Он посмотрел на Мелиссу. Она, как и он, заметила вывеску и, судя по задумчивому выражению ее лица, тоже кое‑что слышала о Дептфорде.
– Тебе знакомо это место? – спросил у нее Джейк.
В ответ она лишь покачала головой.
Хотя все вокруг говорило о бедности, на улице – как и на многих подобных городских улицах (разумеется, и в Лондоне тоже) – кипела торговля. В рядах из тележек и киосков продавали дешевую одежду из стран третьего мира, в том числе из Индии, нелицензионные диски, произведения искусства самых разных жанров, довольно дорогие предметы массового производства, упаковки, подозрительно похожие на наркотики. Повсюду мелькали смуглые лица, желтые лица и очень редко краснощекие лица англоамериканцев.
Джейка охватила тревога.
– Во времена Генриха Седьмого[42]здесь находился один из главных морских портов, – сообщил Бальсавар.
Генрих VII? С этим именем у Джейка было связано нечто темное и мрачное, вот только он никак не мог вспомнить, что именно. Отец Генриха VIII? Нет, это тут ни при чем. В памяти вертелось что‑то еще…
– А разве весь Лондон не считается портовым городом? – поинтересовалась Мелисса.
– Да. Но именно здесь находился командный пункт королевских военно‑морских сил.
– Так вот почему название «Дептфорд» показалось мне знакомым! – сказал Джейк. Впрочем, сейчас этот район был ничем не примечателен, разве что своей убогой нищетой.
Бальсавар покачал головой.
– Уже недалеко, – сказал он. – Следуйте за мной.
Мелисса молчала. Однако она явно встревожилась. У Джейка начали возникать подозрения, а не завел ли их новый азиатский друг в ловушку. Он посмотрел налево, где на берегу высились ряды контейнеров, а дальше стояли старые ржавеющие баржи. Все тем же стремительным маршем они прошли несколько кварталов и свернули направо, подальше от шума и лязга доков на берегу Темзы. Впереди высилась каменная церковь с колокольней. Двор церкви окружал кирпичный забор.
– Почти пришли, – сказал Бальсавар, на лице которого застыло выражение странной решимости.
Мелисса немного замешкалась, словно только сейчас начала понимать серьезность происходящего.
Они подошли к церкви, и Джейку вдруг стало ужасно холодно.
«Может быть, дело в том, что мы зашли на территорию смерти», – подумал он.
Или же его продолжала преследовать мысль о слежке? Церковь и двор были построены много веков назад – в 1120 году, как позднее рассказал им Бальсавар, но находились в прекрасном состоянии. «Добро пожаловать в церковь Святого Николая», – гласила порядком выцветшая надпись на стене. Рядом висело объявление о похоронах Десмонда Льюиса и о следующем выступлении пастора, который попытается спасти души своей грешной паствы. На обочине стояли машины, среди которых было даже несколько лимузинов. Проводить Десмонда Льюиса в последний путь собралось довольно много народа.
Бальсавар открыл кованые железные ворота, кивнул нескольким одетым в черное мужчинам и поманил за собой Джейка и Мелиссу. Древний двор окружал церковь со всех сторон, старые надгробные камни осыпались, здесь покоились тела давно истлевших и забытых людей. Бальсавар двигался сквозь толпу с удивительной ловкостью. Флеминги следовали за ним, но Джейка охватили неприятные предчувствия.
Стена окружала кладбище со всех сторон, и когда они оказались максимально далеко от здания церкви, Джейк узнал нескольких людей, пришедших на похороны. К его удивлению, собрались все преподаватели с факультета английской литературы Лондонского университета, а также не менее дюжины студентов и несколько красивых и явно процветающих молодых мужчин и женщин, что заставило Джейка предположить, что Десмонд Льюис не был таким затворником, как ему казалось. Кроме того, он заметил пару полицейских в форме.
