В сравнении с армией и флотом, в XVII столетии только зарождающимися как организованная сила, инженерное искусство и фортификация в эпоху Людовика XIV переживали свой расцвет. Наболее распространенной школой (т.е. методом устройства фортификационных сооружений) в начале века была итальянская. Выросшая из средневековых замков, она первой стала создавать крепости как укрепления, способные противостоять осадам и штурмам с применением артиллерии. Стараниями итальянских инженеров башни стали ниже и шире, превратившись из круглых в многоугольные и теперь назывались бастионами; длинные крепостные стены между бастионами, теперь именуемые куртинами, стали короче, а перед ними стали устраивать земляные укрепления в виде полумесяца-демилюна, который не позволял атакующим пробивать бреши. Все это в комплексе называлось крепостной оградой, которую окаймлял ров с пологой наружной насыпью. Ядром крепости оставалась цитадель - специально устроенная, либо в качестве нее использовался старый замок - главной задачей которой было продолжение сопротивления после сдачи главной линии укреплений. Вся эта схема укреплений получила название бастионного фронта, или итальянской системы. Она серьезно изменила подход к атаке крепости: теперь ее стали вести не против куртины (крепостной стены), а против бастиона; усовершенствование итальянской системы привело к тому, что бастионы стали больше, полукруглый демилюн получил форму исходящего угла и стал называться равелином.
Куртины стали еще короче - сократившись до 200 метров, чтобы артиллерия с бастионов могла простреливать подходы к ней смертоносным для пехоты картечным огнем с достаточной дистанции. Окончательно оформился гласис - пологая насыпь впереди рва, образованная выбрасываемыми при отрытии рва излишками земли; теперь он был отодвинут ото рва на несколько метров, образовав т.н. прикрытый путь - стрелковую позицию для пехоты, позволявшую успешно противостоять штурму рва. Почти сразу в прикрытом пути появились плацдармы для сосредоточения сил гарнизона перед вылазками. Имела итальянская школа и определенные недостатки; впоследствии немецкий инженер Даниэль Спекль (1536-1589 гг.) сформулировал ряд принципов, которые легли в основу очередного витка в развитии фортификации. Вскоре возникла еще одна школа - голландская (или нидерландская). Она внесла в итальянскую некоторые изменения на основе национальных и природных особенностей. Голландские инженеры, не имея времени и средств возводить новые крепости по итальянской системе, умело пользовались характером местности своей страны: широкие (до 30-35 метров), наполненные водой рвы и низкие земляные валы (не усиленные каменной кладкой по экономической причине), в несколько рядов опоясывающие крепостную ограду, стали серьезным препятствием для испанцев во время войны за независимость и специфическими особенностями новой школы. Одним из важнейших нововведений голландцев были наружные вспомогательные укрепления, выстраиваемые перед крепостной оградой с целью ее усиления: горнверки и кронверки.
Наконец, в середине XVII века появилась еще одна школа, ставшая вскоре наиболее популярной и распространенной - французская система укреплений. По сравнении с предыдущими, она была наиболее бедна собственными идеями - но основная заслуга французских инженеров состояла в том, что они максимально упорядочили теорию устройства крепостей, сведя ее к точным математическим расчетам и пропорциям и собрали воедино все лучшее от своих предшественников. Первым принялся за исправление недостатков Бар-Ле-Дюк (1554-1610 гг.), считающийся отцом французской фортификации. Его последователь, Блез де Паган (1604-1665 гг.), стал воплощать в жизнь математические принципы Спекля, но истинную силу и популярность французской школе принес талантливый инженер Себастьен ле Претр де Вобан (1633-1707 гг.). Выходец из бедной дворянской семьи Бургундии, он начал военную службу в 18-летнем возрасте, и всю жизнь провел в строительстве и осаде крепостей, став сильнейшим практиком - Вобан усовершенствовал около 300 старых и построил заново 33 крепости, лично руководил 53 осадами, участвовал в 104 боях и сражениях, будучи при этом восемь раз ранен. Помимо этого, являясь одним из основоположников минно-подрывного дела, Вобан явился инициатором создания первых в Европе саперных рот (1676 г.), благодаря ему во Франции возник корпус военных инженеров (1678 г.), артиллерийские и военные школы, усовершенствовалось огнестрельное оружие и появился штык...
Не будучи большим оригиналом в инженерном деле, Вобан опирался лишь на собственный опыт и потому подходил к фортификации с чисто практической стороны.
