Томарёва Мария
СКАНДИНАВСКИЕ МИФЫ
Сотворение мира
Сначала нашего мира не существовало.
Вместо него была бездна под названием Гиннунгагап – ни дна, ни конца, ни края.
На севере от Гиннунгагапа простиралась ледяная страна Нифльхейм, а на юге – Муспельсхейм, огненное царство.
И целую вечность ничего не случалось.
Но однажды в холодном Нифльхейме забил родник, и реки из него потекли на юг, неся с собой ледяные глыбы. Искры, вылетавшие из Муспельсхейма, растапливали лед.
И вот из подтаявшего льда появились два самых первых существа.
Одним из них был гигант по имени Имир.
А второй была… нет, не женщина. Второй была корова. Звали её Аутумла.
Лёг Имир спать – и под левой мышкой у него выступили капли пота, которые превратились в великана и великаншу. Скрестил Имир во сне ноги – и из-под колен его вылез ещё один великан, причем с шестью головами.
И эта троица немедленно начала плодиться.
Еды Имиру и всем произошедшим от него великанам хватало – они пили молоко коровы Аутумлы.
Но где было Имиру догадаться, что корове тоже нужен корм. Он не умел думать. Да и никакой травы в Гиннунгагапе не росло.
Поняв все это, терпеливая Аутумла горестно закатила глаза и принялась, за неимением лучшего, слизывать соль с камня.
Вот стоит корова и лижет камень. Лижет первый день – из камня появились волосы, лижет второй день – голова и плечи. Ну а к вечеру третьего дня из камня вышел красавец по имени Бури.
Красавец Бури, обязанный жизнью коровьему языку, женился на красавице-великанше, и у них родился еще один красавец по имени Бор.
Сыновей Бора (тоже, ясное дело, красавцев) звали Один, Вили и Вё. Они и стали первыми богами – асами.
Троим молодым асам в пустынном первоначальном мире было скучновато.
Сидели как-то Один, Вили и Вё на краю ледника и от нечего делать поплевывали в Гиннунгагап.
– Давайте соревноваться, – предложил Вили, – Кто доплюнет до края Гиннунгагапа, тот и победитель.
– Победителем, как всегда, буду я! – обрадовался Один.
– В этот раз не будешь, – сказал Вё, – Потому, что края у Гиннунгагапа нет. Как и конца. Как и дна.
Расстроился Один и говорит:
– О, братья мои! Престало ли нам, асам, влачить век в праздности и дурацких забавах? Раз уж мы боги, так давайте создадим в бескрайнем, бесконечном и бездонном Гиннунгагапе новый мир.
Задумались братья. Новый мир – затея достойная. Только из чего его сделать?
– А мы его сделаем… из Имира! – придумал Один.
– Нехорошо как-то, – засомневались Вили и Вё, – Он же наш прародитель.
– Во-первых, наша прародительница – это, скорее корова Аутумла, – возразил Один, – Ведь именно она вылизала из камня нашего дедушку Бури. А во-вторых… Братцы, мы же все знаем, что думать Имир не умеет. Он, вероятно, даже и не заметит ничего.
Заглянули Вили и Вё в пустые глаза Имира – благо виден гигант был отовсюду. И признали, что Один, пожалуй, прав.
Убили они Имира, и из него вытекло столько крови, что в ней утонули почти все великаны – а их на было уже немало. Спаслись только великан Бергельмир с женой.
– М-да, – сказал Один, – что-то мне подсказывает, что потомки этой парочки будут нас, асов, сильно недолюбливать…
И он не ошибся. От Бергельмира произошли все те самые великаны-ётуны, которые враждуют с асами с начала до конца времен.
Тело Имира братья-асы бросили в Гиннунгагап и сделали из него землю.
Громадный череп великана стал небесным сводом. Из его крови получились реки и моря, из костей – горы и скалы, из зубов – камни и песок, из волос – леса. Мозг Имира (который у него все-таки был) боги подбросили в небо – он стал облаками и тучами. У хозяйственных асов всё пошло в дело.
Черепная коробка Имира оказалась квадратной – странный он был парень. Чтобы придать небосводу округлую форму, асы свернули углы в виде рога. В каждый из рогов – северный, южный, западный и восточный – они посадили по ветру.
Голый череп Имира братья украсили искрами из Муспельсхейма – благо их оттуда вылетало в избытке. Так на небе появились бесчисленные звезды.
Землю боги окружили океаном, и узкую полоску вдоль него отвели великанам-ётунам – надо же было этому народу где-то жить. Так появился суровый край Ётунхейм – царство великанов, куда асы впоследствии полюбят отправляться за приключениями – и неприятностями.
Итак, новый мир был создан. Но кем его заселять? Не великанами же. Тех только пусти на новые земли – это как козла в огород.
– Давайте-ка создадим людей! – предложил Один.
