Военная форма одежды – а точнее, ее единообразие, является одним из главных признаков постоянных регулярных армий. Подобные попытки предпринимались еще со времен античности, но в XVII веке для возникновения военного мундира возникли реальные предпосылки и экономические возможности.
Так, при общем разнообразии костюмов армий периода Тридцатилетней войны некоторые отряды имели общий покрой одежды, отдельные детали которой своей расцветкой отличали солдат не только от противника, но и от других подразделений своей армию. Одним из первых в Европе примеров появления унифицированной формы (униформы) является английская парламентская армия периода гражданской войны; руку к этому приложил командующий генерал Кромвель, раз и навсегда закрепив за английскими солдатами красный (кирпичный) цвет мундира. Исполнялось, правда, это не во всех полках и далеко не сразу по объективным причинам - в основном, из-за отсутствия едтного покроя.
Во Франции все происходило с точностью до наоборот: инициатива единого покроя мундира исходила от военного министра маркиза Лувуа, который обратил внимание на это едва ли ни в первую очередь, приступив к организации французской армии. До расцветок дело пока не доходило.
Кожанные куртки и камзолы (исчезнувшие, правда, далеко не сразу) стали сменяться длинными суконными (из легкой шерстяной ткани) кафтанами, впоследствии более известными как "жюстокор" ("just au corps"). Появившийся во Франции, этот тип одежды скоро распространился по всей Европе как эталон военной униформы. А поскольку первая военная форма того времени отталкивалась от гражданской моды, то впоследствии под влиянием этой же моды "жюстокор" стал видоизменяться в покрое и деталях. Впрочем, распространению моды способствовал сам Людовик XIV - он полюбил носить "жюстокор" на войне, и вслед за ним многие придворные переняли манеру ношения мундира. Кафтан был достаточно длинным, разрезы в боках и на спине оформлялись встречными складками, изначально кроился не приталенным, и довольно плотно облегал фигуру владельца; просторные рукава доходили лишь до локтя, заканчиваясь широкими отворотами (обшлагами), пристегивающимися к рукаву на несколько пуговиц. Карманы располагались в нижней части пол кафтана, на уровне бедра - конфигурация клапанов варировалась как во Франции, так и по всей Европе, количество пуговиц также колебалось (от 3 до 7 и даже более). Застегивался кафтан на пуговицы и прорезные петли, расположенные по всей длине борта. Из-под обшлага выпускался рукав рубашки или носимого под кафтаном камзола (последний был аналогичного кафтану покроя, но немного короче и не имел обшлагов). Форменные штаны-бриджи заходили в длину под колено и были достаточно широкими. Чулки перекрывали низ штанин и подвязывались под коленом - причем сначала подвязки образовывали бант, а к концу века превратились в кожанные ремешки с застежками. Дополняли этот костюм галстук и шляпа. Галстук обвязывался вокруг шеи - в некоторых случаях либо образуя спереди бант, либо свободными концами свисая наружу. Шляпы из шерсти, пуха или войлока имели невысокую тулью, поля изначально подворачивались "по желанию" (знаменитая "треуголка" появится позднее, на рубеже XVII-XVIII веков)
Вооружение и снаряжение пехотинца состояло из мушкета, шпаги и бандельера. Мушкет на втором столетии своего существования (после замены аркебузы) претерпел ряд изменений: из громозкого 8-10 килограммового оружия, для стрельбы из которого необходима была сошка, он уменьшился по весу вдвое (сошку отменили); испанцы первыми стали прижимать приклад не к груди - как это делалось изначально, а к плечу, что обеспечивало лучшее прицеливание (первое время для снижения отдачи на плечо одевали специальную подушку); фитильные замки еще оставались на вооружении, хотя стали расспространяться мушкеты с кремниевым замком. Процесс заряжания был сложным и долгим, осуществлялся в 94 (!) приема, или "темпа". Эффективность мушкета середины века определяется порядка 100 шагов. Кремневые стали распространяться, например, в Англии, уже в ходе гражданской войны (в 40-х годах), хотя фитильные оставались на вооружении местами даже до начала нового, XVIII столетия.