Свою систему укреплений Вобан не систематизировал в теорию, поскольку у него не было на этого времени - большую часть жизни он провел в осадах (а под конец карьеры - и в оборонах) крепостей; лишь его последователи попытались вывести некоторые теоретические правила - получив в результате три способа укреплений, или три системы Вобана. Относительно атаки и обороны крепостей, наоборот, он оставил после себя капитальный труд на эту тему, а так же вышедшие после его смерти "Военные мемуары Вобана". Что касается систем укреплений, то они характеризуются разнообразием форм и искусными пропорциями сооружений. Примерно до 1680 года Вобан использовал т.н. "простую" систему - относительно дешевую по тому времени и одновременно действительно простую. Длина линии полигона, на которой строится фронт (прямая между вершинами соседних бастионов) составляла от 300 до 400 метров; фланки бастиона были теперь не параллельны куртине, а располагались под углом немногим более 90 градусов; сами бастионы часто имели кавальер - более высокую внутреннюю надстройку. Парапет равелина был выше гребня гласиса и ниже бастионного парапета - чтобы крепостная артиллерия могла стрелять ярусами. Позади равелина появилась теналь - укрепление в виде входящего угла, дополнительно (помимо равелина) прикрывавшее куртину от бреширования...
Однако система имела определенные недостатки, и с 1680 года Вобан приступил к их ликвидации. Это породило две остальные, т.н. "усиленные" системы - главной задачей которых стало обеспечение длительной обороны уже после того, как в бастионе образована брешь. Крупнейшие крепости на Рейне были усовершенствованы и дали свои имена первой (Ландау) и второй "усиленным" системам (Ней-Бризак). В "усиленных" системах Вобан применил расширенные равелины, отделил бастионы от куртин - превратив первые в отдельные укрепления, а вторым придав вид ломаной линии с небольшими фасами, внутри равелина расположил редюит (подобно кавальеру в бастионе).
Недостатки присутствовали и здесь, но Вобан своим умением пра-вильно применять систему к местности в значительной степени сгла-живал большинство минусов. Также стоит отметить, что зачастую по-строенные Вобаном крепости имели двойную и даже тройную крепостную ограду, а Лилль и Валансьенн могли дать убежище целой армии.
В отличие от устройства крепостей, относительно атаки и обороны Вобан достиг гораздо больших успехов - он разработал способ постепенной инженерной атаки (т.н. "атака Вобана"), которую сам француз называл "сьеж ан форм" ("siege en forme") - "регулярная атака". До Вобана осада велась примерно следующим образом. Осаждающий располагался лагерем вокруг крепости, прикрываясь непрерывными линиями полевых укреплений. Это были известные еще со времен Древнего Рима рвы с земляными валами, засеками и т.д. контрвалационная (предназначенная для защиты от внезапных вылазок защитников крепости) и циркумвалационная (для прикрытия от армии противника, которая может попытаться атаковать осадный лагерь или помочь гарнизону извне) линии. Подступы к крепостной ограде велись посредством узких и глубоких зигзагообразных (во избежание продольного обстрела со стороны противника) рвов - апрошей, для удобства сообщений соединявшихся между собой траншеями. При вступлении в зону артиллерийского огня противника апроши превращались в сапы - т.н. перекидная, или "тихая" сапа (выбираемая земля перекидывалась по обеим сторонам траншеи в виде бруствера, а от навесного огня прикрывались бревнами или фашинами). Как только они достигали гласиса - устраивались т.н. "брешь-батареи", а после пробивания бреши в стене атакуемого бастиона следовал весьма кро-вопролитный штурм... Весьма часто подобного рода осады заканчива-лись неудачами. Первым пытался что-то изменить француз де Вилль, который ввел заимствованные им у турок т.н. параллели - длинные траншеи, охватывающие атакуемый участок крепостной ограды; также соединенные между собой траншеями, они позволяли успешнее отражать вылазки гарнизона.
Атака Вобана представляла собой постепенное методичное приближение к крепостной ограде с наименьшими потерями - причем для достижения последнего главной задачей для осадной артиллерии было подавление орудий крепости правильно рассчитанным расположением батарей. Способ Вобана примечателен применением самого важного его изобретения - рикошетного огня - и активным употреблением вышеуказанных параллелей, базировался на двух основных принципах: "побольше пота - поменьше крови" ("avide de sang, prodigue de sueur") и "пушки покоряют крепости", а суть способа была следующей. После устройства лагеря и линий укреплений (зачастую - и одновременно с этим) закладывалась первая параллель - на расстоянии около 600 метров от гласиса, охватывающая три стороны многоугольника крепости; расположенные здесь артиллерийские батареи разделялись на "рикошетные" и навесного огня внутрь крепости (гаубицы и мортиры).