Вили и Вё были не против, только из чего бы их создать?
– А мы сделаем их… из дерева! – придумал Один.
Братья согласились, что дерево – подходящий материал для изготовления людей.
Сказано – сделано: нашли они на морском берегу два бревна и вытесали из фигуры – мужскую и женскую.
– Братья, резчики мы с вами превосходные, – сказал Вили, любуясь фигурами, – А давайте соревноваться в волшебной силе? Кто щедрее одарит этих чурбанов, тот и победитель.
Стали одаривать. Один дал им жизнь и дыхание, Вили – возможность думать и двигаться, а Вё – чувства и речь. Кто же победитель соревнования?
– Победитель, как всегда, я! – заявил Один, – Сами посудите, толку-то человеку от умения ходить и болтовни, если он не может дышать? Пять минут – и задохнулся!
И братья не могли не признать его правоту.
Первого мужчину назвали Аск, а женщину – Эмбла. Плодиться люди начали не хуже великанов, и вскоре заселили всю землю, которой асы дали название Мидгард.
И все бы хорошо… да только через какое-то время в Мидгарде стало отвратительно пахнуть.
– Фу, – сказал Один, зажимая своими божественными перстами нос, – И как это наши деревянные подопечные умудрились испакостить землю в такой короткий срок? Почему, о братья мои, никто из нас не вспомнил, что людей надо наделить еще и экологическим сознанием?
– Наши деревянные подопечные здесь не при чем, – вступился за людей Вили, – Пройдут тысячилетия, прежде чем они научатся загрязнять природу самостоятельно в таких масштабах. Так что забудь пока слова «экологическое сознание» – их время ещё не пришло.
– А смердит, братец, сама земля, – объяснил Вё, – Ведь она сделана из чего? Из мяса гиганта Имира. А мясо со временем – что делает? Протухает.
– А придумал сделать землю из мяса Имира – кто? – злорадно добавил Вили.
– Придумал это я, – рёк Один гордо, – И придумал замечательно. А проблему с протухшим мясом мы сейчас решим.
Заглянули братья в недра земли – ну и гадость! Вся бывшая Имирова плоть кишела отвратительными червями.
Взялись асы за дело снова. На испорченное мясо были наложены надежные чары – и оно превратилось в обыкновенную землю. К большой радости приунывших было людей.
Но что же делать с червями?
– А вот что, – объявил неистощимый на идеи Один, – Превратим-ка мы их в маленьких человечков: в темных гномов и светлых эльфов.
– Ну, Один, ты и скажешь, – засомневались братья, – Ладно еще в гномов. Но в светлых, прекрасных эльфов? Таких отвратительных червяков?
– А пусть светлые, прекрасные эльфы помнят о своем происхождении и не сочтут себя равными нам, асам, – объяснил Один.
Вили и Вё согласились, что в этом есть резон. И больше никогда уже не спорили с Одином, поняв, что у брата на все найдется ответ.
Так в мире появились темные альвы – гномы и светлые альвы – эльфы.
– Ну, теперь, кажется, с сотворением мира мы разобрались, – сказал Один, – Можно в нем жить.
Девять миров и ясень Игдрассиль.
Если говорить точно, мир получился не один, а целых девять.
Во-первых, человеческий мир – Мидгард.
Во-вторых, Асгард – страна асов в небесах над Мидгардом.
В-третьих, Ванахейм. Живут в нем так называемые ваны – еще один клан богов. Ваны – божества природы, поэтому их край Ванахейм сплошь зарос лесами.
В начале времен асы с ванами воевали. Но потом решили, что делить им нечего, поладили, породнились и теперь мирно соседствуют.
И действительно, зачем богам отрубать друг другу головы, когда можно быть добрее и отрубать их – ну, например, великанам-ётунам.
В-четвёртых, Ётунхейм, где живут эти самые великаны-ётуны.
В-пятых, Свартальфахейм, подземное царство гномов. Коротышки-гномы совсем не просты – в своих кузницах они создают волшебное оружие и украшения, о которых мечтает каждый бог. Кроме того, среди маленьких гномов встречаются большие умники.
Наверное, темные альвы добились бы лучшей доли, чем сидеть в норах и выполнять заказы асов – а те, к слову, с подземным народцем не церемонятся. Да вот беда – карликам не выйти на поверхность: первый же луч солнца превратит неосторожного гнома в камень.
В-шестых, Льесальфхейм, воздушные чертоги эльфов. Этот мир парит где-то между Мидгардом и Асгардом.
Светлые альвы – кузнецы не хуже гномов. Кроме того, они божественно поют и музицируют. Впрочем, всегда помнят о своем небожественном происхождении (из червей в мясе Имира) и держатся скромно.
В-седьмых, Муспельсхейм, огненное царство – оно существует еще со времен Гиннунгагапа. Все в этом мире состоит из пламени.