Шпага продолжала оставаться основным оружием самообороны, а бандельер представлял собой кожаную перевязь, носимую через левое плечо; на нем крепилось 12-15 деревянных стаканов-мерок с порохом, мешочек для пуль, фитильный шнур и пороховница. Параллельно с этим использовались и со временем становились все более популярными кожаные патронные сумки, носившиеся на поясе – в них хранились начинавшие появляться бумажные патроны. Заранее отмерянное количество пороха высыпалось из стакана в ствол, затем туда помещались пуля и пыж, из пороховницы на полку замка высыпалось немного пороха ("на глазок"), после чего производился выстрел. Добавим, что в то время порох представлял собой серо-селитро-угольную смесь в соотношении 10/75/15 частей, был очень дымным: и первые же залпы застилали поле боя практически непроглядными клубами дыма...
Все это время между залпами солдат оставался беззащитен, несмотря на имеющуюся у него шпагу. Именно поэтому европейская пехота состояла из двух видов - собственно мушкетеры (стрелки) и пикинеры. Последние защищали первых, будучи вооружены длинными (от 2,5 до 5 метров в разных армиях) пиками и шпагами, а также имели защитное вооружение - каски, кирасы, набедренники и т.д. Усовершенствование вооружения впоследствии привело к сокращению числа пикинеров и увеличению стрелков. Так, в начале XVII века на 1 мушкетера приходилось 2 пикинера, а после Тридцатилетней войны соотношение стало обратным.
Войны Людовика XIV начались при примерно таком состоянии вооружения и снаряжения, но усовершенствования и нововведения следовали одно за другим. Кремневый замок окончательно вытеснил фитиль, хотя все было не так просто: приняли его без особого воодушевления, что в 1665 году Ле Телье даже запретил пользоваться новым оружием, а находившееся в арсеналах ломали... Французы нашли выход из положения, сконструировав комбинированнный, фитильно-кремневый замок (считается, что это было инициативой инженера Вобана). Вообще кремневых замков существовало около десятка типов (систем): которые различались в деталях, но имели общую схему. Довольно скоро - в 70-х годах - бандельеры стали уверенно вытесняться патронными сумками, поскольку распространение стали получать бумажные патроны (носившиеся по 25-30 штук). Теперь мера пороха (18 грамм) и пуля (около 30 грамм) находились единой бумажной оболочке, которая после высыпания содержимого в ствол использовалась в качестве пыжа. Это еще больше упростило процесс заряжания, хотя указываемая в некоторых источниках скорострельность в 3-5 выстрелов в минуту является теоретической - частые осечки по вине замка, забивание ствола пороховой гарью и прочие мелочи сильно сокращали скорость. Дельбрюк, например, датирует появление бумажных патронов во Франции только 1690 годом. Впрочем, еще какое-то время сохранялось одновременное сочетание патронной сумки и бандельера с пороховницей - на случай нехватки патронов.
Существовал еще один важный вопрос - большое разнообразие огнестрельного оружия, заставившее заняться его унификацией. Так, в 1666 году, по настоянию маршала Тюренна, во французской армии был введен единый калибр мушкетов - из 1 фунта свинца теперь отливалось ровно 20 мушкетных пуль (что примерно соответствовало калибру в 16-18 мм.). Стоит также отметить, что долгое время шомпол был деревянным, а потому в суматохе боя часто ломался - лишь на рубеже XVII-XVIII веков постепенно стал распространяться железный. Это, а также еще одно нововведение ускорило сокращение пикинеров в армии...
Еще в XVI веке испанцы приловчились вставлять в ствол мушкета длинные ножи с деревянной ручкой, что позволяло стрелкам защищать себя; но лишь когда мушкеты стали значительно легче, это изобретение получило распространение, называемое "байонетом" (от французского города Байонна, где был налажен массовый их выпуск) или "багинетом". Носили их в специальных ножнах на шпажной перевязи слева (например, во Франции) или спереди на поясной портупее (в Англии).
Примерно в 1676 году вместо багинетов, мешавших вести стрельбу, появились клинки с пустотелой ручкой-трубкой, надеваемой уже на ствол путем совмещения прорези на трубке с выступом на стволе (произошедшее от этого т.н. "байонетное" соединение распространено до сих пор). С 1680-х годов плоский клинок штыка становится трехгранным, длиной до 50 см. Впоследствии трубка претерпела изменения, и в 1689 году появился универсальный штык как таковой - трубка получила изогнутую шейку, отводившую клинок от оси ствола и теперь не мешавшая заряжанию. Впрочем, от введения штыка до появления приемов штыкового боя было еще далеко. Герцог Навайль в своих мемуарах приводит такое описание боя с испанцами в 1677 году: "Я бросил против них полк Навайля (сына герцога)… а также полк Фюрстенберга, поддержанные двумя эскадронами кавалерии... Полки, дав по врагу залп, отшвырнули мушкеты и, по примеру своих офицеров, со шпагами наголо обрушились на два испанских батальона". Впоследствии, наиболее часто в рукопашный бой солдат вступал, держа мушкет с примкнутым штыком в левой руке и шпагу - в правой. В связи с распространием штыка обострился вопрос об отмене пик - теперь мушкетер мог полноценно защищать себя сам и в прикрытии не нуждался. Накануне войны за Испанское наследство пикинеры во французской армии еще составляли порядка одной пятой, а в шведской – примерно треть. Во Франции пики окончательно отменили в 1703 году (решение было принять на общем совете Людовика XIV с маршалами, причем во "фламандской" армии они были временно оставлены), в английской армии в 1705-м, в голландской - в 1708-м, а в габсбургской - еще в 1689 году, однако после сражений с французами, когда их кавалерия без особого труда прорывала строй австрийской пехоты, пики вернули обратно.
