Капитан Нелиесен Нестер Хеврен сидел, сутулясь, в седле, небритое лицо было перекошено от усталости. Однако, когда ворота распахнулись и он увидел перед собой Ваэлина, его бросающееся в глаза изнеможение сменилось мрачной удовлетворенностью. – Что, северянин, набрался-таки мужества встретиться со мной лицом к лицу? – осведомился он, когда Ваэлин подъехал ближе. – У меня не было выбора, мои люди начали терять ко мне всякое уважение. Он посмотрел за спину капитана, в безлюдную пустыню. – А где же ваше войско? – Глупцы под предводительством труса! – бросил Хеврен. – Кишка у них тонка сделать то, что надо. Да проклянут боги Эверена, мерзавца, рожденного в пустыне! Император отрубит ему голову. Он устремил на Ваэлина взгляд, полный лютой, незамутненной ненависти. – Но прежде я отрублю твою, Убийца Светоча! Ваэлин кивнул. – Как вам будет угодно. Вы намерены спешиться или хотите, чтобы потом говорили, что у вас было несправедливое преимущество? – Мне не нужны преимущества! Хеврен не без труда сполз с седла. Песок пустыни посыпался с его одежд, лошадь облегченно всхрапнула. Ваэлин предположил, что Хеврен не один день провел в седле, и обратил внимание, как подкосились у него ноги, прежде чем он выпрямился. – Возьмите! – Ваэлин снял надетую через плечо фляжку, отвернул крышку и отхлебнул сам. – Утолите жажду, а то станут говорить, будто преимущество было у меня. Он снова завернул крышку и перекинул фляжку Хеврену. – Ничего мне от тебя не надо! – сказал Хеврен, но Ваэлин заметил, как дрожит его рука, сжимающая фляжку. – Не надо так не надо, оставайтесь гнить тут, – ответил он и повернулся, чтобы уйти. – Стойте! Хеврен открыл фляжку, напился, жадно глотая воду, пока фляжка не опустела, потом отшвырнул ее в сторону. – Довольно болтать, Убийца Светоча! Он выхватил саблю, расставил ноги в боевой стойке, смахнул со лба внезапно выступивший пот. – Простите, капитан, – сказал ему Ваэлин. – Простите за смерть Светоча, простите, что мы сюда явились, простите, что не могу дать вам смерти, которой вы ищете. – Я сказал, довольно болтать! Хеврен шагнул вперед, занес было саблю, потом остановился, растерянно поморгал: глаза у него внезапно разъехались. – Две части валерианы, одна часть царского корня и щепотка ромашки, чтобы забить вкус. Ваэлин показал Хеврену крышку от фляжки, которую он подменил на другую, наполненную сонным снадобьем Шерин. – Простите. – Ах ты… – Хеврен, пошатываясь, прошел несколько шагов и рухнул на землю. – Нет! – простонал он, отчаянно пытаясь подняться на ноги. – Нет… Он еще немного подергался и остался лежать неподвижно. Ваэлин подозвал нильсаэльских солдат, охранявших ворота. – Отыщите ему удобную комнату с надежными запорами и, смотрите, заберите у него все оружие! Подъехал Френтис с отрядом разведчиков, остановился под аркой ворот. – Драться тут было особо не с кем, – заметил он, когда нильсаэльцы понесли прочь бесчувственное тело Хеврена. – Я отобрал у него достаточно много, – ответил Ваэлин. – Его войска нигде не видно. Забери к западу, может, нападете на их след. – Думаешь, они идут в Унтеш? – Либо в Унтеш, либо назад в Марбеллис. Ищите не больше одного дня, и смотри, не рискуй. Если вас заметят, сразу назад, в город. Френтис кивнул и погнал коня вперед. Отряд разведчиков тронулся следом. Ваэлин смотрел, как они едут на запад, и старался не обращать внимания на слабую тревожную трель песни крови. * * *
Наступила ночь. О Френтисе не было ни слуху ни духу. Ваэлин ждал на стене над караульным помещением. Густые россыпи звезд мерцали над черными песками пустыни. – Ты тревожишься из-за него. Шерин появилась рядом с ним, мимоходом дотронулась до его запястья и спрятала руки под одеянием. – Он же мой брат, – ответил Ваэлин. – Капитан все спит? – Как младенец. Он чувствует себя неплохо для человека, который несколько дней провел в пустыне почти без воды. – Когда очнется, не подходи к нему слишком близко, он будет зол. – Он тебя ужасно ненавидит. В ее голосе звучала грусть. – Они все тебя ненавидят, эти люди, несмотря на все, что ты для них сделал… – Я убил