У ворот Муспельсхейма стоит на страже его правитель Сурт с огненным мечом наперевес. Впрочем, Сурт мог бы и не утруждать себя дозором – все равно в его владения никто не сунется. Ведь по раскаленному Муспельсхейму особенно не погуляешь.
Никто никогда там и не бывал, кроме коренных жителей – страшных огненных великанов.
В-восьмых, ледяной край Нифльхейм, такой же древний, как и царство огня.
Только в Нифльхейм, в отличие от Муспельсхейма, асам забредать приходилось – ведь забраться в ледяной погреб проще, чем в горящую печку.
Впрочем, ничего хорошего там нет – только снег да лед, иней да мгла. Да еще ледяные великаны – злобный народ, и в гостях у них делать нечего.
И, в-девятых, Хельхейм, царство мертвых.
Через все девять миров произрастает могучий ясень Иггдрасиль.
Крона его простирается выше небес. По ней гуляют четыре оленя, объедая свежие листочки.
На верхушке Иггдрасиля сидит орёл. Когда он машет крыльями – в Асгарде, Миргарде, Ётунхейме и других мирах поднимается ветер. А между глаз у орла устроился ястреб.
По стволу Иггдрасиля бегает белка по имени Рататоск.
Корни ясеня уходят глубоко под землю.
Первый из них – в Ётунхейме.
Возле него в полутемном гроте бьет источник мудрости, который охраняет великан Мимир – впрочем, не весь Мимир, а лишь его отрубленная и оживленная голова. Однако и голова неплохо справляется.
Раз к Мимиру пришел молодой Один.
– Дай мне попить из источника, – попросил он великана.
– Зачем тебе? – усмехнулась бескровными губами голова, – Ведь ты и так мудрейший из асов.
– Это не мешает мне иногда чувствовать себя круглым идиотом, – признался Один.
– Здравая самооценка – дело похвальное, – сказал Мимир, – К воде ты допущен.
Обрадовался Один, шагнул к источнику. Но страж остановил его – мол, мудрость нельзя обрести без лишений.
– Необходимы лишения! Чего бы такого тебя лишить? Ладно, отделаешься малым – давай-ка сюда свой правый глаз.
– Глаз? – расстроился Один, – А нельзя, например, палец? Ну, ухо в конце концов…
– Не торгуйся, юноша, – сказал Мимир.
– Что ж, – вздохнул Один, – Став мудрым, я одним глазом увижу больше, чем сейчас двумя.
– Ты определенно мне нравишься, – сказал Мимир, наблюдая, как Один вынимает у себя глаз, – Можешь сделать не маленький глоточек, а средненький.
И теперь на каждого, кто попадет в грот к Мимиру и наклонится над его источником, из-под воды в ответ посмотрит недостающий глаз Одина.
Второй корень Иггдрасиля – в царстве мертвых, Хельхейме.
Рядом с ним развалился обросший перьями дракон Нидхёгг и грызёт его. Несладко приходится этому корню! Зато дракону – очень даже сладко. Ведь даже роса на священном дереве такая вкусная, что пчелы – там, в верхних мирах – собирают её вместо меда.
К слову, Нидхёгг водит дружбу с орлом, сидящим на макушке Иггдрасиля. Вести друг другу они передают через снующую вверх-вниз по стволу белку Рататоск. Впрочем, бестолковая Рататоск вечно все путает и перевирает. Так что почти все, что знает Нидхёгг о творящемся на верху – полная ерунда. И поделом ему.
Кроме сока Иггдрасиля, в меню дракона входит кровь, которую он высасывает из мертвецов. Нидхёгг-кровопийца – обязательная инстанция, которую проходит каждый свеженький покойник на пути в царство мертвых. Потому-то жители Хельхейма и выглядят такими иссохшими.
Иссохло бы стараниями Нидхёгга и мировое дерево, если б не постоянная забота об его третьем корне.
Тому повезло – он тянется в Асгард.
Около него бьет священный источник и живут три норны – богини судьбы.
Старшая норна зовется Урд, что значит «прошлое», средняя – Вернанди, «настоящее», а младшая – Скульд, «будущее».
Урд выглядит дряхлой старухой, Вернанди – женщиной средних лет, а Скульд – юной девушкой.
Норны знают судьбы всех миров и судьбу каждого существа – будь то ётун или альв, человек или ас.
При этом определенную заранее судьбу не могут изменить даже боги.
Правда, в отличие от людей, асы могут прийти к норнам и спросить, что их ждет впереди. Естественно, они давно уже пришли и спросили. Например, каждому асу известно, в какой час и как именно он погибнет.
Впрочем, норны не всегда отвечают на вопросы, не всегда дают советы
– Нет, – частенько говорят вещуньи самому Одину, – даже тебе не стоит знать, что из этого выйдет.
