- А котлованы бетонировали?
- Нет.
- Так деревья же сгниют, и все пойдет в воду...
- Это уже наше «давай-давай»... (А. Н. Степанов глубоко вздыхает). Часть на подготовленные могильники вывозили, а часть - в котлованы. К намеченному сроку мы это выполнили. Потом работали на стройбазе и Яновской нефтебазе. Там наши люди отличились - восемь человек были представлены к премии, но эти премии уже несколько месяцев неизвестно где гуляют... Нам говорят: «Представить списки на премию». Представляем - и все как в Лету кануло.
Сейчас работаем на АЭС, в химцехе, сталкиваясь с трудностями и с недостойным поведением некоторых гражданских должностных лиц, которые пытаются практически саботировать нашу работу. Дело доходит до того, что нам не дают необходимых для работы инструментов и приспособлений. В чем причина? А в том, что персоналу АЭС наша быстрая работа невыгодна: они получают тысячи в месяц за работу в «грязной зоне», а мои солдаты - только выезды на станцию.
В настоящее время - я не боюсь этого сказать - мы работаем первобытными методами и первобытными орудиями труда. Для того чтобы в помещении снять зараженный слой бетона, мы сами сделали леса, по этим лесам залезали, брали молоток и зубила и сантиметрик за сантиметриком снимаем этот бетон... Представляете? Сидит солдат под потолком и долбит, сидит на наших же лесах. Пока за горло не возьмешь кого-то, чтобы привезли материал для лесов - ничего не будет. А ведь это высота порядка шести метров.
Станционным невыгодно быстро делать, потому что они получают большие деньги. Бывали и такие позорные случаи - мы вымоем, обработаем помещение, закроем пленкой, сдадим его, на следующий день приходим - там все позалито водой, грязь, пленки сброшены... Я вам откровенно скажу: в первые месяцы после аварии работать проще было - в плане принятия решений, ясности - что надо сделать и как. Но незаметно наступил перелом... Когда саркофаг поставили, территорию очистили от опасных очагов, началось царство бюрократии. Примерно после февраля 1987 года.
|
|
Давайте называть вещи своими именами: невыгодно кому-то лишаться кормушки, в которую они попали. И ведь людям нашим ничего не можешь толком объяснить. Они на партийных собраниях этот вопрос поднимали. Народ-то не дети, народ-то взрослый. От тридцати до сорока пяти лет у нас солдаты».
Майор Сергей Николаевич Кирилов:
«Я бы хотел сказать о том впечатлении, которое произвел «Рыжий лес». С детских лет мы привыкли, что сосновый лес - это что-то вечнозеленое. Если бы я не увидел собственными глазами - трудно было бы представить такое: абсолютно сухой и действительно рыжий. Сердце сжимается, жалко это богатство.
Меня что еще поразило. Мне второй раз в жизни пришлось работать с этаким контингентом - со взрослыми людьми, призванными на сборы. И я поражаюсь - насколько эти люди понимают важность задачи, насколько всего себя отдают. Человек работает на жаре два-три часа, смотришь - гимнастерка вся мокрая, а когда подсыхает во время перерыва - соль на спине выступает.
Утром в пять подъем, умываемся, завтракаем, потом инструктаж по мерам безопасности, выдача дозиметров, «лепестков». Рассаживаемся в машины - и поехали на место. Ехать полтора часа. Когда люди понимают технологию, не приходится даже вмешиваться. Сами понимают.
|
|
Запомнил я такой случай. Работал у нас механик-водитель бульдозера Александр Анатольевич Егоров. Сам он из Новоградской области, ему сорок один год, четверо детей. Он работал на совесть: валил деревья, а лес этот был толстый, его с первого раза не повалишь. Необходимо поднимать ножи бульдозера повыше, чтобы действовать как рычагом. Так вот Егоров даже во время перекура что-то делал, возился у бульдозера. Я его спросил - почему? Он сказал: «Я хочу служить и работать так, чтобы мне не было стыдно перед моими детьми». Часто от людей приходилось слышать: «Я на гражданке так не работал».
Все здесь необычно... Когда мы возле АЭС работали, то после обеда оставалось десять - пятнадцать минут. И наши ребята выходили на берег водохранилища и удочки самодельные забрасывали. Только закинул - вытянул рыбу. Там ее много. Рыба живая, в ведре плавает. Через несколько минут - ведро полное. Ее выливают обратно в канал и снова начинают ловить. Есть ее нельзя, рыбалят не для улова, а для спорта».