наследника их империи и привел в их город чужеземное войско. А возможно, и «красную руку» принес тоже я. Пусть ненавидят, я это заслужил. Она придвинулась ближе, бросив опасливый взгляд на стоявшего неподалеку часового – но тот, похоже, был всецело занят выковыриванием грязи из-под ногтей. – Каменотес идет на поправку, но спит он плохо, ожоги до сих пор причиняют ему боль. Я стараюсь ее снимать, как могу, но он все равно бредит во сне, говорит на языках, которых я никогда не слышала, но иногда и на нашем тоже. Ее взгляд был пристальным, вопрошающим. – И кое-что из того, что он говорит… Ваэлин вскинул бровь. – Что же? – Он говорит о песне, о Поющих, о живом волке, сделанном из камня, о злой и смертельно опасной женщине и о тебе, Ваэлин. Быть может, это просто бред, обманные видения, порожденные болью и сонными зельями, но меня это пугает. А меня напугать не так легко, ты же знаешь. Он обнял ее за плечи и притянул к себе, не обращая внимания на ее встревоженный взгляд, брошенный на часового. – Теперь-то уже какая разница? – сказал он. – Твое положение, твоя роль здесь… – Ну, пусть взбунтуются и скинут меня, если хотят. Он нарочно повысил голос, чтобы часовой мог слышать, хотя тот теперь упорно смотрел куда угодно, только бы не на него. Если Ваэлин хоть что-то смыслил в солдатских сплетнях, к утру об этом будут знать все казармы. Он обнаружил, что ему совершенно наплевать. – Прекрати! – она выпуталась из его объятий, смущенная, но смеющаяся. Часовой кашлянул, Ваэлин обернулся и увидел, что он указывает в пустыню. – Отряд возвращается, милорд! Ворота распахнулись, впуская разведчиков, едущих усталой рысью. Ваэлин тут же встревожился, увидев, что Френтиса среди них нет. – Когда мы обнаружили войско альпиранцев, оно было менее чем в десяти милях от Унтеша, милорд, – объяснил сержант Халкин, заместитель Френтиса. – Брат Френтис решил поехать вперед и предупредить об опасности принца Мальция. А нам приказал возвращаться и доложить вам. Ваэлин на миг стиснул руку Шерин и зашагал в сторону конюшни, бросив через плечо: – Позовите брата Баркуса и брата Каэниса! Глава десятая
– Ну, вот так вот, – сказал Баркус. – Умно… – пробормотал Каэнис. – Похоже, недооценили мы этого альпиранца. Над городом Унтешем вздымался толстый столб дыма, марая утреннее небо. Земля под стенами была усеяна сотнями трупов, и штурмовые лестницы, прислоненные к стенам, были как растопка, натыканная в костер. Сквозь дым Ваэлину был виден хлопающий на ветру штандарт: черные скрещенные сабли на алом фоне, тот самый, который он видел в оазисе. Альпиранский владыка битв предпочел осаде стремительный натиск и пошел на кошмарные потери ради того, чтобы отвоевать город для императора. Унтеш пал, принц Мальций и Френтис либо мертвы, либо в плену. «Я убийца…» – Не надо говорить об этом людям, – сказал Каэнис. – Это дурно повлияет на боевой дух… – Нет, – сказал Ваэлин. – Мы скажем им правду. Они знают, что я не стану им лгать. Истина важнее страха. – Он мог и выбраться, – предположил Баркус, хотя, судя по его тону, сам не верил в то, что говорил. – Может, он на корабле уплыл. Ваэлин зажмурился, пытаясь успокоить свои мысли и выслать песнь крови вперед, как тогда, когда он потерял Дентоса в песчаную бурю. Нота звучала ровно, без колебаний, и ответа не нашла. – Его там нет… – прошептал Ваэлин, и надежда воспряла у него в груди. Ему пришла в голову полубезумная идея дождаться темноты, пробраться за стены и отыскать Френтиса в царящей после штурма неразберихе, хотя он полностью отдавал себе отчет, что наиболее вероятным исходом будет быстрая гибель. «Но если его там нет, где же он? Он бы принца не бросил!» – Вылазка, – сказал Каэнис, указывая на равнину перед городом: отряд всадников, вздымая густое облако пыли, скакал по направлению к ним. – Их там не больше десятка! – Баркус отцепил от седла свою секиру и снял кожаный чехол с двойного лезвия. – Хоть как-то поквитаемся за принца и нашего брата. – Брось, – Ваэлин тронул повод Плюя, разворачивая его прочь от города. – Поехали! * * *