Джейк узнал Диану Паркер, главу кафедры, которая выглядела в черном весьма элегантно. Она перехватила его взгляд и отвернулась, не удостоив даже улыбкой. Доктор Чайлдерс также был здесь, стоял на противоположной стороне могилы. Джейк отметил, что отношения между ним и Дианой Паркер не кажутся теплыми. Чайлдерс улыбнулся Мелиссе, но улыбка сползла с его лица, как только он заметил Джейка.
Глория Пекхэм, громко всхлипывая, помахала им рукой и высморкалась.
Джейк подошел к ней, а Мелисса инстинктивно остановилась возле более молодых людей. Сунир присоединился к Джейку.
– Вы знакомы с Суниром Бальсаваром? – прошептал Джейк Глории.
Она коротко кивнула. Бальсавар неожиданно напрягся.
– Что такое? – спросил Джейк.
Индус кивком показал куда‑то вперед, и у него на лбу проступили капли пота. В стороне от толпы стоял крупный мужчина в коричневом плаще.
– Я вижу, – сказал Джейк. – У нас прежняя компания. Расслабьтесь, здесь он ничего не станет предпринимать.
Наблюдатель не пытался прятаться, он равнодушно смотрел на них, его лицо сохраняло полнейшую невозмутимость, а тело неподвижность. Казалось, он пытается спровоцировать их на какие‑то неразумные действия.
Джейк заметил хорошо одетую пожилую пару, которая шла к могиле, женщина тихо плакала, на лице мужчины застыла печаль.
– Не понимаю! – жаловалась женщина. – Почему он выбрал именно это место? Почему здесь, в богом забытом Дептфорде?
Приходской священник услышал ее слова, но никак не отреагировал, словно устранился от исполнения своих обязанностей. Однако женщина (очевидно, это была мать Льюиса) оказалась не единственной, кто так думал. Джейка тоже заинтересовало, почему для похорон выбрано именно это место. Он молча слушал, как священник произносит последние слова, потом гроб опустили в могилу.
Он принес соболезнования родителям, пожал несколько рук и отошел в сторону.
Неожиданно кто‑то схватил его за руку. Это был Сунир.
– Сюда! – нетерпеливо прошептал он.
Раньше Джейк ничего не заметил, потому что стоял спиной. Совсем рядом с могилой Десмонда Льюиса, на стене, была небольшая бронзовая табличка, потемневшая от времени. На ней Джейк с трудом разобрал слова: «Побег, взраставший гордо, отсечен»,[43]а над строчкой имя – Кристофер Марло.
Джейк, прищурившись, посмотрел на табличку.
– Что это значит? «Побег, взраставший гордо»?
Мелисса долго и молча смотрела на табличку.
– Строка из пьесы, – наконец ответила она. – Означает преждевременную смерть.
– Одна из величайших пьес, написанных до Шекспира, – с благоговением произнес Бальсавар. – «Доктор Фауст» Кристофера Марло.
– Я о ней слышал, – сказал Джейк.
– Теперь понятно, чем занимался Льюис, – с растущим возбуждением продолжал Бальсавар. – Почему еще он мог выбрать именно это место для своего погребения?
– Марло? – спросил Джейк. – Вы думаете, он писал о Марло?
И вновь Мелисса собралась запротестовать, но сдержалась.
– Вы, наверное, знаете, что тела нет, – после некоторой паузы заговорил Бальсавар. – Считается, что он был убит поблизости и похоронен здесь в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году. Но могилы нет. Спустя годы кто‑то заказал табличку – предположительно его друг Томас Нэш – в качестве эпитафии. Других указаний на могилу Кристофера Марло не существует.
Мелисса продолжала молча смотреть на табличку.
– Это последнее послание доктора Льюиса нам, – понизив голос, сказал Сунир. – Возможно, он предчувствовал свою гибель, я не знаю. Но мне кажется, что именно так он хотел приобщиться к бессмертию.
– К бессмертию? Но как? – Джейк недоуменно покачал головой, глядя по сторонам, а Мелисса отвернулась, погрузившись в свои мысли.