О «соловьях Чернобыля»
...И вот уже два года минуло со времени чернобыльской аварии.
Замелькали годы, словно телеграфные столбы в окне поезда, набирающего скорость. Не успеем опомниться, как придет пятая годовщина катастрофы, десятая... Чернобыль начинает уходить в глубь времени, откладывается в дальних пластах памяти, обрастает легендами.
Но это вовсе не означает, что боль и тревога, рожденные чернобыльским шоком, уже освободили людские сердца, ушли, развеялись навсегда по ветру, словно то радиоактивное облако, что успело весною 1986 года несколько раз облететь земной шар. След Чернобыля стойким радиоактивным пятном лег на души сотен тысяч людей на Украине, в Белоруссии и России.
|
|
После публикации этой повести в журнале «Юность» мне часто приходилось встречаться с читателями - рабочими и студентами, военными и крестьянами, учеными и партийными работниками. Десятки встреч, тысячи слушателей, сотни записок. Я берегу записки. В них - дыхание нашего беспокойного времени перемен и надежд, они - словно бы запечатленная на клочках бумаги кардиограмма настроений народа. И если из всего вороха «чернобыльских» записок, из всего многообразия вопросов, задаваемых на встречах, выбрать самое главное, то окажется: более всего людей волнуют сегодня, через два года после аварии, проблемы «медико-информационные». А проще говоря - проблема гласности Чернобыля, его радиологических, медицинских аспектов.
Не отказываюсь от собственных слов о том, что «не медики командуют каналами массовой информации», поскольку это и вправду так.
Но, будучи допущенными к каналам массовой информации, иные из моих коллег нагородили столько лжи, полуправды и противоречивых сведений, круто замешенных на бездумном оптимизме, особенно неуместном в условиях глобальной трагедии, что просто диву даешься - зачем это им? Солидные ведь вроде люди - академики, доктора наук, профессора, высокие должностные лица...
Бодряческая позиция официальной медицины вызвала гнев и негодование подавляющего большинства народа, живущего на огромных пространствах вокруг центра взрыва. Послушали бы функционеры Минздрава, что говорят о них люди на собраниях, встречах, в кругу друзей и семьи. Почитали бы письма, тысячами приходящие в редакции газет и журналов, на радио и телевидение. Я собрал многие из таких писем для истории.
Народ окрестил медицинских златоустов, заполнивших эфир своим бодрым щебетом, «соловьями Чернобыля». Амбивалентное словосочетание, совсем по М. М. Бахтину, вроде города «Тьфуславль». Характеристика, мягко говоря, мало лестная для тех, кто должен был быть заступником людей, целителем ран не только физических, но и душевных. Ведь здравоохранение наше, вышедшее из медицины земской, получило в наследство высокие и благородные отечественные традиции милосердия и правдолюбия, ответственности перед народом за слова свои и дела. Видно, растеряли все это дореволюционное богатство на казенных путях ублажения сильных мира сего, в спецстоловых и прочих местах соприкосновения с кастой «избранных».
Говоря все это, я нисколько не преуменьшаю заслуг тысяч рядовых врачей и медсестер, лаборантов и санитарок, честно выполнивших свой профессиональный и гражданский долг в трудные дни Чернобыля. Писал об этом и буду писать, так что вряд ли меня можно обвинить в «очернительстве».
Но из песни слова не выкинешь. А чернобыльская медицинская «песня» наша достаточно была испорчена именно словами.
Впрочем, давайте цитировать, сопоставлять, думать.
«Если говорить о тенденции, - рассказал профессор М. Шандала, - то по нашим графикам радиационный фон в Киеве возвратится к норме где-то к 19 мая... Сегодня весь город переведен в нормативы аварийной ситуации и «планка» радиационной нагрузки поднята до 10 рентген в год... Нужно соблюдать гигиену, в помещении не допускать скопление пыли, протирать его мокрой тряпкой, ограничить пребывание маленьких детей на улице...» («Известия», 10 мая 1986 г.).