Основным видом вооружения у кавалерии были палаши с громозкой гардой, прямым и широким клинком длиной около 90-95 см. и массой порядка 2 килограмм. Однако довольно скоро ему на смену приходит более легкая и удобная сабля, чей слегка изогнутый клинок позволял лучше наносить рубящие удары - оставляя возможность колоть. Первой стала получать сабли французская кавалерия (с 1679 года), однако полностью палаш она так и не вытеснила. В пехоте использовались прямые шпаги - более изящные офицерские и солдатские, чьи клинки были шире и короче - носимые в кожаных ножнах, помещаемых в специальную лопасть портупеи.
На 70-е годы приходится и появление отрядов отборной пехоты - гренадер. Во французской армии первоначально (с 1662 года) их было по четыре человека на каждую из 20 рот полка "Regiment du Roy"; 8 лет спустя гренадеры быди объединены в отдельную роту полка, а еще через два года в каждом из тридцати "старых" полков французской пехоты имела собственная гренадерская рота. Характерно, что например в швейцарских полках такие роты формировались лишь на время войны путем выделения из остальных рот лучших солдат; в мирное время эти роты распускались. В армии австрийских Габсбургов появление гренадер датируется то 1664-м, то 1670-м годами. При каждой пехотной роте имелось по 8 гренадер; впоследствии имперцы также завели гренадерские роты – на каждый полк сначала по одной, а потом и по две.
Предназначались они для метания ручных гранат (или "гренад" - отсюда и название), в основном при штурме укреплений. Гранаты представляли собой начиненные порохом полые шары из чугуна или фарфора с запалом. Брали в гренадеры рослых и физически сильных солдат, поскольку весили гранаты немало (лишь впоследствии гренадеры стали элитными ударными и "парадными" частями), сами гранаты носили в специальной сумке на правом боку. Шляпа, даже с загнутыми полями, мешала замаху гренадера - в результате появилась специальная гренадерская шапка: похожая на драгунский колпак, она имела латунную бляху, а впоследствии внутрь стали вставлять каркас, из-за чего шапка стала похожа на епископскую митру. Примечательно, что погонный ремень, позволяющий носить мушкет на плече или за спиной, первоначально существовал только у гренадер - это облегчало метание гранаты, и только в начале 18 века подобные ремни "получили" ружья остальных пехотинцев. Что же касается метания гранат, то этот процесс требовал не только силы, но и ловкости: граната доставалась правой рукой из сумки, бумажный запал скусывался зубами (наподобие бумажного патрона при стрельбе из мушкета) и поджигался при помощи го-рящего фитиля, который гренадер держал в левой руке; метался снаряд с отступлением правой ногой назад и разворотом корпуса. Для собственной безопасности гранату нужно было всегда держать в вытянутой руке - правда, и это не спасало от частых самопроизвольных взрывов этих довольно примитивных снарядов.
Одними из первых во французской армии единое обмундирование получили иностранные полки и гвардия. Так, полк Французской гвардии (пехота) уже в 1661 году одел серые "жюстокоры", приборные цвета (т.е. цвета обшлагов, чулков, штанов и отделки) соответствовали ротам полка. Второй полк гвардии - Швейцарский - получил кафтаны красного цвета (впоследствии этот цвет стал традиционным также для ирландских и шотландских наемных частей), а немецкие наемники имели синие цвета униформы. Знаменитые королевские мушкетеры - части больше пехотные, чем кавалерийские - сохраняли свои плащи -"казакины" (обязательные для ношения только на службе) до 1688 года, когда получили безрукавные "супервесты", но уже носили под ними не куртки произвольных цветов, а красные кафтаны и штаны. Полк "кирасир короля" (единственная кавалерийская часть французской армии, имевшая кирасы), как и созданный в 1660 году Кавалерийский полк Короля ("дю Руа") - облачились в синие с красной отделкой кафтаны - синим был цвет королевской ливреи. Французский гвардейский полк (пехота) в 1685 году также переоделся в синие мундиры.
