Но у нас могут спросить: каковы возможности развития души во время столь долгого пребывания в небесном мире? Эти возможности можно разделить на три категории, однако каждая может заключить в себе несколько разновидностей. Во-первых, качества души образуют окна, через которые она открыта небесному миру. Путём постоянного усиления этих качеств в течение очень долгого времени, душа возвратится на землю для новой инкарнации обогащенной в этом отношении. Все мысли усиливаются при повторении, и человек, который в течение тысячелетия изучал чистую любовь, лишенную всякого эгоизма, несомненно, сумеет любить глубоко и сильно.
Во-вторых, если через "окно души" его устремления привели его в контакт с великим классом духов, из этого контакта он извлечёт большую выгоду. В музыке они используют все виды гармоний и вариаций, которые до тех пор ему не были известны. В искусстве тысячи образов, о которых он не имел ни малейшего представления, становятся ему близкими. Всё это будет постепенно запечатлеваться в его душе, так что по окончании этой чудесной жизни он станет гораздо богаче, чем до неё.
В-третьих, он получит новые знания через ментальные образы, которые он создал, если их живые прототипы достаточно развиты, чтобы учить его. Опять же теософ, создавший себе образ Учителя, получит очень конкретные знания и помощь; в меньшей степени это также возможно для существ более низкого уровня.
Даже когда человек глубоко преклоняется перед воображаемым героем — возможно, святым, который на самом деле никогда не существовал, он всё равно может извлечь из этого поклонения пользу, поскольку образ может быть оживлён душой ангела или помощника, которые трудятся посредством него во имя счастья и эволюции создателя образа.
Настоящая жизнь души
За всем и над всем этим существует жизнь души, или "Эго", в своём причинном теле, оболочке, которую она переносит из одной жизни в другую, осуществляя её эволюцию только постепенно. Эта сияющая небесная жизнь сама по себе есть конец. Тогда ментальное тело, в свою очередь, отбрасывается, как и другие, и начинается жизнь в причинном теле. Здесь душа не нуждается в окнах, потому что находится в своём царстве; все стены исчезают. У большинства людей сознание развито бесконечно мало, чтобы подняться на такую высоту; они отдыхают, в редких случаях пробуждаясь ото сна, или же ничего не замечают. Но то, что им удаётся видеть, есть истина. Каждый раз, когда они возвращаются к жизни в теле причинности, ограничения становятся меньше, так что эта жизнь, самая реальная из всех, становится для них более продолжительной и полной. По мере того как прогресс продолжается, жизнь в теле причинности становится всё длиннее, приобретая большее значение по сравнению с продолжительностью пребывания на более низких планах. Развиваясь, человек становится способным не только получать, но и давать.
Тогда его триумф действительно приближается, потому что он усваивает урок, которому учит Христос: он учится наивысшей радости жертвы, высшему счастью отдавать всю свою жизнь, чтобы прийти на помощь другим людям, жертвовать собой во имя счастья всех, употреблять небесные силы на службу человечеству, помогать всеми божественными силами сыновьям земли, сражающимся здесь. Вот часть жизни, которая простирается перед нами; вот первые ступени, которые мы способны видеть, хотя сами находимся ещё на низшей. Мы уже можем указать их тем, кто ещё не видит, чтобы они также раскрыли глаза на неописуемую красоту, которая окружает их даже здесь, в этот самый момент нашей тусклой повседневной жизни.
Вот часть Евангелия, которую теософия приносит в западный мир; уверенность в этом высшем будущем для всех. Это будущее несомненно, потому что оно уже нас ожидает. А чтобы получить такое наследство, нам достаточно стать достойными его.
Глава 33
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
Человек, которому впервые представлено теософическое объяснение жизни после смерти, часто проникается живым интересом к этому учению, и в то же время его несколько смущает смелость и конкретность его утверждений. Он, естественно, спрашивает у нас, какие доказательства нам дали столь твёрдые убеждения и как он тоже может получить такую же уверенность. У меня всегда было глубочайшее желание по-дружески помочь каждому, кто придёт к нам с таким намерением. Но я признаюсь, что меня вовсе не интересует агрессивный и шумливый скептик. Когда собеседник полагает, что оказывает мне честь, веря в то, что я говорю, когда он заявляет: "Убедите меня, сделав то-то и то-то", мне всегда хочется ответить: "Мой дорогой господин, какого чёрта я должен Вас убеждать? Верите Вы или нет, мне нет до этого дела! Я говорю о вещах, которые знаю как факты. Сотни других людей в разное время и в разных местах наблюдали подобные явления. Ваша вера или неверие никак не могут повлиять на факты или на меня. Верно, что это может иметь большую разницу для Вас, но это Ваше дело, а не моё".