И это говорит академик АМН СССР, директор Киевского НИИ общей и коммунальной гигиены! Через 6 дней появляется информация, прямо противоречащая «графику» М. Шандалы:
«К настоящему времени наибольшее внимание привлекает обстановка за пределами 30-километровой зоны отселения. Это главным образом районы Киева и Киевской области, земли которой ближе других регионов примыкания к зоне аварии. Согласно данным Госкомгидромета СССР, уровень радиации в Киеве... составлял в среднем величину порядка 0,2-0,5 миллирентгена в час (т. е. превышающую нормальный уровень в 10 раз! - Ю. Щ.). Содержание йода-131 в молоке колеблется от 1Е-9 до (1-3)Е-7 кюри на литр (т. е. в 10-100 раз превышает обычные показатели). На территории, примыкающей к району аварии, введены временные нормативы содержания йода-131 в пищевых продуктах... дети централизованно снабжаются молоком, содержащим не более 1Е-8 кюри на литр, а взрослые - 1Е-7 кюри на литр» (Заведующий лабораторией радиационной гигиены населения Института биофизики профессор В. А. Книжников - «Медицинская газета», 16 мая 1986 г.).
Наконец, 13 ноября 1986 г. газета «Лiтературна Украiна» сообщает в заголовке, что «Уровень радиации приближается к норме», а профессор И. А.
Лихтарев успокаивает читателей:
«Это придает уверенность, что к маю 1987 года в Киеве, например, гамма-фон снизится приблизительно до 0,03 миллирентгена в час, то есть станет почти таким, каким был до аварии на АЭС (от 0,015 до 0,04 миллирентгена в час).
Итак, нормальный уровень отодвигается ровно на год... С первых дней аварии телевизионной «звездой» N1 стал заместитель министра здравоохранения УССР главный государственный санитарный врач Украины А. М. Касьяненко. Не будучи специалистом по радиационной медицине (помнится, кандидатскую диссертацию он написал в Днепропетровске на темы некоей болезни, передающейся от коровы к человеку), он тем не менее взял на себя нелегкую - скажем прямо, неблагодарную - роль главного успокоителя населения республики. Роль эта была ему явно не по плечу, ибо А. Касьяненко игнорировал основополагающие принципы психологии и информации: умеренность, доказательность, правдивость. Здесь же все было наоборот: чем более пылко уверял Касьяненко своих слушателей, что все прекрасно в этом чернобыльском мире, тем меньше верили ему люди. Вот далеко не полные (по газетному изложению) образчики этой «пропаганды»:
«На территории нашей республики в большинстве областей все возвратилось к норме, которая была до аварии... В городе Киеве нет предпосылок для того, чтобы предпринимать какие-либо особые меры... Вызывает удивление некоторых женщин прервать свою беременность. Не имеет под собой реальной почвы и желание некоторых из них выехать на период беременности и родов за пределы Киева и даже нашей республики... Не следует отказываться, как это делают некоторые, от употребления в пищу куриных яиц... Рыбу... в Киевском море, Днепре и Десне... можно спокойно ловить, жарить, варить, употреблять в любом виде...
А как быть с купанием? Об этом уже писали газеты. Если стоит хорошая погода, если светит солнце, если хорошее настроение (! - Ю. Щ.), то можно идти купаться. Это относится к Киеву, области, за исключением тех районов, где введены ограничения... Ныне здоровью детей ничто не угрожает... Нет оснований отказываться от употребления малины, клубники, черники... Другое дело - смородина и крыжовник. Не рекомендуется их употреблять в свежем виде - в Черниговской, Киевской и Житомирской областях... Требование уборки помещений с пылесосом всегда остается в силе» (Из беседы по республиканскому телевидению заместителя министра здравоохранения УССР А. М. Касьяненко и других специалистов-медиков, «Вечерний Киев», 1 июля 1986 г.). Вы уловили срок опубликования этой беседы? С момента аварии минуло едва более двух месяцев. Полный порядок. Но вскоре поступает иная информация:
«Пыль оседает, поэтому, понятно, на земле (речь идет о Киеве) уровень радиации несколько выше фона... Скошенную траву просто вывозят из города, чтобы избавиться от дополнительных, хоть и незначительных следов радиоактивности... А вот от даров леса, как считают медики, киевлянам в этом сезоне лучше воздержаться» (А. Линев, зам. директора Института ядерных исследований АН УССР, «Известия», 24 июля 1986 г.).
