(1911)
A Elémir Bourges/Элемиру Буржу [30]
Orphée
Admirez le pouvoir insigne
Et la noblesse de la ligne:{Admirez le pouvoir insigne
Et la noblesse de la ligne. – Il loue la ligne qui a formé les images, magnifiques ornements de ce divertissement poétique. В фигурных скобках даны примечания Аполлинера}
Elle est la voix que la lumière fit entendre
Et dont parle Hermès Trismégiste en son Pimandre.{Elle est la voix que la lumière fit entendre
Et dont parle Hermès Trismégiste en son Pimandre. – «Bientôt, lit‑on dans le „Pimandre“, descendirent des ténèbres… et il en sortit un cri inarticulé qui semblait la voix de la lumière.»
Cette «voix de la lumière», n'est‑ce pas le dessin, c'est‑à‑dire la ligne? Et quand la lumière s'exprime pleinement tout ce colore. La peinture est proprement un langage lumineux.}
Орфей
Что может быть сильней, глубинней
И благородней этих линий?{Что может быть сильней, глубинней
И благородней этих линий? – Похвала относится к линиям, из которых созданы иллюстрации – превосходный орнамент этого поэтического дивертисмента.}
Как будто свет зовет на свет из тени мглистой,
Как мы читаем у Гермеса Трисмегиста.{Как будто сеет зовет на свет из тени мглистой,
Как мы читаем у Гермеса Трисмегиста. – «Вскоре, – читаем мы в „Пимандре“ Гермеса Трисмегиста, – сгустилась тьма… и он пошел на невнятный возглас, казавшийся голосом света».
Рисунок, то есть линия, – вот он, «голос света», не правда ли? Стоит свету выразить себя полностью – и все обретает свет. В сущности, живопись – это речь света.}[31]
La tortue
Du Thrace magique{Du Thrace magique. – Orphé était natif de la Thrace. Ce sublime poète jouait d'une lyre que Mercure lui avail donnée. Elle était composée d'une carapace de tortue, de cuir collé à I'entour, de deux branches, d'un chevalet et de cordes faites avec des boyaux de brebls. Mercure donna également do ces lyres à Apollon et à Amphion. Quand Orphée jouait en chantant, les animaux sauvages eux‑mêmes venaient écouter son cantique. Orphée inventa toutes les sciences, tous les arts. Fondé dans la magie, il connut l'avenir et prédit chretiennement l'avènement du SAUVEUR.}, ô délire!
|
|
Mes doigts surs font sonner la lyre,
Les animaux passent aux sons
De ma tortue, de mes chansons.
Черепаха
Из Фракии волшебной{Из Фракии волшебной… – Орфей был уроженцем Фракии. Этот возвышенный поэт играл на лире, которую ему вручил Меркурий. Лира состояла из панциря черепахи, обклеенного в виде мембраны бычьей кожей, из двух рогов антилопы, подставки и струн, свитых из овечьих кишок. Такие же лиры Меркурий подарил Аполлону и Амфиону. Когда Орфей играл, напевая, даже дикие звери приходили послушать его гимны. Орфей стал родоначальником всех наук, всех искусств. Созданный волшебством, он мог прорицать будущее и, словно христианин, предсказал пришествие СПАСИТЕЛЯ.} миру
Как волшебство явил я лиру.
Спешит зверье, оставив страхи,
На зов струны – и черепахи!
Le cheval
Mes durs rêves formels sauront te chevaucher,
Mon destin au char d'or sera ton beau cocher{Mes durs rêves formels sauront te chevaucher,
Mon destin au char d'or sera ton beau cocher. – Le premier qui monta Pégase fut Bellérophon quand il alla attaquer la Chimère. Il existe aujourd'hui bien des chimères, et avant de combattre l'une d'elles, la plus ennemie de la poésie, il convient de brider Pégase et même de l'atteler. On sait bien ce que je veux dire.}
Qui pour rênes tiendra tendus à frénésie,
Mes vers, les parangons de toute poésie.