– Я уже давно это подозревал, но он не признавался. – Бальсавар вздохнул. – Но теперь, когда доктор Льюис мертв, я чувствую, что именно нам следует довести до конца начатую им работу. Мы должны выяснить, что произошло, пусть ваши читатели узнают правду.
– Правду о чем? – с недоумением спросил Джейк. – Вы имеете в виду книгу?
– Мистер Флеминг, вы журналист. Вы должны положить конец лжи. Теперь я убежден, что знаю, о чем хотел рассказать миру Десмонд Льюис, – он считал, что Кристофер Марло стал жертвой самой чудовищной кражи всех времен.
Джейк посмотрел на Бальсавара, потом на табличку, наконец его взгляд остановился на свежей могиле Льюиса.
– Вы утверждаете, что Марло написал пьесы, а Шекспир их украл?
– Вероятно. Должны существовать доказательства, и Льюис их нашел. Он имел возможность показать всему миру, что произведения Марло были украдены Потрясателем сцены, имя оклеветано, а память навсегда похоронена на жалком церковном кладбище. Теперь я в этом совершенно уверен.
– Это просто смешно, – наконец заговорила Мелисса. – Как кандидат на авторство Марло был отвергнут много веков назад, и главная причина заключалась в том, что он умер значительно раньше.
Бальсавар покачал головой.
– Вы наверняка помните, что написал по этому поводу Марк Твен?
«Опять Марк Твен», – раздраженно подумал Джейк.
– Что‑то вроде: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены». – Он вдруг вспомнил о предисловии Марка Твена, где говорилось о словах из могилы.
– Верно. Такие слова есть в его автобиографии.
– Твен так сказал? – не удержалась Мелисса, хотя ей не хотелось задавать этот вопрос.
– Нечто похожее относится и к Марло. Он только считался мертвым. Тут есть различие. И немалое.
Мелисса нетерпеливо тряхнула головой.
– Я так не думаю. Мертвый – значит мертв. Марло умер. И точка. Он написал «Фауста», «Тамерлана» и несколько других пьес, за которые получил заслуженное уважение. Потом он умер. Конец истории.
– Нет, – возразил Сунир. – Я убежден, что это только начало. – Он посмотрел на почти опустевшее церковное кладбище, приблизился к Джейку и Мелиссе и заговорил со всевозрастающим возбуждением: – Вам известно, что его обвинили в мошенничестве и других преступлениях, в результате чего он остался на задворках литературной истории. Вы никогда не спрашивали себя почему?
– Возможно, потому что он был мошенником?
– Как тамплиеры? Или салемские ведьмы? Или фалуньгун,[44]или лидеры рабочего движения в Америке в девятнадцатом веке, или евреи в Германии? Они тоже считались мошенниками и преступниками.
Мелисса снова покачала головой.
– И вы утверждаете, что Марло жил после тысяча пятьсот девяносто третьего года и каким‑то образом написал все пьесы, которые потом присвоил себе Шекспир, но никому об этом не сказал? Почему?
– Потому что Марло не мог заявить о своем авторстве – ведь его считали умершим.
– Иными словами, вы утверждаете, что Марло и был тем самым поэтом в изгнании.
– Да!
– И какие у вас есть основания для такой теории? – спросил Джейк.
– Я уверен, что Льюис думал так же. – Сунир посмотрел на них своими серьезными карими глазами, умоляя их ему поверить. – Вы и сами знаете, что Шекспир ничего не мог написать в принципе, не говоря уже о таких великих пьесах и стихах.
– Ну, пока я не готов зайти так далеко, но согласен с серьезными доводами, которые приводили Твен и Грин, – признал Джейк. – Но почему именно Марло?
– Вы согласны, что автором не мог быть Оксфорд?
– Да, я готов с этим согласиться.