Чувствительная юная Скульд, отвечающая за будущее, в таких случаях обычно обливается горькими слезами…
Занятость у норн огромная – ведь каждую долю секунды в каком-то из миров кто-нибудь рождается, и Урд, Вернанди и Скульд должны придти к его изголовью и наделить младенца судьбой.
При этом они каким-то непостижимым образом находят время и на уход за Иггдрасилем – каждый день они черпают из источника воду вместе с грязью, и поливают ею корень ясеня. Это помогает дереву пережить браконьерство Нидхёгга. Вода в источнике настолько священна, что грязь в ней – белого цвета.
У этого источника (зовется он, как и старшая норна, Урд – это слово означает еще и «судьба») асы частенько собираются на совет.
Асгард и асы
Асгард, край богов, расположен высоко в небесах.
Въехать на него можно по мосту, который называется Биврёст. Люди из своего Миргарда Биврёст отлично видят – это всем знакомая радуга.
Но горе самонадеянному человеку, великану или альву, сунувшемуся на Биврёст без аса-сопровождающего! Красная полоска на радуге – огонь, который немедленно сожжет дерзкого наглеца.
Сторожит ворота Асгарда сын Одина, ас по имени Хеймдаль – у него золотые зубы, а родился он от девяти матерей. Причем все они были сестрами. Зато и стража породили надёжного.
В Асгарде располагаются чертоги богов и богинь. Самый прославленный из них – дворец Вальгалла.
В Вальгалле на своем троне Хлидскьявле восседает Один.
Трон устроен так, что сидя на нём, можно видеть всё, что творится в девяти мирах, до мельчайших подробностей. Поэтому от единственного зоркого ока верховного аса не укрыться.
А если что и укроется – у Одина есть расторопные осведомители: два ворона, которые периодически облетают землю и возвращаются с новостями. Зовут воронов Хугин – «думающий» и Мунин – «помнящий». Гораздо удобнее править мирами, если на одном твоем плече сидит птица-думалка, а на другом – птица-напоминалка.
У ног Одина лежат два волка – Гери и Фреки. Их имена значат «жадный» и «прожорливый». На пирах Один вкушает только мёд да брагу, а всю еду бросает под стол Гери и Фреки. Работа волков – подъедать за владыкой.
В компании Хугина, Мунина, Гери и Фреки, Один частенько бродит по Мидгарду.
Превращаясь то в дряхлого старика, то в карлика, он стучится в дома людей. Если с ним обойтись негостеприимно – обязательно покарает.
Поэтому каждому скандинаву известно: если к вашим дверям пришел старик или карлик, с ним – парочка хорошо откормленных волков, а над головой кружат два ворона, то такому гостю лучше не хамить.
Один – мудрейший из асов.
Умен он был и смолоду, а к зрелым годам успел основательно поработать над собой: глотнул из источника Мимира, добыл запретный Мед Поэзии, дающий небывалый ораторский дар.
Он даже приносил самого себя в жертву – девять дней провисел на Иггдрасиле, пронзив себя собственным копьем. Тяжело это было, но в итоге Одину открылась сила рун.
И теперь он по праву зовется одним из величайших мудрецов во всех мирах.
Вальгалла – не просто тронный зал Одина.
Это еще и священное место, куда попадают павшие в бою с оружием в руках. Каждый викинг мечтал о Вальгалле и, умирая на поле брани, просил товарищей вложить в его слабеющую руку меч или боевой топор.
Воины, населяющие Вальгаллу, зовутся эйнхериями.
Время эйнхерии проводят так – дни напролет с наслаждением рубят друг дружку мечами на лугу возле Вальгаллы, а ночи напролет – пируют. К ночному застолью все раны успевают затянуться, и воины – как новенькие.
Любо-дорого смотреть, как после заката солнца идут эйнхерии с поля брани – один несет под мышкой собственную голову, другой – руку, третий весело прыгает на одной ноге.
Тем, кто сам идти не может, подсобляют валькирии – девы-воительницы, дочери Одина. Своими прекрасными ручками собирают они с обагренной кровью травы изрубленных в куски воинов – тех, что нынче особо отличились. И несут в Вальгаллу – врачевать.
Затем – пир: аппетит у эйнхериев превосходный. Посвежевшие воины весело обсуждают подробности сегодняшней битвы:
– Здорово ты мне сегодня башку снес, дружище! Так далеко отлетела – я полчаса искал!
– Ты тоже молодчина! Проткнул меня мечом насквозь, так что у меня до конца боя ветер в кишках свистел!
– А видали, как меня сегодня разрубили – точнёхонько пополам! Был я один, а стало меня два! Ну, мы тут вдвоем и наваляли удальцу! Выпьем, братья!
Мёд на эти пиры поставляет коза Хейдрун. Она разгуливает по устланной золотыми щитами крыше Вальгаллы, щиплет зеленые листочки Иггдрасиля и вместо молока дает сладкое хмельное питьё.