Конь
Хочу тебя взнуздать! И мне так часто снится,
Что триумфальная грохочет колесница{Хочу тебя взнуздать! И мне так часто снится,
Что триумфальная грохочет колесница… – Первым, кто оседлал Пегаса, был Беллерофонт, когда он отправился на бой с Химерой. И в наши дни их немало, этих химер, но, прежде чем сразиться с той из них, кто самая большая ненавистница поэзии, следует взнуздать и даже запрячь Пегаса. Весьма ясно, что я хочу сказать.}[32]
|
|
И что в мои стихи вцепился хваткий Рок,
Как в вожжи, свитые из лучших в мире строк.
La chèvre du Thibet
Les poils de cette chevre et meme
Ceux d'or pour qui prit tant de peine
Jason, ne valent rien au prix
Des cheveux dont je suis epris.
Тибетская коза
Шерсть этих коз и то руно, мой друг,
Что стоило Язону стольких мук,[33]
Поверь, не стоят даже завитка
Тех кос, к которым льнет моя рука.
Le serpent
Tu t'acharnes sur la beauté.
Et quelles femmes ont été
Victimes de ta cruauté!
Eve, Eurydice, Cléopâtre;
J'en connais encor trois ou quatre.
Змей
Красоту не ценишь ты нимало.
Сколько же прелестных женщин стало
Жертвами безжалостного жала
Ева, Клеопатра… Видит Бог,
Я еще прибавил бы двух‑трех.
Le chat
Je souhaite dans ma maison:
Une femme ayant sa raison,
Un chat passant parmi les livres,
Des amis en toute saison
Sans lesquels je ne peux pas vivre.
Кошка
Хочу, чтобы со мной жила
Благоразумная жена
В уюте, с книжками и киской,
И чтоб душа была жива
Теплом души – живой и близкой.
Le lion
О lion, malheureuse image
Des rois chus lamentablement,
Tu ne nais maintenant qu'en cage
A Hambourg, chez les Allemands.
Лев
О лев! Не лев – одно название:
Монарх, бессильный воцариться.
Теперь ты в Гамбурге, в Германии,
Царишь – за прутьями зверинца.
Le lièvre
Ne sois pas lascif et peureux
Comme le lièvre et l'amoureux.
Mais que toujours ton cerveau soit
La hase pleine qui conçoit.{La hase pleine qui concoit. – Chez la femelle du lievre la superfetation est possible.}
|
|
Заяц
У зайцев и влюбленных две напасти:
Они дрожат от страха и от страсти.
С них не бери пример. Его бери
С зайчихи – и твори, твори, твори!{…Его бери
С зайчихи – и твори, твори, твори! – Известно, что самки зайцев отличаются излишней плодовитостью.}
Le lapin
Je connais un autre connin
Que tout vivant je voudrais prendre.
Sa garenne est parmi le thym
Des vallons du pays de Tendre.
Кролик
Вот братец кролик в закутке –
Он от меня бежит в поспешности.
Живет он в кроличьем садке –
В саду Любви и в царстве Нежности.
Le dromadaire
Avec ses quatre dromadaires
Don Pedro d'Alfaroubeira
Courut le monde et I'admira.{Avec ses quatre dromadaires,
Don Pedro d'Alfaroubeira
Courut le monde et Vadmira. – La célèbre relation de voyage intitulée: «Historia del Infante D. Pedro de Portugal, en la que se refiere lo que le sucedio en le viaje que hizo cuando anduvo las siete partes del mundo, compuesto por Gomez de Santistevan, uno de los doce que llevo en su compania el infante», rapporte que l'Infant du Portugal, don Pedro d'Alfaroubeira, se mit en route avec douze compagnons pour visiter les sept parties du monde. Ces voyageurs étaient montés sur quatre dromadaires, et après avoir passé en Espagne, ils allèrent en Norvège et, de là, à Babylone et en Terre‑Sainte. Le prince portugais visita encore les Ètats du prêtre Jean et revint dans son pays au bout de trois ans et quatre mois.}
Il fit ce que je voudrais faire
Si j'avais quatre dromadaires.
