В одной руке у него был пакет, в другой — Стек. Он чертовски походил на галлюцинацию, но тем не менее, на наше счастье, был настоящим. А еще он был один.
— Ты как здесь?.. — спросил я, пока Ростик терпел объятия радостно визжащей Даши. — И где Луза?
Ростик, освободившись от Даши, протянул Жиле пакет.
— Там такая мясня — пипец, — сказал он, махнув рукой себе за спину. — Всех положили. И Лузу, и Миха, и Чомбу.
— Кто? — спросил я, глядя, как Жила вытаскивает из пакета наши телефоны.
— Сами. Друг друга. А Армяна Следопыт убил. — Ростик поднял Стек, посмотрел на него и добавил: — Мне плечо прострелили. А потом Следопыты друг друга перестреляли. Такая вот херня.
Луза убит, Армян убит… Это был шок. Убийства столь известных в нашем городе людей никак не смогут пройти незаметно. Причем не только для города. Что Луза, что Армян, оба имели обширные связи в других городах, включая Москву и Питер. Шум поднимется такой, что…
Первой, как ни странно, среагировала Даша, еще минуту назад истерично бившаяся в дверь нашей камеры.
— Аквариум! — крикнула она. — Надо телефон Лузы найти и аквариум!
Мы с Жилой тоже оживились. Тема, поднятая Дашей, заставила нас забыть о недавних страхах.
Но Ростик покачал головой:
— Нашел я его телефон. И аквариум нашел.
— И? — чуть ли не хором спросили мы.
Ростик посмотрел на нас, вздохнул. Лицо при этом у него было скорбно-отрешенное.
— Ладно, пошли. — И первым вышел из камеры.
Коридор был пуст. До тех пор, пока мы не дошли до сетевого центра и не наткнулись на первые тела.
Тут разразилась самая настоящая бойня. Возле входа лежали несколько человек, на лестнице тоже. Все стены в крови и пулевых выщерблинах. У меня аж мороз по коже пробежал.
|
|
Лавируя между трупами, Ростик рассказал, как попал к Армяну, как выбрался оттуда и приехал сюда, чтобы вытащить нас.
— Там перед входом китайцы митинг устроили. Все двери закрыты наглухо. Сань, ты когда флешмоб делал, просил, чтобы китайцы приходили?
— А? Что? Флеш… Нет, китайцев не просил… — Не слушая Ростика, я перешагивал через тела, и мне очень хотелось закрыть глаза, чтобы ничего не видеть.
Жила на ходу нажимал кнопки на своем телефоне, бурча под нос про слабый заряд.
— Ну короче, я через черный ход ломанулся, а тут куча трупов… — Так, под разглагольствования Ростика, мы добрались до цели.
Это был обычный аквариум. Относительно большой — литров на двести. Рыбки, улитки, камушки-ракушки. Но только рыбки все сдохли от глобального потепления, внезапно возникшего в их водном мире.
Аквариум стоял на постаменте, который когда-то был обшит пластиковыми панелями. Теперь эти панели большей частью оплавились, явив металлические бока большого сейфа. Одна из стен была дверцей хранилища с кнопками от нуля до девяти. Возле нее на полу лежал паспорт. Я подошел, поднял его.
Нечаев Эдуард Николаевич. С фотографии на меня смотрел молодой Луза.
— Там система такая, что, если неправильно несколько раз пароль вводишь, сгорает все нах, — грустно сказал Ростик. — А я не знал. Ввел его дату рождения пару раз, потом сейф тряхнуло, и все задымилось. Я думал, что рванет, но не рвануло.
— Вот ты тупарь! — вырвалось у меня, после чего я удостоился недовольного взгляда моего друга.
— И что теперь? — спросила Даша. — Мы же не проиграли?
— Но и не выиграли, — ответил Ростик. — Когда в сейфе начался пожар, мне позвонили и сказали, что игра закончилась вничью.
|
|
— Как вничью? — воскликнул я.
— Да вот так, — буркнул Ростик.