Едят эйнхерии мясо кабана по имени Сехримнир. Каждый вечер его забивают и варят в огромном котле, и каждое утро он опять живёхонький.
Прислуживают рубакам на пирах те же валькирии.
Впрочем, не все погибшие на поле брани воины попадают к Одину в Вальгаллу. Половину из них забирает богиня любви и красоты Фрейя в свой чертог Фольквангр.
В Фольквангре воины тоже сражаются и веселятся, но есть одно отличие. Во дворце Фрейи с павшими бойцами могут жить рядом их земные жены и возлюбленные – если сохранят верность павшему супругу.
У взбалмошной и капризной красавицы Фрейи доброе сердце. К тому же она по своему опыту знает, что такое лишиться мужа. И охотно помогает жительницам Мидгарда, с которыми произошло подобное.
Поэтому многие женщины викингов, потеряв в бою любимого, стремились погибнуть так же героически, как он – чтоб потом быть с ним вместе у Фрейи в Фольквангре.
Главный защитник Асгарда – еще один сын Одина, рыжебородый Тор, бог-громовержец.
Ох, и боятся великаны его гнева, его силы (которую он увеличивает, потуже затягивая свой волшебный пояс), а в особенности – его молота Мёльнира.
Молот у Тора такой тяжелый, что поднять его может только владелец. А если кинуть Мёльнир, допустим, в лоб какому-нибудь ётуну – оружие вернется к Тору как бумеранг. А вот ётун из сражения уже не вернется.
Поэтому как-то обезвредить Тора или стащить Мёльнир – давняя мечта великанов из Ётунхейма.
Еще один из заметных обитателей Асгарда – бог огня Локи.
Локи ас только по матушке – то есть происхождения довольно тёмного.
Он хитер, ловок и умен. Плюс у него нет проблем с совестью. Совести нет – значит нет и проблем.
Все асы и асини, наблюдая за проделками Локи, частенько качают головой и приговаривают:
– Ай, Локи, плохо ты кончишь!
А поскольку, благодаря норнам, о грядущем боги знают немало, то эти слова – не простое брюзжание, а напоминание о том, что неизбежно в будущем.
Но до конца еще далеко, и пока Локи живет себе в Асгарде, принося богам то пользу, то проблемы.
Кроме того, в Асгарде живет немало других асов и асинь. Но лучше всего знакомиться с ними, читая об их приключениях.
Стена вокруг Асгарда
Когда Тор бывал дома, ни одному ётуну не могло прийти в голову сунуться в Асгард.
Беда в том, что дома Тор почти не бывал.
– Надо мне, братцы, напомнить о себе великанам. Слетаю-ка я в Ётунхейм, давненько там не бродил, – объявлял Тор асам, и у Одина сразу же начинал дергаться единственный глаз.
– Давненько? – возмущался верховный бог, – Да ты вернулся оттуда всего неделю назад! Сын, уймись, великаны тебя еще не забыли.
Тор только виновато улыбался в рыжую бороду, а затем усаживался в свою запряженную двумя козлами колесницу, и уезжал по Биврёсту.
А асы и асини в своих чертогах начинали крепче запираться на ночь и вздрагивать от каждого шороха. По ночам им снились полчища ётунов у самого Асгарда.
И вот однажды у самого Асгарда действительно появился ётун. Правда, всего один.
Асы вышли ему навстречу и, скрывая тревогу, спросили, зачем это он приперся.
– Я каменщик, – сказал незнакомец, – Лучший каменщик девяти миров. Желаете, чтоб вокруг Асгарда выросла стена, которая сделает из него неприступную крепость?
– Сколько возьмёшь? – заинтересовался Один.
– Не сколько, а кого, – великан обнажил в улыбке с полсотни желтых зубов, – Фрейю в жены.
– Не дождешься! – возмутилась стоящая тут же Фрея.
– Помолчи, малышка, решать будут мужчины, – отмахнулся великан, – Итак, асы, советую обдумать: стена будет такой, что ни один ётун, альв или человек через нее не переберется. А прошу я лишь вот эту сварливую бабёнку в жены, а, ну ещё солнце с луной ей в приданое, забыл сказать.
Притихли асы.
Прогнать наглеца в три шеи? Но сделать Асгард неприступной крепостью – так заманчиво! Наступит новая, спокойная жизнь
– Погодите, ребята, – прошептал Локи, – Я сейчас всё устрою. Дурень-ётун на нас забесплатно поработает.
Асы знали, что Локи – большой хитрец.
– Устраивай, – дал добро Один.
Локи выступил вперед и объявил, что асы согласны, но при одном условии – стена должна быть закончена за год, день в день. Иначе награды не будет.
– И чтоб без помощников! – объявил бог огня.