Верблюд
Дон Педро, принц, на четырех
Верблюдах в дальний путь пустился,
Мир осмотрел – и восхитился.{Дон Педро, принц на четырех
Верблюдах в дальний путь пустился,
Мир осмотрел – и восхитился. – В знаменитом описании путешествия, озаглавленном «История принца дона Педро Португальского, в которой повествуется о том, что произошло во время путешествия, каковое он предпринял, обойдя семь частей света, изложенная Гомесом де Сантистеваном, одним из тех двенадцати, кто сопровождал принца»(Перевод с испанского.), говорится, что португальский принц дон Педро д'Альфарубейра посетил с двенадцатью спутниками семь частей мира. На четырех верблюдах путешественники проехали по Испании, добрались до Норвегии, а оттуда отправились в Вавилон и на Святую Землю. Португальский принц посетил также родину первосвященника Иоанна и через три года и четыре месяца вернулся домой.}
И я бы мог… А чем я плох?
Еще б верблюдов. Четырех!
La souris
Belles journées, souris du temps,
Vous rongez peu à peu ma vie.
Dieu! Je vais avoir vingt‑huit ans,
Et mal vécus, à mon envie.
Мышь
Мелькают дни друг другу вслед,
Как мыши времени, – и что же?
Я прожил двадцать восемь лет.
До крошки сглодан я, о Боже!
L'éléphant
Comme un éléphant son ivoire,
J'ai en bouche un bien précieux.
Pourpre mort!.. J'achète ma gloire
Au prix des mots mélodieux.
Слон
Мои слова – иным забава:
Они как бивни у слона.
О мертвый пурпур!.. Бремя славы
Лишь вы окупите, слова.
Orphée
Regardez cette troupe infecte
Aux mille pattes, aux cent yeux:
Rotifères, cirons, insectes
Et microbes plus merveilleux
Que les sept merveilles du monde
Et le palais de Rosemonde!{Et le palais de Rosemonde. – Voici, touchant ce palais, témoignage de l'amour que le roi d'Angleterre éprouvait pour sa maîtresse, ce couplet d'une complainte dont je ne connais point l'Auteur.
Pour mettre Rosemonde à l'abri de la haine
Que lui portait la reine,
Le roi fit construire un palais
Tel qu'on n'en vit jamais.}
Орфей
Взгляните на тысячи ножек
И глазок – кого ни возьми:
Клещей, коловраток и блошек –
Все будут чудесней семи
Чудес на земле и чудесней
Дворца Розамунды из песни!{…Дворца Розамунды из песни. – Об этом дворце упоминается в грустной народной песенке, автора которой я, естественно, не знаю и которая рассказывает о несчастной любви английского короля. Вот ее куплет:
У королевы была не в чести
Его Розамунда, и, чтобы спасти
Ее от беды, построил король
Дворец, не виданный в мире дотоль.}
La chenille
Le travail mène à la richesse.
Pauvres poètes, travaillons!
La chenille en peinant sans cesse
Devient le riche papillon.
Гусеница
Трудись, поэт, не предавайся сплину –
Дорога к процветанью нелегка!
Так над цветком гнет гусеница спину,
Пока не превратится в мотылька.
La mouche
Nos mouches savent des chansons
Que leur apprirent en Norvège
Les mouches ganiques qui sont
Les divinités de la neige.{Les mouches ganiques qui sont
Les divinités de la neige. – Toutes n'apparaissent pas sous la forme de flocons, mais beaucoup ont été apprivoisées par les sorciers finnois ou lapons et elles leur obéissent. Les magiciens se les transmettent de père en fils et les gardent enfermées dans une boîte où elles se tiennent invisibles, prêtes à s'envoler en essaim pour tourmenter les voleurs, tout en chantant les paroles magiques, ainsi qu'elles‑mêmes immortelles.}
Муха
На севере есть мухи‑божества,{На севере есть мухи‑божества… – Речь идет не о снежных хлопьях, но о тех мухах, многие из которых приручены финскими и лапландскими колдунами и повинуются им. Колдуны передают этих мух из поколения в поколение и держат запертыми в особом ящике, где они невидимы, но готовы целым роем вылететь на свет, чтобы изводить воров, напевая магические слова; к тему же эти мухи бессмертны.}
И с ними наши, местные, поладили
И часто распевают вслух слова,
Которые услышали в Лапландии.
