Язык – самое ценное достояние человека, самое важное его творение, главное орудие в сложном труде развития разума, развития человеческой цивилизации. Сложно устроен язык, многообразны законы его жизни и порой неуловимы проявления этих законов. Все элементы языка имеют фонетическую значимость. Звуки речи – не просто кубики, из которых строятся слова. Звуки – живые клетки единого организма. В них уходит корнями сама сущность языка – значение. Оно не возникает неизвестно откуда на уровне слова, его истоки – в звуках речи, и дальше – в звуках природы.
Случайно ли каждое слово звучит так, а не иначе? Есть ли какая-то закономерность в том, что такое, а не иное значение, содержание слова связано с такой, а не иной звуковой, фонетической формой его?
У слова есть значение, это понятно. Но только ли слова включают в себя определённый смысл, несут какую-то информацию?
Что касается звукоподражательных слов, то тут все понятно. Звуковое оформление их не случайно, оно имеет определённый смысл. Слово гром гремит своими звуками, как шелест шелестит, писк пищит, а хрип хрипит. Здесь сама звуковая форма подсказывает содержание, хотя и в самых общих чертах.
Но если слово означает не звук и не звучащий предмет? Например, слова: стрела, стремительно, стриж, стрекоза, ястреб, стрепет, встряхнуть, быстро, струя, струна - имеют значение, связанное с быстрым движением. И все они содержат звукосочетание стр. Но ведь есть слова, содержащие это сочетание и не означающие быстрого движения. Например, страна, строго, строительство.
Почему нежный цветок назван словом с нежным сочетанием звуков – мимоза, а злой старик – неблагозвучным словом хрыч? Может быть, здесь проявляются какие-то свойства звуков речи? В нашем языке есть «мягкие» и «твёрдые» согласные. Но ведь мы не можем потрогать их руками. Не могут они обладать и ростом, хотя различают «высокие» и низкие» звуки.
Именно в этих свойствах звуков скрыта тайна рождения и жизни слов.
Ещё в Древней Греции возник знаменитый лингвистический спор о том, как рождаются слова, как даются имена вещам. Одни мыслители древности считали, что имена даются «по соглашению», полностью произвольно, по принципу «как хотим, так и назовём». Другие полагали, что имя каким-то образом выражает сущность предмета, т.е. предопределено для этого предмета заранее по принципу «каждому – по его свойствам».
Древнегреческий философ Платон выбрал «золотую середину». Он считал, что мы (коллектив носителей языка) вольны в выборе имени предмета, но это не воля случая, не свобода анархии. Свобода выбора ограничена свойствами предмета и свойствами звуков речи. По мнению Платона, в речи есть звуки быстрые, тонкие, громадные, округлые и т.д. Так вот, «быстрые» предметы получают имена, включающие «быстрые» звуки, «тонким» предметам подойдут имена с «тонким» звучанием, в состав имён для «громадных» предметов должны войти «громадные» звуки. Например, при произношении звука Р язык быстро вибрирует, поэтому звук Р – «быстрый», а значит, предметы, обозначающие быстрое или резкое движение, как правило имеют этот звук. Прислушайтесь к словам - стремнина, удар, река, трепет, дробить, рвать, вертеть и т.д. Причём, эти примеры Платона в переводе на русский язык тоже содержат звук Р.
Но возражавшие приводили контраргументы. Они говорили, что не всегда, слова, означающие быстрое или резкое движение, содержат звук Р: мчаться, нестись, скакать, лавина. К тому же значение слова может перемениться вплоть до противоположного, а звучание остается прежним. Таких случаев в любом языке немало. Например, в древнем языке, общем для всех славян, слово уродливый означало «хорошо уродившийся», но теперь слово урод в русском языке имеет значение «человек с некрасивой, безобразной внешностью», а в польском языке uroda – «красота». Где же здесь связь звука и смысла? Слова-омонимы звучат одинаково, но имеют разные значения: ключ – отмычка и ключ – родник, лук – оружие и лук – растение. Слова-синонимы, наоборот, звучат по-разному, но значения их близки: самолёт, аэроплан, лайнер; маленький, крошечный, мизерный.
