Классическим принятым определением стратегии как высшей области военной науки является теория и практика подготовки и ведения войны. Добавив к этому прямую зависимость стратегии от экономических и социально-политических условий, можно оценить уровень этой военной области в эпоху Людовика XIV.
Создание больших регулярных (пока еще "в значительной степени", но не "целиком") армий, пришедших на замену небольшим наемным армиям еще недавней Тридцатилетней войны, в первую очередь повлияло и на способы ведения военных операций. Главным вопросом стало снабжение - еще недавно оно осуществлялось путем реквизиций и маркитантской службы - мелких торговцев, сопровождающих войска в походе; теперь же в несколько раз выросшие в численности армии уже не могли обеспечиваться такими методами, и возникла необходимость в создании централизованного снабжения. Такой опыт уже имелся, но был практически не развит. Так появилась т.н. магазинная "пятипереходная" система довольствия. Схема ее была такова. В предполагаемом планом войны районе предстоящих военных действий, в приграничных городах и крепостях, организовывались магазины (склады) продовольствия и бовых припасов; выступающие в поход войска брали с собой 9-дневный запас печеного хлеба (срок, в течение которого хлеб может храниться в годном для употребления виде) - трехдневный запас имели при себе солдаты и шестидневный находился в полковом обозе. Так, в начале Девятилетней войны 1688-97 гг. французский пехотинец получал в день 2 су жалования и довольствие из 24 унций хлеба и фунт мяса (кавалеристы и драгуны получали немного больше) и около пол-литра пива или вина.
На расстоянии трех суточных переходов от магазинов (от 60 до 90 километров в зависимости от местности) разворачивались полевые хлебопекарни, известные во Франции еще с 1515 года. Из возимых с собой запасов муки (рассчитанных еще на 9 дней) здесь выпекался хлеб и провиантскими обозами доставлялся в войска. Однако с учетом сроков годности и малой скорости передвижения обозов армия не могла отдаляться от хлебопекарен более, чем на расстояние двух переходов. Таким образом сформировалась пятипереходная система снабжения, которая позволяла армии уверенно действовать лишь в радиусе 100-125 километров. Увеличить это расстояние можно было привлечением частных подвод (только при не очень большой численности снабжаемой армии) или созданием промежуточных пунктов-магазинов. Однако и это не решало всех проблем - наоборот, создавало новые. Помимо значительного размера обозов (порядка 80 фур на каждую тысячу солдат) резко возрастало значение коммуникаций - отрезанная от магазинов армия в буквальном смысле вынуждена была умирать с голоду. Таким образом, возникла боязнь за коммуникации; это привело к разбрасыванию сил, предназначенных теперь для охраны путей сообщения. Кроме того, подготовку магазинов невозможно было скрыть от противника - что в известной степени раскрывало стратегические замыслы.
Еще одним следствием стало возникновение и развитие т.н. кордонной стратегии, по большей части определявшей характер войн того времени: применяемый в литературе термин "маневренной стратегии" являлся не способом действий как таковым, а лишь одним из элементов кордонной системы. В переводе с французского "кордон" означает растянутое положение - т.о. стратегия носила чисто пассивный характер. Основой стратегии стали возведение линий сильных крепостей с сильными гарнизонами для защиты пределов страны, и наоборот - овладение этими крепостями как контроль над прилегающей областью. Армии могли лишь ограниченно маневрировать, опираясь на крепостные районы. Высшим достижением считался захват территорий без решительных действий - путем маневрирования и выходами на коммуникации противника вытесняя его без боевых столкновений.
Русский военный историк князь Н.С.Голицын считал, что причиной развивавшегося методизма в военном искусстве было неправильные выводы из Тридцатилетней войны, а именно - понимание действий шведской армии Густава-Адольфа. "Полагали, что для приобретения таких же успехов, какие он приобрел, достаточно было действовать", писал Голицын, "утверждаясь постепенно в краю и обеспечивая себя со всех сторон занятием крепостей и важнейших местных пунктов, продовольствуя армии из магазинов, охраняя свои сообщения с последними, тщательно уклоняясь от боя и т.п. Совокупность всех этих причин, вместе взятых… повела мало по малу к методизму в ведении войны, который придал войнам конца XVII и начала XVIII столетий совершенно особенный характер ".
