд, — сказал Мардук, — я не подведу вас.
— Увидим.
Мардук последовал за взглядом Первого Капеллана, который смотрел в горизонт.
Тёмный Апостол понял, о чём размышляет Эреб, хотя не было видно ничего, кроме бесконечных шпилей, куполов кафедральных соборов и башен гехемахнет.
Казалось, что вечность прошла с тех пор, как благословенный Лоргар покинул легион своих последователей. Тысячелетия назад златокожий демонический примарх заперся в Темплум Инфицио и запретил всем нарушать его медитацию. Велика была скорбь Воинств, когда святой Лоргар огласил свою волю, ибо никогда ещё не были они разделены с восхваляемым Уризеном, как его звали воинские братства. Темплум Инфицио был окружён пустыней костей и воздвигнут восемью миллионами рабов-адептов, которые отдали свои жизни на стройке и пропитали камни храма своей кровью. И глас всего легиона вознесся в трауре, когда великие двери темплума были запечатаны, чтобы никогда не быть открытыми до окончания поста Лоргара.
Века складывались в тысячелетия, но каждый день во имя Уризена возжигали десятки тысяч кровавых свечей. А его имя было на измученных устах десяти миллионов кающихся грешников, которые молили Лоргара вернуться.
В его отсутствии Совет Сикаруса продолжал направлять паству, дабы легион остался верен заветам своего примарха.
— Он вернётся к нам, милорд? — спросил Мардук.
|
|
— В своё время, — заверил его Эреб. — Имей веру, Апостол.
Мардук прикоснулся к глифу Лоргара, которым был заклеймен его лоб, и прошептал молитву. Затем он поднял взор и прищурился, глядя на пылающие небеса и величие чистого варпа.
На низкой орбите над головой висели тринадцать неподвижных грозных боевых кораблей — пять полных Воинств были готовы ринуться в Тёмный Крестовый Поход против ненавистного Империума. Среди смертоносного косяка был и его корабль, «Инфидус Дьяволус», чьи борта ощетинились орудиями и пусковыми палубами, а над бронированным корпусом вздымались пирамиды и храмовые башни.
— Крестовый Поход ждёт тебя, Мардук, — произнес Эреб. — Да пребудет с тобой благословение Лоргара.
— И с вами, милорд, — Тёмный Апостол низко поклонился. Он развернулся и вышел с балкона, откинув занавес из содранной кожи.
Эреб наблюдал за уходом Мардука, а затем повернулся к далёкому горизонту.
— Давайте же, братья мои. Сыграйте против меня.
Первая Книга: Боросские Врата
'Пять будет их, по крови, греху и клятве, пять кардиналов, что рождены на Колхиде и связаны узами Братства. Внемли! Возрадуйся! Се провозвестники тьмы, авгуры падения. И узри! Яростью адского пламени, истиной и сферой древней смерти овладеют вратами. И так наступит начало конца. Восторжествуй!
— Перевод «Рубрики Апокалиптика».
Первая глава
Клыкастые пасти десятка гротескных мизерикордов изрыгали благовония, которые наполняли тускло освещённые внутренности шаттла. Воители Воинства, чьи генетически усиленные тела были заключены в тяжелые доспехи цвета свернувшейся крови, сидели в медитативном безмолвии плечом к плечу и вдыхали тяжелый дым.
|
|
Согбенные существа заковыляли из бокового нефа для нанесения святой мази на доспехи. Лица были скрыты под глубокими капюшонами. Они шептали благочестивые молитвы и благословения, исполняя свою работу.
Кол Бадар взмахом руки отослал их прочь и зарычал, заставив существ засуетиться.
Его покрытое множеством шрамов после тысячелетий горькой войны лицо снизу освещала рубиново-красная подсветка древнего терминаторского доспеха. Голова казалась крошечной по сравнению с огромным доспехом, в который воин был запечатан навеки. Сегментированные кабели пронзали омертвевшую плоть на шее и висках.
— Инициировать последовательность вхождения в док, — прокаркал механический голос. Кол Бадара встряхнуло, когда заработали тормозные двигатели шаттла.
Отцепив крепления безопасности, Кол Бадар встал и пошёл по тёмным нефам «Буревестника». Каждый тяжёлый металлический шаг сопровождался жужжанием сервомоторов и шипением вентиляционной системы. Семь святых воителей культа Помазанников, воинской элиты, были избраны для сопровождения Тёмного Апостола и его свиты. Они склонили головы в знак уважения, когда Кол Бадар проходил мимо.