Миновал еще месяц. Они ждали надвигающейся бури. Ваэлин жестко натаскивал солдат, гонял их до тех пор, пока они не валились от усталости, так, чтобы каждый знал, где его место на стене, и был достаточно опытен и натренирован, чтобы пережить хотя бы первый натиск. Он чуял их страх и нарастающее раздражение, но ответ был один: все новые тренировки и еще более жесткая дисциплина. К изумлению Ваэлина, смешанный страх и уважение, которые они к нему испытывали, делали свое дело: дезертиров не было, даже после того, как Баркус съездил в Марбеллис на разведку и вернулся с известием, что Марбеллис тоже пал. – Город почти разрушен, – доложил могучий брат, спрыгивая с коня. – Стены пробиты в шести местах, половина домов уничтожена огнем, а уж сколько вокруг альпиранцев стоит лагерем – я и со счета сбился. – А пленные? – спросил Ваэлин. Лицо его брата, обычно веселое, было мрачным донельзя. – На стенах стоят колья, много кольев, и на каждом колу – по голове. Если кого и пощадили, я их не видел. «Владыка битв… Алюций… Мастер Соллис…» – Ну и дураки же мы были, что позволили старому ублюдку отправить нас сюда! – говорил Баркус. – Ступай, брат, отдохни, – сказал ему Ваэлин. По ночам к нему приходила Шерин, и они занимались любовью, находя блаженное утешение в близости. Потом они лежали в темноте, сплетясь телами. Иногда Шерин плакала, тихо вздрагивая, пытаясь это скрыть. – Не плачь, – шептал ей тогда Ваэлин, – скоро все это кончится! Через некоторое время ее рыдания утихали, она вцеплялась в него и принималась жадно, отчаянно целовать его лицо. Она, как и все в городе, понимала, что теперь грядет. Альпиранцы волной хлынут через стены, и он, как и все прочие подданные Королевства, носящие оружие, умрет. – Мы же можем уехать, – умоляюще сказала она однажды ночью. – В гавани же еще стоят корабли. Возьмем да и уплывем. Он провел рукой по ее гладкому лбу, по изящному изгибу скулы, по тонко очерченному подбородку. Как чудесно было касаться ее лица, чувствовать, как она вздрагивает от его прикосновения, как теплеет ее кожа. – Вспомни, что я тебе обещал, любовь моя, – сказал он и пальцем убрал слезинку с ее глаза. На следующее утро он обходил стены, когда пришел Каэнис с докладом, что к гавани приближаются корабли из Королевства. – Сколько их? – Почти сорок. Брат, казалось, был нимало не удивлен таким оборотом событий. Мысль, что король оставит их погибать без подмоги, ему, похоже, даже в голову не приходила. – К нам идет подкрепление. * * *
– Разговоры ходят, – сказал Каэнис, ожидая на пристани и глядя, как первый из кораблей огибает мол и входит в гавань. Ему явно было неловко, но говорил он решительно. – Насчет сестры Шерин. Ваэлин пожал плечами: – Этого следовало ожидать. Мы же особо не скрывались. Он взглянул на Каэниса и пожалел о своей беспечности: брату всерьез было не по себе. – Я люблю ее, брат. Каэнис старался не смотреть ему в глаза. – Согласно канонам Веры, ты мне больше не брат, – тяжко обронил он. – Отлично. Что ж, ты можешь меня сместить. Я с удовольствием передам этот город в твои руки… – Должность лорд-маршала полка и командира этого гарнизона доверена тебе королем, не орденом. Не в моей власти тебя смещать. Все, что я могу, это доложить о твоем… проступке аспекту и предоставить дело его суду. – Если я доживу до этого суда. Каэнис указал на приближающийся корабль. – Пришло подкрепление. Король нас не подвел. Думаю, мы все поживем еще немного. Ваэлин видел вдали остальные корабли, лениво покачивающиеся на волнах. «Что же они медлят?» – удивился он, и тут до него дошло. Корабль подошел ближе, и Ваэлин увидел, как высоко он сидит в воде. Подкрепление не пришло. Моряки бросили канаты солдатам, стоящим на пристани, корабль подтянули к причалу, через борт тяжело перевалился трап. Ваэлин ожидал увидеть кого-то из высших маршалов королевской стражи и был весьма удивлен, когда с корабля на берег принялся неуверенно спускаться человек в роскошных одеждах аристократа из Королевства. Ваэлину пришлось некоторое время порыться в памяти, прежде чем он вспомнил имя этого человека: Кельден Аль-Тельнар, некогда