Как только огонь вражеской артиллерии ослабевал, несколькими подступами - апрошами подходили на половину расстояния (300 метров) и закладывали вторую параллель - отсюда артиллерия уже окончательно подавляла пушки крепости, а третья параллель организовывалась уже у самого гласиса, и уже отсюда брешь-батареи разрушали стену атакуемого бастиона; (впоследствии Вобан усилил это минными галереями для подрыва стен; созданная им в 1679 году минерная рота к 1695 году разрослать до трех рот). После бреширования следовали преодоление рва (при помощи фашин) и штурм, который в большинстве случаев был решающим... Вобан довел свою систему до такой математической точности, что даже определил сроки сопротивления крепостей - от 19 до 28 дней в зависимости от степени укреплений крепостной ограды. Характерно, что при личном руководстве осадами он в большинстве случаев в эти сроки укладывался, и более того - зачастую их превосходил...
Впрочем, все это исходило из "идеальных" условий - минимального сопротивления гарнизона и отсутствия поблизости полевой армии противника, способной помешать осаде. Для этого Вобан требовал иметь две армии - осадную и прикрывающую ее действия извне... Помимо труда "Об атаке крепостей" он написал другой - об обороне, советуя не только совершать редкие вылазки с целью экономии сил для защиты рва и отражения непосредственно штурма, но и проводить инженерные контрмеры: препятствовать проведению минных галерей и нарушать работы осаждающих встречными траншеями.
Самым достойным противником Вобана был голландский военный инженер Менно ван Кегорн (Кухорн) - они неоднократно встречались на осадах, когда один из них защищал крепость от осады ее вторым оппонентом. Также немало потрудившийся в области фортификации, Кегорн более всего известен изобретением маленьких мортирок (всего каких-то 42 килограмма вместе с лафетом), которые можно было переносить на руках и успешно пользоваться как при осаде, так и при обороне. Французским ответом на это были изобретенные в самом конце XVII века неким литейщиком Петри т.н. "куропатки": 8-дюймовая мортира, дульная часть которой была окружена 13-ю двухфунтовыми мортирками; выстрел производился одновременно изо всех стволов, и маленькие ядра вылетали вслед за большим - как стая куропаток за своей маткой...
Отметим, что в эпоху Людовика XIV борьба за крепости была первостепенной задачей, и часто на десять осад приходилось лишь одно полевое сражение. Примеры многих осад показательны: это упорная оборона французами крепости Граве в 1674 году, и усугубленная большими потерями неудача принца Оранского при Маастрихте два года спустя, кровавое взятие Намюра Кегорном в 1695 году, "показательная атака" Вобаном крепости Ат в 1697-м, и героическая оборона Лилля маршалом Буффлером в 1708 году.
Именно Вобан впервые разделил фортификацию на долговременную и полевую. Если к первой относились устройство, атака и оборона крепостей - то вторая содержала вопросы преодоления водных преград (мосты и понтоны), полевые укрепления армии во время сражений, а также укрепление лагерей. Последние устраивались по образцу римских, и вскоре разница между походным (устраиваемом на ночь) и постоянным (на несколько дней или недель) лагерями была видна лишь в серьезности самих укреплений. Полевые фортификационные укрепления использовались весьма широко: от "насыпных рвов" (земляные валы) с редутами и засеками на оборонительной позиции в сражении - до 100-километровой "линии Брабанта", возведенной французами в Нидерландах в начале 18 века и несколько лет сдерживавшей натиск противника... Укрепленные линии (наиболее известные впоследствии - рейнские Вейсенбургская, Штольгоффенская и Этлингенская) были распространенным "стратегическим" явлением, создавались на важных направлениях и порой удерживались в течение нескольких кампаний, чему способствовал довольно серьезный профиль: чаще всего это были ряд редутов, соединенных куртинами или насыпными валами, усиленных палисадами, и прикрываемые с фронта водной преградой. Вера в силу подобных мероприятий была такова, что если армия располагалась на позиции за пару дней до подхода противника и успевала провести инженерные такие работы - решение на их атаку принималось другой стороной не сразу и далеко не всегда. Впрочем, при удачном штурме атакующий пользовался главным их недостатком - прорванные в одном месте, они становились практически бесполезны по всей своей протяженности. И все же значение полевых укреплений было весьма велико, о чем говорит солдатская мудрость того времени: "Десять метров траншеи лучше, чем метр могилы"...