La puce
Puces, amis, amantes même,
Qu'ils sont cruels ceux qui nous aiment!
Tout notre sang coule pour eux.
Les bien‑aimés sont malheureux.
Блоха
Блоха, возлюбленная, друг –
Все любят нас. Жестокий круг!
Вся наша кровь до капли – им!
Несчастен тот, кто так любим.
La sauterelle
Voici la fine sauterelle,
La nourriture de saint Jean.{Voici la fine sauterelle,
La nourriture de saint Jean. – «Et erat Joannes vestitus pilis cameli, et zona pellicea, circa lumbos ejus, et locustas, et mel silvestre edebat». S. Marc. 1, 6.}
Puissent mes vers être comme elle,
Le régal des meilleures gens.
Акрида
Была акрида неспроста
Едой святого Иоанна.{Была акрида неспроста
Едой святого Иоанна. – «Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих и ел акриды и дикий мед». Марк. 1, 6.}
Будь так же, лирика, проста
И только избранным желанна!
Orphée
Que ton cœur soit l'appât et le ciel, la piscine!
Car, pécheur, quel poisson d'eau douce ou bien marine
Egale‑t‑il, et par la forme et la saveur,
Ce beau poisson divin qu'est JÉSUS, Mon Sauveur?
Орфей
Пусть будут небеса – водой, приманкой – сердце.
В речную ли волну, в морскую ли всмотреться –
Кто сыщется среди кувшинок иль медуз,
Божественный, как Ты, Спаситель, ИИСУС?[34]
Le dauphin
Dauphins, vous jouez dans la mer,
Mais le flot est toujours amer.
Parfois, ma joie éclate‑t‑elle?
La vie est encore cruelle.
Дельфин
Дельфин резвится – но волна
Всегда горька и солона.
Где радость? Встречусь ли я с нею?
Все горше жизнь, все солонее.
Le poulpe
Jetant son encre vers les cieux,
Suçant le sang de ce qu'il aime
Et le trouvant délicieux,
Ce monstre inhumain, c'est moi‑même.
Спрут
Чернила выпустит – и вот
Со смаком кровь друзей сосет.
Такого лакомку видали?
Кто се чудовище? Не я ли?
La méduse
Méduses, malheureuses têtes
Aux chevelures violettes
Vous vous plaisez dans les tempêtes,
Et je m'y plais comme vous faites.
Медуза
О бедные медузы, с бурой
Растрепанною шевелюрой,
Вы ждете не дождетесь бури –
А это и в моей натуре!
L'écrevisse
Incertitude, ô mes délices
Vous et moi nous nous en allons
Comme s'en vont les écrevisses,
A reculons, à reculons.
Рак
Сомнение, моя отрада,
С тобой, как раки, мы вдвоем,
Идя вперед, ползем назад, а
Назад идя, вперед ползем.
La carpe
Dans vos viviers, dans vos étangs,
Carpes, que vous vivez longtemps!
Est‑ce que la mort vous oublie,
Poissons de la mélancolie.
Карп
Живете вы в садке, в запруде,
Подоле, чем иные люди.
Вы так печальны, что, поверьте,
Вас, карпы, жаль – и нам, и смерти.
Orphée
La femelle de l'alcyon,
L'Amour, les volantes Sirènes,
Savent de mortelles chansons
Dangereuses et inhumaines.{La femelle de Valcyon,
L'Amour, les volantes Sirènes
Savent de mortelles chansons
Dangereuses et inhumaines. – Les navigateurs, entendant chanter la femelle de l'alcyon, s'apprêtaient à mourir, sauf toutefois vers la mi‑décembre, où ces oiseaux font leurs nids, et l'on pensait qu'alors la mer était calme. Quant à l'Amour et quant aux Sirènes, ces oiseaux merveilieux chantent si harmonieusement que la vie même de celui qui les écoute n'est pas un prix trop élevé pour payer une telle musique.}
N'oyez pas ces oiseaux maudits,
Mais les Anges du paradis.