В отношении армейских полков первое время царила неразбериха: руководствуясь закрепленными королевским указом образцами покроя, командиры полков имели широкий простор для фантазии в отношении как расцветок, так и отдельных деталей. Расцветка обычно отражала дворянство полковника - то есть его геральдические цвета. Сержанты и унтер-офицеры часто носили мундиры обратных цветов. В 1671 году Людовик XIV предписал армейской пехоте и кавалерии кафтаны бело-серого цвета (как самого дешевого и доступного, некрашенного сукна), приборные цвета варировались в пределах трех основных (красный, синий и белый), а помимо расцветок полки различались также формой клапанов карманов и количеством пуговиц на них - таких вариаций было около десятка. Однако и это далеко не сразу стало правилом. Французские артиллеристы в 1675 году получили синие (менее маркие в сравнении со светлыми пехотными) кафтаны с красной отделкой; драгунские полки носили красные мундиры (у трех из пятнадцати полков - синие) и щеголяли в колпаках, шлык ("язык") которого чаще всего соответствовал цвету кафтана, а отворот - прибору. Самую пеструю униформу носили барабанщики (по одному на роту) - им предписывались мундиры цвета придворной ливреи командира (шефа) полка, в такие же цвета раскрашивались и барабаны.
Подобного рода изменения происходили и в других странах. Король Испании в 1665 году переодел свою армию в мундиры французского образца, в Баварии этот процесс начался в 1670 году, в Бранденбурге (будущей Пруссии) - в 1676 году, в Голландии - в 1680, в Австрии - в девяностых. В армии Габсбургов основным цветом был светло-серый ("жемчужный") с прибором по усмотрению командиров полков; кирасиры по большей части еще долго продолжали носить старые доспехи и шлемы.Традиционным цветом мундиров бранденбургской пехоты с 1691 года стал синий (обшлага - белые в гвардии, красные - в остальных полках, цвет деталей - по выбору полковника), артиллерии - коричневый (с 1709 года также синий), кавалерия еще долго продолжала носить кожаные камзолы или куртки-колеты из замши с обшлагами синего цвета (драгуны), голубого и синего (кирасиры). Мундиры баварской пехоты с 1684 года были светло-синие (голубые). Англичане продолжали придерживаться красного цвета, причем драгуны носили колпаки с меховыми отворотами - которые позднее превратились в шапки; также отделавались мехом и шапки австрийских гренадер. Шведская пехота отличалась перевязями сине-желтого цвета, голландская - до 1672 года розовыми, а затем оранжевыми (цвета Оранского дома) с серыми в пехоте и синими в гвардии мундирами; испанская кавалерия получила мундиры желтого цвета как бы в память о кожаных камзолах (около 1700 года цвет мундиров стал зеленым). Со временем в кавалерии стала распространяться манеры подгибать полы мундира - для удобства езды верхом; впоследствии отвороты стали украшаться цветным галуном.
Унтер-офицеры (сержанты, капралы) и музыканты зачастую отличались тем, что носили мундиры "обратных" цветов, отделывавшиеся серебрянным или золотым галуном, и были вооружены вместо мушкетов алебардами (порядка 2,14 м. в длину). Впрочем, довольно скоро "унтеры" получили одинаковой с рядовыми расцветки мундиры - поскольку выделяясь на поле боя, они стали нести огромные потери. "Обратные" цвета остались только у музыкантов. Старшие офицеры долгое время носили одежду произвольного покроя и цветов; так, в 60-70-х годах XVII века среди офицеров европейских армий бал популярен кафтан с короткими (до локтя) рукавами, обнажавшими пышные рукава рубашки. Позднее офицеры тоже одели мундиры общего покроя, которые шились из сукна лучшего качества и часто украшались аксельбантами с лентами (которые выполняли функцию удержания шпажной перевязи на плече) и кружевным галстуком. Офицеры (помимо шпаг) имели полупики, позднее эспонтоны - декоративные копья длиной порядка трех метров у старших офицеров и немного короче - у лейтенантов, с фигурным наконечником, у основания которого позднее стала крепиться кисть. Эспонтоны служили скорее как знак отличия, видимый издалека - нежели как действенное оружие, а также применялись (как и алебарды сержантов) в качестве орудия наказания или "линейки" для выравнивания строя. Другими знаками различия были офицерские шарфы, темляки на эфесах шпаг и специальные офицерские знаки - горжеты. Последние происходили от детали рыцарского доспеха, украшались вензелями, отделывались золотом и серебром, и со временем по украшению и размеру горжета стало возможным определить звание его владельца. Парики получили распространение уже в 70-х годах, когда рано начинающий лысеть Людовик XIV подал тому пример для подражания - сначала Франции, а потом и всей Европе...