Помазанники — омытые кровью ветераны тысяч войн. Каждый из них — по праву гордый и пылкий святой чемпион Лоргара. Помазанники были облачены в древние комплекты терминаторской брони, на чьих тяжелых подогнанных керамитовых пластинах были вырезаны писания и висели украшения и иконы. Хирумехи заботливо обслуживали и ремонтировали эти доспехи, которые служили легиону долгие тысячелетия со времён падения Гора.
Взревели стабилизирующие двигатели, и «Буревестник» вздрогнул, когда посадочные магнитные крепления тяжело опустились на место. Вспыхнуло пылающее красное аварийное освещение, а визг двигателей начал стихать. Список данных промелькнул перед глазами Кол Бадара. Он быстро просмотрел информационное поле, а затем сморгнул его прочь.
— Почётному караулу приготовиться.
Помазанники все как один отцепили ремни и встали по стойке смирно, пока шаттл опускался на палубу огромного линкора.
Механические щелчки и жужжание сопровождало диагностику. Оружие проверяли и перезаряжали.
Пневматические стабилизаторы шаттла закрепились. Штурмовая рампа откинулась и хлопнулась на палубу, сопровождаемая шипением выравнивающегося давления и выбросом сверхнагретого пара. Кол Бадар повёл Помазанников вниз. Отслеживая цели, они ступили на борт «Круциус Маледиктус».
То был линкор типа «Инфернус», один из самых крупных кораблей, которые принимали участие в Великом Крестовом Походе и флагман Тёмного Апостола Экодаса. Линкор получил критические повреждения в последние дни перед падением Гора в сражениях с флотами Хана, но сумел дотащиться до убежища в Мальстриме. На демоническом мире-кузнице Гхалмек корабль отремонтировали, сильно модифицировали и перевооружили. Теперь это был один из самых хорошо вооружённых и тяжело бронированных кораблей в арсенале Несущих Слово, соперничая даже с «Инфидус Император» Кор Фаэрона.
Посадочная палуба «Круциус Маледиктус» была огромна, её арки вздымались на сотни метров. Древние штандарты и знамёна свисали с гигантских колон, повествуя о победах 7-го Ротного Воинства. Два других штурмовых шаттла уже приземлились. Они казались крошечными и незначительными на огромной посадочной палубе, которая была гораздо больше любой на борту «Инфидус Дьяволус». Кол Бадар лишь скривился и пристально посмотрел на сомкнутые ряды ждавших их Астартес.
Здесь находились больше двух тысяч Несущих Слово, которые неподвижно стояли, прижав болтеры к тёмно-красным нагрудникам. Седьмое Воинство было одним из самых крупных и прославленных в легионе Несущих Слово, а Тёмный Апостол Экодас считался приближенным Хранителя Веры, Кор Фаэрона. Воины-братья 7-го выстроились в десять шеренг по обе стороны от широкого четырёхсотметрового коридора, который вёл к титаническим взрывным дверям в дальнем конце посадочной палубы. По всей его длине был расстелен кроваво-красный ковёр.
Не было ни приветственной процессии, ни фанфар в честь тех, кто прибыл на борт «Круциус Маледиктус». Кол Бадар раздражённо рявкнул приказ своим братьям. Помазанники выстроились по четверо с обеих сторон у подножия штурмовой рампы «Буревестника». Раздалось резкое эхо ударов кулаков по нагрудникам. Кол Бадар повернулся к воинам 7-ого спиной в ожидании, когда Мардук, его Тёмный Апостол и господин, выйдет из «Буревестника».
Лицо Корифея помрачнело.
«Господин, — с ненавистью подумал он, — щенок не должен был подняться так высоко. Убил бы этого недоноска еще давно, на луне Калите, если бы Ярулек меня не удержал…»
На вершине рампы появился Мардук. Кол Бадар невольно дёрнул силовыми когтями.
Тёмный Апостол 34-го Великого Воинства — третий предводитель, который обладал этим титулом, с холодным пренебрежением взирал на мощь 7-го воинства. Генетическое наследство благословенного Лоргара явно проявилось в его аристократически благородных чертах смертельно бледного лица. Не имеющий века, красный левый глаз пополам разрезал узкий зрачок. За спиной свисала длинная сложная коса гагатово-чёрных волос.
На плечи наброшена тяжёлая меховая накидка, а на поясе тяжёлой цепью закреплён сливочного цвета табард.