министр королевских сооружений. Человек, шедший следом за Аль-Тельнаром, больше соответствовал ожиданиям Ваэлина: высокий, одетый в неброское, синее с белым одеяние, с аккуратно подстриженной бородкой и темной, красновато-коричневой кожей. Ваэлин вышел вперед, чтобы приветствовать их. – Приветствую, лорд Ваэлин! – Аль-Тельнар поклонился. – Приветствую, милорд. – Разрешите вам представить лорда Мерулина Нестера Вельсуса, генерального прокурора Альпиранской империи, ныне исполняющего обязанности посланника при дворе короля Януса. Ваэлин отвесил поклон высокому. – Прокурор, значит? – Это скверный перевод, – ответил Мерулин Нестер Вельсус на почти идеальном языке Королевства. Говорил он холодно, и глаза его смотрели на Ваэлина хищно и пристально. – Точнее говоря, я орудие императорского правосудия. Ваэлин сам не знал, отчего он начал смеяться, но ему потребовалось немало времени, чтобы успокоиться. Наконец он умолк и обернулся к Аль-Тельнару: – Насколько я понимаю, у вас имеется королевский приказ для меня? * * *
– Приказ вам ясен, милорд? Аль-Тельнар явно нервничал, верхняя губа у него блестела от пота, руки, лежащие на столе, были крепко стиснуты. Однако он явно был так доволен тем, что играет важную роль в столь важном историческом моменте, что это, похоже, пересиливало страх, которого он не мог не испытывать, передавая подобный приказ столь опасному человеку. Ваэлин кивнул: – Да, вполне. Они сидели в зале совета торговой гильдии. Кроме них, здесь находился только высокий альпиранец, генеральный прокурор. Отсутствие свидетелей явно огорчало Аль-Тельнара: он осведомился, где же писец, который будет записывать происходящее. Ваэлин не потрудился ответить. – Вот здесь у меня королевское слово в письменном виде, – Аль-Тельнар достал кожаный портфель и вынул пачку бумаг с королевской печатью. – Если вам угодно… Ваэлин покачал головой. – Я слышал, что король нездоров. Он сам отдал вам эти приказы? – Н-нет. Принцесса Лирна назначена гофмейстером, разумеется, до тех пор, пока королю не станет лучше. – Однако болезнь не мешает ему отдавать приказы? – Принцесса Лирна показалась мне весьма добросовестной и ответственной дочерью, – вмешался лорд Вельсус. – Если вас это утешит, я обратил внимание, что она передавала слова своего отца с заметной неохотой. Ваэлин не сумел сдержать смешок. – Милорд, вы когда-нибудь играли в кешет? Глаза у Вельсуса сузились, губы гневно скривились, и он подался вперед через стол. – Я не понимаю, что вы имеете в виду, невежественный дикарь! И меня это не интересует. Ваш король сказал свое слово, вы намерены его выполнять или нет? – Кхм, – кашлянул Аль-Тельнар. – Принцесса Лирна, кстати, просила передать вам вести о вашем отце, милорд. Видя, как пристально уставился на него Ваэлин, он было остановился, но доблестно двинулся дальше: – Судя по всему, он тоже нездоров. Разнообразные старческие хвори, как говорят. Хотя она просила вас заверить, что делает все возможное, чтобы его поддержать. И надеется поступать так и впредь. – Милорд, вы знаете, почему она выбрала именно вас? – спросил Ваэлин. – Я предполагал, что принцесса приняла во внимание услуги, которые я оказал… – Она выбрала вас потому, что для Королевства не будет большой потерей, если я вас убью. Он отвернулся к альпиранцу: – Подождите снаружи. У меня дело к лорду Вельсусу. Оставшись наединие с альпиранским генеральным прокурором, Ваэлин ощутил всю ненависть, которая полыхала в нем как пламя. Глаза у него горели ненавистью. Быть может, Аль-Тельнар наслаждался историческим моментом, но лорду Вельсусу не было дела до истории. Его интересовало лишь правосудие. Или месть? – Мне говорили, что он был хорошим человеком, – сказал Ваэлин. – Ваш Светоч. Глаза у Вельсуса полыхнули, он хрипло проскрежетал: – Вам никогда не понять величия человека, которого вы убили, и всего, что вы у нас отняли! Ваэлин вспомнил неуклюжую атаку человека в белом доспехе, как он мчался навстречу смерти, слепо пренебрегая собственной безопасностью. Было ли это величие? Отвага – очевидно, да, хотя, возможно, он