Военная Реформа Александра Первого и ее проводник А. А. Аракчеев.

По мнению Н.К. Шильдера, мысль о поселениях «пришла государю после прочтения им книги генерала Сервана «Sur les forces frontières des états», a «идея эта заключала в себе великодушное побуждение не отрывать солдат в мирное время от их семейств и облегчить вместе с тем государственный бюджет по продовольствию войск, возложив его на самих поселян и наделив их достаточным количеством земли для удовлетво­рения как личных продовольственных потребностей строевых солдат и их се­мейств, так и фуражного содержания кавалерии». (Как замечал K.M. Ячменихин, лишь часть идей Сервана могла быть реализована при начальном поселе­нии Елецкого полка, однако они совершено отсутствуют в схеме поселений, созданных после 1816 г).

Весьма интересно, - писал Шильдер, - что «поселение войск свершилось, так сказать, келейно, волею императора Александра и труда­ми графа Аракчеева.

Это столь важное мероприятие не только в военном, но и в общегосударственном смысле..., не подверглось предварительному обсужде­нию в установленном для сего законами учреждении».

Как писал Богданов, «поселение войск первое время осуществлялось втайне. Александр I боялся преждевременной огласки.

Даже Новгородский генерал-губернатор впервые уз­нал о переходе части его губернии в военное поселение из указа императора, данного на его имя 5 августа 1816 г.

Но при этом причина перевода батальона гренадерского полка объяснялась недостатком казарм в Петербурге.

В других документах, относящихся к начальному периоду организации поселений, в ча­стности, в письмах Александра министру финансов Канкрину и брату Констан­тину не раскрывалась суть дела, а сообщалось лишь о мерах для «удобнейшего расквартирования войск».

Устройство поселений было поручено наиболее бли­зким к императору лицам во главе с Аракчеевым.

Это обстоятельство следует объяснить отсутствием у монарха «уверенности в том, что его мероприятия бу­дут поддержаны наиболее влиятельными кругами дворянства».

 

По мнению Ячменихина, в круг лиц, принимавших решение о создании поселений, входили, кроме императора и Аракчеева, генерал-лейтенант А.П. Ермолов, генерал- майор граф И.О. Витт, а также чиновники Собственной Е.И.В. канцелярии И.Ф. Самбурский и А.И. Персидский²⁸.

Начало им было положено, как считали В. А. Федоров и K.M. Ячменихин, когда по инициативе императора аракчеевское имение Грузино было взято за образец порядка в военных поселениях. В 1810 г. для отыскания места под них был командирован генерал Лавров, избравший казенное Бобылецкое староство Климовичского уезда Могилевской губернии, а в апреле 1812 г. 667 семейств (около 4000 крестьян) было выселено в Новороссийскую губернию, причем им дано было на сборы не более 24 часов. На их место был поселен батальон Елец­кого мушкетерского полка.

Опыт оказался неудачным: многие крестьяне поги­бли при переселении, а солдаты, отвыкшие от сельского хозяйства, оказались в бедственном положении (Кроме того, указом 9 ноября 1810 г., изданном как Высочайше утвержденное положение Комитета министров, были обращены в военные поселяне греческие Одесский и Балаклавский батальоны) ²⁹.

": 1) обратить батальоны в военных поселян,

2) исключить их из военного ведомства и передать в министерство внутренних дел, "по распоряжению которого греки, содержа кордонную стражу, могут с лучшею пользою употреблены быть и на другие предметы, более им сродные и приличные". Обращение греческих батальонов в военные поселения было Высочайше утверждено, но они продолжали все же оставаться на учете военного ведомства. В 1814 г. в Балаклавском батальоне была сформирована 4-я рота, а 24 ноября 1819 г. в состав того же батальона поступили способные к продолжению службы чины Одесского греческого батальона, который по малочисленности пришлось расформировать. С этого времени Балаклавский греческий пехотный батальон, поселенный по берегу Чёрного моря, от Георгиевского монастыря и Балаклавы до Феодосии, постепенно получает законченное устройство и соответствующее назначение. Чины батальона, расселённые почти по 250 верстной береговой линии, были обязаны содержать в мирное и в военное время кордонную стражу по берегам Черного моря, а в военное время все поселенные греки, принадлежавшие к составу батальона, должны были быть вооруженными и действовать против неприятеля.

В широких масштабах эта практика начинается с 1816 г.

