Во всяком случае, поляки не имеют права создавать катастрофического положения в продовольственном. снабжении германского населения. Я еще раз хочу подчеркнуть эту точку зрения. Я хочу, чтоб генералиссимус понял наши затруднения так же, как, я надеюсь, мы поймем его затруднения.
Мы не желаем, чтобы на наших руках оставалось огромное число немецкого населения без всяких продовольственных ресурсов. Возьмем, например, огромное население в Рурском бассейне, в районе угольных копей. Это население находится в зоне английской оккупации. Если для них не будет поставлено достаточно продовольствия, то в нашей собственной зоне будет такое положение, как в немецких концентрационных лагерях.
Сталин. Все равно, Германия без импорта хлеба не обходилась и не обойдется.
Черчилль. Да, конечно, но она тем более не будет иметь возможности кормить себя, если у нее будут отняты восточные земли.
Сталин. Пусть покупают хлеб у Польши.
Черчилль. Мы не считаем, что эта территория является территорией Польши.
Сталин. Там живут поляки, они обработали поля. Мы не можем требовать от поляков, чтобы они обработали поля, а хлеб отдали немцам.
Черчилль. Кроме того, я должен указать на то, что условия в занятых поляками районах вообще являются очень странными. Например, мне сообщают, что поляки продают силезский уголь Швеции. Они это делают в то время, когда у нас в Англии ощущается недостаток угля и предстоит самая холодная и самая жестокая зима без топлива. Мы исходим из общего принципа, что снабжение продовольствием и топливом Германии в границах 1937 года должно распределяться пропорционально количеству ее населения и независимо от того, в какой зоне находятся это продовольствие и этот уголь.
|
|
Сталин. А кто будет добывать этот уголь? Немцы не добывают, добывают поляки, они работают.
Черчилль. Но они работают в Силезии.
Сталин. Оттуда все хозяева сбежали.
Черчилль. Они ушли потому, что испугались военных действий, но, так как теперь война окончилась, они могли бы вернуться обратно.
Сталин. Не хотят, и этому не очень сочувствуют поляки.
Черчилль. Я вчера был глубоко тронут словами генералиссимуса, когда он говорил о нежелательности заниматься настоящими и будущими проблемами, основываясь на чувстве мести. Я считаю поэтому, что мои сегодняшние мысли должны встретить его сочувствие, потому что было бы несправедливым, если бы такое громадное число немцев было направлено к нам, а поляки имели бы все преимущества.
Сталин. Я говорю о предпринимателях, которые сбежали из угольного бассейна. Мы сами теперь покупаем уголь у поляков, как шведы, потому что у нас в некоторых районах, например в Прибалтике, угля не хватает.
Трумэн. По-видимому, это совершившийся факт, что значительная часть Германии передана Польше для оккупации. Что же тогда остается для взимания репараций? Даже у нас в США не хватает угля. Однако, несмотря на это, мы посылаем в этом году в Европу 6,5 миллиона тонн угля. Я думаю, что эта часть Германии, а именно угольный бассейн, должна считаться остающейся за Германией как в отношении репараций, так и в отношении снабжения продовольствием. Я считаю, что поляки не имеют права взять себе эту часть Германии. Мы сейчас обсуждаем вопрос о будущих границах Польши. Но я считаю, что здесь мы не можем разрешить этого вопроса, он должен быть разрешен на мирной конференции.
|
|
Сталин. Кто же будет добывать там уголь? У нас, у русских, не хватает рабочих для своих предприятий. У немцев все рабочие ушли в армию – пропаганда Геббельса добилась своей цели. Остается либо остановить всякое производство, либо передать это дело полякам. Другого выхода нет. Что касается угля, я должен сказать, что у поляков в старых границах был свой угольный бассейн, очень богатый. К этому угольному бассейну присоединился угольный район Силезии, который находился у немцев. Работают там поляки. Мы не можем взять уголь, добытый поляками.