– А кто еще остается? Бэкон? Как и у Оксфорда, у него не было оснований скрываться. Я изучал его поэзию. Прежде всего, он очень многословен. Да и где бы он взял время? Нет, это не Бэкон, а Марло. Он подходит со всех точек зрения.
– Если не считать того, что он слишком рано умер, – фыркнула Мелисса.
Сунир бросил взгляд через плечо Джейка, и его глаза широко раскрылись.
– Он все еще здесь, – прошептал он. – Ваш Наблюдатель. Я думаю, нам нужно уходить.
Джейк согласился. Толпа уже успела разойтись. Профессора и студенты покидали кладбище, некоторые из них смотрели на троицу с откровенной неприязнью. Несчастные родители Льюиса шли в сопровождении священника, который им что‑то говорил, и Джейк решил, что не стоит их прерывать словами соболезнования. Льюис был его другом, но его родители даже не подозревали о существовании Джейка.
Они направились к выходу и принялись искать такси, что оказалось не таким простым делом в этой части города.
– Пожалуй, – сказал Джейк, – пришло время нанести еще один визит моему другу мистеру Блоджетту.
– Это тот, у которого книжный магазин? – спросил Сунир. – Я о нем слышал.
– Да. Я бы хотел заняться изучением творчества и жизни мистера Марло.
– Могу лишь повторить, – проворчала Мелисса. – Ты зря потратишь время.
Они вышли на улицу перед церковью, когда Джейк посмотрел налево и заметил черную машину, которая медленно двигалась к ним. Он уже видел эту машину прежде. Джейк огляделся и увидел неподалеку такси, стоявшее на стоянке. Очевидно, водитель надеялся, что кто‑то из пришедших на похороны захочет воспользоваться его услугами. Джейк помахал ему рукой.
– Поехали! – сказал Джейк, когда они устроились на заднем сиденье. – И постарайтесь уйти от черной машины, которая сейчас позади нас.
– Да, конечно! – ухмыльнулся водитель. – Я хорошо знаю свое дело.
Он был африканцем или караибом, вероятно, ему не раз приходилось выполнять подобные просьбы в этом районе. Он нажал на газ, и все трое пассажиров упали на спинку сидений. Гонка началась.
– После того как избавимся от них, поезжайте на Денмарк‑стрит, Блумсбери, – крикнул Джейк водителю и посмотрел на Сунира. – Получится?
– Все хорошо, никаких проблем, – с веселой улыбкой заверил его водитель.
Сунир кивнул. Они испуганно жались друг к другу, пока такси мчалось по улицам Лондона, срезало углы, один раз проскочило перекресток на красный свет, увильнуло в последний момент от автобуса, нарушив такое количество правил, что водителя могли вполне за это депортировать или посадить в тюрьму.
Пока они неслись по городу, Джейк взглянул на Мелиссу – интересно, о чем она сейчас думает? Она отвернулась. Он посмотрел мимо нее, и кровь застыла у него в жилах.
Черная машина катилась по соседней полосе. Сунир также увидел преследователей.
– Нам надо раз делиться, – предложил он. – Водитель, выпустите меня возле станции метро, вон там, впереди. Туда они не смогут последовать за мной. А что касается вас…
– Не беспокойтесь, – сказал Джейк. – Они уже знают, где мы живем.
Он попытался не смотреть Мелиссе в глаза, но у него ничего не получилось. Джейк почувствовал укор совести.
– Возможно, тебе пора возвращаться в Беркли, – сказал он.
– Нет, – заявила Мелисса, ткнув его в плечо. – Ты меня ужасно разозлил.
Водителю наконец удалось уйти от преследователя, проехав на красный свет под прикрытием автобуса, и они благополучно добрались до Денмарк‑стрит, а черная машина исчезла. Пока они расплачивались, Джейк не заметил ничего подозрительного вокруг. Они быстро вышли из такси и поспешили к дому.