Преодоление водных преград представляло собой серьезную проблему, поскольку настоящих понтонных парков в то время еще не существовало (хотя понтоны как таковые использовались, но в частном порядке). Отсутствие моста или брода требовало наведения переправ из подручных средств; чаще всего они представляли собой ряд соединенных между собой лодок (в идеале), плотов или бочек, сверху которых устраивался настил из досок (для чего обычно разбирались все жилые постройки в округе). Далеко не всегда имеющаяся для этого возможность по-прежнему ставила овладение и контроль над постоянными каменными мостами через реки важнейшим стратегическим фактором.
VI. ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ
Англо-голландские морские войны XVII века стали важнейшим этапом развития военно-морского флота во всех его проявлениях: от кораблестроения до тактики и систем сигналов. Еще в первую такую войну (1652-1654 гг.) основой флотов противоборствующих сторон были вооруженные коммерческие суда, по большей части нанимаемые для ведения военных действий; боевые порядки практически отсутствовали, и сражения на море сводились к столкновению отрядов, которые затем распадались на отдельные поединки - с применением артиллерии, но имея целью одолеть противника старым добрым абордажем... Изменения стали происходить, когда суда стали вести артиллерийский бой, располагаясь друг за другом в линию - таким образом ведущий в линии (адмирал) вел за собой подчиненный ему отряд (эскадру) и своими действиями подавал пример для действий остальных.
Понимание возрастающей мощи артиллерии первым пришло к англичанам. Уже в 1653 году они принялись за организацию морских сил, результатом которой стал т.н. "Табель о рангах кораблей": все боевые суда были разделены на шесть рангов в зависимости от количества орудий. Суда первых трех рангов имели от 50 орудий и более и именовались линейными кораблями - то есть судами, предназначенными для ведения боя в составе боевой линии. К четвертому и пятому рангу относились фрегаты - военные суда с большей скоростью и маневренностью, чьей основной задачей были разведка и крейсирование (также, впрочем, приспособленные для участия в сражении в составе линии кильватера). К шестому рангу относились все остальные - корветы, бриги и т.д. Впоследствии классификация изменялась едва ли не каждые несколько лет - в связи с увеличением числа и калибра орудий и собственно размеров судов.
Линейные корабли очень скоро составили основу военно-морских флотов. Они представляли собой трехмачтовые суда, формы которых по сравнению с ожившими свой век каравеллами и галеонами были значительно изящней. Борта имели развал в районе ватерлинии (это указывало на объем трюма) и заваливались к верхней палубе - что делало судно пузатым, но сильно осложняло вопрос абордажа. Кроме того, вместительный трюм повысил остойчивость судна (т.е. способность вернуться в положение равновесия при воздействии волн и ветра). Массивные кормовые надстройки (в два, три, а иногда и в четыре этажа) зачастую отличались богатым убранством - здесь располагались офицерские каюты и салоны с выходом на декорированные прогулочные галереи, а наверху венчались кормовыми фонарями (включая два боковых "габаритных"). Палубы по-английски назывались деками; большие военные корабли делились на двух- и трехдечные по количеству закрытых батарейных палуб - не считая верхней открытой (квартердека) и нижней (трюма). Участок квартердека между первой (фок) и второй (грот) мачтами именовался шкафутом - обычно здесь располагались шлюпки, спускаемые на воду при помощи талей; на шканцах - участке от грот-мачти до третьей, бизани, сосредотачивалось управление кораблем. Между бизанью и кормой находился ют, а баком называлось пространство от фок-мачты до носовой балки-форштевня. Решетчатые люки-рустеры вели вниз, на батарейные палубы, нижняя из которых одновременно служила также и жилой палубой для матросов; позаимствованные у американских индейцев подвесные койки развешивались между пушками (впрочем, в лучшем случае ими располагала половина команды - остальные спали на верхней палубе). По обеим сторонам трюма шли галереи, предназначеные для осмотра и ремонта обшивки (сам трюм находился уже ниже ватерлинии), середину занимали кладовые, комната баталера (заведующего имуществом корабля и продовольствием), камбуз и каюты младших офицеров, а ближе к корме располагалась крюйт-камера - хранилище боеприпасов.
