Дети-сверхэкстрасенсы и будущее человечества

Исаак Эндрю — мой непоседливый шестилетний сынишка. Он — дитя радости. До рождения его дух приходил ко мне в облике симпатичного сильного юноши в одеянии из золотого

_; света, с широкой улыбкой, способной растопить лед. Бог называл его духом «Иешуа», но я не понимала, что это означает. Моя дорогая учительница Эрнестина сказала, что он станет защитником моего духа. И сын действительно помогает мне оставаться в Любви, — это точно. Он часто изумлял меня простыми и глубокими духовными откровениями. Нередко мы в один голос высказываем одни и те же мысли. А однажды мы даже видели один и тот же сон.

Это был даже не сон, а видение — живое и яркое. Я боюсь этого сна... и благоговею перед ним. Начался он с того, что мы всей семьей отправились в отпуск. Мы праздновали нашу встречу где-то на природе. Иссак энергично тянул меня за руку, зовя к воде. Мы побежали к пруду, наполненному свежей искрящейся водой. Очевидно, озерцо наполнялось из сильного родника: так чисто может быть только в водоеме, где вода постоянно обновляется. Над водой возвышались скалистые стены из слоистой породы, — подобное можно встретить в национальных парках Кентукки и Теннесси. У одного из берегов образовалась наполненная водой пещерка. Исаака повлекло именно туда. Я смотрела сверху, как он спустился по старым цементным ступенькам, ведущим к воде. Малыш поплескался в холодной воде, а затем спросил, можно ли ему полазать по камням. Зная, что «нет» говорить бесполезно, я позволила, — но только так, чтобы я видела его. Место, которое я ему указала, показалось мне безопасным: что-то вроде естественных ступеней в скальной породе. Исаак проворно лазал по скале вверх-вниз и из стороны в сторону.

Затем сын подошел ко мне и попросил спуститься к воде, чтобы присмотреть за ним, пока он будет карабкаться по более крутой стене со множеством острых выступов. Беззаботно смеясь, я пошла с ним. Скала располагалась рядом с цементными ступенями и возвышалась метров на пятнадцать над мелкими прибрежными водами озера. Неосторожный и порывистый, как все мальчишки, Исаак поднялся выше, чем следовало, сделал неловкий шаг и сорвался. Словно в замедленном кино, он летел в мелкую чистую воду между цементными ступеньками и скалистой стеной. Я не видела его в глубокой тени, только слышала его секунду назад звучавший смех, который все еще отражался эхом от скал. Не чуя под собой ног, я побежала вниз по ступенькам, вглядываясь туда, куда должен был упасть сын, и наконец увидела его светлые волосы. Не помню, как я спустилась к самой воде и достала его обмякшее тельце. Мелкая прибрежная вода не смягчила удар, из разбитой головки сына текла кровь.

Я понимала, что он уходит. Умирая, он бросил на меня последний взгляд сияющих зеленых глаз и улыбнулся. Его красивая мальчишеская улыбка светилась бесконечной благодарностью, вечной любовью и Его Покоем. Мы с Исааком оба закрыли глаза, и я увидела, как его дух стал карабкаться по скале вверх до самой верхушки, — и вот мы уже были там оба и видели Свет Божий. Там наверху простиралось травянистое плато, усеянное цветами, и метрах в трех от нас спиной к нам стояла знакомая и прекрасная фигура.

Светозарная сущность повернулась к нам лицом, Исаак закричал: «Иисусе!» — и, подарив мне прощальную восторженную улыбку, побежал со всех ног к Христу, а тот встал на колени и поймал малыша в распростертые объятия. Иисус поднял взор на меня: в его улыбке было ВСЁ. Они с сыном слились воедино. Сон закончился.

Проснувшись, я почувствовала себя обновленной. Я словно парила, свободная от всего и всех. Прекрасное чувство, освобождающее и приятное. В тот день и весь следующий я ходила словно в полудреме, и образы из сна наполняли каждую мою мысль. Три дня спустя, забрав Исаака из детсада, я заметила, что он как-то особенно спокоен. Некоторое расстояние мы проехали молча, затем он заговорил с такой торжественностью. в голосе, какой я никогда прежде не слыхала.