Игра в кошки‑мышки будет продолжаться, если только Джейк правильно понял ее суть. Все это ему не нравилось, но он ничего не мог изменить. Он обращался в полицию, но там ему не сказали ничего вразумительного.
Глава 21
Наживайся тайком, не мели языком…
У. Шекспир. Король Лир
(Перевод Б. Пастернака)
Лондон, утро субботы, ноябрь
Когда Джейк сказал, что намерен зайти к Блоджетту, Мелисса его удивила, заявив, что пойдет с ним.
– У тебя изменилась точка зрения? – спросил он.
– Нет, мне не хочется оставаться дома одной. К тому же интересно посмотреть на твой книжный магазин.
В который раз воспользовавшись черным ходом, они обошли спящего бродягу и добрались до книжного магазина никем не замеченные. Блоджетт был весьма любезен и заявил, что счастлив принять в своем скромном заведении дочь Джейка.
– Я просто очарован, – сказал Блоджетт, пожимая протянутую руку Мелиссы. Джейк в этом не сомневался. – Чем вызван ваш неожиданный визит?
– Если коротко, – ответил Джейк, – то нас интересует Марло.
Белые брови поползли вверх.
– О великий, неоплаканный Кит Марло. Вы полагаете, что он может быть нашим Бардом?
– Не исключено, что Десмонд Льюис считал именно так. Во всяком случае, так думает его партнер.
Блоджетт нахмурился.
– Загадочный индус?
– Да. И он привел довольно сильный довод: Льюис попросил, чтобы его похоронили рядом с Марло.
Блоджетт кивнул.
– Я знаю. Я там был.
– В самом деле? Я вас не видел. Почему вы к нам не подошли?
– Мне показалось, что вы были чем‑то озабочены, к тому же жена ждала меня на ужин.
– Ах да. И как она? – с улыбкой спросил Джейк.
– Чудесно, просто чудесно. Никогда не чувствовала себя лучше. Если бы она еще умела готовить.
– Итак, что вы можете рассказать нам о Марло? – спросил Джейк, пока Мелисса бродила по магазину, держа свое мнение при себе.
Блоджетт устроился поудобнее за своим столом, на котором лежали старые книги в мягкой обложке.
– Хорошо. Давайте перечислим факты жизни Марло, которые невозможно оспорить или которые считаются общепринятыми многими учеными мужами.
– Вы изучали Марло?
– О да. В студенческие времена. Как и Шекспир, он родился в тысяча пятьсот шестьдесят четвертом году.
– Любопытно, – заметил Джейк. – Значит, они сверстники.
– Верно. И оба появились на свет в самых обычных семьях. Марло был сыном сапожника из Кентербери.
Джейк посмотрел на Мелиссу.
– Значит, о снобизме речь идти не может.
– Нет. Но в отличие от Шекспира, Марло получил стипендию в одной из лучших школ Англии – королевской школе Кентербери, старейшем английском учебном заведении, а закончил он свое образование в университете Кембриджа, имея степени бакалавра и магистра.
– У Шекспира не было никаких ученых степеней, но это ничего не значит, – вмешалась Мелисса, с сомнением глядя на лестницу, по которой Блоджетт добирался до верхних полок.
– Скажите это ученым мужам Оксфорда и Гарварда, – заявил Блоджетт, поворачиваясь к Джейку. – Причем Марло получил все эти степени, работая тайным агентом Фрэнсиса Уолсингема[45]и королевы и участвуя в разоблачении религиозных заговоров на континенте.
– Похоже на Джеймса Бонда, – рассмеялся Джейк.
– Верно. И пока Шекспир изучал латынь и скотоводство в Стратфорде, наш отважный Марло умудрился (в промежутках между миссиями для Уолсингема и занятиями на последних курсах Кембриджа) перевести четыре книги стихов с греческого и латыни, в том числе «Элегии» Овидия.
– Bay! – со смехом сказал Джейк. – А он мне нравится. Пикантные стихи.
– Шекспир изучал Овидия, – возразила Мелисса.