Движущей силой корабля были паруса. Первые две мачты большого трехмачтовика несли прямые паруса - льняные полотнища в форме трапеций, верхней кромкой крепившиеся к горизонтальным реям, в 3-4 яруса друг над другом. Третья мачта была "вооружена" косым парусом; носовая балка - бушприт - несла небольшой прямоугольный парус-блинд. Собственно управление судном осуществлялось при помощи колдерштока - бруса, при помощи которого рулевой управлял большим вертикальным улем в кормовой части корпуса. Позднее голландцы создали тросово-цепную передачу, через которую управление осуществлялось посредством колеса-штурвала, однако распространение он получил лишь с начала восемнадцатого столетия.
Здесь нельзя хотя бы вскользь не упомянуть о "королеве морей" - голландском флейте ("бегунке"). Впервые спущенный на воду в 1595 году, этот тип судна во многом определил развитие кораблестроения на многие десятилетия. Хитрые корабелы из Хорна применили здесь новое соотношение ширины к длине судна (1 к 5/6 вместо прежних 1 к 3/4), что было связано с портовыми сборами, рассчитываемыми исходя из ширины судна - зато это позволило флейту ходить довольно круто к ветру; а поскольку ширина для сборов измерялась по бортам - "бегунок" получил заваленные внутрь борта, что привело к "пузатости" и увеличению объему трюма; на флейте применили изобретенные голландцами за 25 лет до этого стеньги - теперь мачты можно было делать сборными и более высокими, а в сочетании с более короткими реями паруса теперь стали меньше и удобнее в обращении - при одновременном увеличении парусности. Колдершток позволил сделать управление более удобным - он поворачивался теперь в пределах 90 градусов при максимальном повороте руля на 10 градусов... А прародительницей фрегата (впервые построенного уже англичанами в 1645 году) стала младшая сестра флейта - пинасса.
Скорость кораблей была невысока - к примеру, фрегат давал 6-7 узлов (морских миль в час), но в океане обычно шел не более 4-х. Водоизмещение в течение столетия росло - в 1653 году корабли первого ранга имели водоизмещение от 900 до 1500 тонн при более чем 90 орудий и экипажем до 700 человек, а четверть века спустя на воду спускались трехдечные 120- или 130-орудийные 5000-тонные корабли. Есть сведения, что крупный 1000-тонный корабль требовал от 1400 до 2000 отличных столетних дубов!
По сохранившейся еще со средневековья традиции орудия продолжали именовать в зависимости от калибра и длины ствола. Так, непосредственно пушками назывались орудия крупного калибра и средней длины; дальнобойные среднего калибра именовались кулевринами, а были еще и гатлинги, мортиры и т.д. Для сохранения остойчивости крупнокалиберные орудия размещались на нижних батарейных палубах - они стреляли ядрами весом в 36-48 фунтов (последний калибр соответствовал ядру диаметром 20 см.). К верхним палубам калибр уменьшался - средние имели 20-30 фунтов, а легкие - от 6 до 12-и. Бронзовые стволы размещались на четырехколесных деревянных лафетах, которые крепились к палубе и борту талями. Процесс стрельбы был аналогичен стрельбе из полевых орудий - с тем различием, что для заряжания корабельных их приходилось оттягивать внутрь корпуса, после чего обратно подтягивать в пушечный порт специальными талями на блоках. Эти операции занимали немало времени - скорострельность была еще меньше, чем на суше. Кроме того, часто при прямом попадании ядра тали срывало, и орудие бесконтрольно каталось по палубе, калеча канониров... Эффективность стрельбы также оставляла желать лучшего: толстые борта пробивались только с самой близкой дистанции, да и попадание ниже ватерлинии часто не приводило к успеху - изобретенные к тому моменту голландцами помпы при умелом использовании позволяли быстро откачать воду, а на саму пробоину ставился "пластырь". В связи с этим, к примеру, голландцы и французы предпочитали вести огонь по парусам и такелажу (снастям), стараясь лишить вражеский корабль маневренности и затем уже расстреливать в упор. Причем французы предпочитали вести артиллерийскую дуэль на дальних дистанциях; сходясь близко, стремились к абордажной схватке - англичане, несмотря на наличие пехотинцев на своих кораблях, старались этого остерегаться. Для этого применялись книпеля - ядро, после вылета из ствола разделявшееся на два соединенных между собой чугунных полушария. Так же известны двойные ядра, соединенные между собой цепью; стреляли ими одновременно из двух орудий - и поскольку добиться абсолютной синхронности выстрела было невероятно трудно (при секундном запоздании одного из орудий вылетевшее из второго ядро попросту раскручивалось на цепи и крушило собственное судно), то примеры применения весьма редки.