— Мама, мне нужно кое-что сказать тебе, — произнес он. Я ждала продолжения, поглядывая в зеркальце на его серьезное личико.

— Ну говори же, родной, я слушаю, — сказала я наконец.

— В следующий раз, отправившись на небеса, я уже не. вернусь, — в его голосе прозвучала решительность и твердость, совершенно не свойственная шестилетке.

Я едва не отправила машину в кювет, и за одну секунду в моей голове прокрутился весь недавний сон. Я совершенно точно знала, что мы с Исааком пережили реальное событие — совместный опыт, который может подарить людям только Бог.

— Что же заставило тебя вернуться? — спросила я дрожа щим голосом, надеясь, что он не заметит моих эмоций.

— Ты, мама. Я люблю тебя и нахожусь здесь ради тебя. Я к тебе вернулся. Ты ведь меня звала. Но я хотел остаться с Иисусом. Он так прекрасен и так добр. Там всё прекрасно...

Никому ничего не нужно, все всегда счастливы. Там даже цветы улыбаются, мама. Мне там нравится, и в следующий раз я не вернусь. Ладно? — по его личику текли слезы.

— Ладно, Исаак, в следующий раз оставайся с Иисусом. А можно я отправлюсь с тобой?

— Конечно, мама. Это было бы здорово, — он вздохнул с огромным облегчением. С его шестилетней души свалился тяжелый груз.

Некоторое время он сидел на заднем сиденье молча. Я понемногу пришла в себя, радуясь, что необходимость вести машину не дает мне утонуть в обуревающих меня чувствах и что движение на дороге, к счастью, не очень интенсивное.

— Расскажи мне о небесах, Исаак, — попросила я. Сын с готовностью начал:

— Ах, мама, там все точно так, как я и помнил. Все озарено приятным светом. Никого не тревожат желания или потребно сти, у всех постоянно все есть. Все цветы и деревья живые, мама, они словно маленькие человечки. Они смотрят на тебя и ходят повсюду следом. Это странно, но мне нравится. Везде люди и ангелы. И все такое... мягкое, что ли. Я хочу быть там, мама.

Ах, малыш, все на свете хотят быть там.

Либби Мэкси и Исаак живут в Лебаноне (Теннеси) с Аароном и Лаурой, а также с собакой Кити, их мохнатым ангелом- хранителем.

Еще когда моему сыну было полтора года, его поведение стало наводить меня на мысль, что он помнит свои прошлые жизни. В течение последующих нескольких лет он вспомнил многие эпизоды, включая свои смерти. Он вспоминал некоторые из занятий своих прежних жизней: пианист, первая скрипка в оркестре. Тогда ему было уже четыре.

Как только Кристофер научился сидеть, он начал раскачиваться и гудеть-напевать. Это первое, что он делал (и делает до сих пор), просыпаясь по утрам с тех самых пор — своих 20 месяцев, — когда я перестала кормить его грудью. Когда мальчику было лет пять, я спросила, зачем он это делает, и Кристофер ответил: «Для того, чтобы призвать мой дух. На ночь он ушел из тела и пока еще не вернулся».

Пятый и шестой годы его жизни были наиболее плодотворны в смысле духовных воспоминаний и самовыражения. Один раз Кристофер даже левитировал во время покачивания с песнопением. Это его испугало, и больше такое не повторялось. В то же время он начал высказывать мысли, которые даже мне было непросто постичь. Вот некоторые из его изречений, которые сохранил мой дневник.

«Я думаю, что все происходит сразу: прошлое, настоящее и будущее. Я младенец и старик одновременно. Вчера, сегодня, завтра — все это сейчас».

«Полагаю, мы все — Божья фантазия. То есть он нас всех просто выдумал, и тем самым создал. Мы ему снимся».

«Мы все — одно и то же, как пальцы. Они считают себя разными, но на самом деле принадлежат одной кисти, одной руке, одному человеку. Или листья. Мнят себя индивидуумами, а в действительности являются частями одного дерева. Нам только кажется, что мы индивидуумы, а на самом деле мы все — части Бога и существуем в Его уме».

«Думаю, мы можем всё, нам просто кажется, что не можем».