Орфей
Зимородок, Купидон
И Сирены – как споют нам,
Отзовется сладкий звон
Стоном смертным, страхом смутным.{Зимородок, Купидон
И Сирены – как споют нам,
Отзовется сладкий звон
Стоном смертным, страхом смутным. – Мореплаватели, услышав пение зимородка, готовились к смерти, за исключением разве что середины декабря, когда эти птицы вьют гнезда, и было принято считать, что в ту пору море спокойно. А Купидон и Сирены, волшебные крылатые существа, поют столь божественно, что те, кто их слушает, готовы даже ценою жизни заплатить за их песни.}
Нет, не слушай пенье их –
Слушай ангелов благих.
Les sirènes
Sachée‑je d'où provient, Sirènes, votre ennui
Quand vous vous lamentez, au large, dans la nuit?
Mer, je suis comme toi, plein de voix machinées
Et mes vaisseaux chantants se nomment les années.
Сирены
Откуда эта грусть, Сирены, и печаль,
Когда ваш нежный плач плывет в ночную даль?
Я полон отзвуков, я схож с морскою тьмою.
О эхо, мой корабль, зовущийся Судьбою!
La colombe
Colombe, l'amour et l'esprit
Qui engendrâtes Jésus‑Christ,
Comme vous j'aime une Marie.
Qu'avec elle je me marie.
Голубь
О голубь, нежность, дух святой,
Был сам Христос рожден тобой.
И я люблю Марию[35]– с ней
Дай обручиться мне скорей.
Le paon
En faisant la roue, cet oiseau,
Dont le pennage traîne à terre,
Apparaît encore plus beau,
Mais se découvre le derrière.
Павлин
Хвост распуская, эта птица
Всем демонстрирует наряд:
Своей красой она кичится,
При этом обнажая зад.
Le hibou
Mon pauvre cœur est un hibou
Qu'on cloue, qu'on décloue, qu'on recloue.
De sang, d'ardeur, il est à bout.
Tous ceux qui m'aiment, je les loue.
Филин
Как филин, сердце ухает в груди –
Все ух да ух… Так в крест вбивают гвозди.
Все пыл, все кровь – хоть душу изгвозди.
Любимые, лишь вы меня не бросьте!
Ibis
Qui, j'irai dans l'ombre terreuse
О mort certaine, ainsi soit‑il!
Latin mortel, parole affreuse,
Ibis, oiseau des bords du Nil.
Ибис
И я сойду, в тумане зыблясь,
В подземный мир – да будет так!
И на латыни мертвой ибис
Укажет мне мой путь во мрак.
Le bœuf
Ce chérubin{Ce chérubin. – On distingue parmi les hiérarchies célestes, vouées au service et à la gloire de la divinité, des êtres aux formes inconnues et de la plus surprenante beauté. Les chérubins sont des bœufs ailés, mais aucunement monstrueux.} dit la louange
Du paradis, où, près des anges,
Nous revivrons, mes chers amis,
Quand le bon Dieu l'aura permis.{Quand le bon Dieu I'aura permis. – Ceux qui s'exercent à la poésie ne recherchent et n'aiment rien autre que la perfection qui est Dieu lui‑même. Et cette divine bonté, cette suprême perfection abandonneraient ceux dont la vie n'a eu pour but que de les découvrir et de les glorifier? Cela paraît impossible, et, à mon sens, les poètes ont le droit d'espérer après leur mort le bonheur perdurable que procure l'entière connaissance de Dieu, c'est‑à‑dire de la sublime beauté.}
Бык
Вот херувим, рожденный бездной:{Вот херувим, рожденный бездной… – В небесной иерархии существуют те, кто обречен служить божеству и восславлять его, а среди них встречаются создания невиданных форм и удивительной красоты. Херувимы – это крылатые быки, но вовсе не чудовища.}
Друзья, он славит рай небесный,
Где мы сойдемся наконец,
Когда позволит нам Творец.{…Когда позволит нам Творец. – Те, кто занимается поэзией, не ищут и не любят ничего другого, кроме совершенства, которое само по себе есть Бог. Неужели же эта божественная красота, это высшее совершенство могут покинуть тех, целью жизни которых именно было их открыть и прославить? Такое представляется мне невозможным, и, по‑моему, поэты имеют право надеяться на то, что после смерти обретут счастье, высшую красоту, к которой ведет лишь познание Бога.}