Помимо бортовых орудий суда имели несколько легких пушек в корме (т.н. "ретирадные", т.е. использующиеся при "ретираде", или отступлении) и в носовой части - "погонные" (соответственно, при погоне), а также легкие (от 1 до 2 фунтов) орудия на вертлюгах вдоль бортов - например, испанские "берсо"... Всю эту мощь оставалось научиться правильно использовать.
Направление движения судна именовалось курсом, который определялся либо по компасу, либо по отношению к ветру. Компас, разбитый на 32 румба по 11,25 градуса каждый, определял заданное направление, а ветер – так сказать, фактическое. Курс относительно ветра именовался галсом и подразделялся на несколько основных: фордевинд (по ветру), галфвинд (или "полуветер") – под 90 градусов, положение между ними занимал бакштаг (от 90 до 180 градусов); бейдевиндом, или острым курсом (от английского "by the wind" - "круто к ветру"), назывался курс менее 90 градусов и до 45-35 в зависимости от парусного вооружения судна. Если идущему под парусами судну ветер дул в правый бок – говорили, что судно идет правым галсом. Сторону, с которой дул ветер, моряки именовали наветренной, а обратную ей – подветренной.
Оба положения имели как преимущества, так и недостатки. Наветренное положение позволяло выбирать дистанцию боя, эффективно использовать брандеры, а также обойти авангард "подветренного" противника - однако при сильном волнении моря использовать орудия нижнего дека почти невозможно (из-за крена и опасности набрать открытыми портами воды). Выход из сражения поврежденных кораблей (как и общий отход флота) также более удобен для тех, кто стоит под ветром. Повороты относительно ветра именовались оверштагом и "через фордевинд", в за-висимости от того, чем судно пересекает линию ветра - носом (через ветер) или кормой (спускаясь под ветер, в фордевинд – отсюда и название) соответственно. Для первого требовалось мало времени и места, однако при слабом ветре и большом волнении моря поворот мог не удасться; второй требует больше пространства для маневра.
Зародившаяся в середине XVII века морская тактика получила название кильватерного строя, присходящего от слова "кильватер" - след, оставляемый судном на воде. В подобном построении корабли следовали один за другим на определенном расстоянии, держась в кильватерной струе впереди идущего. Это позволяло максимально эффективно использовать мощь многочисленных бортовых орудий, а также посредством интервалов между суднами уклоняться от атак вражеских брандеров. Иначе такой строй называли линией баталии, или линией бейдевинда, поскольку этот курс под острым углом к ветру позволял легче и быстрее выполнять маневры. Фактически в распоряжении кораблей было более половины (а точнее, 5/8) горизонта - в остальном секторе движению препятствовал встречный ветер; против ветра ходили лавированием - даже по ветру предпочтительнее было идти галсами; ориентация в линии баталии была на головное судно, чьи действия и маневры служили прямым указанием для остальных. Заход на противника считалось наилучшим совершать с наветренного положения - имея ветер "в бейдевинд" и таким образом контролировать ситуацию, и со временем занятие такого положения стало одним из решающих факторов. "Выиграв ветер", один из флотов медленно, с малыми парусами, сближался с противником на дистанцию стрельбы (иначе - "спускался по ветру") и линии баталии противников занимали параллельное друг другу положение - причем флагман должен был занять место против флагмана неприятеля. Многочасовая артиллерийская дуэль могла продолжаться и на следующий день - корабли один за другим покидали строй либо в связи с повреждениями, либо по причине закончившихся боеприпасов - пока один из флотоводцев не принимал решение выйти из боя всем флотом. Что касается дистанции боя, то стрельба с дальней дистанции применялась в основном дабы воспрепятствовать противнику совершить какой-нибудь маневр.
Тактические маневры зачастую состояли в рассечении строя противника с целью разделить его силы и сосредоточить огонь на одной из них; весьма популярен и эффективен был маневр "взятия в два огня", когда два отряда охватывали отряд противника и расстреливали его с двух сторон. Уже тогда начала проявляться слабая сторона новой морской тактики в виде шаблонности единой линии – но, как и в случае с линейной тактикой на суше, шаблон пока еще не закрепился в умах окончательно и оставалось достаточно места и возможностей для творчества: адмиралы далеко не всегда придерживались единого строя и часто сражение распадалось на схватки отдельных эскадр... Потери среди кораблей были относительно невелики - их чаще захватывали или сжигали, нежели топили; случались взрывы кораблей от попадания в пороховые погреба, а также сильно потрепанный корабль мог попросту развалиться на части от собственной стрельбы - но основные потери были людские, особенно среди командиров эскадр (они либо гибли от прямых попаданий, либо умирали от ран)...