Блоджетт с удивлением посмотрел на нее.
– В самом деле? Но где? Когда? В начальной школе? Чепуха. Нет никаких оснований утверждать подобное; к тому же все эти книги были про секс!
– Вы шутите, – смутившись, сказал Джейк.
Блоджетт рассмеялся.
– Нисколько. Вы можете себе представить, чтобы в консервативной сельской школе детей учили эротическим стихам на латыни? Однако нам известно, что Марло настолько любил Овидия, что не только переводил его, но еще и написал «Герои Леандр», – не подлежит сомнению, что он это сделал, отдавая дань римскому поэту. Шекспироведы могут лишь предполагать, что их Бард «должен был» читать Овидия или что в начальной школе преподавали латынь и Шекспир мог его переводить.
– Так и было, – сказала Мелисса.
– Но вы не закончили, – сказал Джейк, вновь обращаясь к Блоджетту.
– Возможно, сейчас не самое подходящее время? – предположил владелец магазина.
– Нет, наступил очень даже подходящий момент, – заявила Мелисса. – В самом деле, расскажите нам о Ките Марло и о том, как жестоко обидел его наш Бард.
Блоджетт не знал, как ему отнестись к тираде Мелиссы, но после коротких колебаний продолжал:
– Ладно. Изумительно, но даже ученые признают, что его влияние можно найти по всему канону.[46]В работах даже самых крупных шекспироведов проскальзывают нотки удивления. Как однажды написал Е. К. Чамберс: «Смерть Марло в тысяча пятьсот девяносто третьем году, вероятно, исключает его из списка». Вы обратили внимание на вездесущее словечко «вероятно», которое лежит в основе биографии Шекспира.
– Расскажите это Шекспировской библиотеке Фолджера,[47]– резко сказала Мелисса.
– Мы вас внимательно слушаем, – вмешался Джейк.
Блоджетт с беспокойством посмотрел на Мелиссу и продолжал:
– Первым человеком, назвавшим Марло истинным автором пьес, стал биограф Шекспира Ф. Г. Флей, написавший в тысяча восемьсот семьдесят шестом году в «Шекспировском указателе»: «Очень трудно разделить труды Шекспира и Марло». Кажется, у меня где‑то есть экземпляр этой книги. – Блоджетт принялся шарить взглядом по полкам.
– Неужели? – удивленно спросил Джейк. – Биограф высказал такую мысль в тысяча восемьсот семьдесят шестом году?
Блоджетт прекратил поиски.
– Да. Затем писатель по имени Уилбор Глисон Зиглер сделал еще один шаг вперед в своем романе тысяча восемьсот девяносто пятого года «Это был Марло». Однажды мне довелось продать эту книгу. Кажется, в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году. Тогда к ней отнеслись как к литературному вымыслу, а после того, как заставили замолчать сэра Джорджа Гринвуда, вопрос не поднимался до тысяча девятьсот двадцать третьего года, пока американец из Гарварда по имени Арчи Вебстер не написал в «Национальном обозрении», что Кристофер Марло был истинным автором всего Шекспировского канона. Вебстер утверждал, что Шекспир, как один из шестнадцати пайщиков, организовавших театр Блэкфрайарз, узурпировал права на пьесы, начиная с «Ричарда Второго», а потом продолжал проделывать то же самое с остальными, пока не добился, чтобы его имя стояло на всех. Вебстер был первым, кто публично выдвинул подобные обвинения. С тех пор многие сомневающиеся предпочитали говорить, что Шекспир был подставным лицом для кого‑то вроде Оксфорда. Но мне это представляется сомнительным.
– Дайте передохнуть, – взмолилась Мелисса, возмущенно отвернувшаяся к окну.
В магазин вошел новый покупатель: женщина средних лет, бросившая на Мелиссу неодобрительный взгляд. Потом она отошла к полке, где стояли книги Энтони Троллопа.