И уж совсем дезавуирует призывы своего непосредственного начальника к наслаждению дарами природы заместитель главного санитарного врача Киева Л. И. Коваленко, который резонно предупреждает:
«Желательно лишь воздержаться от игр в песке, собирания гербариев, изготовления игрушек из каштанов, других растений, как это любят школьники... Процесс очищения лесных массивов происходит медленно... Отсюда рекомендации не злоупотреблять пребыванием в лесу, где ограничена природная вентиляция, а зелень может фиксировать в себе определенные радионуклиды. И вообще... надо чаще мыть руки с мылом, принимать ванну, душ, тщательно чистить и мыть овощи и фрукты. Тогда можно быть полностью спокойным за свое здоровье» («Вечерний Киев», 5 сентября 1986 г.).
Но неистощимый в своем оптимизме главный защитник здоровья народного не успокаивается. Вот фрагменты нового выступления А. Касьяненко по республиканскому телевидению («Вечерний Киев», 26 сентября 1986 г.):
«На всей территории республики радиационная обстановка, по сути, возвратилась к тому состоянию, которое было до аварии на Чернобыльской АЭС. Гамма-фон практически нормализовался... В выступлении поднимались вопросы рыбной ловли, сбора грибов. При этом подчеркивалось: никаких ограничений сегодня нет... Специальные исследования рыбы были проведены в Киевском и Каневском водохранилищах, в Десне и Конче. Повода для опасений они не дали. Такое же положение и с грибами. Нужно лишь быть предельно внимательным и осторожным при их сборе, брать только съедобные грибы. И при этом помнить: грибы быстро портятся, образуя ядовитые вещества... В выступлении был затронут вопрос об уборке нынешней осенью листьев на улицах, в парках и скверах Киева. Говорилось, что в результате дождей радиоактивных веществ на листьях осталось мало. Как и в прошлые годы, уборка и вывозка листьев будет вестись в плановом порядке».
Вспоминаю, как после этого выступления заместителя министра возмущались рядовые врачи Полесского района, ибо прахом пошла вся их разъяснительная профилактическая работа; часть населения района, особенно дети, ринулась в леса по грибы, хотя леса эти, лежащие в полосе выброса, еще «светили»...
Стыдно, друзья-коллеги (бывшие) медики... И грустно. Стоит ли удивляться, что в ответ на такие откровения посыпались возмущенные письма вроде этого:
«Мы возмущены неоднократными выступлениями по телевидению главного государственного санитарного врача УССР т. Касьяненко. Это, как правило, беспочвенные необоснованные утверждения, что все в порядке. Разве не о Касьяненко слова писателя-киевлянина Бориса Олейника из «Литературной газеты» от 24 сентября 1986 года: «А мы даже эти высшие духовные и душевные чувства нередко пытаемся перевести в общий, абстрактный словесный вал, отчитаться в своей добродетели «по валу», отчуждаясь от конкретного, живого человека, от его судьбы, моральных устремлений. А подчас и в карьеристском устремлении спеша «первыми» поведать обществу о том, что уже все в порядке».
Как Касьяненко посмел с этого высокого кресла на всю Украину поведать о том, что все в порядке? А послушать его доводы - так «листья всегда убирали в могильники», «пыль всегда убирали по 2-3 раза в день», «охота тоже отменялась всегда», «голову всю жизнь мыли ежедневно по 2-3 раза в день», и т. д., и т. п.
На кого рассчитана такая информация? Выступая уже дважды, Касьяненко не приводит ни единой цифры, ни одного результата анализов или замеров. Он даже не упоминает об огромной беде, которая затронула такие территории, загрязнила и оставила следы. Из его слов следует, что можно и реакторы взрывать и, видимо, атомные бомбы бросать, - все будет в порядке. Причем основные доводы у него - «я вам говорю, что все в порядке». Все это представляется на фоне выступлений «Правды», «Известий», «Литературной газеты», «Лiтературной Украiни» и многих других источников, где выступают честные ученые и видные деятели, которые называют вещи своими именами, недопустимой дезинформацией. Не замечает Касьяненко и свои же противоречивые сведения: «Молоко хорошее, а сыры возят из других областей», «укроп загрязнен, а листья чистые», и т. д.
На кого рассчитаны такие выступления? От таких сведений у людей еще больше тревог. Просьба давать правдивую, пусть и неприятную информацию, и регулярно, а не от раза к разу.
Киев, 1 октября 1986 г., ул. Энтузиастов 29/2, кв. 25, Проклов - и еще десять подписей».