Покрытый орнаментом и сильно переработанный красный силовой доспех — внебрачный отпрыск брони разных эпох, начиная сегментированными наголенниками Mkll «Крестовый Поход» и заканчивая укреплённым штифтами левым наплечником эры MkV. На каждом сантиметре вручную выгравированы письмена. На наручах и наколенниках высечены сотни тысяч слов — литании, послания и извлечения из Книги Лоргара. Третья книга Тенет Ненависти была полностью выгравирована на левом наруче, а наплечники обвивали десятки святых пассажей и псалмов. Клочья выдубленной кожи с посланиями и глифами были закреплены на доспехе печатями из кровавого воска с рунным клеймом.
В руках Мардук нёс святой крозиус арканум. Чтимый артефакт, который освятили кровью шавок Жиллимана, представлял собой мастерски сработанное оружие и священный символ мощи, внушающей благоговейный трепет.
Мардук властно перебросил накидку на плечо и начал спускаться по штурмовой рампе «Буревестника» на посадочную палубу. В шаге позади от него следовали два других воина в силовых доспехах.
По левую руку с грацией мечника шагал Буриас. То был генетически родившийся в последние дни Великой Войны жестокий показушник. Чёрные волосы были собраны в пучок и свисали до пояса, а обе руки были заняты святой трёхметровой иконой 34-го. На мучительно прекрасном лице Несущего Икону не было пятен или шрамов: Буриас был одним из одержимых, и его регенеративные способности впечатляли.
Другого Кол Бадар знал хуже. Являя собой резкую противоположность Несущему Икону, он был ниже и сложен плотнее, чем большинство воинов легиона, а широкое лицо выглядело месивом шрамовых тканей. Потупленные глаза запали глубоко под выступающие брови, что вместе с генетическим наследием придавало воину животный облик. Череп почти просвечивал сквозь гладко выбритую кожу головы, покрытую неровными шрамами и утыканную проводами. Чёрная борода была связана в одну узкую косу, свисавшую до половины бочкообразной груди. Поверх лишенного украшений доспеха была надета простая чёрная ряса. Руки — спрятаны в тяжёлых рукавах. На спине висела двуручная силовая булава, а на поясе покачивалась обвитая цепями и запертая на замок книга.
Кол Бадар сражался бок о бок с Мардуком, Буриасом и остальными членам Воинства во времена Великой Войны, но Первый Аколит Ашканез лишь недавно присоединился к 34-ому. Его послужной список впечатлял, но Кол Бадар ещё не бился вместе с ним на поле боя, а лишь там ковалось истинное братство…
Ашканез пребывал в Воинстве с той поры, как семь стандартных недель назад они покинули демонический мир Сикарус. Совет счёл, что в 34-ом не было подходящего кандидата и назначил Мардуку Первого Аколита.
— Какой милый спектакль устроил для нас Экодас, — Мардук оглядел безмолвные ряды Несущих Слово. — Что за бесхитростное напоминание о его силе.
— И едва ли необходимое, — сказал Кол Бадар, — В конце концов, он — один из Совета.
Лишь восемь персон заседали в Совете Сикаруса — святом правящем органе, который в отсутствие Лоргара направлял Несущих Слово, власть и могущество каждого тёмного кардинала были велики.
— Устрашение в его характере, — проворчал Мардук.
С рёвом двигателей другой шаттл прорвал мерцающее интеграционное поле посадочной палубы. Ряды орудий выпирали из-под тупого носа сильно модифицированного корабля, а за корпус цеплялись дрожащие остатки варпа — полупрозрачные, полуразумные сферы имматериума, которые пульсировали внутренним светом.
— Тип «Кадавр», — Кол Бадар взглядом оценил новоприбывший шаттл, — 18-е Воинство.
— Сарабдал, — добавил Буриас.
— Тёмный Апостол Сарабдал, Несущий Икону, — поправил Ашканез.
Буриас зарычал и двинулся на недавно назначенного Первого Аколита, но тот остался неподвижным, не желая противостояния.
Грузовая рампа старого шаттла типа «Кадавр» разделилась на четыре секции и со скрипом обрушилась на палубу. Из багровых теней кабины с дымящими кадильницами вылетело трио мертвецки выглядящих херувимов, чьи толстые детские лица исказились в гротескных усмешках. Их глаза были зашиты перекрёстными швами. Херувимы зарычали, обнажив крохотные иглы-зубы. Затем они начали серию пике и резких поворотов, дабы возвестить о пришествии своего владыки.