– Марло написал свою первую пьесу «Дидона, царица Карфагена», когда учился в Кембридже, – продолжал Блоджетт. – А затем, к моменту окончания Кембриджа, взял Лондон штурмом при помощи «Эдуарда Второго», «Резни в Париже», «Мальтийского еврея», «Тамерлана» и «Доктора Фауста», той самой пьесы, которая цитируется на табличке в церкви Дептфорда. Именно оттуда взята та строка, за которой следует: «Вот этот лик, что тысячи гнал в дальний путь».[48]
– Да, да, – сердито сказала Мелисса. – «Что башни Илиона безверхие сжег некогда дотла!»
Новая покупательница подняла голову и с радостной улыбкой продолжила:
– Я это знаю! «Прекрасная Елена, дай изведать бессмертие в одном твоем лобзанье!»
– «Ее уста всю душу исторгают!» – с удовольствием закончил Блоджетт.
– Я обожаю Шекспира, – заявила женщина, продолжая изучать раздел с викторианскими романами.
Блоджетт печально покачал головой.
– Видите, что я имел в виду? В общем, с самого начала Марло произвел сенсацию среди своих современников: каждая его новая пьеса очень быстро начинала пользоваться успехом. Он стал первым драматургом, использовавшим белый стих. «Эдуард Второй» был первой исторической пьесой, кроме того, в ней впервые говорилось о преследовании гомосексуалистов. «Фауст» и «Мальтийский еврей» стали первыми английскими трагедиями. Его стихотворение «Страстный пастух» до сих пор широко цитируется, в том числе и у Шекспира.
– Неужели? А вы бы не могли привести пример? – попросил Джейк.
– «Приди, любимая моя!»[49]– процитировал Блоджетт.
– Я это слышал.
– «С тобой вкушу блаженство я», – добавила женщина‑покупательница.
– «Открыты нам полей простор, леса, долины, кручи гор», – продолжил Блоджетт.
– «Мы сядем у прибрежных скал, где птицы дивный мадригал слагают в честь уснувших вод», – закончила Мелисса. – Ну да. И что с того?
К этому моменту Джейк Флеминг был готов задушить всех присутствующих.
Блоджетт кашлянул и быстро нацепил маску невозмутимости, а женщина‑покупательница перешла к полкам, где стояли книги Конан Дойля.
– А известно ли вам, что стихотворение было украдено Бардом и вставлено в «Страстного пилигрима», позднее несколько строк из него появились в «Виндзорских проказницах»? И что строка «Дороже многих сотен кораблей»[50]была использована в «Троиле и Крессиде»? Поразмыслите над этим.
Джейк вытащил ручку и сделал несколько быстрых стенографических записей.
– Подождите, – вмешалась Мелисса. – Сначала вы утверждаете, что Шекспир ничего не написал сам, а потом обвиняете его в плагиате. Выбирайте что‑нибудь одно!
– Конечно, либо одно, либо другое, – охотно согласился Блоджетт. – Только после того, как Марло сошел со сцены – на самом деле прошло всего две недели после его мнимой смерти, – Шекспир возник из небытия.
– Расскажите нам о мнимой смерти Марло, – попросил заинтригованный Джейк.
– Вам нужно почитать выводы дознания. Тогда все станет ясно как день.
– Дознания?
Даже Мелисса настороженно замерла. Джейк начал рыться в поисках списка Льюиса, а Блоджетт удивленно покачал головой.
– Да. Дознания. И почему я об этом не подумал?
– Что за дознание? – спросил Джейк, с трудом скрывая волнение.
– Официальное расследование смерти Кристофера Марло. Не вызывает сомнений, что это фальшивка. Вы все поймете, как только прочитаете.
– А эти материалы у вас есть здесь?
Блоджетт огляделся по сторонам и немного смутился.
– Да, конечно. Вот только где? – Он посмотрел на полки и почесал затылок. – Я знаю, что книга у меня есть.