Черчилль. Копи в Силезии разрабатываются, насколько я понимаю, польскими рабочими. Нет возражений против того, чтобы эти копи действовали в качестве агентства Советского правительства в советской зоне оккупации, но не польского правительства в зоне, которая не предоставлена Польше для оккупации.
Сталин. Это нарушило бы все отношения между двумя дружественными государствами. Затем я прошу г-на Черчилля обратить внимание на тот факт, что немцы сами испытывают недостаток в рабочей силе. Большая часть предприятий, которую мы застали во время своего продвижения, обслуживалась иностранными рабочими – итальянскими, болгарскими, французскими, русскими, украинскими и др. Все это были рабочие, которые были насильственно угнаны немцами со своей родины. Когда русские войска пришли в эти районы, эти иностранные рабочие стали считать, что они свободны, и уехали на свою родину. Куда же девались германские рабочие? Они оказались в большей своей части мобилизованными в германскую армию и либо перебиты во время войны, либо попали в плен.
|
|
Создалась ситуация, при которой большая германская промышленность работала при самом незначительном количестве германских рабочих и большом количестве иностранных рабочих. Когда эти иностранные рабочие были освобождены, они ушли и предприятия остались без рабочих. Сейчас положение таково, что надо либо эти предприятия закрыть, либо дать возможность работать на них местному населению, то есть полякам. Нельзя прогонять сейчас поляков. Такая обстановка сложилась стихийно. Винить тут, собственно, некого.
Эттли. Я хочу сказать несколько слов относительно настоящей ситуации с точки зрения оккупирующих Германию держав. Оставляя в стороне вопрос об окончательной границе между Польшей и Германией, мы видим, что перед нами лежит страна, в которой царит хаос и которая прежде составляла экономическую единицу. Перед нами страна, которая зависела в смысле снабжения продовольствием и отчасти углем от своих восточных районов, частично заселенных поляками. Я считаю, что ресурсы всей Германии 1937 года должны быть, использованы для поддержания и снабжения всего германского населения, и если часть Германии будет отторгнута заранее, то это создаст большие затруднения для оккупирующих держав в западной и южной зонах.
Если требуется рабочая сила для восточных районов, то она должна быть найдена из числа населения остальной части Германии, среди той части германского населения, которая демобилизована или освобождена от работы в военной промышленности. И эта рабочая сила должна быть направлена туда, где она может принести наибольшую пользу для того, чтобы союзники не были поставлены в затруднительное положение в ближайшие месяцы.
Сталин. Может быть, г-н Эттли примет во внимание, что Польша тоже страдает от последствий войны и тоже является союзником?
Эттли. Да, но она оказалась в преимущественном положении.
Сталин. Перед Германией. Так оно и должно быть.
Эттли. Нет, в отношении остальных союзников.
Сталин. Это далеко не так.
Трумэн. Я хочу откровенно сказать то, что я думаю по этому вопросу. Я не могу согласиться с изъятием восточной части Германии 1937 года в смысле разрешения вопроса о репарациях и снабжения продовольствием и углем всего германского населения.
Черчилль. Мы не кончили еще с этим вопросом. Кроме того, у нас имеются, конечно, более приятные вопросы. (Смех).
Трумэн. Я предлагаю сейчас закрыть заседание; может быть, подумаем пока над этими вопросами. Это меня устраивает.
Сталин. Можно, меня это тоже устраивает.
Трумэн. Завтра заседание в пять часов.
Июля – 2 августа 1945 г
22 июля 1945 г.
Шестое заседание
Трумэн открывает заседание.
Сталин. Я хочу сообщить, что сегодня советские войска начали отход в Австрии, им придется отойти в некоторых районах на 100 километров. Отход будет закончен 24 июля. В Вену уже вступили передовые отряды союзных войск.
Черчилль. Мы очень благодарны генералиссимусу, что он так быстро приступил к выполнению соглашения.
Трумэн. Американское правительство также выражает свою благодарность.
Сталин. Что ж тут благодарить, мы это обязаны сделать.
(Далее английская делегация доложила, что министры иностранных дел на своем утреннем заседании обсуждали следующие вопросы.