Наоборот, того, кто имеет горячее желание верить и ищет твёрдой опоры для своей веры, теософы всегда встречают самым сердечным образом, и именно к такому человеку я обращаюсь в этой главе. Возможно, что полезно будет начать с того (как убедился я сам), что опыт человека, искавшего истину и добившегося некоторого успеха, не может не интересовать и быть совершенно бесполезным для других людей, которые занимаются подобными поисками.
Личный опыт
В то время, когда я впервые столкнулся с теософическим учением, я был священником англиканской церкви. Но я бы никогда за него не взялся, если бы не размышлял о некоторых вещах, о которых не стоит размышлять, если желаешь остаться в ортодоксальной вере. Одна из обязанностей моего положения состояла в подготовке молодых людей к конфирмации, и у них иногда были сомнения, вопросы, чаще всего возникшие при прочтении трудов Томаса Пэна или Брэдлоу. Всегда отвечая на эти вопросы удовлетворительно для спрашивающих, я не всегда был удовлетворён сам. Действительно, когда я критически анализировал некоторые аргументы, бывшие у меня в ходу (к ним прибегают всегда), я был вынужден признать, что, если бы речь шла о каком-либо другом вопросе, я не мог бы признать такие аргументы вескими.
Я чувствовал, что, если бы кто-нибудь, опираясь на обычный исторический факт, преподнёс мне доказательства, какие я давал на основе Евангелия, я бы немедленно отверг их как совершенно недостаточные. Но поскольку вся теория вечного спасения основывается на этой мнимой евангелической истории, сомнение казалось мне чем-то очень серьёзным, так как оставляло тягостное впечатление, что я проповедую нечто, что не истинно. Было очевидно, что необходимо изучить проблему досконально и узнать, что мудрецы церкви говорили по этим вопросам.
Результат меня очень разочаровал, потому что эти мудрецы по сути дела ничего не говорили; по крайней мере ничего, что имело бы какую-то ценность для исследователя... В их заключениях мы находим большую силу, большую суровость в осуждении нечестивцев, которые посмели сомневаться. Но там нет ничего, что можно было бы принять как доказательство или аргумент, если бы речь шла о другой проблеме. Сказанное ими не разрешает ни одну из трудностей; и лишь только в человеке пробуждается критический дух, он сразу начинает видеть, что вся система, которую нам предлагает ортодоксальная церковь, не имеет в себе ничего разумного и что в защиту её нельзя найти и тени доказательства. Все мнимые доказательства рассыпаются в прах, когда их подвергают немного более глубокому изучению. Обнаруживается, что ни в чём нельзя быть уверенным; это ужасное открытие, когда речь идёт о религии, в которой человек был воспитан, потому что у него возникает впечатление, что все его убеждения построены на песке, что ему больше ничего не остаётся.
Лично я не был в столь ужасном положении, когда это со мной случилось, потому что до этого я изучал спиритизм, а следовательно, был уверен в истинности некоторых вещей. Тем не менее, проанализированная в холодном и спокойном свете разума история творения и безумной ярости творца, мнимой необходимости спасения через гибель другого кажется странной и нерациональной, когда её лишают священного характера, который ей придаёт религиозный сумрак вековой традиции. Таким образом, этот фантастический салат из обрывков забытой веры не давал мне, как и многим другим, никакого удовлетворения.
Как пришёл свет
Как раз в это время, казалось бы, случайно (хотя я не верю в случайность), мне попалась книга Синнета под названием "Оккультный мир", и там я нашёл идеи, наводящие на прекрасную философскую систему, которая привлекла моё внимание и пробудила во мне живой интерес. Эта система объяснялась гораздо подробнее во второй книге Синнета "Эзотерический Буддизм"; с первого раза я заметил несколько пунктов, по которым эта система полностью отличалась от всего того, что до сих пор мне преподносилось. Я был знаком ещё только с двумя теориями — идеями материализма, согласно которому всё управляется слепой случайностью, и ортодоксальной теорией, по которой люди счастливы или несчастны, ведут цивилизованное существование или существование дикарей, находятся в преступной или почётной среде просто по капризу Бога.