— Ну что сказали-то?
— «И, закричав: „Пора мне на покой!“ — закончил партию предложенной ничьей», — продекламировал Ростик. — Это все, что они мне сказали. Потом отрубились.
— Что это значит? — спросил я.
— Что надо уезжать отсюда. В жопу все. Живы — и слава богу.
Ростик неожиданно размахнулся и швырнул Стек в аквариум. Зазвенело стекло, вода вперемешку с водорослями и дохлыми рыбками хлынула на пол, Жила отскочил в сторону, при этом не отвлекаясь от телефона.
— А про ничью — это к чему? — спросил я, отступая в сторону от лужи. — Мы деньги получим или как?
— А это у тебя надо спросить, — резко и зло сказал Ростик. — Ты же в этой игре регистрировался. И машину мою зарегистрировал, которую твои следопыты у Армяна в решето превратили. А до этого в нее твои актеры бутылками швыряли, помнишь? Так чё, Саня, мы деньги получим или как?
В воздухе повисла пауза. В полной тишине Жила, глядя на свой телефон, сказал:
— Бабосы на месте. Ростик, может, двинуть трубки, пока возврат не оформили?
— Короче, я пошел отсюда, — сказал Ростик. — Кто хочет, может оставаться. — И пошел.
В общем-то, оставаться никто не стал. Сначала Жила, потом Даша, ну а потом и я, бросив прощальный взгляд на кусок железки, бодренько двинулись к выходу.
Тела бандитов, перестрелявших друг друга, были только в здании. Мы спустились по лестнице к черному ходу, через стройку вышли на Энгельса. Ростик остановился, осмотрелся и выругался.
|
|
— Что такое? — спросил Жила. — Машину украли? — охнула Даша.
Ростик подошел к дороге, пнул ногой осколки стекла. Повернулся, горестно кивнул.
— Ты же сказал, что она у Армяна осталась, — напомнил я.
— Не мою. — Ростик достал из кармана две связки ключей, подбросил на руке. — Да ебись оно все…
Он размахнулся, швырнул ключи в кусты и пошел по направлению к площади.
— Ты куда? — крикнул ему в спину Жила.
— В «Калинку»! — донеслось в ответ.
Когда мы проходили через площадь дворца, то действительно увидели там кучу китайцев: мужчины, женщины, даже дети. Митинг уже закончился, и все они медленно расходились, негромко переговариваясь на своем китайском. Многие выглядели растерянными и озадаченными, хотя я мог и ошибаться. В китайской мимике я не очень разбираюсь. Несколько китайцев сворачивали плакат; когда мы проходили мимо них, я услышал, как они спорят на своем непонятном языке. А может, это и не спор был вовсе, кто их поймет, детей Поднебесной.
Смешавшись с толпой, мы прошли мимо автобуса, возле которого курила компания пьяных журналистов. Стражей порядка не было вообще, если не считать водителя автобуса в камуфляже, который похрапывал на руле.
Я на ходу проверил баланс на своем счету.
Шесть с лишним миллионов были на месте. Оставалось только придумать, как их обналичить. Этими мыслями я и был поглощен все то время, пока мы шли в «Калинку».
ЭТОТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Последний раз мы сидели в «Калинке» три дня назад, но казалось, что мы не были здесь целую вечность.
Мы с Жилой и Ростиком взяли пиво и сухарики, а Даша — сок. Не было обсуждений правительства и планов Ростика. Да и разговора как такового не получалось. Курили много. А поскольку в «Калинке» всего одна официантка, пепельница не раз набивалась до краев. Я молчал больше всех. Потому что всякий раз, как только я пытался что-то сказать или спросить, Ростик обрывал меня. Дошло до того, что даже Жила с Дашей сказали ему о том, что он зря на мне отрывается. После этого Ростик унялся, но и я решил поменьше говорить.
В принципе, его можно было понять. Он не только потерял машину, но и в моральном плане тоже пострадал больше всех. Шутка ли — двух человек пришлось убить. Пусть даже и в целях самозащиты.