Отсюда вытекала, например, стратегия крепостной войны. Крепости употреблялись в качестве магазинов и складов, а также для контроля над районом. Поскольку просто пройти мимо вражеской крепости было невозможным (тем самым под угрозой оставались собственные коммуникации), ее необходимо было либо как минимум блокировать, либо же овладеть ею. Осады стоили огромных издержек и потерь, ремонт разрушенной крепости также стоил недешево, да и выделение в нее нового гарнизона ослабляло главные силы армии. Наконец, сильно возросла роль охранения собственных сообщений и угроза неприятельским – на первый план выступило маневрирование армий с целью достичь этих целей. Таким образом, складывалась стратегия ведения кампаний. Для овладения неприятельской территорией одна часть армии выделялась для осад и овладения крепостей - а другая прикрывала ее, маневрируя либо расположившись за естественными или искуственными (укрепленный лагерь или линии) препятствиями. Задача по вытеснению армии противника из района выполнялась маневрированиями против его коммуникаций.
Маневры тоже не были простым делом. Во-первых, при выходе на коммуникации противника сохранялась опасность самому потерять линии снабжения; во-вторых походный марш имел ряд сложностей - особенно вблизи противника, поскольку походные колонны были бессильны против внезапного нападения (так, принц Оранский едва не поплатился армией в 1674 г. в Нидерландах, попав под удар французов). Наконец, в-третьих, достойный противник очень редко ошибался и давал тем самым шанс на успех - оттого, например многомесячное маневрирование Тюренна и Монтекукули на пространстве в 30-40 километров выглядит несколько скучным. Лиддел Гарт в своей "Стратегии непрямых действий" писал по этому поводу: "Это был век, когда полководцы, каким бы ограниченным ни был их кругозор, по крайней мере, мастерски владели искусством маневра. И в этом искусстве все они были настолько равноценными, что даже обходы флангов, которые в другие века, возможно, увенчались бы успехом, умело парировались..". Герцог Мальборо однажды сказал одному из своих противников: "Что значит успех на войне? Я победил, потому что сделал сто ошибок, а вы – на одну больше"...
Марш больших армий осуществлялся несколькими колоннами по желательно параллельным дорогам; обычно в средних колоннах располагались артиллерия и обозы, прикрываемые пехотными, а на флангах - кавалерийскими колоннами. При таком походном строе разворачивание перед сражением производилось путем т.н. флангового марша (захождение колонн вправо или влево) - теоретически несложная схема на практике выглядела порой сущей головоломкой, и не каждый военачальник мог произвести своей армией подобные маневры...
При продолжительном переходе марши осуществлялись с т.н. "дневками" - когда после двух или трех дней движения войска останавливались на отдых для восстановления сил, отдыха и приведения в порядок матчасти. Что касается собственно лагерей, то именно в XVII веке было возрождено искусство т.н. "кастраметации" (от латинского "castra" - "лагерь" и "metor" - "я измеряю") -обозначающий искусство выбирать место для военного лагеря и обеспечивать его укреплениями - непосредственно происходящий от древних римлян, особенно славившихся этим разделом военного дела. Согласно требованиям кастраметации, лагерь должен был быть выбран так, чтобы войска как можно быстрее могли изготовиться к бою, отвечать всем требованиям по обеспечению снабжения и безопасности и удобства войск. Так, при выборе места ежедневно разворачиваемого полевого лагеря важное значение имели удобство и близость воды, дров и фуража; для обеспечения тыла старались располагаться спиной к реке, болоту и т.д. - хотя порой это могло сыграть плохую службу и не дать возможности к отступлению. Такое т.н. "командование местности" (т.е. господство армии на местности над противником) влияло и на выбор места для сражения... При близости противника лагерь старались укреплять - необходимость земляных работ требовала приносить в жертву скорость, ибо после полу-дня марша вторая половина обычно тратилась на устройство лагеря. Расположение войск в лагере соответствовало боевому порядку – т.о., солдатам "для немедленной встречи противника стоило только выйти из палаток к месту впереди лагеря, где находилось оружие" (Рюстов, "История пехоты").