рассчитывал, что его защитит пресловутая милость богов. Как бы то ни было, горячка боя не оставляла места для восхищения и размышлений. Светоч был всего лишь еще одним врагом, которого надо было убить. Ваэлин сожалел о его смерти, но по-прежнему не находил в своей памяти места для чувства вины, а песнь крови об этом и вовсе молчала. – Я начал эту войну с четырьмя братьями, – сказал он Вельсусу. – А теперь один мертв, второй потерялся в тумане битвы. А двое оставшихся… Голос у него сорвался. «Двое оставшихся…» – До ваших братьев мне дела нет, – ответил Вельсус. – Императорская снисходительность для меня – великая мука. Будь на то моя воля, я бы освежевал всю вашу армию заживо и выгнал в пустыню, на съедение стервятникам. Ваэлин посмотрел ему прямо в глаза. – При малейшей попытке воспрепятствовать благополучной эвакуации моих людей… – Императорское слово дано, подписано и засвидетельствовано. Оно не может быть нарушено. – Это было бы против воли богов? – Это было бы противозаконно. Мы – империя законов, дикарь. Законов, которым подчиняются даже самые могущественные из нас. Императорское слово дано. – Тогда, по всей видимости, у меня нет другого выхода, кроме как положиться на него. Я требую зафиксировать, что губернатор Аруан не оказывал никакого содействия моим войскам во время нашего пребывания здесь. Он все это время оставался верным слугой императора. – Полагаю, губернатор выскажется за себя сам. Ваэлин кивнул. – Хорошо. Он встал из-за стола. – Завтра на рассвете, в миле к югу от главных ворот. Полагаю, поблизости имеются альпиранские войска, ожидающие вашего приказа. Будет лучше, если ночь вы проведете с ними. – Если вы полагаете, что я выпущу вас из поля зрения до тех пор, как… – Вы что, хотите, чтобы я вас из города розгами выгнал? Ваэлин сказал это мягко, но знал, что альпиранец поймет, что он говорит всерьез. Лицо у Вельсуса задрожало от ярости и страха. – Да вы понимаете, что вас ждет, дикарь? Когда вы окажетесь у меня… – Я вынужден положиться на слово вашего императора. Вам придется положиться на мое. Ваэлин повернулся, чтобы уйти. – У нас под стражей находится капитан императорской гвардии. Я попрошу его побыть вашим эскортом. Будьте любезны покинуть город в течение часа. И лорда Аль-Тельнара можете с собой забрать. * * *
Он выстроил людей на главной площади. Ренфаэльские рыцари с оруженосцами, кумбраэльские лучники, нильсаэльцы и королевская стража – все стояли в едином строю и ждали его слова. Ваэлин по-прежнему терпеть не мог произносить речи и не видел смысла разводить долгие разговоры. – Война окончена! – сказал он, вспрыгнув на телегу и повысив голос так, чтобы было слышно всем, до самых последних рядов. – Его величество король Янус три недели назад заключил договор с альпиранским императором. Нам приказано покинуть город и вернуться в Королевство. В гавани уже бросают якорь корабли, которые отвезут нас домой. Вы отправитесь в порт поротно, с собой брать только личные вещи и оружие. Никакого имущества альпиранцев не брать под страхом смертной казни. Он окинул ряды взглядом. Не слышно было радости и восторженных возгласов – лишь изумление и облегчение почти на всех лицах. – От имени короля Януса благодарю вас всех за службу. Стоять вольно! Ждать дальнейших приказов! – Что, правда все кончено? – спросил Баркус, когда он спрыгнул с телеги. – Все кончено, – заверил Ваэлин. – Чего ж старый дурак вдруг сдался-то? – Принц Мальций лежит мертвый в Унтеше, основные силы войска уничтожены в Марбеллисе, в Королевстве назревает смута. Думаю, он хочет сохранить как можно больше своих солдат. Ваэлин обратил внимание на Каэниса. Тот стоял поблизости и был, возможно, единственным, кто не присоединил свой голос к общему облегченному гулу. На тонком лице брата отражалась озадаченность и нечто, что нельзя было назвать иначе как горем. – Что, брат, видно, не бывать Великому Объединенному Королевству, – сказал Ваэлин, стараясь говорить как можно мягче. Взгляд у Каэниса был отстраненный, как будто он пережил глубокое потрясение. – Но он же не ошибается, – тихо сказал он. – Он же никогда не ошибается… – Домой едем! – Ваэлин положил руки ему на плечи и хорошенько встряхнул. – Еще пара недель – и ты вернешься в Дом ордена! – В задницу Дом ордена! – сказал Баркус. – Лично я найду ближайший портовый кабак и засяду там до тех пор, пока весь этот кровавый фарс не растает как дурной сон. Ваэлин стиснул руки им обоим. – Каэнис, садись со своей ротой на первый корабль. Баркус, ты на второй. А я тут буду распоряжаться, пока все остальные не загрузятся. * * *