Первый вопрос – Ялтинская декларация об освобожденной Европе.
Министры рассмотрели меморандум, который был представлен делегацией США 21 июля. Этот меморандум касался трех вопросов: во-первых, наблюдение за выборами в некоторых европейских странах; во-вторых, создание благоприятных условий для представителей мировой печати в освобожденных странах и бывших странах-сателлитах; в-третьих, процедура работы контрольных комиссий в Румынии, Болгарии и Венгрии.
Британская делегация выразила согласие с меморандумом США. Советская делегация не согласилась с предложением относительно наблюдения за проведением выборов.
Что касается второго и третьего вопросов – относительно представителей печати и процедуры для контрольных комиссий в Болгарии, Румынии и Венгрии, то было решено передать эти предложения на обсуждение подкомиссии в следующем составе: от США – Кэннон и Рассел, от СССР – Соболев, от Великобритании – Хейтер.
Советская делегация решила представить меморандум, показывающий недавние улучшения в статуте британских и американских представителей в контрольных комиссиях в Румынии, Болгарии и Венгрии. Советская делегация также согласилась подготовить меморандум относительно изменений, которые она считает необходимыми и желательными в связи с процедурой работы союзной комиссии в Италии.
Второй вопрос – экономические принципы в отношении Германии.
Был представлен доклад экономической подкомиссии. Делегация США попросила отложить обсуждение вопроса о репарациях до следующего заседания. Советская делегация предложила, чтобы были обсуждены те экономические принципы, которые были согласованы в подкомиссии. Министры иностранных дел решили поэтому обсудить только согласованные принципы и не касаться ни спорных принципов, ни вопроса о репарациях. Было решено, что вопрос о репарациях будет первым пунктом повестки дня заседания министров иностранных дел 23 июля.
Пункты 11, 12, 14, 15 и 17 были приняты при условии достижения соглашения по остальным пунктам, остающимся спорными.
Что касается остальных пунктов, то: по пункту 10 согласились исправить последнюю фразу, чтобы она звучала следующим образом:
«Производственные мощности, не нужные для промышленности, которая будет разрешена, должны быть либо изъяты в соответствии с репарационным планом, рекомендованным межсоюзной репарационной комиссией и утвержденным заинтересованными правительствами, либо уничтожены, если не будут изъяты».
Пункты 13, 16 и 18 были отложены для дальнейшего обсуждения.
Министры решили рекомендовать следующую повестку дня для сегодняшнего заседания глав правительств:
1. Западная граница Польши – возобновление дискуссии.
2. Опека – вопрос перенесен со вчерашнего заседания глав правительств.
3. Турция – вопрос также перенесен со вчерашнего заседания.
4. Частичное изменение западной границы СССР – предложение советской делегации.
5. Иран – меморандум представлен делегацией Соединенного Королевства 21 июля.
Некоторые другие вопросы было решено передать на завтрашнее заседание министров иностранных дел. Эти вопросы следующие:
1. Сотрудничество в решении срочных европейских экономических проблем – предложение делегации США.
2. Директива глав правительств относительно контроля над Германией в соответствии с принципами, ими согласованными, – предложение делегации США.
3. Танжер – предложение советской делегации.
4. Сирия и Ливан – предложение советской делегации).
Трумэн. Согласны ли вы передать эти вопросы на обсуждение министров иностранных дел на их завтрашнем заседании?
Черчилль. Я не знаю, что это за предложения насчет Сирии и Ливана. Этот вопрос затрагивает нас больше, чем какое-либо другое государство. Моих коллег этот вопрос не затрагивает, ибо там вовлечены только британские войска. Конечно, у нас были затруднения с Францией по этому поводу. Мы готовы уйти из Сирии и Ливана, мы там ничего не ищем. Но сейчас это сделать невозможно, потому что за уходом англичан последуют убийства французов. Я хотел бы знать, что именно имеется в виду, прежде чем я смогу принять какое-либо решение. Может быть, это можно будет сделать здесь?