Тёмный Апостол Сарабдал выступил из шаттла и окинул взглядом пещеру посадочного отсека. Он нёс тяжёлый кольчужный плащ и доспех, который вручную изваяли в подобие лишенной кожи мускулатуры. Резко выступали все вены, связки и сухожилия.
Сарабдал зашагал навстречу Мардуку, его свита последовала за ним. Мардук в сопровождении своего окружения встретил его на полпути.
Оба Тёмных Апостола остановились, оценивая друг друга, а затем шагнули вперёд и обнялись как равные братья. Более высокий Сарабдал наклонился, чтобы поцеловать Мардука в обе щеки. Кожу защипало, когда к ней прикоснулись жгучие губы Тёмного Апостола.
— Мардук, о тебе высоко отзывался брат Эреб, — хрипло прошептал Сарабдал.
Мардук склонил голову, принимая комплимент.
— Милорд, — прошептал Ашканез, и Мардук обернулся, чтобы увидеть направлявшееся к ним подобное скелету существо.
Губы Темного Апостола скривились при виде киберорганической твари. Четыре механических насекоподобных руки торчали из раздутого брюха и рывками толкали существо вперёд. Тонкие как кости руки были широко разведены в совершенно искреннем приветственном жесте. Губы существа были отсечены, отчего на рту навеки застыл трупный оскал. Из затылка торчали похожие на шипы сенсорные антенны, а жужжание информационного потока вырывалось из приёмников в изменённой гортани.
Кривляясь, мерзкое существо остановилось перед Тёмными Апостолами и сделало неловкий поклон, запрокинув голову вперёд. Оно выпрямилось и начало говорить, но журчащие из безгубого рта слова не были связаны с безумной артикуляцией челюстей.
— Добро пожаловать, братья 34-го и 18-го, на «Круциус Маледиктус», — затараторила тварь. — Великий Апостол Экодас, да будет благословенно имя его, сожалеет, что не может поприветствовать вас, но скромно просит последовать за сим скромным полумеханическим субъектом в его зал для аудиенций.
— Великий Апостол Экодас? — переспросил Мардук.
— Какое высокомерие! — вскипел Сарабдал и с отвращением сплюнул на палубу. Густая лужица чёрной слюны начала разъедать пол отсека, шипя и выпуская пар.
Полумеханическое отродье поклонилось и раздражительно дёрнулось.
— Позволь мне оторвать ему голову, — прошептал Кол Бадар, и Мардук улыбнулся.
— Охотно, в зависимости от хода конклава.
— А можно сейчас? — спросил Буриас, когда существо с ногами насекомого глупо ухмыльнулось.
— Пойдём, — сказал Сарабдал. — Давайте покончим с этим.
Вторая глава
Облачённый в полные парадные регалии префект Верен стоял в центре Площади Победы под палящим солнцем и ждал прибытия Белого Консула.
За его спиной стояли по стойке смирно четыре тысячи солдат Боросского 232-го. Синие гордые королевские знамёна обвисли в неподвижном воздухе. Рядом с гвардейцами находились служебные вспомогательные машины полка: БТР «Химеры», разведывательные «Часовые», тягачи «Троянец».
За подразделением на высоте почти четырёх тысяч ступеней вздымалось огромное здание из белого мрамора — Храм Глориатуса. Парящий пик венчала великолепная золотая статуя Императора.
Верен в абсолютной тишине стоял рядом со своими старшими офицерами и штабным персоналом.
Могучий телом префект был эпитомом боросской породы, прекрасным солдатом и офицером. Его глаза были суровыми и голубыми как лёд. Кожа глубоко загорела. Нос был сломан раз десять и неудачно выровнен, а волосы цвета песка по-уставному коротко подстрижены.
Верен тяжело сглотнул, когда на него обрушился свет двух солнц. Он почти забыл, насколько безжалостным может быть лето Бороса Прима. Ведь префект не был на родине десять долгих лет. Верен позволил себе восхититься величием раскинувшегося перед ним города.
Сирена Принципал была сверкающим городом-бастионом, который в каждом направлении тянулся до горизонта, из белого мрамора и подстриженных лесопарков. Она была домом для более чем восьми миллионов горожан, каждый из которых добровольно прослужил в гвардии или СПО по-крайней мере одну пятилетку, и являлась одним из величайших городов Бороса Прима и всего подсектора Боросские Врата.