Лорд Аль-Тельнар предпочел сесть на первый же корабль, идущий домой, вместо того чтобы дожидаться развязки этого исторического момента. И когда Ваэлин остановил Аль-Тельнара на трапе, лицо у него раздраженно застыло. – Моему брату о договоре ни слова, пока не окажетесь в Королевстве. Ваэлин взглянул на Каэниса, стоящего на носу. Каэнис до сих пор выглядел совершенно потерянным. Все они потеряли на этой войне куда больше, чем хотелось бы: они теряли друзей, теряли братьев, однако Каэнис лишился еще и своих иллюзий, своей мечты о величии короля Януса. Не обернется ли его разочарование еще и ненавистью, когда он узнает все подробности договора? – Как вам угодно, – сухо ответил Аль-Тельнар. – Еще что-нибудь, милорд, или я могу идти? Ваэлин подумал, что, наверно, следовало бы передать что-нибудь принцессе Лирне, но обнаружил, что сказать ему нечего. Подобно тому, как он не чувствовал себя виноватым из-за убийства Светоча, он с изумлением обнаружил, что больше не испытывает и гнева в ее адрес. Он отошел в сторону, дал Аль-Тельнару подняться на борт и помахал Каэнису. Втянули трап, корабль начал отходить от причала. Каэнис коротко, рассеянно махнул в ответ и отвернулся. – Прощай, братец… – шепнул Ваэлин. Следующим отбывал Баркус. Он весело и шумно подгонял своих солдат, но это совсем не помогало скрыть затравленный взгляд, который он приобрел с тех пор, как побывал в Марбеллисе. – Ну, ребята, шевелись бодрей! Там вас шлюхи и трактирщики уже заждались! Когда подошел Ваэлин, маска чуть не слетела совсем: Баркус скривился, сдерживая слезы. – А ты не едешь, да? Ваэлин улыбнулся и покачал головой: – Не могу, брат. – Из-за сестры Шерин? Он кивнул. – В гавани стоит корабль, он отвезет нас на Дальний Запад. Ам Лин знает один тихий уголок, где мы сможем жить в мире. – Жить в мире… Интересно, как это? Как ты думаешь, тебе понравится? Ваэлин расхохотался. – Понятия не имею! Он протянул было руку, но Баркус вместо этого стиснул его в медвежьих объятиях. – Аспекту передать что-нибудь? – спросил он, отступив назад. – Только то, что я решил уйти из ордена. Монеты, так и быть, пусть оставит себе. Баркус кивнул, вскинул на плечо свою ненавистную секиру и, не оглядываясь, поднялся на борт. Пока корабль отходил от причала, он стоял на носу, неподвижно, как одно из изваяний Ам Лина, великий и благородный воин, застывший в камне. В грядущие годы Ваэлин всегда предпочитал вспоминать его именно таким. Он стоял на пристани и смотрел, как все они уходят. Лорд Аль-Трендиль загонял свой полк на корабль бранью, ядовитой, как осиные укусы. Ваэлину он лишь кивнул мимоходом, прежде чем взойти на борт. Похоже, он так и не простил, что Ваэлин не дал ему возможности нажиться на этой войне. Нильсаэльцы графа Марвена взбегали на корабли бодро и бесшабашно, некоторые шутливо прощались с Ваэлином, перед тем как уплыть прочь. Сам граф выглядел непривычно жизнерадостным: похоже, теперь, когда никаких шансов завоевать себе славу не осталось, у него не осталось и причин для вражды. – Я потерял больше людей в пьяных драках, чем в боях, – сказал он, протягивая руку Ваэлину. – Думаю, за это мой фьеф обязан вам благодарностью. Ваэлин пожал ему руку. – Что вы станете делать теперь? Марвен пожал плечами: – Охотиться на разбойников да ждать новой войны. – Вы уж простите, только я надеюсь, что ждать придется долго! Граф расхохотался и взошел на корабль. Его солдаты протянули ему бутылку вина и грянули песню, когда корабль двинулся прочь. Пустынный ветер жарко дует,
Но море впереди бушует,
Меня кораблик унесет
Туда, где милая живет!