Кстати, о листьях. Вот что сказал об этом кандидат биологических наук, заведующий лабораторией радиационной гигиены (то есть специалист!)
НИИ общей и коммунальной гигиены И. П. Лось:
«Для Киева принята такая цифра: 10 процентов радиоактивного загрязнения - на листьях. Эту часть мы заканчиваем убирать. Как совершается захоронение листвы? Решено разместить ее в специальных бетонных траншеях и плотно закрыть» («Вечерний Киева», 15 ноября 1986 г.).
Но вершиной творчества киевских медицинских анестезиологов, неуклюже пытающихся успокоить общественное мнение, их идеологическим манифестом стала брошюра В. П. Антонова, начальника управления Минздрава УССР: «Радиационная обстановка и ее социально-психологические аспекты», изданная в 1987 году в Киеве обществом «Знание» немалым тиражом - 92.175 экземпляров. Представленный как «врач-радиолог», автор вторгается в совершенно ему неизвестную область психологии и совершает здесь ряд открытий:
«Поскольку в г. Киеве было меньше всего оснований для тревог и беспокойства (здесь и далее курсив наш. - Ю. Щ.) и вместе с тем именно среди его населения циркулировало наибольшее количество тревожных слухов, необоснованных рекомендаций и домыслов, есть необходимость кратко остановиться на радиационной обстановке на его территории. Тем более что численность его населения составляет значительную часть всего населения, вовлеченного в сферу чернобыльских тревог.
Между прочим, это закономерное явление, которое можно назвать «психологическим феноменом большого города». Его причина в значительной прослойке интеллигенции - основном носителе и источнике «психологического отвращения» к радиации, воспитанного долголетней антивоенной - в частности, антиядерной - пропагандой. Никто так глубоко не впитал неприязнь к этому новому поражающему фактору, свойственному только ядерному оружию, который эмоциями многих журналистов окрашивался в более (!!!) мрачные краски, нежели более привычные факторы (!), с которыми связаны давно знакомые виды поражений (ранения и ожоги). Об этом свидетельствуют хорошо известные киевлянам факты невозвращения части школьников к началу учебного года, трудные семейные дилеммы по поводу возвращения детей младших классов, изобретательность в поисках «чистых кормов» за пределами даже республики. О глубине фобических («фобия» - боязнь.- Ю. Щ.) реакций свидетельствует также анализ рекламных объявлений граждан по обмену квартир, подтверждающий «падение акций» такого прекрасного города, как Киев, в системе международного обмена. Число граждан, желающих въехать в Киев в 1986 г., по сравнению с 1985 г. сократилось на треть, а желающих выехать из Киева - увеличилось в 3 раза» (с. 41-42).
«Не следует удивляться, что и к этому объективному материалу, основанному на анализе многочисленных исследований и измерений, со стороны некоторых людей, особенно представителей интеллигенции, можно ожидать проявлений скепсиса и недоверия, в основе которых - трудное расставание со своими убеждениями, тем более со своим «авторитетом» а глазах окружающих... Многочисленные тревоги... базировались не на строгом научном знании, а на домыслах, рожденных некомпетентностью, и эмоциях. В их основе психологическая неподготовленность к радиационной аварии такого масштаба (!), породившая в условиях дефицита информации и искаженной тревожными слухами оценки реальной обстановки застойную мысль: «Не может быть, чтобы было хорошо, если все плохо».
Это позиция, установка тех, кто охвачен радиофобией, на всякую официальную информацию, на всякие доводы, противоречащие этой позиции» (с. 44-46).
Итак, во-первых, у киевлян нет оснований для тревоги и беспокойства. Во-вторых, большинство их все-таки вовлечено в сферу чернобыльских тревог. Установлена и причина страхов: не беспрецедентная авария, потрясшая весь мир. Не те возможные последствия, о которых знает каждый грамотный человек. Главная причина всех неприятностей - интеллигенция! Вот бы нашим минздравовским анестезиологам да неграмотный народ. Вмиг бы его успокоили!
Ну а возьмите отношении В. Антонова к такому «бумажному тигру», как атомная бомба, и к антиядерной пропаганде! Это же прелесть! Прочитаешь брошюру, написанную в нескольких шагах от Украинского комитета защиты мира, и удивишься: зачем вообще борьба против ядерного оружия?
