"Пиковая Дама" насыщена эмоциональностью. Это - повесть, полная напряженного психологизма. Тем поразительнее то обстоятельство, что эмоции, переживания действующих лиц здесь не подвергаются со стороны повествователя микроскопическому анализу. Вернее сказать: они вообще не описываются и почти не комментируются в психологическом плане. Пушкин никогда не повествует о переживании как динамическом процессе, изменчивом в своем течении, противоречивом, прерывистом и сложном. Он не анализирует самой эмоции, самого душевного состояния, но присматривается к ним, как сторонний наблюдатель. Мало того: лишь в редких случаях Пушкин называет эмоции, душевные движения их именами. Чаще всего лаконически изображаются внешние проявления чувства, психического состояния, симптомы их
1. Изображение влюбленности Лизаветы Ивановны – лаконичность в изображении влюбленности
a. Поведение с Германом
При появлении Германна " румянец покрыл ее щеки: она принялась опять за работу, и наклонила голову над самой канвою". (смущение, скромность, борьба чувств)
"А почему вы думали, что он инженер? Барышня засмеялась и не отвечала ни слова ". (неловкость, боязнь, что выдала себя)
b. Поведение со старухой
Так, чувства Лизаветы Ивановны, которая "не могла опомниться от испугу" при вручении ей Германном первого письма, метонимически изображаются посредством рассказа об ее изменившемся обращении со старой графиней. "Она... во всю дорогу ничего не слыхала и не видала. Графиня имела обыкновение поминутно делать в карете вопросы: кто это с нами встретился? - как зовут этот мост? - что там написано на вывеске? Лизавета Ивановна на сей раз отвечала наобум и невпопад, и рассердила графиню..." (она думает о другом)
Эта лаконическая простота, как бы вскользь фиксирующая мелкие, на первый взгляд малозначительные обнаружения эмоций, придает необыкновенную остроту и выразительность самым элементарным движениям. За ними открывается глубокая символическая перспективасложной борьбы чувств, противоречивых и мучительных переживаний. Слово говорит не только о том, что непосредственно в нем заключено, но и о том, что в нем подразумевается, что в нем косвенно отражается.
2. Переживания Германа в процессе игры с судьбой – прием косвенной символизации
a. Волнение в первое игре
"Он <Чекалинский> стал метать. Направо легла девятка, налево тройка. - Выиграла! - сказал Германн, показывая свою карту ". (неуверенность, желание доказать)
b. Хладнокровная уверенность во второй игре
"Германн дождался новой тальи, поставил карту, положив на нее свои сорок семь тысяч и вчерашний выигрыш. Чекалинский стал метать. Валет выпал направо, семерка налево. Германн открыл семерку. Все ахнули. Чекалинский видимо смутился. Он отсчитал девяносто четыре тысячи и передал Германну. Германн принял их с хладнокровием и в ту же минуту удалился". (предложения построены таким образом, чтобы держать интригу, которой не испытывает Германн, двойственность автора и героя)
c. Маниакальная уверенность в третьей игре (параллель с первой игрой)
Чекалинский стал метать, руки его тряслись. Направо легла дама, налево туз. (волнение Чекалинского)
- Туз выиграл! - сказал Германн, - и открыл свою карту". (торжество Германна)
Волнением Чекалинского (" руки его тряслись ") подчеркивается спокойствие и уверенное торжество Германна (противопоставление). Германн не смотрит на свою карту. Он победоносно заявляет: "Туз выиграл!" (ср.: "Выиграла!" - в первой игре), убежденный в том, что он - господин тайны верных карт, и что эта тайна неотвратимо ведет его к счастью. Лишь после реплики ЧекалинскогоГерманн открыл свою карту (ср. описание второй игры). И вот тогда-то начинает мстить пиковая дама.
"- Дама ваша убита, - сказал ласково Чекалинский. Германн вздрогнул: в самом деле, вместо туза у него стояла пиковая дама. Он не верил своим глазам, не понимая, как мог он обдернуться".