ALCOOLS
Алкоголи
(1913)
Le pont Mirabeau
Sous le pont Mirabeau coule la Seine
Et nos amours
Faut‑il qu'il m'en souvienne
La joie venait toujours après la peine
Vienne la nuit sonne l'heure
Les jours s'en vont je demeure
Les mains dans les mains restons face à face
Tandis que sous
Le pont de nos bras passe
Des éternels regards l onde si lasse
Vienne la nuit sonne l'heure
Les jours s'en vont je demeure
L'amour s'en va comme cette eau courante
L'amour s'en va
Comme la vie est lente
Et comme l'Espérance est violente
Vienne la nuit sonne l'heure
Les jours s'en vont je demeure
Passent les jours et passent les semaines
Ni temps passé
Ni les amours reviennent
Sous le pont Mirabeau coule la Seine
Vienne la nuit sonne l'heure
Les jours s'en vont je demeure
Мост Мирабо
Под мостом Мирабо исчезает Сена
А с нею любовь
Что же грусть неизменна
Уступавшая радостям так смиренно
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Словно мост мы сомкнули руки с тобою
Покуда волна
За волной чередою
Взгляд за взглядом влечет под него с тоскою
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Вот и наша любовь подобна стремнине
И медлят года
Как река на равнине
Но надежда неистова и поныне
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Дни уходят недели тают как пена
И словно любовь
И как жизнь постепенно
Под мостом Мирабо исчезает Сена
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Annie
Sur la côte du Texas
Entre Mobile et Galveston il у a
Un grand jardin tout plein de roses
Il contient aussi une villa
Qui est une grande rose
Une femme se promène souvent
Dans le jardin toute seule
Et quand je passe sur la route bordée de tilleuls
Nous nous regardons
Comme cette femme est mennonite
Ses rosiers et ses vêtements n'ont pas de boutons
Il en manque deux à mon veston
La dame et moi suivons presque le même rite
Анни [36]
На побережье Техаса
По дороге из Мобила на Галвестон[37]
В огромном саду где сплошные розы
Дом укромный стоит за кустами он
И сам наподобье огромной розы
Одна недотрога уж я‑то знаю
Одиноко гуляет в этом саду
И когда я дорогой под липами мимо иду
Мы глазами встречаемся с нею
Она меннонитка[38]и соблюдает запрет
На пуговицы и я возражать не смею
Я сам две своих с пиджака потерял и вернее
Способа стать одноверцем с ней кажется нет
La maison des morts
A Maurice Raynal
S'étendant sur les côtés du cimetière
La maison des morts l'encadrait comme un cloître
А l'intérieur de ses vitrines
Pareilles à celles des boutiques de modes
Au lieu de sourire debout
Les mannequins grimaçaient pour l'éternité
Arrivé à Munich depuis quinze ou vingt jours
J'étais entré pour la première fois et par hasard
Dans ce cimetière presque désert
Et je claquais des dents
Devant toute cette bourgeoisie
Exposée et vêtue le mieux possible
En attendant la sépulture
Soudam
Rapide comme ma mémoire
Les yeux se rallumèrent
De cellule vitrée en cellule vitrée
Le ciel se peupla d'une apocalypse
Vivace
Et la terre plate à l'infini
Comme avan'c Galilée
Se couvrit de mille mythologies immobiles
Un ange en diamant brisa toutes les vitrines
Et les morts m'accostèrent
Avec des mines de l'autre monde
Mais leur visage et leurs attitudes
Devinrent bientôt moins funèbres
Le ciel et la terre perdirent
Leur aspect fantasmagorique
Les morts se réjouissaient
De voir leurs corps trépassés entre eux et la lumière
Ils riaient de leur ombre et l'observaient
Comme si véritablement
C'eût été leur vie passée
Alors je les dénombrai
Ils étaient quarante‑neuf hommes
Femmes et enfants