Важную роль играло сторожевое охранение - отряды, обеспечивающие главные силы от внезапного нападения противника. Если собственно армия решала задачи кампании по большей части маршами и маневрами (в описываемую эпоху настоящих боевых столкновений за год можно было сосчитать по пальцам - порой даже одной только руки), то эти отряды находились в напряжении в течение всей кампании: авангардная (передовая) и арьергардная (замыкающая) службы во время похода (на марше), посты при стоянке войск лагерем и на зимних квартирах, передовые посты на флангах в бою...
Таким образом, предпочиталось ведение т.н. "малой войны", когда следствием желания прикрыть свои сообщения, атаковать вражеские и овладеть крепостями, было разделение сил. Несколькими отрядами старались занять важные и сильные в тактическом отношении пункты местности, как бы рядом частных успехов желая достичь успеха в кампании в целом.
В связи со всем выше сказанным, описания большинства военных кампаний того времени выглядят серыми и невзрачными; за долгими маневрированиями сложно разглядеть настоящий талант, а потому большинство более или менее способных военачальников в этих описаниях раскрываются только в выигранных (или проигранных) ими сражениях... Впрочем, на иболее известные из них - Тюренн и Конде, Евгений Савойский и герцог Мальборо - были всего лишь сыновьями своей эпохи, которая к тому же находилась в непрерывном развитии и усовершенствовании средств; онм совершали свои славные дела и старались вырваться из пут системы - и это получалось ровно настолько, насколько им это позволяла сама система.
Большие сражения были редки - немало кампаний проходило без них, стороны ограничивались маневрами, осадами и на крайний случай - незначительными стычками. Решительные действия могли себе позволить редкие полководцы, но и они прекрасно понимали роль снабжения и нарушали "правила войны" лишь в исключительных случаях. Большинство же экономическая составляющая вынуждала не только ограничиваться в действиях, но и не рисковать войсками, чье снаряжение и содержание обходилось довольно дорого. Иначе все это иногда называется "стратегией измора": чаще побеждал не тот, чья армия сильнее и кто выигрывал битвы - а тот, кто был лучше подготовлен финансово и мог выдержать эту гонку и сберечь собственные силы. Как говорил Раймунд Монтекуккули (прославившийся не только как полководец, но и как военный теоретик и писатель): "Для войны нужны три вещи - деньги, деньги и еще раз деньги"... Это широко известное изречение неоднократно цитировалось многими, и довольно трудно уверенно определить - кто произнес его первым. То же можно сказать и другом высказывании на ту же тему: "Войну выигрывает тот, у кого сохранился последний талер в кармане".
Решение на сражение было одним из труднейших - даже при наличии превосходства. Теоретики советовали не рисковать, тщательно взвешивать шансы и вообще принимать подобные решения в самом крайнем случае. В итоге, как писал Голицын, "война приобрела медленности, нерешительности, излишней правильности и методизма".