Идеально симметричные бульвары стометровой ширины, вдоль которых шли ряды огромных статуй имперских героев и чтимых святых, тянулись мимо колоссальных архитектурных чудес, которые были наполнены колоннами, арками и сверкающими алебастровыми скульптурами. Обсаженные деревьями мостики выгибались между парящими коллегиями схолы прогениум и церковными палатам храмов, а десятки тысяч покорных долгу граждан сновали туда сюда, спеша на лекции или работу. Общественные транспорты беззвучно змеились по изгибающимся акведукам и проносились мимо громадных кафедральных соборов, которые тянулись к небесам в молитве Богу-Императору. Каждый день миллионы венков и жетонов в форме аквилл возлагали у подножий сотен великих монументов, которые были воздвигнуты по всему городу в память великих побед и в честь павших героев.
Город делили пополам сверкающие крепостные стены. Они были отнюдь не властно гнетущими, но скульптурными шедеврами классического дизайна, к чьим бокам вздымались плавно изогнутые контрфорсы.
У подножия городских стен раскинулись пышные сады экзотических цветов и широколистных кустарников, которые питали подземные гидропоники. В каждом районе в окружении травянистых парков находились фонтаны с херувимами, из губ которых били струи воды.
Солнечные лучи ярко сверкали на шлемах и лазерных карабинах тысяч тренированных подразделений СПО, которые маршировали на вершинах стен. Голубые плащи, которые носили все подразделения боросских гвардейцев и СПО, ярко выделялись на фоне девственно-белого камня. Сирена Принципал гордилась примерно пятнадцатью миллионами постоянных солдат; гвардейцы были шестой частью населения, как и везде на Борос Прима. Это было редкостью для имперских систем.
Весь город был сплавом простой красоты и практичности, формы и функции; элегантным и чудесно спроектированным метрополисом, который, в сущности, был могучей и созданной по плану гения цитаделью, причём такой, в которой населению было приятно жить.
Сирена Принципал была воплощением всего, что было дорого жителям Бороса Прима: силы, решительности, порядка, изящества и благородства.
Взор Верена обратился к небесам, к далёкой тени Крона. Сколь бы мощными не были наземные защитные сооружения Бороса Прима, истинная сила планеты была в колоссальном звёздном форте, который вращался на орбите.
Ощетинившаяся орудиями цитадель размером с небольшую луну, Крон, была самой крупной космической станцией во всём Сегментуме Обскурус. Этот вечный часовой одновременно приносил покой жителям Бороса Примы и постоянно напоминал об имперской власти, ибо был троном правителей системы: Консулов.
Белые Консулы правили щедрой рукой, и жители системы Борос — всех восемнадцати населённых планет и двадцати колонизированных лун и астероидов — наслаждались свободами и уровнем жизни, о котором во многих регионах Империума даже не мечтали. Гражданские беспорядки были практически неслыханной вещью.
Боросом правили два Консула — Проконсул Осторий и его Коадъютор Аквилий. Они были высшей властью во всех политических и военных вопросах, к которой большинство населения планеты относилось с благоговением, граничащим с поклонением. Подобная набожность официально не поощрялась, но и не запрещалась — ибо разве не были созданы Консулы по образу самого Бога-Императора?
Проконсул и его соправитель были ответственны примерно за четыреста миллиардов имперских граждан, а также за безопасность практически всего подсектора Боросские Врата.
Верен разглядел несколько силуэтов, которые приближались со стороны звёздного форта и сверкали подобно падающим звёздам, и вытянулся по стойке смирно. Он уже слышал реактивные двигатели, которые с воем ворвались в атмосферу, а звук нарастал с далёкого гула до рёва, что разрывал уши.
Из ослепительного сияния солнца вырвались три ударных самолёта, которые крылом к крылу летели в плотном построении. Верен узнал проворные истребители «Молния» по изогнутому носовому профилю и отличительному вою.
Легко рассекая воздух, они спикировали и пронеслись над головами солдат боросского 232-го. Их путь устилали инверсионные следы из белого тумана. Истребители прошли прямо над головами и резко разделились, перейдя в широкое построение. Мгновение спустя на собравшихся солдат обрушился порыв жаркого вытесненного воздуха, растрепав капюшоны и знамёна.