Qui embellissaient à vue d'œil
Et me regardaient maintenant
Avec tant de cordialité
Tant de tendresse même
Que les prenant en amitié
Tout à coup
Je les invitai à une promenade
Loin des arcades de leur maison
Et tous bras dessus bras dessous
Fredonnant des airs militaires
Oui tous vos péchés sont absous
Nous quittâmes le cimetière
Nous traversâmes la ville
Et rencontrions souvent
Des parents des amis qui se joignaient
A la petite troupe des morts récents
Tous étaient si gais
Si charmants si bien portants
Que bien malin qui aurait pu
Distinguer les morts des vivants
Puis dans la campagne
On s'éparpilla
Deux chevau‑légers nous joignirent
On leur fit fête
Ils coupèrent du bois de viorne
Et de sureau
Dont ils firent des sifflets
Qu'ils distribuèrent aux enfants
Plus tard dans un bal champêtre
Les couples mains sur les épaules
Dansèrent au son aigre des cithares
Ils n'avaient pas oublié la danse
Ces morts et ces mortes
On buvait aussi
Et de temps à autre une cloche
Annonçait qu'un nouveau tonneau
Allait être mis en perce
Une morte assise sur un banc
Près d'un buisson d'épine‑vinette
Laissait un étudiant
Agenouillé à ses pieds
Lui parler de fiançailles
Je vous attendrai
Dix ans vingt ans s'il le faut
Votre volonté sera la mienne
Je vous attendrai
Toute votre vie
Répondait la morte
Des enfants
De ce monde ou bien de Г autre
Chantaient de ces rondes
Aux paroles absurdes et lyriques
Qui sans doute sont les restes
Des plus anciens monuments poétiques
De l'humanité
L'étudiant passa une bague
A l'annulaire de la jeune morte
Voici le gage de mon amour
De nos fiançailles
Ni le temps ni l'absence
Ne nous feront oublier nos promesses
Et un jour nous aurons une belle noce
Des touffes de myrte
A nos vêtements et dans vos cheveux
Un beau sermon à l'église
De longs discours après le banquet
Et de la musique
De la musique
Nos enfants
Dit la fiancée
Seront plus beaux plus beaux encore
Hélas! la bague était brisée
Que s'ils étaient d'argent ou d'or
D'émeraude ou de diamant
Seront plus clairs plus clairs encore
Que les astres du firmament
Que la lumière de l'aurore
Que vos regards mon fiancé
Auront meilleure odeur encore
Hélas! la bague était brisée
Que le lilas qui vient d'éclore
Que le thym la rose ou qu'un brin
De lavande ou de romarin
Les musiciens s'en étant allés
Nous continuâmes la promenade
Au bord d'un lac
On s'amusa à faire des ricochets
Avec des cailloux plats
Sur l'eau qui dansait à peine
Des barques étaient amarrées
Dans un havre
On les détacha
Après que toute la troupe se fut embarquée
Et quelques morts ramaient
Avec autant de vigueur que les vivants
A l'avant du bateau que je gouvernais
Un mort parlait avec une jeune femme
Vêtue d'une robe jaune
D'un corsage noir
Avec des rubans bleus et d'un chapeau gris
Orné d'une seule petite plume défrisée
Je vous aime
Disait‑il
Comme le pigeon aime la colombe
Comme l'insecte nocturne
Aime la lumière
Trop tard
Répondait la vivante
Repoussez repoussez cet amour défendu
Je suis mariée
Voyez l'anneau qui brille
Mes mains tremblent
Je pleure et je voudrais mourir
Les barques étaient arrivées
A un endroit оù les chevau‑légers
Savaient qu'un écho répondait de la rive
On ne se lassait point de l'interroger
Il у eut des questions si extravagantes
Et des réponses tellement pleines d'à‑propos
Que c'était à mourir de lire
Et le mort disait à la vivante
Nous serions si heureux ensemble
Sur nous l'еаu se refermera
Mais vous pleurez et vos mains tremblent
Aucun de nous ne reviendra
On reprit terre et ce fut le retour
Les amoureux s'entr'aimaient
Et par couples aux belles bouches
Marchaient à distances inégales