Относительно роли полководца в управлении войсками нетрудно понять, что в сравнении с предыдущими эпохами эта задача заметно усложнилась; причиной тому стали значительный рост численности армий, и возросшее применение артиллерии. Для визуального наблюдения и распознания "своих" войск помогали как знамена, так и введение унифицированной военной формы, однако в дыму ожесточенного сражения для полководца это составляло значительные затруднения. Выходов было найдено два: большая армия разделялась на несколько частей, подчиненных самостоятельно действующим генералам, а связь с ними поддерживалась курьерами (посыльными), в роли которых выступали как адьютанты, так и находившиеся при командующем офицеры-волонтеры. Здесь стоит упомянуть об одном из военных деятелей той эпохи, чье имя в сравнении с другими – более известными – не так на слуху: герцоге Бервике. Будучи одним из главных французских командующих в период войны за испанское наследство (1701-14 гг.), он довольно успешно защищал юго-восток Франции от иностранного вторжения – действуя по принципу, впоследствии получившему название "маневр по внутренним линиям". Сам герцог об этом писал так: "Я придумал новое расположение, посредством которого все оказалось бы в пределах моей досягаемости и я был бы в состоянии прибыть куда угодно со всей армией или по крайней мере с силами достаточными, чтобы перекрыть путь неприятелю. Таким образом, у меня возникла идея линии с выдвинутым вперед центром и оттянутыми назад флангами так, чтобы я всегда действовал по хорде, тогда как противник неизбежно — по дуге. Все сводилось лишь к тому, чтобы быть хорошо осведомленным о передвижениях противника и вовремя совершать челночные рейды: то и другое было весьма несложно, ибо благодаря моей позиции можно было наблюдать приближение противника на таком расстоянии, что всегда можно было успеть, пока он скрытно делает свои передвижения".
Если говорить о современных работах, касающихся это эпохи, то большинство авторов сосредотачиваются на двух-трех ярких моментах, предваря их описание общей характеристикой ведения войн в тот период, и добавляя примерно следующее: "...мы постараемся описать эти войны в самых общих чертах, останавливаясь только несколько более на походах Тюрення в 1674 и 75 годах, наиболее интересных в стратегическом отношении, и на действиях Люксамбурга в третью Нидерландскую войну,более замечательную в отношении тактическом.Подобным же образом сделаем выборки из войны за испанское наследство"… Таким образом, в значительной степени мы располагаем более-менее подробными описаниеми "тех самых" моментов (и опять же – у большинства авторов повторяется в основном одно и то же), что не может дать полной картины.
Одним из характерных моментов являются так называемые зимние квартиры - с наступлением холодов стороны прекращали военные действия на зимний период и располагались на "квартиры", т.е. размешали свои войска в населенных пунктах (на постой у местных жителей) в определенном районе на отдых (пополнение, снабжение и т.д.). Иногда квартировались непосредственно в районе военных действий - при условии, что местность была не разорена и способна прокормить армию, но чаще отходили довольно далеко, поближе к своим границам. Окончательное спокойствие до начала следующей кампании обеспечивалось выставлением передовых постов в сторону противника - а нередко даже перемирием. Обычным временем для "сворачивания" военной кампании и ухода на зимние квартиры считались октябрь-ноябрь (в зависимости от климатических условий страны и театра военных действий), хотя стоит отметить ряд ограниченных операций в декабре и январе (Тюренн в 1674/75 гг. в Эльзасе и Виллар в нескольких кампаниях на Рейне), при этом предыдущая кампания плавно перетекала в следующую. Так же нередки были случаи раннего начала кампании с целью внезапного нападения на зимние квартиры противника.
Исходя из всего этого, эпоха имела примерно такую характеристику: "Большие армии, большие обозы, большие склады - словом, большие затруднения, большие поражения и маленькие способности". В общем и целом европейские войны времен правления Людовика XIV (или, как они названы здесь - "войны эпохи барокко") можно по праву назвать "кружевными войнами" - как из-за красоты и роскоши мундиров, так и в смысле сложностей стратегии ведения войны. И как позднее писал барон Жомини в своем "Аналитическом обзоре…": "для справедливого суждения о войнах Людовика XIV, Петра Первого и Фридриха II, необходимо должно принимать в уважение способ войны, употреблявшийся в их время".
Что касается теории войны, то количество трудов на эту тему достаточно велико. При желании полководец семнадцатого столетия мог собрать неплохую походную библиотеку, в которой были бы и изданные в 1615-1625 годах труды Иоганна Вальгаузена - военного советника Морица Оранского, и "Трактат об артиллерии" испанца Диего Уффано (1613 г.), "Принципы военного искусства" француза Биллона (также 1613 г.), "Военное искусство по методу шведского короля" Траупица (1633 г.), "Главные правила военной науки" фельдмаршала Монтекукули и "Описание обычного строевого учения" гессенского капитан-лейтенанта Бакгаузена (оба труда - 1664 г.) и "Нидерландское военное обучение" капитан-лейтенанта Бокселя (1668 г.), и многие другие издания того времени, посвященные военному делу.