Сталин. Пожалуйста. Имеется в виду следующее. Было обращение к Советскому правительству правительства Сирии, чтобы мы вмешались в это дело. Известно, что мы обратились в свое время с нотой по этому вопросу к французскому, британскому и американскому правительствам. Мы бы хотели, чтобы нам дали соответствующую информацию по этому поводу, потому что это нас также интересует. Конечно, можно предварительно рассмотреть этот вопрос на заседании министров иностранных дел.
Черчилль. Я предпочел бы, чтобы первые три пункта были переданы на рассмотрение министров иностранных дел, но чтобы вопрос о Сирии и Ливане был обсужден здесь.
Сталин. Пожалуйста.
Трумэн. Мое предложение заключается в том, чтобы первые три вопроса были переданы министрам иностранных дел и чтобы вопрос о Сирии и Ливане был рассмотрен главами правительств после того, как мы обсудим вопросы, внесенные в нашу повестку дня.
Переходим к первому вопросу повестки дня – западная граница Польши.
Что касается точки зрения на этот вопрос американского правительства, то она была мною изложена вчера.
Черчилль. Я слышал, г-н президент, что вы сказали, что ваша точка зрения была изложена вчера. Я также ничего не имею добавить к тем взглядам, которые я уже выразил.
Трумэн. (К Сталину). У вас есть что-нибудь добавить?
Сталин. Вы с заявлением польского правительства ознакомились?
Трумэн. Да, я читал.
Черчилль. Это письмо Берута?
Сталин. Да, письмо Берута и Осубка-Моравского.
Черчилль. Да, я его прочитал.
Сталин. Все ли делегации остаются при своем прежнем мнении?
Трумэн. Это очевидно.
Сталин. Вопрос остается открытым.
Трумэн. Мы можем перейти к следующему вопросу?
Черчилль. Что это значит – остается открытым? Это значит, что ничего по этому поводу не будет предпринято?
Трумэн. Если вопрос остается открытым, мы можем его еще раз обсудить.
Черчилль. Можно надеяться, что этот вопрос созреет для обсуждения до нашего отъезда.
Сталин. Возможно.
Черчилль. Было бы очень жаль, если бы мы разошлись, не решив этого вопроса, который будет, безусловно, обсуждаться в парламентах всего мира.
Сталин. Тогда давайте уважим просьбу польского правительства.
Черчилль. Это предложение совершенно неприемлемо для британского правительства. Вчера я указал целый ряд причин, почему это предложение неприемлемо. Это не пойдет на благо Польши – иметь такую территорию. Это поведет к подрыву экономического положения Германии и возложит чрезвычайное бремя на оккупирующие державы в отношении снабжения западной части Германии продовольствием и топливом. У нас имеются, кроме того, некоторые сомнения морального порядка относительно желательности такого большого перемещения населения. Мы в принципе согласны на перемещение, но в той же пропорции, в которой будет перемещено население с востока от линии Керзона. Когда же речь идет о перемещении 8 или 9 миллионов людей, то мы считаем это неправильным. Сведения по этому вопросу очень разноречивы. По нашим данным, там имеется 8 или 9 миллионов людей; по советским данным, все эти люди оттуда ушли. Нам кажется, что, пока эти сведения не проверены, мы можем придерживаться своих цифр. Пока мы не имели возможности проверить, что там происходит в действительности. Я мог бы привести и другие причины, но не хочу утруждать конференцию.
Сталин. Я не берусь возражать против причин, приведенных г-ном Черчиллем, но ряд причин считаю наиболее важными.
О топливе. Говорят, что в Германии не остается топлива. Но у нее остается рейнская территория, там есть топливо. Никаких особых трудностей для Германии не будет, если от нее отойдет силезский уголь; основная топливная база Германии расположена на западе.
Второй вопрос – насчет перемещения населения. Ни 8, ни 6, ни 3, ни 2 миллионов населения в этих районах нет. Там люди либо были взяты в армию и затем погибли или взяты в плен, либо ушли из этих районов. Очень мало немцев осталось на этой территории. Но это можно проверить. Нельзя ли будет устроить так, чтобы заслушать мнение польских представителей относительно границы Польши?