Барон Бендерс и его рыцари поднимались на корабли, шатаясь под тяжестью своих разобранных доспехов. Их настроение было самым неоднозначным из всего войска: многие, не скрываясь, плакали о своих боевых скакунах, которых пришлось оставить здесь. Другие были откровенно пьяны и шумно гоготали. – Что за жалкое зрелище, когда они без доспехов и без коней, а? – сказал Бендерс. Его собственные якобы ржавые доспехи были навьючены на злополучного оруженосца, который несколько раз споткнулся, прежде чем, наконец, сумел затащить их на корабль. – Славные люди, – сказал ему Ваэлин. – Кабы не они, город бы пал, и никто из нас домой бы уже не вернулся. – И то верно. Вернетесь в Королевство – навестите меня, я надеюсь? У меня в поместье стол всегда ломится от угощения! – Навещу, с удовольствием навещу. Он пожал барону руку. – Между прочим, Аль-Тельнар привез некоторые подробности о событиях в Марбеллисе. Судя по всему, когда стены пали, владыка битв и кое-кто еще сумели пробиться в порт. Примерно человек пятьдесят сумели спастись. Владыки фьефа лорда Тероса среди них не было, а вот сын его был. Барон хрипло расхохотался и мрачно заметил: – Гады – они всегда выжить сумеют! – Простите, барон, но что все-таки случилось в Марбеллисе, что владыка фьефа дал вам отставку? Вы ведь так и не рассказали. – Когда мы, наконец, ворвались в город, резня была страшная, и резали не только альпиранскую солдатню. Женщин, детей… Он зажмурился и вздохнул. – Я поймал Дарнела с двумя его рыцарями, они насиловали девчонку рядом с трупами ее родителей. Лет тринадцать было девчонке. Двух других я убил, а Дарнела собирался охолостить, но тут владыка фьефа уложил меня своей палицей. «Он, конечно, мерзавец, – сказал мне лорд на следующий день. – Но это единственный сын, какой у меня есть». Ну и отправил меня к вам. – Вы ж держитесь настороже, как вернетесь в свои земли. Лорд Дарнел мне не показался человеком, склонным к всепрощению. Бендерс только угрюмо усмехнулся в ответ. – Да я и сам к нему не склонен, брат. Последними из Бегущих Волков уходили сержанты Крельник, Галлис и Джанрил Норен. Ваэлин пожал руку каждому из них и поблагодарил за службу. – Десять лет еще не прошло, – сказал он Галлису. – Но, если ты захочешь уволиться, то это в моей власти. – Увидимся в Королевстве, милорд! – молодцевато отсалютовал Галлис и строевым шагом поднялся на корабль. Крельник и Норен взбежали следом. Последним отрядом, всходившим на корабли, были кумбраэльские лучники. Ваэлин предлагал их пустить вперед ренфаэльцев, чтобы солдаты не решили, будто Темный Меч лелеет какой-то предательский замысел, собираясь оставить их альпиранцам, но Брен Антеш удивил его, настояв на том, чтобы подождать до тех пор, пока не отплывут все остальные. Ваэлин предполагал возможность засады: в конце концов, он остался наедине с тысячей человек, которые видели в нем врага своего бога. Но все они без заминки взошли на корабли. Большинство либо не обращали на него внимания, либо кивали с почтением и опаской. – Они вам благодарны за то, что остались живы, – сказал Антеш, поняв, о чем он думает. – Но они скорее умрут, чем скажут спасибо. Скажу хоть я. Он поклонился. Ваэлин сообразил, что впервые видит, чтобы он кланялся. – Пожалуйста, капитан. Антеш выпрямился, взглянул на ожидающий корабль, посмотрел на Ваэлина. – Это последний корабль, милорд. – Знаю. Антеш вскинул брови – до него наконец дошло. – Вы не намерены возвращаться в Королевство. – У меня дела в другом месте. – Здесь вам задерживаться не стоит. От этих людей вам ждать нечего, кроме лютой смерти. – А в пророчестве Темного Меча ждет именно это? – Отнюдь. Его соблазняет колдунья, которая становится царицей благодаря своей способности вызывать пламя из воздуха. Они вместе сеют ужасные разрушения по всему миру, пока, наконец, ее пламя не поглощает его в порыве их грешной страсти. – Ну, по крайней мере, мне есть на что рассчитывать. Он поклонился Антешу в ответ. – Удачи вам, капитан. – Мне нужно кое-что вам сказать, – сообщил Антеш. Его лицо, обычно безмятежное, сделалось мрачным. – Я не всегда носил имя «Антеш». Когда-то меня звали иначе, и это имя вам хорошо известно. Песнь крови зазвучала в полный голос, но это было не предупреждение, а отчетливый, ярый триумф. – Ну-ка, ну-ка? – сказал Ваэлин. * * *