Касаясь будущего, автор заявляет:
«Еще раз хотим твердо подчеркнуть, что у подавляющего большинства населения ожидать каких-либо осложнений в состоянии здоровья или заболеваний, непосредственно связанных с воздействием радиации, нет никаких реальных оснований. Но несомненно, главными проблемами являются психологические, последствия которых могут оказаться неизмеримо более неблагоприятными. Имеются основания ожидать опосредованные последствия в виде различных отклонений в показателях здоровья и даже некоторых заболеваний у той части населения, которая оказалась во власти необоснованных страхов и тревог, во власти радиофобии... Для изучения этих вопросов в результате аварии на ЧАЭС создались уникальные возможности. Это, между прочим, и является одним из важных направлений деятельности созданного в Киеве Всесоюзного научного центра радиационной медицины АМН СССР. Мы подчеркиваем это, так как в связи с его созданием циркулировало немало кривотолков и слухов, способствующих психологической напряженности:
«Раз создан такой центр - значит, плохи наши дела» (с. 39-40).
Расправившись с интеллигенцией, атомной бомбой и безосновательными страхами, В. Антонов обращает свой взор к доктору Гейлу:
«Остается прокомментировать напугавшее некоторых граждан заявление Гейла в известном телемосте.
Во-первых, доктор Гейл гематолог, но никак не специалист в области радиационной безопасности, тем более эксперт, как он был представлен с телеэкрана.
Во-вторых, многие услышали и запомнили количество названных раковых заболеваний, но пропустили мимо ушей - на какую численность населения или на какое количество естественных случаев рака... Во всяком случае, будучи врачом, Гейл обязан был с учетом силы психологического воздействия таких заявлений более четко изложить это, подчеркнув необходимость их относительной оценки, но не сделал этого, то ли в силу своей некомпетентности в этих вопросах, то ли других причин, которые нам неизвестны» (с. 37).
В апреле 1987 года на пресс-конференции в Минздраве УССР я задал вопрос об отношении киевских медиков к прогнозам доктора Гейла.
Вот что мне ответил заведующий отделом Всесоюзного научного центра радиологической медицины АМН проф. И. А. Лихтарев, уже упоминавшийся нами:
«Декларация каких бы то ни было цифр через эфир о будто бы возрастании в будущем раковых заболеваний без их сопоставления со спонтанным уровнем увеличения болезней от воздействия химических загрязнений, нездорового образа жизни, ухудшения экологической обстановки в промышленных городах - ничего, кроме вреда, принести не может... Вот уже третье поколение японцев там выросло (после атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки - Ю. Щ.), а генетических изменений там нет. Ученые много спорят, изучают этот феномен. Однако факт остается фактом. И обо всем этом хорошо известно доктору Гейлу, решившему на нашем горе сделать своей персоне неплохую рекламу («Вечерний Киев», 21 апреля 1987 г.).
Итак, мало того что доктор Гейл некомпетентен, как уверяет нас В. Антонов, - оказывается, д-р Гейл еще и негодяй, делающий на нашем горе себе рекламу. Кто же поучает врача Гейла? Профессор Лихтарев, не медик, а физик по профессии (!), не имеющий вообще морального права оценивать врачебные качества д-ра Гейла.
Послушайте, мы когда-нибудь станем нормальными, воспитанными людьми, умеющими вести корректную научную дискуссию, а не лакейски-кухонную свару с приклеиванием ярлыков в стиле сталинских времен? Почему же нравственное чувство людей без медицинских дипломов безошибочно подсказало им, что так нельзя, так неприлично? Вот что написала мне читательница из Киева:
«Совершенно случайно обнаружила вырезку из газеты «Вечерний Киев» за 21.4.87. Я сохранила ее, так как была возмущена отношением к профессору Р. Гейлу наших украинских медиков. Ведь это не секрет, что доктор Гейл оказал очень большую помощь нашей стране после чернобыльской аварии. Зачем же поносить его, да еще с такой высокой трибуны? Ведь эту пресс-конференцию слушала вся Украина?
Экономист О. В. Глазова, Киев, Владимирская, 18/2, кв. 46».
Эффективность всей титанической «санитарно-просветительской» деятельности медиков достаточно ясно оценивает в своем письме А. П.