Черчилль. Я не могу поддержать этого предложения в настоящее время, ввиду взгляда, выраженного президентом относительно вызова представителей Югославии.
Сталин. Пусть пригласят представителей Польши на Совет министров иностранных дел в Лондон и заслушают их там.
Трумэн. У меня нет возражений против этого.
Черчилль. Но, г-н президент, ведь Совет министров иностранных дел соберется только в сентябре.
Сталин. Ну вот тогда Совет и пригласит в Лондон представителей польского правительства.
Черчилль. Чтобы проверить информацию?
Сталин. К тому времени информацию соберут все три стороны.
Черчилль. Но это будет только означать передачу трудного вопроса с этой конференции Совету министров иностранных дел, а эта конференция может решить данный вопрос.
Сталин. Я тоже думаю, что может. Исходя из решения Крымской конференции, мы обязаны заслушать мнение польского правительства по вопросу о западной границе Польши.
Трумэн. Это правильно. Я думаю, что советское предложение насчет того, чтобы Совет министров иностранных дел пригласил представителей польского правительства в Лондон, следует принять. Но это, конечно, не исключает возможности обсуждения данного вопроса на настоящей конференции.
Сталин. Я предлагаю пригласить представителей польского правительства на Совет министров иностранных дел в Лондон в сентябре месяце и заслушать там их мнение.
Черчилль. Это другой вопрос. Я считал, что речь идет о проверке данных насчет численности немцев в этих районах.
Сталин. Речь идет о западной границе Польши.
Черчилль. Но как можно решать там вопрос о границе, когда этот вопрос должен быть решен на мирной конференции?
Трумэн. Я считаю, что будет полезно заслушать поляков на Совете министров иностранных дел в Лондоне.
Сталин. Правильно.
Черчилль. Я сожалею, что такой важный и срочный вопрос предоставляется решать органу, имеющему меньший авторитет, чем наша конференция.
Сталин. Тогда давайте пригласим поляков сюда и заслушаем их здесь.
Черчилль. Я предпочел бы это, так как вопрос является срочным. Однако нетрудно предвидеть, чего будут требовать поляки. Они, конечно, будут требовать больше того, на что мы можем согласиться.
Сталин. Но если мы пригласим поляков, они не будут обвинять нас в том, что мы решили вопрос, не заслушав их. Я хотел бы, чтобы такое обвинение против нас не могло быть выдвинуто со стороны поляков.
Черчилль. Я никаких обвинений против них и не выдвигаю.
Сталин. Не вы, а поляки скажут: решили вопрос о границе, не заслушав нас.
Черчилль. Я теперь понял.
Трумэн. Нужно ли решать этот вопрос так срочно? Повторяю, я думаю, что окончательное решение этого вопроса должно быть передано мирной конференции, сами мы не можем решить этого вопроса. Но я думаю, что обсуждение этого вопроса здесь было весьма полезно и оно не исключает и дальнейшего обсуждения. Я только не знаю, насколько этот вопрос срочен.
Сталин. Если он не срочный, тогда передадим этот вопрос Совету министров иностранных дел. Это не будет излишне.
Трумэн. Но это не исключает возможности обсуждать и далее этот вопрос здесь.
Черчилль. Г-н президент, относясь к вам с большим уважением, я хочу заметить, что этот вопрос имеет определенную срочность. Если решение вопроса будет отсрочено, то существующее положение будет закреплено. Поляки займутся эксплуатацией этой территории, они там закрепятся, и если этот процесс будет продолжаться, то потом будет очень трудно принять какое-либо другое решение. Поэтому я все еще надеюсь, что мы придем здесь к какому-то соглашению, чтобы мы знали, в каком состоянии находится польский вопрос.