Приведем здесь именной указ 5 августа 1816 г. Новгородскому гражданскому губернатору «О введении на постой одного ба­тальона Гренадерского графа Аракчеева полка Новгородского уезда в экономи­ческую Высоцкую вотчину и об отделении сей вотчины из ведения Земской Полиции», в котором, в частности, говорилось: «Известно, что у нас большая часть армии расположена по деревням, и что крестьяне, замыкающиеся в кругу мест, войсками занимаемых, входят некоторым образом в зависимость двух разных властей:

гражданской - по отправлению разных повинностей, воинской - по самому постою.

Меры, приемлемые для охранения сельских жителей от тягостей воинского постоя, доныне не были довольно ограничены.

Частные жа­лобы нередко обнаруживают большие затруднения в исполнении делаемых на­рядов: и сие более ощутительно в Экономических селениях, нежели в имениях господских, вероятно, потому, что первые не имеют того посредства между властию военною и гражданскою, какое последние находят в лице своих поме­щиков.

Желая отвратить неудобства таковые, Я нужным признал при настоя­щем расположении баталиона гренадерского графа Аракчеева полка в Высоц­кой волости сделать опыт моих предположений по этой части. Сообразно чему, повелеваю Вам:

 

1. Предписать Земской Полиции, чтобы на сие время не имела она никакого влияния на управление Высоцкой волости и считала оную так, как бы исключенною из ее зависимости, и не иначе въезжать в волость сию, как то­гда только, когда батальонный командир признает нужным».

Соответственно, все повинности крестьян должны, были определяться военным начальством.

 

Нельзя не признать в нем некоторых резонов. Население, действительно, стра­дало от постоев и связанных с ними повинностей.

Эти резоны к введению во­енных поселений обычно не брались в расчет историками.

Но, как известно, данный опыт над людьми не привел к улучшению положения тех, кто оказа­лись внутри поселений.

Одни вынуждены были страдать за других.

В именном указе Слободско-Украинскому гражданскому губернатору 6 апреля 1817 г., посвященном поселению кавалерии, выделим п. 5: «Дабы можно было в свое время увидеть, до какой степени улучшено будет состояние и са­мих крестьян новым управлением; для сего мы считаем нужным поручить с вашей стороны чиновнику, обще с тем, кто от военного управления назначен будет, осмотреть все выходящие из зависимости Губернского начальства селе­ния

и сделать подробную опись имуществу, какое из каждого из крестьян окажется в нынешнем их положении, как в скоте и хлебе, так и в самом строении, разделя сие последнее на хорошее, посредственное и худое, и один экземпляр сей описи отдать тому, кто с военной стороны будет осматривать, а другой хра­нить в Казенной Палате».

Здесь виден еще один мотив введения поселений - стремление улучшить жизнь казенных крестьян в самих поселениях.

Между тем, уже в именном указе Новгородскому гражданскому губерна­тору 18 апреля 1817 г. «О назначении крестьян Высоцкой волости в военные поселяне и о комплектовании ими Гренадерского графа Аракчеева полка» отме­чено, что поселения вводятся с целью «отвратить всю тягость, сопряженную с ныне существующей рекрутскою повинностию, по коей поступившие на служ­бу должны находиться в отдалении от своей родины, в разлуке с своими семей­ствами и родными, что, естественно, устрашает их при самом вступлении на службу с тоскою по своей родине ослабляет их силы и новое их состояние де­лает им несносным», а также «дать каждому полку свою оседлость в известном округе и определить на укомплектование оного единственно самих жителей се­го округа».

(Заметим, что подобную аргументацию выдвигал и М.М. Сперан­ский в брошюре «О военных поселениях»).

В указе были предложены и льготы поселянам: освобождение навсегда от всех государственных поборов и земских повинностей; освобождение от общего рекрутского набора (вместо этого они «комплектуют из себя всеми способными к службе людьми» один только этот полк «по образцу казачьих войск»); правительство принимает на себя содержа­ние их детей и приготовление их к службе «без всякого обременения родите­лей», причем данный полк всегда будет находиться на этом месте; по выслуге лет «каждому жителю волости предоставляется спокойная жизнь на своей же родине»; все их родные, уже служащие в армии, переводятся в этот же полк.

Назовем и акт 27 июня 1817 г., изданный по докладу Аракчеева, «О про­изводстве провианта женам нижних чинов поселенных полков», по которому жен военных поселян тоже временно зачисляли на воинское довольствие.

Ин­тересна сентенция по этому поводу, видимо, принадлежавшая Аракчееву: «Вы­годы, предоставляемые военным поселянам, слишком достаточны обеспечить в последствии времени не только пропитание семейств их, но и самих себя без всякого от казны пособия; но в начале устройства военных поселений оно не­обходимо их семействам...».