А начиналось все с того, что я позвонил ему позавчера утром и попросил съездить в Маковск. Ну конечно, кто-то же должен быть виноват. Я поэтому и не спорил. Ждал, что Ростик отойдет, успокоится, но он никак не отходил.
Вроде уже и закончилось все, а с другой стороны…
— Как думаете, если нас все-таки вычислят, эти олигархи отмажут нас? — спросил Жила.
— Думаю, нас уже отмазали, — сказала Даша. — Иначе арестовали бы.
— Схожу еще за пивом, — буркнул Ростик, поднялся из-за стола и пошел к барной стойке.
Мы переглянулись. Жила развел руками: мол, что тут поделаешь, Ростик не в духе.
— В городе перестреляли кучу людей, — сказал я. — Причем не просто людей, а заметных. Луза, Армян… Шум поднимется, точнее, уже поднялся.
— Те, кто смог устроить такую игру, смогут и шум унять, — сказала Даша.
— И нас тоже смогут унять, — пробурчал Жила. И чтобы продемонстрировать, что он имеет в виду, провел ребром ладони по горлу.
— Уже бы уняли, если бы хотели. — Фраза моя прозвучала неуверенно и повисла в воздухе.
В наш двадцать первый век, когда людей убивают уже городами, жизнь четверых маленьких и бесполезных юнитов вряд ли покажется кому-то ценной. Хотя, с другой стороны, кто мы такие, чтобы тратить на нас силы? Так что где-то шестьдесят на сорок в нашу пользу выходило. А с моим оптимизмом — и все восемьдесят на двадцать.
Вернулся Ростик. Поставил пиво на стол, но садиться не спешил.
— Ладно, — сказал он после довольно продолжительной паузы. — Главное, что живы остались. А машина… да и хер с ней!
И улыбнулся. А потом сел, поднял бокал и посмотрел на меня. Это была мировая. Мы чокнулись — даже Даша соком, — выпили, и только потом Ростик сказал, что собирается сваливать из города.
— Не сейчас. Дела тут улажу кое-какие… Наверное, через неделю.
— Куда? — спросил Жила.
— В Москву. — Помявшись, Ростик добавил: — Корешок там у меня есть, темы какие-то крутит, звал…
Я едва сдержался, чтобы не улыбнуться, и спросил:
— А что за темы?
— Да фиг знает. Съезжу, посмотрю, что почем.
Ответ был в духе прежнего Ростика, что не могло не вызвать облегчения, во всяком случае у меня.
— Вы как? — спросил Ростик.
— Я не хочу уезжать, — признался Жила. — Это мой город, я тут вырос… Куда я поеду?
— Если захотят найти, найдут и в Москве, и в Лондоне, — сказал я. — Я тоже не хочу никуда сваливать.
Ростик пожал плечами:
— Я бы в любом случае уехал. Давно собирался. Надоел мне этот онанизм, когда на заправке на полтинник заправляешься, чтобы на сигареты хватило. — Он отхлебнул пива и заговорил более торопливо. — Здесь нам не дадут дела проворачивать. Мы засветились везде, хотим мы того или нет. Менты не тронут — братва найдет. Братва забьет — будут журналисты. Слухи пойдут — их даже олигархи не остановят. Надо либо на дно ложиться, либо сваливать. Серьезный бизнес не сделать.
— Это тоже правильно! — сказал Жила.
Я удивленно посмотрел на него. Жила, который не любил лишнего шага сделать без особой на то причины. Жила, который больше всех из нас не любил менять обстановку.
— Куда? — спросил я. — В Москву? И что там такого?
— Раскрутиться там. Здесь пока все поутихнет. А потом вернуться и начинать здесь что-то серьезное мутить.
— Никто из тех, кто уезжал в Москву, не вернулся, — неожиданно сказала Даша. — По крайней мере я таких не знаю.
— Я в Москве жить не хочу, — сказал Жила. — Там экология такая, что скоро будут мутанты рождаться вместо детей. А я троих хочу. Или трех, как там правильно?