Вой «Молний» стих и сменился резонирующим гулом более крупных двигателей. Минуту спустя в поле зрения появились вертолёты «Стервятник», чьи крылья тянули вниз цилиндрические ракетные установки и автопушки. Они эскортировали небольшой шаттл «Аквила». «Молнии» сделали ещё один заход, а затем взмыли и исчезли из виду.
«Аквила» блистала золотом, и Верен прищурился от отблесков её металлической кожи. Повернув к земле направляющие двигатели и выпустив посадочные устройства, шаттл и его вертолётный эскорт опустились на сверкающую белую парадную площадь в двадцати метрах перед легатом и его офицерами.
Они гладко коснулись земли, и ещё до того, как смолкли двигатели, золотая «Аквила» начала опускать своё пассажирское отделение.
-‘И узрите Ангела Смерти, что шагает среди нас’, - тихо процитировал легат. Верен знал, что слышал эту строчку в годы обучения в схоле прогениум, но не мог вспомнить, какой писец её написал.
Все мысли о древних поэтах и их эпосах были забыты, когда противоударная дверь пассажирского отделения «Аквилы» скользнула в сторону с шипением выравнивающегося воздушного давления.
В дверях появился огромный силуэт, столь большой, что ему пришлось пригнуть голову, чтобы выйти из посадочного аппарата. Воитель выпрямился в полный рост лишь тогда, когда ступил на парадное поле, и глаза Верена расширились.
Префект знал, что Консулы большие — он видел бесконечные видеозаписи их публичных выступлений, а фрески и статуи Астартес окружали гвардейца всю жизнь — но к их размеру его не подготовило ничто. Воитель был настоящим великаном.
Космодесантник был закован в тяжёлый латный доспех, столь же белый и безупречный, сколь и мрамор Сирены Принципал. Он был выше Верена на две головы. Огромные наплечники защищали громадные плечи Консула, на нагруднике которого блистал двуглавый орёл. Поверх силового доспеха был надет королевский синий табард, который украшала орлиная голова — геральдическая эмблема Белых Консулов. Её кайма была вышита тонкими нитями серебра. Верен узнал в космодесантнике коадъютора Аквилия.
Голова соправителя была обнажена, а широкое лицо было молодым и уверенным. Консул зашагал навстречу легату 232-го, держа шлем под рукой. Верен поборол порыв попятиться.
-‘И страх воплотился в имени его’, — услышал префект шепот легата.
Коадъютор замер в нескольких шагах от командира подразделения и его свиты. Он пристально посмотрел на легата с непроницаемым выражением бесцветных глаз на суровом лице.
— Цитата из Светона, — заговорил космодесантник. Голос, отметил Верен, был глубже, чем у обычного человека. Впрочем, это соответствовало размерам, — «Ин Номинэ Глорифидэ». Седьмой акт?
— Девятый, — ответил легат.
— Конечно, — Аквилий склонил голову в знак уважения. Дискуссия о классической литературе была последней вещью, которой ожидал Верен.
По резкому приказу солдаты Боросского 232-го с идеальной синхронностью отдали честь проконсулу. Космодесантник ответил на салют. По второму приказу полк вновь застыл по стойке смирно.
Одетый в мантию адепт Министорума, чью левую половину лица скрывала паутина аугментики, подошёл к Белому Консулу. Паривший над его плечом серво-череп зажужжал нечёткий инфокод.
— Легат Катон Мерула, 232-ой Полк, Имперская Гвардия Бороса Прима, отозван с линии фронта Иксксус IX в Фраксийском Походе под руководством лорда-командора Тибульта Горацио, — произнёс речативом из полупоклона адепт, который протянул руку в сторону командира подразделения. Его пальцы были игловидными механизмами, которые жужжали от выгружающейся информации, — Месяц перевооружения, перекодирования и рекрутирования перед возвращением на линию фронта. Статус исполнения: XX.V.II.P.C.IX.
Адепт обернулся к коадъютору и принизил себя, упав на одно колено и склонив голову к земле.
— Лорд Гай Аквилий из 5-ой Роты Белых Консулов из Адептус Прэсис, Дюкс Милитари, Коадъютор Бороса Прима, — изрёк монотонным голосом адепт, — Да восславиться Бог-Император.
— Да восславиться, — прошептал легат.
— Да восславиться, — сказал коадъютор Аквилий.
— Для меня честь обращаться к вам, сыны и дочери Бороса, — начал коадъютор, чей звучный голос легко достигал ушей каждого солдата 232-го без всяких вокс-усилителей.