И та, и другая были в высшей степени неудовлетворительными, поскольку ни в той, ни в другой нет ни капли здравого смысла; обе совершенно неспособны объяснить большое число явлений. Полковник Ингерсолль и другие столь блестяще развенчали теорию каприза, что мне вряд ли нужно указывать на многочисленные возражения, которые она вызывает. Что касается материалистической системы, я знал, что она неудовлетворительна, потому что сам наблюдал явления, которые она неспособна объяснить.
Теперь у меня была третья гипотеза, которая, несомненно, имела огромные преимущества, поскольку объясняла все трудности, перед которыми потерпели крах другие; она реально отражала условия, которые мы видим вокруг себя, она давала ясную систему эволюции, включая прошлое, настоящее и будущее человека, и в то же время она соответствовала общему направлению научной мысли. Впервые я встретился с разумной философией, которая даёт возможность верить во всемогущество и бесконечную любовь Бога, не закрывая, однако, глаза на все факты жизни.
Естественно, я немедленно ухватился за эту теорию, настолько она показалась мне лучше из трёх, и углубился в исследование. Я сумел добраться до самого Синнета, который принял меня с любезностью и тёплым интересом, так хорошо известными его друзьям. Благодаря ему я смог стать членом Теософического Общества. В ту эпоху теософическая литература была редкостью. Тогда не у всех нас были книги с подробными объяснениями, которые значительно облегчают изучение теософии сегодня. Помимо двух книг, которые я упомянул, у нас были только "Разоблачённая Изида" и "Совершенный Путь".
Спросив, как эти знания попали на Запад, мы узнали, что это было сделано Блаватской, которая получила их от великих Восточных Учителей. Мы увидели, что индийская философия во многом превосходила то, что мы могли узнать до сегодняшнего дня, дала гораздо больше, чем даёт ортодоксальная религия, однако не намного превосходит первые учения христианства, какими мы их находим в трудах великих гностиков. Но невежественное большинство христиан первоначальной церкви отвергли их, и с тех пор религии нечего предложить мыслящему человеку. Всякая религия должна быть способна удовлетворить потребности всех классов, бедных и невежественных — с одной стороны, культурных людей и людей с наклонностью к философии — с другой. Вы увидите, что все религии приспособлены удовлетворять эти две категории верующих. Простое этическое учение они предлагают тем, кто не способен понять что-то больше. Однако они всегда были готовы добавить к нему метафизику для тех, кто может глубже проникнуть в сердце вещей. Первоначально христианство ни в чём не уступало в этом отношении другим религиям, поскольку имело своё тайное учение для достойных, но в те времена упадка Церковь в значительной степени забыла о благородстве своего рождения. Я не должен сегодня позволить себе говорить об этом, хотя это очень интересная тема. Я уже рассматривал её в своей книге "Христианское кредо", а Анни Безант написала по ней очень компетентную работу "Эзотерическое христианство".
Возможность прогресса
Блаватская говорила нам, что в мире всегда существовала и существует группа людей, которые знают великие истины природы и преподают их другим. Она говорила нам, что эти истины стары, как мир. Можем ли мы узнать о них больше? Вероятно, потому что эти Великие Учителя Мудрости иногда берут учеников, и каждый человек, посвятивший свою жизнь служению человечеству, может надеяться, что однажды его возьмут как одного из учеников. В этом отношении Блаватская ничего не могла нам обещать, так как это зависит исключительно от самих Учителей. Однако у тех, кто склонен трудиться, всегда остаётся надежда сделаться способным к более высокому развитию. У меня было впечатление, что некто, вроде меня, вовсе не может надеяться на такую честь в течение настоящей инкарнации.
В то время тем для изучения было в изобилии, и я мог, по крайней мере, работать во имя этого дела, которое мне казалось величайшим из всех известных мне. Итак, я оставил положение, которое занимал в церкви, и отправился с Блаватской в Индию, чтобы работать в бюро Общества в его главной квартире. Я не ожидал ничего, кроме возможности трудиться во имя Дела, и в то время я совершенно себе не представлял, что в течение этой жизни для меня возможно более высокое развитие.