«Никого из нас здесь нет, мы все — словно сон».

«Ты можешь прикоснуться к вещи только потому, что думаешь, будто она твердая».

«Я разучился летать. Я знаю, что могу, но в этом теле я не помню, как становиться невесомым».

«Почему нельзя подумать, что ты находишься где-то, и сразу оказаться там? Мы способны это делать, я просто не помню как».

«Почему я не могу сделать так, чтобы этот предмет исчез? Если я хочу, чтобы предмет исчез, он должен исчезнуть».

Все это говорил ребенок, не имевший доступа к метафизическим знаниям, паранормальным явлениям и тому подобным вещам.

В течение следующих девяти лет он, кажется, забыл всю свою мудрость и стал обычным маленьким мальчиком. Сейчас Кристоферу уже почти 17. В последние годы он стал понемногу восстанавливать связь с той частью своего существа. Сын говорит, что помнит о своих силах и способностях. Он утверждает, что является целителем и учителем. Он пытается без специального обучения генерировать энергию и управлять ею. Мне кажется, что если бы кто-то учил и направлял его, то результаты были бы весьма внушительными. Кристофер говорил, что чувствует великое знание, до которого чуть-чуть не может дотянуться. Ему нужен кто-то, кто помог бы ему в этом. Он много раз утверждал, что чувствует, что является «мастером», и недоумевал, почему так трудно востребовать свои знания и способности. Кристофер самостоятельно обучается энергетическому целительству: он уже лечит людей, причем довольно успешно.

Мой внук Хейвен тоже не простой ребенок. К моменту зачатия его мать страдала туберкулезом кожи. Это неизлечимое, смертельно опасное заболевание. Когда Хейвену было две недели, они с матерью легли на обследование: врачи собирались выяснить, как мать перенесла беременность и роды и не передался ли туберкулез кожи ребенку. Никаких признаков болезни не оказалось не только у малыша, но и у матери. Она совершенно исцелилась. Сейчас Хейвену уже три года, и, подержав его на руках, — если это только не игра моего воображения, — люди исцеляются от душевной боли. (Людям с физическими недомоганиями мы Хейвена на руки не даем.) И еще ребенок демонстрирует сильный интеллект. Я жду, когда в нем проявится глубокая мудрость, как у Кристофера.

Хочу посоветовать всем родителям, бабушкам и дедушкам: будьте открыты при общении с детьми, внимательно относитесь к их воспоминаниям и принимайте их дары. Нередко родители чего-то пугаются, начинают стыдить детей, напоминать, что те еще маленькие, внушать, что все необычное — лишь игра буйного детского воображения. В результате ребенок закрывается, чтобы не казаться странным. Я сама была странным ребенком. Я знаю, каково это.

С самого детства я научила сына медитировать. Купила специальную детскую кассету по медитации. Он делал удивительные успехи и скоро уже занимался по той же программе для взрослых, что и я.

Если мы примем своих детей, какими бы странными и непохожими они нам ни казались, это поможет им самим научиться принимать себя и других. Так им легче будет развить в себе те дары, которые они решили принести в этот мир.

Полетта Уитмен — мать-одиночка. У нее трое детей и один внук. Работает в центре для умирающих в Канзасе и одновременно учится на медсестру. Также изучает Рэйки и метод исцеляющего прикосновения. Полетта с самого детства помнила прошлые жизни, а также проявляла способности целителя и медиума. Связаться с ней можно по адресу: paulette@empathi.com.

Когда два месяца назад я начала «Курс детей-экстрасенсов» (подробности на сайте https://emissaryoflight.com), мне довелось пережить очень глубокий опыт. Медитируя, я погрузилась в то состояние, когда, кажется, выходишь за пределы себя, превращаясь в «нечто большее, чем ты». И я увидела себя на смертном одре, древней старухой. Две мои девочки, Абигаль и Грэйс, уже взрослые стояли по сторонам кровати, держа меня за руки. Моя любовь к ним была огромной и полной. Но самое удивительное, что во время этой медитации я смогла оглянуться на всю свою жизнь. Я увидела, что прожила прекрасную жизнь с детьми: мы очень друг друга любили. Именно это — нашу любовь — я уносила с собой на другую сторону, испытывая от этого глубочайшее умиротворение. Я вышла из той медитации с новым знанием о том, какой может быть жизнь человека. Это послание очень меня изменило.