– Ясное дело, – с готовностью закивал великан, – коняжку своего запрягу, и за работу. Вы же не против коняжки? Вот и славненько. По рукам!
И на следующий день ётун приступил к строительству.
На пару со своим коняжкой.
И когда асы этого коняжку увидели, то поняли – дело плохо...
Конь был громадный, как гора. Звался он Свадильфари.
– Локи, я надеюсь, называя нашему строителю годичный срок, ты произвел перед этим точные расчёты? – бесстрастно спросил Один, – Уверен ты, мать твою асиню, что в год он точно не уложится?
– Не должен… – буркнул Локи, стараясь не глядеть владыке в глаз, – И вообще, эти большие толстые кони – самые тупые и ленивые.
Увы. Свадильфари оказался умён и усерден, как пещерный альв.
Он подвозил к Асгарду огромные обломки скал, а потом самостоятельно укладывал их друг на друга. Его хозяину оставалось только хлыстиком пощелкивать.
А ночью, когда лучший каменщик девяти миров храпел так, что трясся весь Асгард, неутомимый конь работал в два раза быстрее…
Стена росла, и росла, и росла.
– Фрейя, – начинал верховный ас задушевно, – Вот мы все ругаем Ётунхейм, а разве там так уж плохо? Тору вот очень нравится…
– Не дождетесь! – топала ногой богиня любви.
А стена росла, и росла, и росла.
Солнце и луна, обещанные великану как приданое Фрейи, каждый день всходили на небо в мутной печальной дымке.
И вот стало понятно, что назавтра великан завершит работу, а до срока оставалась еще целая неделя…
– …Ло-оки!
– Да, владыка? – склонился пред Одином притихший бог огня.
– Фрейя заперлась в Фольквангре и заявила, что тамошнее войско её без боя не отдаст. И все валькирии на её стороне. У нас тут по твоей милости революция вот-вот начнется.
– А зачем ты меня послушался, мудрейший? – развел руками Локи, – Я тебе не вещая норна. И даже не висел девять дней на Иггдрасиле с копьем в боку.
– Зато я висел, – ледяным тоном сказал Один, – И всю обретенную мной мудрость я теперь употреблю на изобретение для тебя таких казней, таких пыток…
– Сколько у меня времени? – быстро спросил Локи.
– Нисколько.
– Успею, – заверил Локи.
И вот на следующий день, когда торжествующий ётун покрикивал на своего коня, чтоб тот поживее тащил последние камни стены – из лесу к ним выбежала прекрасная как день кобылица и приветственно заржала.
Свадильфари был умен и усерден, как пещерный альв. Но он был всего лишь жеребец.
– Йи-иго-га! – вбрыкнулся он на дыбы, сбросил со спины ношу и погнался за кобылой.
Напрасно звал его ётун. Напрасно искал по лесам всю следующую неделю.
А там и срок вышел – пора было великану уходить ни с чем.
– Сотрудничеством нашим я доволен, – обратился к нему Один со свежепостроенной стены, – И хотя в срок ты не уложился, а значит, согласно договору, твои услуги мы не оплачиваем, но хотим высказать тебе благодарность…
– Засунь себе эту благодарность в… пустую глазницу! – затрясся от ярости великан, схватил булыжник и метнул в сторону владыки богов.
Стоявшие возле Одина асини завизжали, асы похватались за оружие…
Но тут по Бивресту раздался цокот козлиных копыт – это возвращался Тор.
Увидев скандалящего у ворот Асгарда великана, Тор не стал выяснять, что случилось, а просто бросил ему в лоб свой молот Мёльнир.
Ётун тут же ноги протянул.
– Здорово, братцы! – говорит Тор, – Ух ты, какую крепость отгрохали, и всего за год! Любопытно было бы на умницу-строителя поглядеть!
– Гляди сколько влезет, – отвечают асы, – Вон он…
Но на этом история не закончилась.
Через пару месяцев сидел Один в Вальгалле и выслушивал доклады своих двух воронов.
– Спасибо, Хугин, – радовался Один, – Я рад, что теперь в Ётунхейме окончательно бросили мысль брать Асгард приступом. А у тебя, Мунин, какие новости?
– Кар-кар-кар.
– Кто беременный? – изумился Один, – Локи беременный?
Да, дело обстояло именно так.
Кобылицей, сбившей с толку Свадильфари, был сам бог огня.
Но чары, которые он на себя наложил, оказались слишком сильными. И ему пришлось пробыть лошадью гораздо дольше, чем он собирался.
– Пусть рожает, – позволил Один, – Вырастим.
И через несколько месяцев у Локи родился жеребенок. У жеребенка было восемь ног, а когда он вырос, то стал самым быстрым конем на свете.
Так у Одина появился его верный товарищ – волшебный конь Слейпнир.