прием косвенной, побочной символизации переживаний героев может покоиться не только на скрытых, подразумеваемых значениях слов, не только на предметно-смысловых формах речи, но и на оттенках синтаксического употребления.Таково представление стремительности, быстроты действий, создаваемое сменой коротких глагольных предложений с предикатами в форме прошедшего времени сов. вида: " Лизавета Ивановна у самого колеса увидела своего инженера; он схватил ее за руку; она не могла опомниться от испугу, молодой человек исчез: письмо осталось в ее руке. Она спрятала его за перчатку..."
Наиболее ярким и сложным примером косвенной синтаксической символизации настроений героя в "Пиковой Даме", при внешней иллюзии объективности авторского повествования, - может служить описание ожидания Германна, который готовился "вступить на графинино крыльцо":
"Германн стоял в одном сюртуке, не чувствуя ни ветра, ни снега. Наконец, графинину карету подали. Германн видел, как лакеи вынесли под руки сгорбленную старуху, укутанную в соболью шубу, и как вослед за нею, в холодном плаще, с головой, убранною свежими цветами, мелькнула ее воспитанница. Двери захлопнулись. Карета тяжело покатилась по рыхлому снегу. Швейцар запер двери. Окна померкли. Германн стал ходить около опустевшего дома".
В этом отрывке легко заметить, как стремительны срывы, переходы от авторского объективно-повествовательного плана речи к восприятию Германна, включающему в себе и его переживания, его настроение в изображаемый момент. Вводное слово "наконец" символизирует нетерпение Германна. Семантический и синтаксический контраст между изображением выноса старухи, которую, как объект действия, как живой труп, передвигают перед глазами читателя (ср. порядок слов и подбор их: "лакеи вынесли под руки сгорбленную старуху, укутанную в соболью шубу"), и стремительного полета Лизаветы Ивановны (сначала - в контраст со старухой - рисуется ее внешний облик, и затем уже является мгновенная форма прошедшего действия: "мелькнула ее воспитанница"), этот контраст вмещается в сферу созерцания и сознания Германна.
Что термин синтаксическая изобразительность тут вполне уместен, еще яснее видно в другом отрывке, где рассказывается о приезде старухи с бала.
" Часы пробили первый и второй час утра, - и он услышал дальний стук кареты. Невольное волнение овладело им. Карета подъехала и остановилась. Он услыхал стук опускаемой подножки. В доме засуетились. Люди побежали, раздались голоса, и дом осветился. В спальню вбежали три старые горничные, и графиня, чуть живая, вошла и опустилась в вольтеровы кресла. Германн глядел в щелку: Лизавета Ивановна прошла мимо его. Германн услышал ее торопливые шаги по ступеням ее лестницы".
Нетрудно убедиться, что и подбор слов, и строение предложений с глаголами, преимущественно обозначающими звучание и слуховые восприятия (ср. ранее: "Все было тихо. В гостиной пробило двенадцать... и все умолкло опять. Часы пробили первый и второй час утра"), и отрывистый, "раскрошенный" стиль речи - все это символизирует ощущение напряженного вслушивания, состояние страстного ожидания.
Непрямая речь – куски "внутренней речи" самого персонажа, внедряющейся в повествование
В "Пиковой Даме" прием выражения чувств при посредстве "непрямой речи" применяется, преимущественно, к образу Лизаветы Ивановны. Иногда формы "непрямой речи" сводятся к психологическому самоанализу. Однако фон субъективной заинтересованности, окраска глубоко личного волнения - бывают заметны и в расстановке слов. Они как бы предрасполагают к переходу от авторского повествования в сферу внутреннего монолога героини. Например: "Однако принятое ею письмо беспокоило ее чрезвычайно " (инверсия наречия придает речи яркую экспрессивность). "Впервые входила она в тайные, тесные сношения с молодым мужчиною" (перестановка подлежащего и сказуемого ослабляет объективно повествовательный тон изложения и побуждает искать в авторском слове отслоений экспрессии самой героини). "Его дерзость ужасала ее. Она упрекала себя в неосторожном поведении, и не знала, что делать".
Объектные формы синтаксиса в языке "Пиковой Дамы". Строение синтагм и их основные типы.
Субъектные формы синтаксиса в языке "Пиковой Дамы". Предложение, как композиционная единица повествования, и стилистические функции форм глагольного времени.