— Проконсул собирался выступить сам, но ему помешали прибыть государственные дела, — сказал Аквилий, — Надеюсь, что вас не разочаровало моё присутствие.
Верен знал, что все солдаты 232-го ничуть не разочарованы. Лишь немногие из них когда-либо видели космодесантников, да и то издалека.
— Я робею в присутствии таких благородных воинов, как вы, — продолжал коадъютор, — Вы делаете всё, что я прошу от вас, даже больше, и я верю, что так будет и дальше. Я салютую вам, мужчины и женщины прославленного 232-го!
Адъютант Аквилия шагнул вперёд с покрытым изысканным орнаментом полковым знаменем. Золотая аквила сверкала на древке над резной крестовиной из кости. Само знамя было плотно свёрнуто и скреплено запонками. Адъютант припал на одно колено и протянул знамя командиру 232-го, который жестом приказал молодому офицеру, полному благоговейного страха аквилиферу полка, выйти вперёд и забрать знамя.
— С великой печалью узнал я о потере штандарта 232-го во время Даксийского Наступления на Фраксии Минор, — сказал Аквилий, — Я приказал своим личным оружейникам создать замену. Да послужит она подразделению верой и правдой.
После воодушевляющего кивка легата молодой аквилифер начал дрожащими руками вытаскивать запонки из знамени. Он поднял его высоко в воздух, чтобы знамя развевалось. Открылся гобелен такой красоты, что среди солдат раздались восхищённые вздохи. Чудесный образ крылатой святой мученицы Амелианы — официальной покровительницы подразделения — был выписан золотыми и серебряными нитями на голубом фоне. В верхнем левом углу была полковая эмблема и символы сорока походов долгой истории подразделения. На тыльной стороне знамени серебряными нитями были написаны имена каждого легата, который вёл подразделение в битву — всех трёхсот семидесяти четырёх.
Верен не знал, чего точно ждать при встрече с одним из чтимых Консулов лицом к лицу, но точно не ожидал подобной скромности от того, кто был настолько выше простых гвардейцев.
Следующие несколько минут промелькнули, пока коадъютор знакомился по имени с каждым офицером 232-го. Внезапно Белый Консул встал перед Вереном. Немногие люди были выше префекта, но тот ощутил себя ребёнком, когда посмотрел в широкое лицо Аквилия.
Коадъютор протянул руку, и они с Вереном пожали друг другу предплечья. Это было всё равно, что рукопожатие со статуей. Префект ощутил чудовищную силу хватки космодесантника.
Наконец, Белый Консул отдал честь 232-ему и зашагал обратно в шаттл. Охваченный благоговением Верен наблюдал, как «Аквила» возносилась к «Крону» подобно ангелу, который возвращался на небеса.
На борту «Аквилы» брат Аквилий барабанил пальцами по подлокотнику, — Где проконсул?
— Увы, я не могу сказать, коадъютор, — произнес сильно аугментированый помощник Аквилия. Соправитель глубоко вздохнул.
— Знамя было хорошим штрихом, — произнёс он секунду спустя.
— Я думал, что оно подойдёт, коадъютор. Полагаю, что его оценили.
— Да. Благодарю.
Белый Консул пристально смотрел сквозь иллюминатор на заполнившего вид «Крона».
Даже с расстояния в несколько сотен километров станция была колоссальной. По сравнению с ней золотой шаттл был совершенно незначительным. Аквилий видел в доках форта десяток кораблей имперского флота класса эсминец и выше. Даже два линейных крейсера боевой группы Хекс, «Виа Люций» и «Виа Крурий», казались карликами по сравнению с «Кроном», хотя в длину были больше трёх километров.
— Хотели бы вы, чтобы я показал вам оставшееся дневное расписание, коадъютор?
Взор Аквилия задержался на широких посадочных палубах и рядах орудийных батарей, которые усеяли закрытые мощными щитами бока станции.
— Коадъютор? — спросил слуга, протягивая космодесантнику инфо-планшет.
Аквилий отвернулся и кивнул.
Два часа спустя, когда его разум онемел от встреч с бюрократами и адептами Министорума, брат Аквилий шёл по ярко освящённому коридору в глубине звёздного форта «Крон». Он остановился и прижал ладонь к матово-чёрной сенсорной панели. Противоударные двери с шипением распахнулись, и Аквилий вошёл в тренировочные залы.
В воздухе повис тяжёлый запах пота и озона.
Аквилий остановился у третьей и единственной занятой камеры. Он покосился на экран инфопланшета командной кафедры и скривился.