– Может быть, тебе стоит сходить в библиотеку, – сказала Мелисса и отступила в сторону, пропуская женщину‑покупательницу, которая расплатилась за три потрепанных романа в мягких обложках общей стоимостью в один фунт и, бросив надменный взгляд, покинула магазин.
– Марло, тоже мне, – услышал Джейк ее бормотание.
– Надеюсь, вы не потеряли из‑за нас клиента, – сказал Джейк.
– Сомневаюсь. Она впервые не взяла сдачу, – рассмеялся Блоджетт. – Она еще вернется. – Он улыбнулся Мелиссе, которая продолжала хмуриться. – Что вас еще интересует?
– А что вы можете нам рассказать о Звездной палате? – спросил Джейк, погрузившийся в напряженные размышления. – Марло имел к ней какое‑то отношение?
Он вспомнил о поездке на «Лондонском глазе».
Брови Блоджетта поползли вверх.
– Да, имел. Там его судили за ересь, преступление, которое каралось смертной казнью. Обвинения были весьма тщательно сформулированы, и у него не оставалось шансов на спасение.
Мелисса уже собралась уходить. Однако решила показать себя лучшим покупателем, чем отец, и с довольным видом положила на прилавок новенький экземпляр «Имени розы».
Пока Джейк беседовал с Блоджеттом возле кассы, она подошла к двери и выглянула на улицу. Как обычно, движение по Чаринг‑Кросс‑роуд было напряженным. Она обратила внимание на длинный черный лимузин, припаркованный возле автобусной остановки. Его водитель, облаченный в униформу, что выглядело довольно странно, беседовал с группой бритоголовых. Мелиссе показалось, что они о чем‑то договариваются. У стоявшего неподалеку полицейского был совершенно беззаботный вид. Мелисса решила, что либо он с ними заодно, либо они не делают ничего противозаконного.
Затем она заметила кое‑что еще.
– Папа? – позвала она. – Твой друг снова здесь. Наблюдатель.
– Скажи ему, что мы выйдем через минуту, – пошутил Джейк, успевший привыкнуть к незнакомцу.
– А кто такой этот ваш Наблюдатель? – спросил Блоджетт, посмотрев в сторону двери.
– Человек, который чрезвычайно заинтересован в наших перемещениях, – ответил Джейк. – Он таскается за мной (теперь уже за нами) с тех пор, как… – тут Джейк ненадолго задумался, – с тех пор, как исчез Льюис. Он не кажется мне опасным.
– Во всяком случае, так было до сих пор, – сказала Мелисса, которая продолжала смотреть в окно. – А вот и он. Ага.
– Что? – Джейк поспешил к ней.
– К нам направляется компания. – Она указала рукой.
Лимузин уехал. Бритоголовые (их было пятеро) нагло переходили улицу, подняв вверх средние пальцы. Не вызывало сомнений, что они идут к магазину.
Теперь их заметил и Джейк.
– Генри, – быстро сказал он. – Мне кажется, у нас неприятности.
Когда двое отделились от группы и направились к черному ходу, Блоджетт поспешил к задней двери.
– Пойду проверю замки.
Флеминги остались охранять главный вход.
– Может быть, имеет смысл вызвать полицию? – спросила Мелисса, когда оставшаяся часть группы направилась прямо к ним.
Их угрюмые лица были все в пирсинге.
Вожак, покрытый многочисленными татуировками бандит, ударом ноги распахнул дверь и вошел в магазин, за ним последовали двое его соратников. С радостной усмешкой он опрокинул одну из книжных стоек.
– О, гляди, какая прикольная цыпочка! – ухмыльнулся самый маленький бандит, приближаясь к Мелиссе. – Сидела бы лучше дома, что скажешь, Дирк?
Главарь окинул взглядом Мелиссу.
– Слишком хороша для нас?
Борясь с растущим отвращением, Мелисса молчала.
Джейк шагнул вперед.
– Что вам нужно, придурки?
Второй бритоголовый криво усмехнулся.