А сходно звучащие слова в разных языках? Разве будут они обозначать одно и то же? Нет, конечно. Первые слова, которые начинает произносить русский ребёнок, это чаще всего: мама, папа, баба, деда. Грузинский ребенок начинает овладение речью с этих же слов. Но для русского и грузинского языков эти слова при схожем звучании имеют другой смысл. По-грузински мама означает «папа», деда значит «мама», а бабур – это дедушка, которого в некоторых грузинских говорах называют папа.
Казалось бы, аргументы, убийственные для идеи соответствия звучания и значения слов. Но это не так. Ещё Платон предостерегал от того, чтобы поспешно соглашаться с такими аргументами. Он приводит такой пример. Оружие для сходных целей может у разных народов выглядеть по-разному, иметь разную форму, изготавливаться из разных материалов, но это не значит, что назначение их и форма не будут находиться в соответствии. Сравним русский двуручный меч, турецкий ятаган и французскую шпагу. Какие разные формы! Но все эти формы прекрасно соответствуют назначению (содержанию) предметов. Да и в формах, если присмотреться, есть много общего: всё это – вытянутые, заострённые предметы с рукоятью. Совершенно невозможно представить себе меч в форме шара или куба. И материалы, из которых изготавливают эти предметы, должны быть схожи – прочными, упругими, твердыми. Нельзя же сделать шпагу из шерсти, а боевой меч – из стекла. Так что, может быть, у звучаний разных слов, называющих одно и то же, обнаружится какое-то сходное свойство?
Этот самый длинный языковедческий спор, то затихая, то вспыхивая вновь с новой силой, продолжается до нашего времени и с переменным успехом.
М.В. Ломоносов был уверен, что звуки речи обладают некоторой содержательностью, и даже рекомендовал использовать эти свойства звуков для придания художественным произведениям большей выразительности. Он писал в «Кратком руководстве к красноречию: «В российском языке, как кажется, частое повторение письмени А способствовать может к изображению великолепия, великого пространства, глубины и вышины, учащение письмен Е, И, Ю – к изображению нежности, ласкательства или малых вещей… ».
Но наука не верит тому, что кажется. Наука требует доказательств. А их не было. И потому наш рациональный век, век научно-технической революции, вынес суровый и, казалось бы, окончательный приговор идее содержательности звуков речи. Эта идея стала считаться беспочвенной фантазией и совсем уж было попала на склад научных курьёзов в компанию с вечным двигателем. Однако ее сторонники не сдавались и настойчиво искали доказательства своей правоты.
Единственный законодатель для языка – это народ, коллектив. Как он считает, так и правильно. Когда-то в русском языке было слово вельблюд, а произношение верблюд считалось неправильным, неграмотным, примерно, как сейчас произношение колидор вместо коридор. Но постепенно всё большее число русских произносили верблюд, и когда такое произношение охватило всё население, этот вариант стал считаться правильным и грамотным. Такие процессы происходят и сейчас. Какие-либо логические способы доказательств правильности в случаях подобного рода бессмысленны. Нелепо настаивать на том, что следует говорить пулять, а не стрелять, потому что летят пули, а не стрелы. Логически это так, но стрелять – коллективное словоупотребление, поэтому оно «правильное».
В этих примерах мы имеем дело со значениями и произношением, которые четко осознаем, и отклонения от коллективных норм здесь очень заметны. Наше языковое сознание - хороший контролёр, оно сразу отмечает: «Так говорят, а так не говорят».
Когда же речь идёт о содержательности звуков, то этот контролёр исчезает, поскольку звуковой содержательности мы не осознаем. Мы не знаем, как «правильно» - считать Ш «тёмным» или «светлым» звуком. Поэтому здесь остаётся единственный критерий – коллективная интуиция, коллективное впечатление носителей языка, которое и выявляется в ходе психологического эксперимента. Впечатления от звуков как-то соотносятся с впечатлениями от предметов и явлений. Если звук О кажется нам большим, это значит, что впечатление от звука О схоже с впечатлением от восприятия чего-то большого. Если звук Ш кажется темным, то это значит, что впечатление от него схоже с впечатлением от какого-либо тёмного предмета или явления. Таково необычное свойство звука речи – его особая, специфическая значимость.