Остается упомянуть о военной географии. Театры военных действий предстоящих в этой исторической эпохе войн - области, приграничные с Францией - были достаточно хорошо известны военачальникам противоборствующих сторон. Так называемые "естественные границы Франции", идея которых была выдвинута и впоследствии всячески развивалась Людовиком XIV, достаточно надежно прикрывали границы королевства, что в определенной мере способствовало обороне страны от иностранного вторжения. Так, на юге между Францией и Испанией от Бискайского залива до средиземноморья высокой стеной протянулись Пиренеи; несколько перевалов ведут в Испанию - страну плоскогорий, пересеченных множеством горных хребтов. Юго-восток Франции отделяют от плодородных равнин северной Италии Западные Альпы, тянущиеся на север до Женевского озера - где начинается сравнительно невысокий горный массив Юра, примыкающий к Швейцарским Альпам и разделенный Бельфорским проходом от Вогезов. Отсюда начинает свое течение полноводный и широкий (местами до 600 метров) Рейн: его долина на протяжении более 300 километров стеснена вогезскими горами Эльзаса с высокого левого (французского) берега и баденским Шварцвальдом с низменного правого. С обеих сторон в Рейн стекают воды многочисленных мелких рек; в нижнем течении в Рейн впадают более крупные реки - немецкие Майн (в Майнце) и французские Мозель (в Кобленце) и Маас (в Маастрихте), между которыми располагается преграждающий прямую дорогу на Париж горный массив Арденны. И только за ними Рейн протекает через равнинные Испанские Нидерланды (сильно заболоченные в Голландии и Фландрии), с давних пор густо усеяные многочисленными крепостями, и впадает в Северное Немецкое море. Помимо этого, надо отметить стратегическую важность горных проходов с перевалами и переправ. К последним относились крупные рейнские города: в Эльзасе это был Страсбург (точнее, предмостное укрепление Келя), ниже по течению - Филиппсбург, Шпейер, Мангейм, Майнц и др.
Каждый театр военных действий имел свои особенности, что накладывало отпечаток на ведение на нем военных действий. Так, Нидерланды представляли собой весьма густонаселеную, пересеченную местность с большим числом крепостей - кампании здесь были в основном медлительными и методичными, именуемые чаще "крепостной войной" (т.е. борьбой за крепости путем осад). В климатическом смысле особенно выделялась Западная Фландрия – как нездоровая местность с опасными испарениями болот.
На Рейне местность более благоприятствовала активному маневрированию - что, впрочем, осложнялось большим числом мелких рек, как затруднявших движение, так и способствовавших обороне. Собственно Рейн принято разделять на Швейцарский (300 км. от истоков до швейцарского Базеля), Верхний (360 км. до Бингена, ниже Майнца), Средний (160 км. до Кельна) и Нижний (340 км. до устья). Верхний Рейн, ограниченный слева Вогезскими горами, а справа – массивом Шварцвальда, с которых в реку стекает множество притоков, являлся естественной границей между Эльзасом и Баденом;этот участок Рейна был главным на восточных границах Франции, важнейшими его пунктами считались: Ландау, Майнц и Страсбург – на левом берегу, Филиппсбург и Фрейбург – на правом.
Итальянский и испанский театры военных действий в известной степени позволял полководцам сочетать крепостную войну с маневрированием; в Испании преобладал "позиционный" характер военных действий в связи с обширной малонаселенной местностью.
Все это необходимо учитывать при рассматривании военных кампаний; подобная военная география вкупе с тяготеющей над полководцами зависимостью от коммуникаций зачастую сильно сковывала действия и заставляла отказываться от большинства планов - что и приводило к затяжным кампаниям значительно чащчаще, нежели к смелым наступательным операциям.