Униформа продолжала развиваться - пикинеры лишились доспехов (хотя, например, в швейцарских полках французской армии еще долго использовались каски и кирасы), а помимо пик и шпаги стали получать пистолеты; в 1680-х годах шпажная портупея переместилась на пояс (так, во французской армии перевязи сменились на поясные ремни с начала в гвардии – в 1684 году – а затем и по всей армии); кафтан стал более приталенным и расширялся книзу; в марте 1676 года Людовик XIV распорядился всем кавалерийским офицерам носить кирасы - поскольку атакующие в первой шеренге командиры эскадронов и полков несли большие потери, особенно это касалось младшего и среднего командного состава. Впоследствии кирасы были отменены, но в 1703-м году Людовик XIV распорядился вновь снабдить ими офицеров - чьи потери в связи с начавшей войной за испан-ское наследство опять стали огромными. Получают распространение гетры, или гамаши (одеваемые в походе для предохранения чулков). Уже в 1690-х годах во Франции подгибание полей шляпы привело к появлению треуголки; К началу XVIII столетия мушкеты были окончательно вытеснены фузеями - новой моделью ружья (уменьшенные калибр, длина и вес), хотя так назывались в основном ружья с ударно-кремниевым замком французского типа, ставшего наиболее распространенным в Европе. Другие системы продолжали называться "мушкетами". Французская пехота вскоре стала именоваться поэтому "фузилерами", а в австрийской армии, например, осталось название "мушкетер".
Что касается видов войск, то особенно в этот период отличалась Габсбургская империя - они первыми использовали иррегулярные войска, особенно венгерские. Таковыми были, например, гусары, а также пандуры - легкие пехотинцы из Бата, одевавшиеся на турецкий манер и выделявшиеся жестокостью и грабежами.
Артиллерия в XVII веке быстро развивалась и превращалась в новый, самостоятельный род войск, чему способствовали улучшение тактико-технических характеристик и особенно материальной части. Большая роль в этом принадлежала шведскому королю и полководцу Густаву-Адольфу, участнику и одному из главных персонажей Тридцатилетней войны: он упорядочил процесс артиллерийской стрельбы, были введены подъемный механизм ствола орудия и деревяные правила для управления лафетом и наведения орудия на цель. Упаковка порохового заряда и ядра в холщовые мешки-картузы (на манер мушкетного бумажного патрона) позволила увеличить темп стрельбы. Основными видами боеприпасов помимо цельнометаллических чугунных ядер являлись картечь и гранаты (бомбы). Первая представляла собой заряд металлических пуль для поражения живой силы противника, а вторые - пустотелые шары, начиненные порохом. Стрельба бомбами производилась сначала из мортир, а затем и из гаубиц (попытки использовать полевые пушки пока заканчивались безуспешно).
Артиллеристы носили мундиры темных (менее марких при работе с порохом) цветов, а отличительной деталью снаряжения был пальник - род палки с щипцами, в которых зажимался фитильный шнур. Фитиль зажигался перед началом стрельбы, и тлел в течение всего сражения; длина древка позволяла артиллеристу воспламенять заряд через запальное отверстие ствола на безопасном расстоянии.