— Из Москвы можно в Англию свалить, — сказал Ростик.
— В Великобританию, — поправил я. — Оттуда, кстати, тоже не возвращаются. Лучше на Кубу. Экология хорошая, и наших там любят.
— Раскрутимся — рванем на Кубу, — сказал Ростик. — Даш, ты на Кубу поедешь?
— Я в Москву поеду. Поступать в театральное буду, — сказала Даша. — А на каникулах можно и на Кубу.
Наступило тягостное молчание. Все, типа, думали. Я сделал глоток пива, поморщился:
— Блин, теплое. Я не поеду, наверное.
— Ты же теперь безработный, — удивленно сказал Ростик. — Тебе чего здесь ловить?
Да я и сам понимал, что ловить здесь нечего. Но ехать куда-то в другой город… Я и раньше подумывал над этим, но каждый раз меня охватывала легкая паника от надвигающейся неизвестности.
— Ну не знаю, подумаю… — сказал я, уже решив про себя, что никуда не поеду.
Мы выпили еще пива. Потом взяли водки. Даша начала с вина, но потом тоже переключилась на водку.
Жила нашел в своем кармане косяк. Мы скурили прямо в зале, осторожно отворачиваясь или ныряя под стол. Нам уже все было по фигу. Потом поесть… Еще водки…
— Сань… — говорил мне Ростик, пытаясь облапать Дашу, — три дня назад я думал, что мне двадцать пять и у меня вся жизнь впереди. А сегодня я отдуплился и понял, что в любом возрасте времени нет. Его вообще нет, и те, кто говорит: мол, вся жизнь впереди… Говно это всё. Времени не существует, понимаешь? Давай, братка, наливай по одной за все хорошее.
Я наливал и что-то говорил про то, что он спас мне жизнь. Мы пили каждый за свое и за сказанное другим.
Жила хлюпал носом и говорил, что хочет трех или троих детей. И домик с мангалом. И чтобы рядом рынок, на котором все свежее и дешевое. При этом тоже наливал и советовал всем хорошо закусывать.
— Пацаны-ы-ы-ы-ы… Китайцы рулят… Нам с Китаем надо дружить… Стопудняк…
Он наконец-то перешел на политику и говорил про то, что китайская и русская культуры имеют много общего. Потом почему-то перешел на корейцев, которые, впрочем, тоже рулили. Жила долго цитировал Цоя и порывался найти гитару, но потом увлекся едой и умолк.
Даша периодически спорила с официанткой по поводу обслуживания. Возможно, из-за этого официантка и не пошла нам навстречу, когда выяснилось, что вкупе с разбитыми тарелками наш счет превышает нашу наличность.
В Жиле разыгралась широкая русская душа: жестом барина он протянул вышибале телефон, посоветовал проверить счет и сказал, что платит за всех в кабаке и без сдачи.
Когда он сплевывал кровь на асфальт, этот телефон валялся рядом, разбитый в дрова. Симка, к счастью, уцелела. Ростик пообещал дать Жиле на время свою старую, но очень офигенную трубку. Это было последнее, что я запомнил из той ночи.
Как я попал домой — до сих пор для меня осталось загадкой. Я не просто попал домой, но еще и дополз до кровати, после чего мой автопилот отключился.
Кажется, мне снились деньги, которые я мог бы получить за свой телефонный номер. Сколько — не помню. Но их было очень много.
Logged audio
(говорят про неконтролируемые эксперименты и литеру «С»).
— Кино? Какое, к черту…
— «Вервольф» прописал его в исходниках.
— Измените. Пропишите сериалы. Пусть пережевывает жвачку. И возьмите это на контроль. Если понадобится, будем каждый день по сериалу выпускать, но больше никаких неконтролируемых нами экспериментов. Завтра я закрою вопрос с переводом денег, после этого будем подключать. И это, Женя…
— Да?
— Чтоб никакой больше литеры «С»!