Из камеры раздался высокий визг энергетического разряда, когда был выпущен тренировочный сервитор.
Воин внутри двигался с неуловимой смесью мощи и грации. Каждый взмах перетекал в парирование нового удара, а каждый выпад был точным и смертельным. Он проявлял изумительную экономию движений без лишней показухи или экстравагантности. Воин сражался боевым щитом и мечом, а его голова взмокла от пота. Воителя окружали четыре боевых сервитора, чьи безликие головы и стремительные тела мелькали за гудящими щитовыми устройствами. Руколезвия раскали воздух, когда машины пытались попасть по величавому мечнику. Тренировочные сервиторы атаковали, словно единое целое, ибо были запрограммированы дополнять друг друга.
То были отнюдь не туповатые протокольные киборги, но неистовые боевые образцы, чью агрессию усиливали стимуляторы и инжекторы «Гнева».
Аквилий знал, какие повреждения могут нанести эти хлёсткие руколезвия — отнюдь не мало шрамов принесли ему их прикосновения — и взирал на проконсула со смесью уважения, благоговения и разочарования.
Лишь двадцать один месяц назад брат-ветеран Кассий Осторий был Ротным Чемпионом 5-ой. Он занимал этот пост сорок семь лет, а за триста тридцать четыре года до этого был зачислен в ряды Белых Консулов.
Аквилий был вне себя от радости, когда впервые услышал, что он будет служить коадъютором брата-ветерана Остория. Кассий, который родился в Ультрамаре и был одним из самых уважаемых воинов Белых Консулов — возможно, что лучшим мечником — был идолом Аквилия, когда тот поднимался от скаута-новобранца до полностью оперившегося боевого брата.
За последние месяцы этот энтузиазм значительно спал.
С завидным мастерством Осторий отразил боевым щитом рубящий удар. Обернувшись, он парировал второй и третий удары, которые пришли с разных углов, и резанул мечом по лицу одного из тренировочных сервиторов. Щит отметил удар электрической вспышкой, и обесточенный сервитор неловко отшатнулся.
Осторий продолжал движение к следующему сервитору. Он свершил совершенный выпад в грудь, а затем обернулся и припал на одно колено, чтобы выполнить потрошащий выпад в третьего, чей клинок промелькнул в нескольких сантиметрах над головой Остория. Последний из активных сервиторов шагнул навстречу проконсулу, который поднялся на ноги. Уйдя в сторону от неистового удара, он сделал выпад в шею. Удар был отражён, а сервитор, чьи рефлексы и силу увеличивали скопления сервомускулов, прыгнул вперёд.
Ловким круговым движением меча Осторий отбил оба клинка, которые укололи его в грудь, и напрягся, сместив вниз центр тяжести. Проконсул пригнулся и ударил плечом в поясницу сервитора. Тяжёлый киборг оторвался от пола и отшатнулся назад. Осторий обезвредил машину мощным ударом в голову.
— Остановить бой, — произнес проконсул, прежде чем сервиторы вновь активировались. Он подошёл к стенке тренировочной камеры и положил меч и боевой щит на стойку для оружия. Вытерев рукой мокрую от пота голову, он оглядел ряды оружия, прежде чем выбрать тяжёлую двухлезвийную секиру. С одной стороны она заканчивалась топором, а с другой — изогнутым клинком-полумесяцем. Осторий сделал несколько ловких взмахов, проверяя вес и баланс.
— Брат, ты пришёл потренироваться? — сказал проконсул, хотя он уделял Аквилию мало внимания, продолжая пробные взмахи секирой.
— Нет, проконсул.
— Ты пришёл, чтобы посмотреть на мою тренировку? — Осторий в первый раз взглянул через камеру на Аквилия. Левый глаз был аугментическим, а несколько шрамов рассекли его губы в уродливый оскал. Левое ухо было заменено внутренней аугментикой. Проконсул выглядел жестоким воином, гнетущим и внешностью, и поведением.
— Нет, проконсул, — Аквилий всегда чувствовал себя таким молодым и неопытным при встрече со старшим проконсулом и боролся с жаром, который проступал на щеках, — Я пришёл проверить, всё ли в порядке — дипломатично сказал соправитель, — Вы не были на инспекции этим утром. Я решил узнать, в чём дело.
— Возобновить бой, угроза восьмого уровня, — приказал Осторий.
Четыре тренировочных сервитора вновь задёргались и окружили проконсула.