Основным понятием был калибр - размер канала орудийного ствола и снаряда. Когда еще в 1540 году в немецком Нюрнберге ядро диаметром 2 дюйма (5 см.) было принято за т.н. артиллерийский фунт - это в известной степени упорядочило систему калибров. Так, диаметр ядра 4-фунтовой пушки составлял 8,4 см., тяжелой 12-фунтовой пушки - 12 см., 6-дюймовой гаубицы - 16,6 см. Унификация собственно артиллерии была формальной - при наличии большого количества разнокалиберных стволов (во Франции к началу XVIII века имелось шесть калибров пушек и шесть калибров мортир) орудия подразделялись на три основных типа. Пушки вели стрельбу ядрами и картечью; они имели длинный ствол (порядка 20 калибров), предназначались для прицельной (настильной) стрельбы ядрами или картечью при калибре от 3 до 12 фунтов у полевых пушек (калибром от 2 до 6 фунтов часто использовались в качестве легких полковых) и 16-24 у осадных. Предназначенные для навесной стрельбы по укреплениям мортиры имели короткий ствол, по сути представлявший собой широкий котел для снаряда и более узкую камору для заряда; калибр колебался от 2 до 9 пудов. Так, самая мощная 9-пудовая мортира метала ядро диаметром 387 мм и массой примерно 150 килограмм при заряде пороха в 9 кг.; двухпудовая - соответственно ядро 246 мм /32,7 килограмма при заряде в 2 кг. Гаубицы имели немногим более длинный ствол (6-8 калибров) и предназначались для ведения навесной стрельбы разрывными снарядами (при угле возвышения до 70 градусов) как по живой силе, так и по укреплениям. Эффективность стрельбы, как и у ручного огнестрельного оружия, была невысока: у легкой 4-фунтовой пушки (при общей массе порядка 650 кг.) максимальная дальность составляла около 200 метров, у 12-фунтовой - около 800 метров прицельно ядрами (при относительном качестве самого прицеливания) и вдвое меньше картечью, тяжелые гаубицы стреляли навесно при угле в 45 градусов на полтора километра (при еще более низком качестве попадания). Дальность стрельбы мортир за невозможностью регулировки ствола корректировалась зарядом пороха.
Стоит также отметить, что долгое время конструкция орудий и состав артиллерии армий европейских стран серьезно отличались друг от друга. Так, изобретенные в Голландии и к 1700 г. введенные почти во всех армиях Европы, гаубицы во французской армии отсутствовали (в то время как в других странах ими пользовались весьма активно). Мало известы введенные еще при Морице Оранском передки, а собственно орудия были невероятно тяжелы - при мощном заряде пороха бронзовые стволы, чтобы выдерживать такие заряды, превосходили в своем весе заряд до 400 раз (т.е. ствол 12-фунтового орудия мог весить до двух тонн). Полевые орудия изготавливались из бронзы, крепостные по большей части были ненадежны, так как изготавливались из более дешевого (однако – менее качественного и склонного к ржавению) чугуна. Мортирные станки оставались в большинстве деревнными, хотя предпринимались попытки изготавливать более надежные, чугунные. Для перевозки тяжелых орудий отдельно от лафетов использовались четырехколесные повозки с передковыми колесами малого диаметра для большей поворотливости.
III. ТАКТИКА
Новый виток в развитии тактики был связан с усовершенствованием огнестрельного оружия. Линейный боевой порядок стал детищем двух великих личностей своего времени - голландца Морица Оранского и шведского короля Густава-Адольфа.
Массивным и неповоротливым квадратам знаменитых испанских "терций" (колонна пикинеров в 30 шеренг в глубину и от 20 до 45 по фронту, окаймленная по периметру стрелками в 2-3 шеренги), считавшемся в XVI -м и начале XVII -го века лучшей в Европе, полководец нидерландской революции Мориц Оранский противопоставил совершенно новую систему. В поисках способов успешной борьбы с противником Мориц и его двоюродный брат Вильгельм воспользовались безотказным принципом "новое - это хорошо забытое старое". Изучив военное искусство античности, кузены перенесли наследие греков и римлян на современную им почву. Будущие построения они отрабатывали при помощи оловянных солдатиков, после чего обучали своих солдат: голландцы научились шагать в ногу; все приемы выполнялись по командам, переведенным Оранскими принцами с латыни, для поддержания дисциплины введены наказания (нидерландцы, в отличие от солдат других европейских армий, проводили земляные работы при осадах и устройстве лагерей безоговорочно), упорядочена система выплаты жалования. Все это было сведено воедино, став первым в Европе строевым уставом. Для наемных армий Европы все это было в новинку: грабежи местного населения и невыплаты жалования месяцами были для наемников обычным делом, маршированием в ногу испанцы и немецкие ландскнехты себя не утруждали, а взять в руки лопату для них вообще было немыслимым. Основной тактической единицей стал т.н. полуполк, строившийся в колонну глубиной в 10 шеренг - 250 пикинеров в центре (10 шеренг по 25 рядов) и по 125 аркебузиров на каждом из флангов. Применялась стрельба "караколе" ("улитка"): каждая шеренга после залпа отходила назад, перезаряжая ружья, т.о. после залпа последней шеренги первая уже была готова открыть огонь. На поле боя полуполки строились в шахматном порядке, что напоминало строй римского легиона.