И за Слейпнира Один простил Локи все прошлые прегрешения и немало будущих.
Похищение Идунн
Однажды Один, Локи и ещё один ас – молчаливый Хёнир, бродили по Ётунхейму. Шли они много дней – через леса, пески, горы…
– О, мудрейший, – сварливо сказал Локи бодро шагавшему впереди Одину, – мы в восторге от твоего умение обходиться без еды и отдыха. Но нам-то в этом отношении похвастаться нечем!
Молчаливый Хёнир ничего не добавил, но голодное урчание его живота было красноречивее ста слов.
Один согласился сделать привал и перекусить.
– Сейчас бы целого быка съел! – сказал Локи.
В ответ Хёнир молча показал пальцем на стадо диких быков, пасшееся на опушке.
Скоро один бык уже висел, освежеванный, на вертеле над костром, и асы с нетерпением ждали, когда же он наконец поджарится.
Но не тут-то было. Прошёл час, другой, асы раздували костёр мехами, подкидывали дров, а мясо все ещё оставалось сырым.
И вдруг они услышали злорадный смех откуда-то сверху. А подняв головы, увидели огромного орла, который, размахивая крыльями, остужал быка.
– Это я колдую, это я колдую! – радовался орёл.
– Птичка, ты молодец, что умеешь колдовать, – мирно сказал не нуждающийся в пище Один, – Но мои асы голодны, а сырую говядину они не любят. Чего ты хочешь?
– Хочу с вами пообедать!
Один разрешительно кивнул, и тогда бык приготовился очень быстро.
Тут орёл слетел на землю, сразу отклевал самые лучшие куски туши и принялся пожирать их.
– Ах ты жадная тварь! – возмущенно заорал Локи.
Схватил он валявшуюся рядом палку, да как треснет орла по спине.
В тот же миг орёл ухватился когтями за палку взлетел, и Локи с ужасом почуствовал, что пальцы его приросли к палке, и что его тащит наверх.
Меж тем орёл поднимался всё выше, внизу остались горы, реки и леса Ётухейма, и Локи чуствовал, что у него вот-вот лопнут жилы.
– Отпусти! – орал бог огня.
– За это ты должен привести мне асиню Идунн вместе с её яблоками!
– Не-ет! – простонал Локи.
Дело в том, что Идунн, жена бога поэзии Браги, была не простой асиней. Она была хранительницей молодости всего населения Асгарда.
У Идунн была корзина золотых яблок, и каждый раз, когда кто-то из асов замечал, что стареет, он шел к Идунн и брал у неё волшебный плод (на месте которого в корзине тут же возникал новый). И вновь делался юным.
Если лишить Асгард Идунн – боги вскоре одряхлеют, превратятся в старичков и старушек, и станут лёгкой добычей для врага.
– Может, не Идунн? – взмолился Локи, – Может быть, Фрейю? Фрейя гораздо красивее!
Но тут орел так тряхнул палку, что у Локи чуть не оторвались руки.
– Ой-ой-ой, – заверещал Локи, – Приведу!
– Поклянись страшной клятвой! – велел орел.
Локи поклялся, и орел спустил его на землю недалеко от Асгарда. Обессиленный бог огня упал на землю. Мучитель сказал, что зовут его Тьяцци, он великан из Нифльхейма, и будет ждать Локи с Идунн в этом лесу.
Делать нечего, пришлось Локи пойти к богине молодости – выманивать её из Асгарда.
– Идунн, – сказал Локи, – что-то у меня морщины. Дашь яблочка?
Добрая богиня протянула золотой плод. Локи надкусил его и скривился:
– С каждым разом всё кислее!
Надкусанное яблоко он спрятал в карман – хоть какой-то запас будет.
– Кислые? – расстроилась доверчивая Идунн.
– Скулы сводит! – заверил её Локи, – Скоро все начнут от них плеваться. Но я знаю, как помочь беде. Пошли, там в лесу я видел яблоньку, плоды на ней сладкие-сладкие, а омолаживают гораздо лучше твоих.
Идунн была добра, но не очень сообразительна. Она послушно пошла с Локи в лес.
– Вот, – показал Локи на кривенькую яблоню-дичок с мелкими червивыми плодами.
– Ну, не знаю… – засомневалась Идунн, рассматривая дрянные опадыши, – А они точно омолаживают?
И тут налетел орёл Тьяцци, схватил Идунн в когти и унёс.
А невеселый Локи пошел к Асгарду и вскоре встретил на пути Одина и Хёнира, которые возвращались из путешествия. Он сказал им, что проклятый орёл отнес его в дальние горы, откуда еле удалось найти дорогу.
И, как ни в чём не бывало, вернулся со своими спутниками в Асгард.
Вышло так, что исчезновения Идунн поначалу никто не заметил.
Богиня молодости была скромна, на пиры не ходила, в советах не участвовала, сидела себе дома.