Опанасенко, Киев:
«Прошло больше года с момента чернобыльской катастрофы, но до сих пор отсутствует аргументированная достоверная информация, что приводит к возникновению слухов, сплетен и радиофобии. Голословные, бездоказательные утверждения о том, что «все прекрасно», что на ЧАЭС такой же уровень, как в Киеве, бодренькие репортажи о героизме, о счастливой жизни эвакуированных никогда никого не убеждают. Нужна полная картина - во сколько раз увеличилось содержание радионуклидов в воде и пище, какие предельно допустимые суточные нормы поступления в организм, сколько стронция-90 и цезия-137 было в выбросе, и т. п.
Ничего не делается, чтобы восстановить доверие народа к средствам массовой информации, подорванное изложением событий в мае 1986 года. Во всех специализированных НИИ (гигиены питания, профзаболеваний, коммунальной гигиены) - заметьте, не оборонного профиля - созданы 1-е отделы. Значит, есть что скрывать от населения.
Муссируется вопрос об отсутствии опасности острой лучевой болезни. Так ведь в этом никто и не сомневается. Но почему-то при этом «забывают», что стронций-90 и цезий-137 накапливаются в организме. «Забывают» о том, что предельно допустимые дозы накопления для детей в 10 раз ниже. Ссылаются на рентгеноскопию. Но ведь это кратковременное и локальное облучение.
Мало того, уже несколько раз официальные лица Минздрава заявляли, что вот-де в Хиросиме и Нагасаки не наблюдается никаких последствий. Да как же у них язык поворачивается произносить такое кощунство! На протяжении 40 лет нам рисовали совсем иную картину.
Эти и другие «ляпсусы» дискредитируют органы массовой информации, наносят вред советскому строю. Забыты слова В. И. Ленина: «...Ложь и полуправда развращают человека». Пора бы это понять».
Но вернемся к доктору Гейлу и восстановим истину, которую упорно пытаются не замечать (или не знают ее?) украинские медицинские авторитеты.
Из сообщений прессы: «Копенгаген, 31 августа 1986 г (ТАСС). В здании датского фолькетинга проходит симпозиум по проблеме оказания гуманной помощи населению в катастрофических ситуациях... Участники обсуждают вопрос «О праве людей на гуманную помощь в свете катастрофы в Чернобыле».
Американский врач Р. Гейл весьма высоко отозвался о докладе, представленном советской стороной в МАГАТЭ... Он заявил, что Советский Союз дал неожиданно довольно мрачную оценку последствий аварии в Чернобыле. «Русские считают, что около 150 тысяч человек во всем мире заболеют раком вследствие чернобыльских событий, из них половина умрет. Эта цифра весьма завышена. Я считаю, что она должна быть в десять раз меньше», - указал Р. Гейл. Он заявил, что эта цифра не столь велика, если сравнить ее с числом заболеваний раком в течение 70 лет из-за курения и использования угля в качестве топлива. «Общее число заболеваний раком вследствие аварии на советской АЭС возрастет лишь на один процент», - сказал Гейл.
И это подтвердил вице-президент АМН СССР Л. А. Ильин: «Другими словами, серьезные люди занимают серьезную позицию. Более того, если кто-то и завышает возможные последствия, то это, скорее, мы. Когда в августе 1986 года мы приехали в Вену на совещание экспертов МАГАТЭ, то представили свой расчет полученных коллективных доз, в частности, для людей, живущих в европейской части страны.
Так вот, эти дозы мы сознательно, из гуманных соображений, завысили, поскольку к тому времени еще не было информации, насколько эффективны все проводимые мероприятия. Реальные дозы облучения, нынче это уже ясно, оказались приблизительно в десять раз ниже, как мы и предполагали («Вечерний Киев», 6 февраля 1988 г.).
Выходит, прогнозы Гейла и советские прогнозы в общем совпадают? Из-за чего же тогда разыгрывается вся эта не достойная комедия? Кто же тогда более невежествен - доктор Гейл или его киевские оппоненты?
1 апреля 1988 г. в газете «Правда» появилась статья доктора Гейла «Точка жизни во Вселенной», поставившая последнюю «точку» в странной «дискуссии»:
«Сейчас многих интересуют долговременные последствия аварии. Превалировало научное мнение, что поскольку их размеры не определены, то результатом публичной дискуссии может стать неоправданное беспокойство, и она может нанести вред. Хотя эта точка зрения и оправданна, такую политику надо сбалансировать равнозначно важным и убедительным обсуждением: право общества на полную информацию. Более того, информационный вакуум часто ведет к нереалистической обеспокоенности, спекуляциям и обвинении в утаивании».