 

Показательны указы 19 декабря 1817 г. о Чугуев­ских военных поселениях, жители которых получали ряд льгот: переселение на удобные земли, замену ветхих строений, наделение земляными орудиями и ско­том, содержание детей, вдов, сирот и увечных на казенный счет, постоянное ме­сто жительства, неприкосновенность личной собственности, освобождение от казенных податей, земских повинностей и рекрутских наборов (исключая ком­плектование Чугуевского уланского полка) и др.

 

Действительно, на бумаге вы­ходили крестьянам некоторые послабления.

А, между тем, в акте 13 февраля 1818 г., представлявшем из себя особую Грамоту, данную Гренадерскому Его Величества Короля Прусского полку и экономической Хутынской волости, да­вавшей те же привилегии поселенным крестьянам, примечательно следующее заявление:

 

«Мы приняли непреложное намерение дать каждому полку свою оседлость в известном округе земли и определить на укомплектование оного единственно самих жителей сего округа», откуда явствуют грандиозные пона­чалу планы монарха о поселении всей армии.

 

Военные поселения учреждались, прежде всего, в регионах, где не было помещичьего землевладения, в чем можно видеть стремление властей излишне не раздражать дворянство.

 

На это обращал внимание В.А. Федоров, отмечая, что данная мера проводилась «исключительно за счет крестьян...

 

Земли поме­щиков, оказавшиеся на территории военных поселений, либо выкупались, либо вымежевывались, для чего была создана межевая комиссия».

 

Тем не менее, оп­ределенную связь с решением проблемы помещичьей деревни и здесь можно увидеть.

 

Одним из показательных в этом отношении был акт 26 августа 1818 г., отмечавший, что волости, вошедшие уже в состав округов военных поселений, «избавлены от платежа казенных податей и от исполнения рекрутской и всех других земских повинностей, в обязанность им вменено единственно комплек­тование тех полков, кои в них поселены, способными к службе людьми и со­действие в устройстве их поселения».

 

С другой стороны, «крестьянам удельно­го ведомства, помещичьим и вольным хлебопашцам, кои до сего обязаны были рекрутскою повинностью, предоставляется освобождение от оной, со взносом в казну при всяком рекрутском наборе с пятисот душ по 2 руб. с души за каждого рекрута».

Собранная сумма обращалась на устройство военных поселений.

Правда, данное правило могло иметь место лишь в мирное время.

 

В указе также отмечалось, что, «когда же с Божиею помощью, поселения сии возымеют свое существование, согласно с Нашими намерениями, то в мирное время не будут уже нужны рекрутские наборы и во всей Нашей Империи».

Действительно, уже в первые годы введения военных поселений - в 1816 и 1817 гг. рекрутские на­боры были отменены (манифесты 4 сентября 1816 и 25 августа 1817 г.).

Укажем на то, что оба акта связаны со своеобразным пиком попыток самодержавия ре­шить крестьянский вопрос.

Отметим также, что в манифесте о рекрутском на­боре 15 августа 1824 г. было заявлено: «Благодарение Всевышнему, 3 года сря­ду Государство не имело нужды в рекрутских наборах, и любезно-верные под­данные Наши, не отвлекаясь сею повинностию от домашних упражнений, спо­койно наслаждались в недрах семейств своих плодами благополучно продол­жающегося мира.

 

Устройство военных поселений главнейше содействует тому, что рекрутские наборы стали реже требоваться.

Когда же с Божиею помощию военные поселения распространятся согласно Нашим намерениям, тогда набо­ры сии будут нужны в одно только военное время».

Действительно, в 1821-1823 гг. рекрутских наборов в стране не проводилось.

Выделим особо акт 13 февраля 1823 г. «О присоединении к военным посе­лянам детей их, прижитых ими до вступления иа службу, оставшихся в казен­ном и помещичьем владении», принятый по докладу Аракчеева. Заметим, что в самом докладе 10 февраля 1823 г. в качестве мотива издания закона выступали

«просьбы солдат». В отношении детей моложе 10 лет помещики лишались возможности выбора, получая за них денежное вознаграждение, отдавая их в воен­ные поселения, что же касалось детей обоего пола старше этого возраста, то по­мещик мог и не отдавать их.

Это положение актом 3 декабря 1823 г. было рас­пространено на Остзейские губернии.

По данным K.M. Ячменихина, в период правления Александра в военные поселяне было зачислено из числа помещичь­их крестьян около 300 душ.

 

По сведениям, приводимым в указе 30 ноября 1824 г., из гражданского ведомства в военные поселения перешли к этому времени 81219 д.м.п. (до 1820 г. - 34945, с 1821 по 1824 гг. - 46274 д.м.п. - налицо на­растание процесса в конце правлешш Александра, что связано с ростом числа военных поселян).