Я не представляю себе, как этот вопрос может быть решен Советом министров иностранных дел в Лондоне, если мы здесь не сумели прийти к соглашению. А если мы этот вопрос не решим, проблема продовольствия и топлива останется открытой и бремя снабжения германского населения продовольствием и топливом будет возложено на нас, прежде всего на англичан, так как их зона оккупации имеет наименьшие продовольственные ресурсы. Если же и Совет министров иностранных дел, заслушав поляков, не сможет прийти к соглашению, то вопрос будет отложен на неопределенное время. Между тем наступит зима, а соглашения еще не будет.
Я очень хотел бы пойти навстречу и найти выход из практических затруднений, о которых говорил вчера генералиссимус Сталин, из тех затруднений, которые возникли в ходе событий. Мы были бы готовы предложить на ваше рассмотрение компромиссное решение, которое действовало бы в промежуточный период – от настоящего времени до мирной конференции. Я предлагаю провести временную линию, на восток от которой территория была бы занята поляками, как часть Польши, до окончательного урегулирования вопроса на мирной конференции; а к западу от этой линии поляки, если они там окажутся, могли бы действовать в качестве представителей Советского правительства в зоне, предоставленной Советскому Союзу.
Я имел несколько бесед с генералиссимусом со времени Тегеранской конференции, и в общих чертах, мне кажется, мы согласились, что новая Польша должна передвинуть свои границы на запад до реки Одер. Но этот вопрос не такой простой. Различие во взглядах между генералиссимусом и мною заключается в том, что британское правительство, хотя оно и допускает, что Польша должна увеличить свою территорию, не хочет идти так далеко, как это делает Советское правительство. Когда я говорю о линии по реке Одер, то я имею в виду линию, о которой мы говорили два года тому назад в Тегеране, причем речь не шла о точном определении границы. Сейчас мы готовы предложить на рассмотрение конференции временную линию границы Польши. Если отложить этот вопрос до сентября и заставить Совет министров обсудить его с поляками, то это будет означать, что вопрос не будет решен раньше зимы. Я буду сожалеть, что мы в принципе не достигли соглашения по этому вопросу здесь. По-моему, если этот вопрос будет отложен и передан на обсуждение Совета министров иностранных дел с участием поляков, то никакой пользы от этого решения мы иметь не будем.
Наша позиция в отношении этой территории и этой линии совершенно ясна. Я хочу здесь найти практический выход из положения. Но если этот вопрос будет передан Совету министров иностранных дел, то его разрешение слишком затянется. Я не смотрю на этот вопрос как на безнадежный в смысле его разрешения здесь. Я уверен, что мы могли бы найти компромиссное решение. Мы могли бы отдать полякам все что решим им дать, а остальную часть территории оставить под администрацией Советского правительства.
По-моему, бессмысленно оставлять этот вопрос без разрешения до сентября. Если мы не решим этот вопрос, то это будет означать неудачу нашей конференции.
Я повторяю еще раз: когда мы употребляли выражение «линия Одера», то имели в виду лишь приблизительную линию. Предлагаемую нами линию следует посмотреть на карте. В одном месте наша линия даже переходит через реку Одер.
Я обращаюсь к конференции с просьбой продолжить свои попытки добиться соглашения по этому вопросу, если не сегодня, то в другой день, потому что, если министры иностранных дел встретятся в сентябре и будет дискуссия с поляками, скажем, в течение двух недель, причем советская сторона будет придерживаться одного взгляда, а США и Великобритания – другого, этот вопрос опять может оказаться неразрешенным или мы добьемся его разрешения слишком поздно. Каково же будет положение того же Берлина? Берлин получает часть своего угля из Силезии.
Сталин. Берлин получает уголь не из Силезии, а из Торгау (Саксония), как он и раньше получал.
Черчилль. Вопрос об угле для Берлина очень важен, так как этот город находится под нашей общей оккупацией.
Сталин. Из Рура пусть берут, из Цвиккау.
Черчилль. Это так называемый бурый уголь?
Сталин. Нет, это хороший каменный уголь. Бурый уголь хорошо используется в брикетах, а у немцев есть хорошие брикетные фабрики. Всякие возможности имеются у них.
Черчилль. Я только говорю, что часть угля для Берлина получали из Силезии.