Что касется наиболее знаменитых кораблей того времени, то список их велик. Достаточно упомянуть голландский флагман адмирала Рюйтера "De Zeven Provinciën", французский "Royal-Louis" и английский "Sovereign of the Seas", или "Владыка морей". Последнего можно считать истинным ветераном морских войн того времени: заложенный в декабре 1634 года, этот первый в мире трехдечный корабль был спущен на воду в 1637-м, во время революции переименован в "Sovereign", а в 1660 году после Реставрации - в "Royal Sovereign". Дважды тимберован (капитально перестроен) – в 1660-м и 1685-м годах. Участвовал в морских сражениях при Кентиш-Нок (1652) и Четырехдневном (1666), при Текселе (1672) и Солебее (1673), Бичи-Хэд (1690) и Барфлеер (1692). 27 января 1696 года, четвертый год подряд ремонтируемый после тяжелых повреждений, полученых при Барфлере, "Royal Sovereign" сгорел на верфях в Вульвиче (иногда указываются как "дата и место смерти" 1696 год и Чатем) по чистой случайности… Корабль, постройка которого обошлась казне в кругленькую сумму (26 177 фунтов стерлингов), имел около 1700 тонн водоизмещения (в разных списках указывается разный тоннаж) и следующие параметры: длина по батарейной палубе 53 м (по килю 42,7 м), наибольшая ширина 15,3 м, глубина трюма 6,1 м. Вооружение корабля было размещено на трех батарейных палубах: в нижней - 30 пушек (пушки и полупушки), в средней - столько же (кулеврины и полукулеврины), в верхней — 26 пушек меньшего калибра; кроме того, под полубаком 14 пушек, под полуютом 12 и много амбразур в надстройках для ручного огнестрельного оружия. Таким образом, бщее число пушек на этом корабле было 126 (хотя по английской терминологии орудия калибром менее 4 фунтов "орудиями" не считались, так что корабль классифицировался как "102-пушечный"). "Владыка морей" имел 11 якорей с соответствующими якорными канатами; самый большой якорь весил 4400 фунтов.
Интересен отчет о действиях последнего в "сражении в день Святого Якова" (август 1666 г.): "…показался "Ройал Соверин", блиставший своими золочеными украшениями. Им командовал Джон Кокс, он не был флагманом, но у него был отличительный кроваво-красный вымпел. Он был впереди "Ройал Чарльз" через несколько кораблей, но поскольку главный английский флагман, стремясь вступить в бой с Рюйтером, прошел вперед, Кокс вел бой с мателотами Рюйтера – "Гельдерланд", "Клейн Голландиа" и "Вассенаар". Эти корабли жестоко пострадали от огня трехдечника, в особенности, "Гельдерланд", который полностью утратил возможность сражаться. Незадолго до 15.00 сам "Ройал Соверин" был атакован голландским брандером, однако англичанин смог потопить его огнем своих пушек. Как раз в это время левиафан Кокса, выведя из боя своих противников, обратился против "Де Зевен Провинсьон". Отважный экипаж Рюйтера вновь занял места у орудий, но даже сам голландский адмирал не мог противостоять "Золотому Дьяволу". Огонь 50 орудий с одного борта сокрушил "Де Зевен Провинсьон", и он выкатился из линии со сбитой грот-стеньгой и проломленными бортами. Это знаменовало конец голландского сопротивления в центре к 16.00 вся эскадра Рюйтера отступала в полном составе на юг". (Из воспоминаний участника сражения графа Сиднея).
