Эту легенду рассказали мне мои вожатые, еще в далеком шестьдесят девятом году, когда я впервые посетил пионерский лагерь. Провинившуюся часть мальчиков, укравшую с берега реки одежду группы эксгибицонистов, из старшего отряда, наказали, хотя не ясно за что. В общем: так получилось, что я был среди них.
- Среди эксгибиционистов, что ли? – заинтересовано спросил Джо.
- Да нет же, среди пионеров, говорю, первый раз в лагере. Но этих старших тоже наказали, страшно как-то, но никто так и не узнал как. Так вот нас решили наказать по особенному и помимо недели без купания и полдника, нас однажды подняли посреди ночи и наш вожатый Эдуард Александрович, храни господь его покойную душу – Фомич перекрестился – мировой мужик был.
- Душа бессмертна? – неуверенно спросил Джо.
- Что за чушь – ответил Фомич – душа – это тело, как гласит поговорка: «В здоровом теле – здоровый дух». Никто не задавались вопросом, почему так? Да потому что, здоровье, раз так сильно влияет на душу – это одно и тоже, смекаете, щенки?
- Сам ты пес старый – ответил я Фомичу.
- Но-, но-, но, ты давай не сильно это! – пригрозил он мне жестом и продолжил рассказ.
- Короче, сидим мы у костра, и приходит Алексеич.
- Ты же говорил Александрович? – спрашиваю я.
- Кто? Я? – переспрашивает он.
- Бляяяяя! – взорвался Джо – Хватит, пусть человек рассказывает.
Я хотел сказать моему другу, что он и сам вроде как прерывал, но промолчал.
Он начал так:
-Эдик, короче. Говорит, мол, знаете вы, что в каждом лагере живет дух вечного пионера.
После этого он начал нести полную околесицу, в ней смешались скандинавские мифы, лагерные страшилки, нарратив фильма пятница тринадцатое и библейские сюжеты. К слову, он плел какую-то несусветную хрень, в которой было сложно разобраться, хотя бы потому что, героев повествования он постоянно переименовывал; вводил новых и сдабривал это все такой кучей абсурда, что уже не оставалась даже смутной, ребяческой надежды, что это могло бы оказаться, хотя бы долей правды.
Единственное что мне запомнилось и что я вообще понял в его истории, это то, что Вечный Пионер был обманут злым духом болот, который забрал его душу в обмен на ответ. Ответ на вопрос: «Сколько?». Он узнал ответ и исчез, ответ был – пять пятьсот.
Я слушал своего полувизави через силу, а Джо же, наоборот, был влюблен в его сумасшедшее повествование. И когда Фомич закончил свою историю словами: «В каждой шутке есть доля правды», Джо ответил, что в некоторых шутках, скрыта замешанная на истине полуправда.
На этих словах разговор оборвался, Фомич, очевидно, понял, что Джо его раскрыл, он лишь успел крикнуть: «Бандеровцы!», после чего с характерным свистом вылетел в трубу.
Джо в этот раз не был удивлен ничуть, он прошел вглубь подсобки и порылся в цистерне, достал оттуда руку манекена, допил свою банку, взял со стола и выпил остатки из банки Фомича. Я подумал о том, что если хочешь спрятать дерево, то спрячь его в цистерне. Джо обнял найденную руку, протянул ее мне и сказал:
- Понимаешь, эФ, Иные умники смеются над председателем Верховной рады Украины Владимиром Литвиным, который предложил восстановить на Украине в паспортах графу «национальность». Напрасно смеются: если его послушают, то и украинцы в истории останутся, и Степан Бандера в истории станет их национальным героем...
Я вмиг проснулся от ужасного скрежета зубов Ильиничны, Джо тоже не спал, и с соседней кровати, укутавшись в свою повариху, он смотрел на меня, грустным, не мигающим взглядом. Все было нормально, крымская ночь, свежесть в воздухе, стрекозы, клопы и тараканы. Я уже был трезв. Наступало утро того дня, когда мы должны были уезжать из этого города.
Прощание с Евпаторией.
Джо сидел в здании Евпаторийского автовокзала и не уступал место старой скрючившейся старушке, которая всем своим видом давала понять, что она очень хочет сесть вместо какого-нибудь молодого мальчишки, у которого ничего не болит. Вся проблема была в том, что у Джо болело, болела душа, не позволявшая ему уступить место старухе. А еще он думал о роли духа и материи в человеке.
«Хотя, может дух и материя – это все из чего состоит человек и больше ничего другого нет?» – думал он, пока старуха возмутительно терлась у его ног своей тележкой»\.
«Возможно, но если ничего остального нет, то как тогда…» - рассуждал мой друг, пока старуха плакала, глядя ему в лицо.
- Эй Джо, наш подъехал, – оборвал я серьезные размышления Джо о сущности всего – давай, а то никогда отсюда не уедем. И он вышел из оцепенения, подобрал рюкзак, толкнул старуху с фразой: «Мамаша не убейтесь» и пошел к нам.
«А я бы и не уезжал» – думал Джо.
Всё, что произошло тут, пусть не самое интересное и не самое экстравагантное, что было в его жизни, я ему так и не рассказал о своем сне. Пусть он и устал от травки и литров спирта, пускай он спит здесь только с поварихами, это еще ничего. Зато здесь Солнце, Море, Бриз и странные обитатели странного города, однажды купившиеся на это Море, Солнце и Бриз и навсегда ставшие их заложниками. Хотя чего здесь плохого, будь он каким-нибудь уважаемым старым дипломированным адвокатом, достигшим всего? Он бы купил тут домик, и жил бы, ел лепешки, пил растворимый кофе, трахал бы официанточек, оставляя им хорошие чаевые и номер телефона. Встречал бы рассветы с бутылкой «Хенесси» вместе со своими старыми друзьями, купил бы небольшую яхту с комфортабельным трюмом, нашел бы себе молодую студенку и женился бы на ней. Да – это было бы в самый раз – думал Джо.
А пока, мы вчетвером: Тагил, Я, мой Брат и Джо уезжали в Симферополь, чтобы там продолжить наше дикое приключение по согретому божьим Солнцем винному краю. Мне казалось, что большего и не может ничего случиться, что это пик прекрасного, но и тут я подобно вечному пионеру ошибался.