Оранские были больше организаторами, нежели полководцами. Их идеи развил король Швеции Густав-Адольф, чья армия прекрасно показала себя на полях сражений Тридцатилетней войны. Построения шведской пехоты сократились в глубину до 6 шеренг (причем иногда шведы "сдваивали" шеренги, т.е. уменьшали их число вдвое - при таком построении значительно уменьшались потери, особенно от артиллерийского огня); схема построения полуполка (теперь это были "фирфенлейны" - батальоны) осталась прежней, с пикинерами в центре, но облегчение веса и усовершенствование мушкетов позволили вооружить ими уже 2/3 солдат. Густав-Адольф расчленил войска для большего удобства управления - три батальона составляли полк, а тактическое построение трех полков на поле боя стали называть бригадой (именно "построение", а не "тактическая единица", хотя зачастую в бригаду входили одни и те же части). Значительным шагом вперед было и то, что теперь батальоны умели принимать разные построения в зависимости от ситуации (пикинеры впереди - при отражениии кавалерийской атаки, мушкетеры впереди - для усиления залпового огня, и т.д.). Стрельба шведской пехоты, построенной в 6 шеренг, производилась обычно залпами по три шеренги. Шведская кавалерия состояла из 4-хэскадронных полков по 125 человек в эскадроне и строилась в 3-4 шеренги в отличие от 5-6 шеренг у голландцев - кроме того, нидерландский метод стрельбы кавалеристов "с седла" король заменил на стремительные атаки с холодным оружием, требуя оставлять пистолеты для рукопашного боя. Как и у Морица Оранского, кавалерия шведов располагалась на флангах, прикрывая пехоту. Артиллерия при Густаве-Адольфе также получила дальнейшее развитие. В области тактики это выразилось а том, что появилась полковая артиллерия - каждому полку пехоты придавалось по две легких пушки для поддержки в бою огнем (орудия можно было катить вручную, в отличие от тяжелых орудий большого калибра). Тяжелую артиллерию король часто сводил в три батареи - в центре позиции и на флангах.
Справедливости ради стоит отметить, что хотя шведская система и была прогрессивной, кроме самих шведов ею в Европе никто широко не пользовался. Так, один из противников "северного льва" - Валленштейн – строил имперскую пехоту в 10 шеренг, из которых обычно первые три составляли стрелки (плюс – на флангах), а остальные – пикинеры. Нидерландский боевой порядок сохранил свое господство - пожалуй, только испанцы долго еще продолжали придерживаться тактики мощных медлительных терций.
К концу Тридцатилетней войны на первый план в тактических вопросах вышли залповый огонь пехоты и кавалерия как главная ударная и маневренная сила. Растягиваемые для максимально эффективного использования мушкетов пехотные подразделения стали бояться атак с флангов и с тыла (испанским квадратам это было не так страшно), интервалы между полками и батальонами стали сокращаться (чтобы кавалерия противника не могла прорваться вглубь боевого порядка). Для исправления этого пехоту стали строить в две линии - причем вторая подразумевалась как поддержка первой и потому ее батальоны стояли уже не так плотно друг к другу (в зависимости от обстоятельств могла возникнуть третья и даже четвертая линии)... Кроме того, тонкие 6-шереножные построения стало заметно труднее разворачивать в нужном направлении (а 3-шереножные - и того труднее), да и само движение полка замедлилось - поскольку для эффекта необходимо было сохранение строя, ломающегося при быстром передвижении, особенно на пересеченной местности. Для кавалерии защита флангов оставалась главной задачей - тем более, что теперь все чаще исход сражения решался на одном из них. Впрочем, своего наивысшего развития - со всеми полюсами и минусами - линейная тактика достигнет к середине следующего, XVIII века. В XVII-м же столетии с построениями продолжают экспериментировать и шаблонность еще не так сильна - в отличие от армии Фридриха Великого армия Людовика XIV и его современников еще не боится пересеченной местности, она достаточно гибка и маневренна. Полководцы XVII века в значительной степени свободны от предрассудков "красоты строя" и оттого менее стеснены в возможностях. Пожалуй, эта эпоха является одной из лучших иллюстраций в вечном споре на тему того, чем все-таки является ведение войны - искусством или наукой. Первую точку зрения подтвержает свободно-творческий подход полководцев XVII столетия, а вторую - развивающийся методизм. Прославленный Тюренн в сражении при Зинцгейме (1675 год), ориентируясь по ситуации боя, смело ставит кавалерию в центре боевого порядка, а пехоту - на фланги. В сражениях великого Евгения Савойского и Мальборо армия зачастую разделена на две-три части, каждая из которых знает свою задачу и может действовать вполне самостоятельно. Теоретиков и практиков XVII века занимали другие вопросы.