Ожоги Ам Лина зажили неплохо, но было видно, что шрамы останутся у него навсегда. Правая сторона лица, от скулы до шеи, была обезображена большим пятном сморщенной, обесцвеченной кожи, такие же уродливые шрамы виднелись на руках и груди. Несмотря на это, Ам Лин вел себя так же непринужденно, как всегда, хотя просьба Ваэлина явно его опечалила. – Она спасла меня, ходила за мной, – говорил он. – И так с ней поступить… – А вы бы со своей женой поступили иначе? – спросил Ваэлин. – Я бы следовал своей песне, брат. А вы ей следуете? Ваэлин вспомнил ясную, торжествующую мелодию песни, которая звучала, пока он слушал то, что рассказывал ему Антеш. – Куда больше, чем когда бы то ни было. Он посмотрел каменотесу в глаза. – Вы сделаете то, о чем я прошу? – Похоже, наши песни согласны. Так что у меня нет выхода. Шерин постучалась и внесла миску супа. – Ему надо поесть, – сказала она, поставила миску рядом с постелью каменотеса и обернулась к Ваэлину: – А ты иди, помогай мне собираться. Ваэлин коротко коснулся руки Ам Лина в знак благодарности и вышел из комнаты следом за ней. Шерин заняла прежние комнаты сестры Гильмы в подвале дома гильдии и деловито отбирала, какие из неисчислимого множества бутылочек и коробочек с лекарствами взять с собой. – Мне удалось добыть небольшой сундучок для твоих вещей, – сказала она ему, отошла к шкафчику и повела рукой вдоль ряда бутылочек, выбирая одни и оставляя другие. – У меня только это, – ответил он, сбросил свой плащ, свернул его и протянул ей вместе с дощечками, которые привез ему Френтис, завернутыми в платок Селлы. – Не очень-то богатое приданое, я понимаю. Она бережно развернула платок, провела пальцами по замысловатым узорам. – Красивый какой! Где ты это взял? – Благодарственный дар от прекрасной девы. – Мне уже можно ревновать? – Вряд ли. Она сейчас на другом конце мира и, подозреваю, замужем за белокурым красавцем, которого мы оба когда-то знали. Шерин раскрыла дощечки. – Зимоцвет! – Это от сестры. – А у тебя есть сестра? Кровная? – Да. Мы с ней всего один раз виделись. Мы говорили о цветах. Она стиснула его руку, вызвав непреодолимую потребность быть рядом с нею, такую мощную и всепоглощающую, что Ваэлин почти готов был забыть то, о чем он просил Ам Лина, забыть про аспекта, про войну, про всю эту жалкую, кровавую историю. Почти. – Губернатор Аруан договаривается насчет корабля, но у нас есть еще несколько часов, – сказал он, отошел к столу, где она готовила свои смеси, сел и откупорил бутылку вина. – Возможно, это самая последняя бутылка кумбраэльского красного, что осталась в городе. Ну что, выпьешь с бывшим лорд-маршалом тридцать пятого пехотного полка, бывшим мечом Королевства, бывшим братом Шестого ордена? Она выгнула бровь. – Я что, связалась с пьяницей? Он взял два бокала, плеснул в каждый понемногу красного. – Ладно тебе, женщина, пей уж! – Хорошо, милорд, – сказала она с напускной покорностью, села напротив и потянулась за бокалом. – Ты им сказал? – Только Баркусу. Остальные думают, что я плыву последним кораблем. – Мы еще можем вернуться. Теперь, когда война окончена… – Тебе там места нет. Ты же сама говорила. – Но ты так много теряешь! Он потянулся через стол и стиснул ее руку. – Я ничего не теряю, зато получаю все! Она улыбнулась и пригубила вино. – А то задание, что дал тебе аспект, – ты его выполнил? – Не совсем. Выполню к тому времени, как мы отсюда уедем. – Но теперь-то ты можешь мне рассказать? Могу я наконец узнать? Он крепче сжал ее руку. – На вижу причин, почему нет. * * *