В Индии я имел большое счастье встретиться с некоторыми из Великих Учителей. Через них, как и через их учеников, я узнал многое из того, что мне оставалось до сих пор неизвестным, и моё мировоззрение становилось более полным. Скоро мне дали понять, что я мог бы поднять своё сознание на высшие планы. Я этого не ожидал, потому что, как я полагал, нужно родиться с особыми способностями, чтобы добиться успеха в этой области исследований. Однако я узнал, что эти способности заложены во всех человеческих существах и что, если я буду упражняться достаточно энергично, я смогу проявить их. Естественно, я последовал этому указанию и со временем обнаружил, что всё сказанное мне ранее было правдой, что приобрести астральное и ментальное зрение действительно возможно и с его помощью немедленно подтвердить основные принципы теософического учения.
Каждый, кто склонен трудиться так же, как я, может со временем убедиться, как в этом убеждён я, что планы Природы являются конкретными реальностями; он сможет проверить положения, касающиеся состояния, следующего за смертью, потому что он увидит мнимых умерших, будет говорить с ними, встречая их на планах, которым они соответствуют по своему развитию. Для этого гораздо лучше подняться до их уровня, чем привлекать их на свой через материализацию. Он сможет познать величие реальности реинкарнации, поскольку он научится смотреть назад, на свои прошлые жизни, раскрывающиеся перед его зрением, как страницы книги. Он сможет убедиться сам в действии могучих законов эволюции и божественной справедливости. Всё это мне известно на основании моего личного опыта. Любой, кто захочет потрудиться и последует по пути, сможет узнать всё, как и я. Я не говорю, что этого можно достичь быстро; однако я говорю, что этого достигли многие и что в каждом человеке заложены нужные способности и он может добиться успеха, если захочет. В дальнейшем я объясню, что нужно делать для начала.
Это не галлюцинация
Могут возразить, что я, полагая себя знающим эти вещи, нахожусь, возможно, под воздействием галлюцинаций. Нет сомнения, что теоретически это может быть и так. Я могу быть жертвой галлюцинации в тот самый момент, когда я думаю, что пишу, а мои читатели могут тоже находиться под действием галлюцинации, когда они полагают, что держат мою книгу перед глазами. По правде говоря, некоторые философы утверждают, что все мы сами являемся галлюцинациями. Но если мы существуем на самом деле, если я написал эти строки и вы их читаете, то также верно и то, что я видел эти вещи и что я знаю, каковы они. Я видел их не однажды, а сотни раз. Для меня они — факты повседневного опыта. Многие из нас знакомы с другими планами, как кто-то знаком с улицами города, в котором живёт. Если теософия — это иллюзия, то эту иллюзию разделяли сотни величайших умов мира, такие как Будда, Шанкарачарья, Пифагор. Было бы очень рискованно утверждать, что все они страдали галлюцинациями. Я считаю, что мои убеждения достаточно обоснованы. Однако я полностью признаю, что, хотя мои доказательства для меня достаточны, они вовсе не являются доказательствами для других. И всё же это свидетельство, и они должны принимать его во внимание одновременно с другими.
Для многих людей, глубоко интересующихся теософией, было бы невозможно отправиться в Индию. Кроме того очевидно, что человек может прожить всю жизнь в Индии, не пережив того, что я. Поэтому естественно слышать вопрос: какие доказательства можно иметь, помимо моего личного опыта, о котором я говорил. Мне думается, что кроме личного переживания, факты подобного рода не имеют прямого доказательства, однако существует громадное число свидетельств. Эти вещи можно знать так же точно, как большинство научных фактов, которым мы верим без колебания. В этом отношении я бы посоветовал всем, кто изучает факты, внимательно прочесть удивительнейшую брошюру Фуллертона "Доказательства теософии" и проанализировать неопровержимые аргументы, с помощью которых он демонстрирует, что доказательства положения должны соответствовать природе этого положения и что, следовательно, окончательное доказательство теософического учения, самой его сути, всегда заключается в переживании развитой души. И хотя таким должен быть последний анализ, можно всё-таки найти массу подтверждающих свидетельств, которые я надеюсь вскоре показать.