Первым из них был спор между пикой и мушкетом, вторым - действия кавалерии в бою. Если с появлением и распространением штыка к началу восемнадцатого столетия пика отмерла сама собой (за редкими тактическими исключениями), то вопрос о тактике кавалерии после Густава-Адольфа оставался открытым. Тюренн и лучший из его учеников, маршал Люксембург, отстаивали необходимость сабельной атаки - на полном галопе, сомкнутым строем - но и приверженцев "стрельбы с седла" оставалось немало... Часть правды была и на их стороне, поскольку полковники старались беречь конский состав и не давать лошадям гибнуть на пиках кавалерии (ведь зачастую некоторые из них содержали полки на собственные деньги!), да и подобные атаки могла себе позволить лишь хорошо подготовленная и обученная кавалерия. В результате они чаще всего атаковали в лучшем случае быстрым шагом, после чего с дистанции примерно в 50 шагов (у немцев, например, было принято стрелять с более близкого расстояния) давали залп из карабинов (или из пистолетов, но это уже много ближе - шагов с двадцати), после чего только обнажали клинки и переходили на рысь. Конечно же, при атаке с такой дистанции хорошенько разогнаться кавалерия не могла, а потому эффект был минимален. Например, сабельная атака была стремительной только на последнем этапе. Начиналась она с шага; постепенно, чтобы не ломать линию строя, с шага переходили на легкую рысь (15-20 км/ч., или 200 метров в минуту), перерастающую в галоп, и только последние полсотни шагов атака шла полным галопом (порядка 400-500 метров в минуту). Впрочем, некой единой доктрины не было - все зависело от полковника (как посчитает нужным).Так же стоит отметить некоторые "хитрости", применяемые в бою. В одном из английских тактических руководств рекомендовалось атаковать противника, наставляя на него пистолет на вытянутой руке - в этом случае противник не мог видеть, заряжено оружие или нет, что нередко приводило к замешательству; практиковались сабельные удары по голове лошади (с целью перерубить поводья и затруднить своему оппоненту управление животным). Также использовались удары в лицо - любое такое ранение также имело психологическое воздействие, в первую очередь за счет "кровопускания"...
Фридрих-Вильгельм Рюстов в своей знаменитой книге "История пехоты" писал о тактике французской пехоты после Тридцатилетней войны так:
"Если принять силу армии в 19 батальонов, по 800 чел., и в 100 эскадронов по 120 лошадей, т.е. 15200 чел., и 12000 лошадей, то в первой линии будет 8 батальонов и 40 эскадронов; пехота в центре, кавалерия поровну на обоих флангах; то же количество батальонов и эскадронов во второй линии, 3 батальона и 20 эскадронов в резерве. Вторая линия находилась в 300-400 шагах позади первой, резерв в 600-700 шагах за второй. Интервалы между батальонами и эскадронами одной и той же линии равнялись протяжению их фронта, а батальоны и эскадроны второй линии располагались против промежутков первой линии.
Далее Рюстов говорит о протяженности фронта подразделений: для эскадрона в три шеренги – 60 шагов, для батальона в 6-шереножном строю – порядка 100-1110 шагов. Марков пишет в "Истории конницы" про 100 шагов как стандартную ("нормальную") длину фронта батальона – а также, что число шеренг зависело от численности батальона – при соблюдении вышеуказанного фронта.
Таким образом, со времен Тридцатилетней войны и до начала XVIII века особенных изменений не произошло - эскадроны строились в три шеренги, с интервалами в линии 50-60 шагов и 10-12 шагов между шеренгами (Тюренн сокращал до шести). Впрочем, после 1700 года французские эскадроны строились по большей части в две шеренги - но причиной тому были не тактические изыски, а банальные потери в личном составе. Другое дело - тактическое использование кавалерии, примером чему могут быть победы французского маршала Люксембурга, в первую и главную очередь одержанные благодаря правильному использованию им храброй французской кавалерии; десять лет спустя после его смерти эти принципы были преданы забвению, что привело к тяжелым поражениям французских армий в войне за испанское наследство. Предпочитал сабельные атаки и английский герцог Мальборо, который ради этого даже приказывал сокращать количество выдаваемых кавалеристам пистолетных па