По данным Е.Э. Ляминой, всего к 1825 г. на военно-поселен­ческий режим было переведено около 150000 солдат и 375000 государственных крестьян, т.е. около трети армии. Ячменихин дает втрое меньшие цифры ^

Реальность получилась иной.

Современники отмечали тяготы жизни посе­лян из-за многочисленных придирок и жесткого контроля по отношению к ним со стороны руководства военных поселений⁵¹.

Известна и реакция крестьянства, прежде всего, казенного, на вовлечение их земель в территории округов во­енного поселения, факты многочисленных бунтов поселян, жестоко подавляв­шихся властями.

 

Некоторые исследователи вопроса в этой связи поэтому прямо говорят о новом крепостном праве для военных поселян, называя его чисто эмоционально «двойным закрепощением крестьянства».

Укажем здесь попутно и на огромные затраты властей на обустройство жизни военных поселян.

 

Заме­тим также, что их тяготы были связаны не только с самой идеей, заложенной в их основании, но и с ее исполнением на практике, куда, кроме обычных для России притеснений, Аракчеев добавил и свойственную ему методичность и неумолимость.

 

Все это приводило к бунтам поселян, подавлявшимся весьма жестоко, например, в Чугуеве. В целом же, исследователи придерживались мнения о военных поселениях как о «социально-экономической утопии»^х.

 

Подводя итог, отметим, что эту реформу нельзя рассматривать изолиро­ванно от общей политики самодержавия в сфере крестьянского вопроса.

С од­ной стороны, мы должны констатировать некоторое снижение рекрутского бре­мени в связи с ее проведением (отсутствие наборов в 1816-1817, 1821-1823 гг.). Заметим, что само существование поселян с экономической точки зрения было достаточно обеспечено (особенно на юге), правда, за счет выжимания соков из поселян и интенсификации их производства (став, на наш взгляд, примером для «рационального» ведения хозяйства для помещиков).

 

Но совмещение сельского труда и «экзерциций» поселян (в основном, бывших казенных крестьян) не при­вело к особым успехам, создав им невыносимые условия для жизни (особенно в сравнении с другими).

Выделим факт освобождения от помещичьей власти взя­тых по набору людей, освобождение их жен и детей, рожденных после взятия мужей в армию, против чего протестовали помещики, не желавшие поступаться своими правами.

 

Благодаря фундаментальным работам двух современных биографов графа — профессоров В.А. Федорова и В.А. Томсинова, многие «темные» страницы его богатой биографии удалось пересмотреть и создать более реальный образ этого исторического персонажа.

 

1) Будучи военным министром в годы русско-шведской войны 1808–1809 гг., именно он, возглавив русские войска на театре военных действий, своими решительными действиями обеспечил успешное завершение всей военной кампании, которая закончилась полным разгромом неприятельской армии и вхождением Финляндии в состав Российской империи.

 

После этой войны шведы окончательно смирились с итогами Северной войны (1700;1721) и больше не пытались пересмотреть условия Ништадского мирного договора, хотя до этого дважды воевали с нами по указке англичан, в 1739–1743 и 1788–1790 гг.

 

2) Благодаря Аракчееву, как главе Военного департамента Государственного совета, накануне Отечественной войны 1812 г. русская армия была оснащена новейшими артиллерийскими системами, а ее тыловое обеспечение было организовано на столь высоком уровне, что даже самые злобные недоброжелатели графа прикрыли рот.

Сам А. А. Аракчеев наотрез отказался от предложенного ему императором Александром I высшего воинского звания — фельдмаршала российских войск.

3) Всю сознательную жизнь он люто ненавидел систему повального мздоимства и воровства, а всех чиновников, пойманных с поличным при получении взяток, тут же изгонял со своих должностей, невзирая на их прежние заслуги, чины и звания.

 

4) Наконец, о высоких личных качествах всесильного «временщика» очень зримо говорит тот факт, что, обладая неограниченной властью и пользуясь непререкаемым авторитетом у царя, он не использовал ни один чистый бланк именных императорских указов, заранее подписанных Александром I, для сведения личных счетов или собственного обогащения.

 

А все бриллианты с именного портрета императора, подаренного им самим, он снял и передал в казну.

 

Можно также с уверенностью сказать что реформа военных поселений существенно облегчила положение крестьян и избавила дополнительно сто пятьдесят тысяч русских людей от крепостной зависимости ибо лучше пожизненно служить в армии чем после окончания срока службы хотя и очень длительного вернуться к помещеку крепостным таким образом общее число освобожденных политикой Александра I от крепостного состояния состовляет не одного миллиона шестьсот пятидесяти тысяч человек.

 

Кавказский Вопрос