Если бы во время её похищения Один сидел на своём троне Хлидскьявле, с которого все миры как на ладони, то, конечно, он бы заметил преступление Локи и Тьяцци. Но беда в том, что как раз в этот момент он был далеко от Хлидскьявля. А Хугин и Мунин, как на зло, летали где-то по Мидгарду.
Шло время.
И вот однажды говорит Фрейа жене Одина, царственной Фригг:
– Послушай, Фригг, тебе не кажется, что я ужасно выгляжу?
– Не наговаривай на себя, Фрейа, – начала любезная Фригг, – Ты выглядишь как прекрасная женщина… средних лет, – с изумлением закончила она, понимая, что богиня любви права.
– Вот и я о том же!
– Возможно, тебе надо выспаться. Или на время завязать с брагой. Или, что проще всего, сходить к Идунн.
– Я высыпалась. И завязывала. И к Идунн ходила – сто раз! Но там никто не открывает – только слышны из окон грустные песни её вечно пьяного мужа, бога поэзии.
Тут и Фригг поняла, что и в самом деле Идунн давным-давно никто не видел. А еще – что все вокруг асы жутко постарели.
– Мой муж, Один, не заметил этого, потому что у него есть дела поважнее, чем глядеться в зеркало, – гордо рекла Фригг.
А Фрейа огрызнулась:
– Нам всем повезло, что у меня нет дел поважнее!
Видят асы – нет Идунн. Видят – дело плохо.
Собрались на совет, стали судить и рядить, и в конце концов оказалось, что в последний раз Идунн встречал Хеймдаль – идущей с Локи к лесу.
– Ло-оки!
Тот предстал перед Одином, каялся, умолял о прощении, клялся, что и сам бы уже вытащил Идунн из крепости ётуна Тьяццы, да не знает, как туда попасть.
– Вот, – выступила вперед Фрейя, – Бери моё хорошенькое соколиное оперение, и чтобы живо летел выручать Идунн, нашу любимую, нашу славную, мою лучшую подружку!
И она залилась горькими слезами, потому что висевшее на стене зеркало отразило её вместе с сединой и дряблым подбородком.
Надел Локи волшебное соколиное оперенье, стал соколом и полетел в Нифльхейм.
Нашел замок Тьяцци – Трюмхейм.
Видит – Тьяцци с дочерью чинят во дворе лодку, а в высокой башне грустит у окна пленница-Идунн.
Как же обрадовалась она Локи! Злопамятностью кроткая богиня не отличалась.
– Забирай свои яблочки и дуем в Асгард! – велел Локи, – Но только как я тебя понесу? Сокол – птица маленькая, а ты, сидя тут в башне без дела, изрядно поднабрала веса!
– А я умею превращаться в орешек, – робко сказала Идунн.
Превратилась она вместе со своей корзинкой в орех, Локи взял его в клюв и, выпорхнув в окно Трюмхейма, быстренько полетел в сторону Асгарда.
А дочь Тьяцци, зоркая Сканди, и говорит отцу:
– Пап, сейчас из нашей башни вылетел сокол, а в клюве у него орех!
– Ты давай топором колоти, – огрызнулся Тьяцци, – Лодка сама себя не починит. Эка невидаль – птица нашла себе поесть.
– Пап, что ты несешь, – говорит Скади, – Соколы-то не едят орехов!
Тут и Тьяцци сообразил, что дело неладно. Смотрит – и верно: нет в башне Идунн.
Понял великан, что в облике птицы прилетал один из асов. Разозлился Тьяцци, превратился в орла и погнался за Локи.
И как ни махал Локи своими соколиными крыльями, но видит – сейчас орел его догонит. А они уже почти к самому Асгарду подлетели.
– Вижу Локи! – крикнул от Биврёста страж Асгарда Хеймдаль, – Вижу – несет он в клюве Идунн! И вижу злобного орла-великана, который гонится за ними и сейчас обоих сожрёт!
– А ну-ка, асы, – велел Один, – разводите огонь на крепостной стене, да пожарче!
А летуны уже приближались. Вот-вот орел-Тьяцци схватит сокола-Локи за перышки хвоста!
И тут на огромной скорости влетели обе птицы в пламя костра на стене Асгарда.
Огонь пощадил своего бога Локи, а Тьяцци в миг сгорел, как мешок соломы.
Выплюнул Локи орех у владыкиных ног, и оба они с Идунн вернули свои обличия.
Все асы и асини скорей похватали себе по золотому яблоку, все снова стали юными, а Локи на радостях простили.
Но история на этом не закончилась.
Завтрашним утром разбудил асов боевой клич под стеной Асгарда. Встревоженные, сбежались они к воротам.
Но это оказались не полчища уродливых великанов, а всего лишь одна-единственная девушка. Правда, она восседала в кольчуге на боевом коне, раз