Организация морских сил представляла собой теперь разделение флота на эскадры: сначала это было произвольным разделением (так, в 1665 году при Лоустофте голландский флот состоял из семи эскадр только потому, что каждая из них представляла свою провинцию), но впоследствии закрепилось четкое разделение строя на три части. В сражении командующий флотом держал свой флаг на флагмане центра - кордебаталии, его заместитель в чине вице-адмирала возглавлял авангард (идущую впереди эскадру), а контр-адмирал (то есть находящийся напротив) - арьергард (английское звание контр-адмирала соответствовало голландскому шаутбенахту - "ночному наблюдателю" - в обязанности которого на походе входило следить, чтобы корабли не отставали в темноте или тумане). На английском флоте вскоре были приняты и сохранились наименования эскадр флота: авангард именовался "Белой" эскадрой, арьергард - "Синей", а центр (кордебаталия) - "Красной". При большом количестве кораблей управление флотом усложнялось: когда 70 кораблей выстраивались с положенной дистанцией в половину кабельтова (менее ста метров, т.е. порядка длины двух корпусов судна), то общая протяженность боевой линии составляла более десяти километров! В этом случае упростить маневрирование и управление позволяло разделение эскадр на три дивизии. Морские сражения не отличались скоротечностью: сохраняя строй кильватера, корабли обычно держали скорость на уровне трех узлов (т.е. трех морских миль, или порядка 5,5 километров в час). С учетом разницы между видимостью в ясную погоду (20 км.) и дальностью стрельбы орудий (около 2/3 мили) даже для прямого сближения флотам сторон нужно было не менее трех часов – без учета меневрирований.
Практика всегда должна была подтверждаться теорией, и для этого адмиралы обычно составляли подробные инструкции (все предусматривающих уставов еще не существовало, и большинство инструкций писались для каждой конкретной ситуации). Так, уже в 1666 году голландский адмирал Рюйтер разработал инструкцию, согласно которой в походе эскадры двигались тремя колоннами, для сражения перестраивавшихся в линию кильватера. Начинавшие постепенно вводиться своды сигналов также способствовали упрощению управления флотом в сражении - очень скоро это стало необходимо, поскольку численность флотов быстро росла: так, в сражении 1673 года у острова Тексель с обеих сторон принимало участие более полутора сотен линейных кораблей, не считая фрегатов и малых судов! Подобного масштаба сражений в эпоху парусного флота не было ни до того, ни даже после.
Мощь и численность флотов европейских стран неуклонно росли. Так, самый мощный корабль своего времени - флагман шведского флота "Стора Кронан" в 1675 году был вооружен 126 орудиями (в основном средними 24-фунтовыми) - а два года спустя сильнейшим был английский 132-пушечный флагман.
Среди самых знаменитых кораблей эпохи стоит отметить уже упоминавшийся "De Zeven Provinciën" ("Семь провинций"). Корабль был построен в 1665 году в Роттердаме, мастер - Соломон Янс ван Темпель; характерно, что корабль периодически модернизировался – его первоначальным вооружением являлись 12 36-фунтовых и 16 24-фунтовых орудий на нижней палубе, впоследствии все ставшие 36-фунтовыми; при этом численность экипажа колебалась от 450 до 566 человек.
Построенный во Франции в 1692 году "Ройаль Луи" стал одним из крупнейших линейных кораблей эпохи: он имел водоизмещение 2130 тонн (почти вдвое больше знаменитого соотечественника "Солей Ройаль", в том же 1692 году уничтоженный англичанами при Барфлере) при длине 63,8 м. и ширине по палубе 17,2 м.; был вооружен 112 орудиями (в т.ч. 30 48-фунтовых и 32 18-фунтовых), экипаж насчитывал 856 человек.
Английский флот при пересмотре "Табеля о рангах" в 1677 году располагал 129 военными судами (от 30 до 100 орудий). В 1661 году Франция располагала 30 военными кораблями, из которых только три имели более 30 орудий; в 1672 году из 196 судов 95 имели от 24 до 75 орудий, а 12 - от 75 до 120-и; в 1679 году 60 тысяч французских моряков составляли экипажи 96 линейных кораблей и 40 фрегатов. Наконец, достигнув своей максимальной силы, в войну за Пфальцское наследство (1688-1697 гг.) французский флот насчитывал 71 корабль первых трех рангов - то есть несущих более 50 орудий:
1-й ранг: (76-120 ор.) - 12 ед.
2-й ранг: (64-74 ор.) - 20 ед.
3-й ранг: (50-60 ор.) - 39 ед.
4-й ранг: (40-50 ор.) - 25 ед.
5-й ранг: (24-30 ор.) - 21 ед.
6-й ранг: (16-24 ор.) - 25 ед.
Правда, при маркизе де Сенелье, занимавшимся вопросами флота после смерти Кольбера в 1683 году, начался его упадок, а сменивший маркиза в 1690 году Поншартрен так и не смог остановить ра<