Сталин. До того, как британские войска заняли район Цвиккау, немцы брали уголь для Берлина оттуда. После отхода союзных войск из Саксонии на запад Берлин брал уголь из Торгау.
Трумэн. Если разрешите, я еще раз хочу изложить позицию США по этому вопросу.
Сталин. Пожалуйста.
Трумэн. Я хочу привести здесь выдержки из решения Крымской конференции.
«Главы трех правительств считают, что восточная граница Польши должна идти вдоль линии Керзона с отступлениями от нее в некоторых районах от пяти до восьми километров в пользу Польши. Главы трех правительств признают, что Польша должна получить существенное приращение территории на севере и на западе. Они считают, что по вопросу о размерах этих приращений в надлежащее время будет спрошено мнение нового польского правительства национального единства и что, вслед за тем, окончательное определение западной границы Польши будет отложено до мирной конференции».
Это соглашение было достигнуто президентом Рузвельтом, генералиссимусом Сталиным и премьер-министром Черчиллем. Я согласен с этим решением. И я хорошо понимаю те затруднения, о которых генералиссимус Сталин говорил вчера. Я также хорошо понимаю затруднения в отношении снабжения продовольствием и топливом, о которых говорил вчера премьер-министр Черчилль. Но я думаю, что эти затруднения нисколько не меняют сути дела.
Сталин. Если вам не надоело обсуждать этот вопрос, я готов выступить еще раз. Я тоже исхожу из того решения Крымской конференции, которое сейчас цитировал президент. Из точного смысла этого решения вытекает, что после того, как образовалось правительство национального единства в Польше, мы должны были получить мнение нового польского правительства по вопросу о западной границе Польши. Польское правительство свое мнение сообщило. Теперь у нас две возможности: либо утвердить мнение польского правительства о западной границе Польши, либо, если мы не согласны с польскими предложениями, мы должны заслушать польских представителей и только после этого решить вопрос.
Я считаю целесообразным решить вопрос на нашей конференции и, так как нет единого мнения с польским правительством, пригласить сюда его представителей и заслушать их. Но здесь высказывалось мнение, что не стоит приглашать поляков на эту конференцию. Если это так, тогда можно передать вопрос в Совет министров иностранных дел.
Я хотел бы напомнить г-ну Черчиллю и другим, которые присутствовали на Крымской конференции, о том мнении, которое было тогда высказано президентом Рузвельтом и премьер-министром Черчиллем и с которым я не согласился. Г-н Черчилль говорил о линии западной границы Польши по Одеру, начиная от его устья, затем следуя все время по Одеру, до впадения в Одер р. Нейсе, восточнее ее. Я отстаивал линию западнее Нейсе. По схеме президента Рузвельта и г-на Черчилля, Штеттин, а также Бреслау и район западнее Нейсе оставались за Германией. (Показывает по карте.)
Здесь рассматривается вопрос о границах, а не о временной линии. Этого вопроса обходить нельзя. Если бы вы были с поляками согласны, можно было бы принять решение, не приглашая сюда представителей польского правительства. Но так как вы с мнением польского правительства не согласны и хотите внести поправки, было бы хорошо, чтобы мы пригласили сюда поляков и заслушали их мнение. Это – вопрос принципиальный.
Черчилль. Я хотел бы от имени британского правительства снять свое возражение против вызова сюда поляков, чтобы попытаться добиться принятия какого-либо практического решения, действие которого продолжалось бы до окончательного урегулирования вопроса на мирной конференции.
Трумэн. У меня нет никаких возражений против того, чтобы вызвать представителей польского правительства сюда. Они могут переговорить здесь с нашими министрами иностранных дел.
Сталин. Правильно.
Черчилль. И тогда результаты переговоров с ними могли бы быть представлены главам правительств.
Сталин. Правильно, правильно.
Черчилль. Кто пошлет им приглашение?
Сталин. По-моему, председатель.
Трумэн. Хорошо. Переходим к следующему вопросу. Я думаю, что у советской делегации есть предложения относительно опеки.