Меня зовут Арлен, я мать двенадцатилетней Абигаль и четырехлетней Грэйс. Как я могу объяснить вам, кто они? Они — свет моей жизни; ради них я держусь молодцом перед лицом любых жизненных невзгод. Иногда они делают что-нибудь такое, отчего волосы рвать на голове хочется... «детские» шалости. А порой их слова или действия возвращают меня к самой сердцевине моего существа и напоминают, зачем я здесь. Напоминают о любви. Напоминают, кто есть я, кто — они и кто — все люди на земле. Они возвращают меня к Богу всякий раз, когда мне хочется убежать от Него.

Была у меня и третья дочь. Первенец. Ее звали Лиза, и сейчас ей было бы четырнадцать. Мы с мужем называли ее «маленьким Буддой». В ней светился необычайно мудрый дух. Лиза ушла в возрасте четырех месяцев, 6 августа, в день Преображения Христова. Она и умерла-то, широко раскинув руки, как Он. Никогда я не чувствовала себя такой счастливой, как в тот день, когда узнала, что беременна ею. И тогда же я наконец обратилась к Богу, — ибо именно к Нему ведут нас дети. А когда дочурку вырвали из моих рук, мир, каким я его знала, рассыпался в прах. Я словно оказалась на чужбине, но знала, что должна хранить связь с Богом, поскольку именно в Его руках теперь была моя девочка. Итак, я поверила, что все будет в порядке, и раскрыла объятия, чтобы полтора года спустя принять Абигаль. Я снова научилась счастью.

Дочь помогла мне вернуть веру, научила, как открыть сердце и продолжить путь. Бог благословил меня во второй раз. Абигаль свойственна особая кротость, из-за которой у меня не остается сомнений относительно того, кто она такая. Она любит детей и животных, она добра, отважна, умна и ласкова. Она прекрасна внутри и снаружи. Благодаря ей мы с мужем Тедом стали мягче и добрее.

Когда Абигаль было почти шесть лет, Тед покончил с собой. Я снова погрузилась в пучину тоски. Еще хуже было оттого, что и дочке пришлось пройти через этот кошмар. Но Бог опять не оставил меня и обратился к моему сердцу устами дочери. Через день после смерти Теда, когда мы уныло брели домой от моей сестры, Абигаль сказала: «Мама, меня не волнуют ни игрушки, ни что-либо другое, потому что нет ничего, кроме любви. Просто папе нужно было побольше узнать о любви...»

Мне понадобилось почти 40 лет, чтобы кое-что узнать о любви! А дочурка, похоже, с этим знанием родилась. Она сформулировала истину, которую я пыталась постичь всю жизнь. В минуту глубочайшей тоски она обратилась ко мне со словами надежды. И вот, шаг за шагом, я вышла из депрессии, нашла эмоциональную поддержку для нас с Абигаль и вновь взялась за работу, веря, что у Бога есть план для нас. А план у Него был, ибо всего через два с половиной года к нам присоединилась Грэйс.

Она пришла, чтобы дарить нам смех: такова энергия Грэйс. Ее глаза искрятся озорными огоньками. Ее, как и Абигаль, прислал мне Бог, чтобы я не забывала о Нем. В трехлетнем возрасте Грэйс напомнила мне, что существует только сейчас, сейчас и ничего, кроме сейчас. Иногда мне просто не верилось, что она — всего лишь маленький ребенок. Недавно Грэйс мне поведала, что Бог шепчет ей на ухо и голос у Него забавный. Она сказала, что Богу нравится слышать ее смех, поскольку Он хочет, чтобы она была счастлива, а у Него есть сила, ибо Он един. Ей негде было услышать всё это. От таких слов у меня мурашки побежали по спине.

Это всё так глубоко и в то же время так просто... просто и чисто! Как мне кажется, мои дети пришли сюда, чтобы напомнить мне, что «нет ничего, кроме любви».

Арлен Риддик живет в Нью-Орлеане, штат Луизиана.