Les morts avaient choisi les vivantes
Et les vivants
Des mortes
Un genévrier parfois
Faisait l'effet d'un fantôme
Les enfants déchiraient l'air
En soufflant les joues creuses
Dans leurs sifflets de viorne
Ou de sureau
Tandis que les militaires
Chantaient des tyroliennes
En se répondant comme on le fait
Dans la montagne
Dans la ville
Notre troupe diminua peu à peu
On se disait
Au revoir
A demain
A bientôt
Beaucoup entraient dans les brasseries
Quelques‑uns nous quittèrent
Devant une boucherie canine
Pour у acheter leur repas du soir
Bientôt je restai seul avec ces morts
Qui s'en allaient tout droit
Au cimetière
Où
Sous les Arcades
Je les reconnus
Couchés
Immobiles
Et bien vêtus
Attendant la sépulture derrière les vitrines
Ils ne se doutaient pas
De ce qui s 'était passé
Mais les vivants en gardaient le souvenir
С'était un bonheur inespéré
Et si certain
Qu'ils ne craignaient point de le perdre
Ils vivaient si noblement
Que ceux qui la veille encore
Les regardaient comme leurs égaux
Ou même quelque chose de moins
Admiraient maintenant
Leur puissance leur richesse et leur génie
Car у a‑t‑il rien qui vous élève
Comme d'avoir aimé un mort ou une morte
On devient si pur qu'on en arrive
Dans les glaciers de la mémoire
A se confondre avec le souvenir
On est fortifié pour la vie
Et l'on n'a plus besoin de personne
Дом мертвых [39]
Морису Рейналю [40]
Дом мертвых стоял у кладбища
Примостившись к нему подобно монастырю
За его большими стеклами
Похожими на витрины модных лавок
Манекены не стояли а лежали
Со смертными гримасами вместо улыбок
Я в Мюнхене был уже две‑три недели
Но случайно оказался впервые
Здесь где не встретил никого живого
И задрожал от страха
Увидав эту местную публику
Выставленную на обозрение
И принаряженную к похоронам
И вдруг
Мгновенно как память моя
В каждой из этих стеклянных клеток
Зажглись глаза
И апокалипсис
Небо наполнил ожившей толпой
А земля
Такая же плоская как в догалилеево время
Покрылась тысячью мифов застывших
Ангел алмазом провел по стеклам
И мертвые с потусторонними взглядами
Меня окружили со всех сторон
Но вскоре их лица и позы
Утратили эту мрачность
И небо с землею стали
Куда реальней
Мертвые веселели
Видя как снова тела их плотнели и света не пропускали
Они улыбались тому что опять обретали тени
И смотрела на них
Словно это и вправду была их прошедшая жизнь
И тогда я всех сосчитал
Оказалось их сорок девять
Женщин мужчин и детей
К ним на глазах возвращался их прежний облик
И теперь они на меня глядели со всей
Сердечностью
Нежностью даже
И таким дружелюбием
Что
Я внезапно решился и словно хороших друзей
Пригласил их скорей прогуляться поодаль
От руки не отняв руки
Напевая военные марши
Да простятся ваши грехи
Уходили мы дальше и дальше
Мы город пересекали
И то и дело встречали родных
Кого‑то из тех кто скончался совсем недавно
И с собой уводили их
И было так мило и славно
Так весело среди них
Что вряд ли бы вы отличили
Покойников от живых
Выйдя за город
Все разделились
Тут к нам присоединились
Два всадника встреченных криком веселым
Из бузины и калины
Они
Вытачивали свистульки
И детям дарили их
А потом мы попали на сельский праздник
Партнеры держали друг друга за плечи
И пары кружились под цвеньканье цитры
Они не забыли все эти па
Мертвые кавалеры и дамы
Они пропускали стакан за стаканом
И время от времени
Колокол бил возвещая о том
Что новая бочка с вином открыта
Одна из покойниц сидела в саду
На скамье под кустом барбариса
А какой‑то студент
Перед ней на коленях
В любви объяснялся
Я буду ждать вас сколько хотите
Десять лет или двадцать лет
Как скажете так и будет
Я буду ждать вас
Всю вашу жизнь
Мертвая отвечала
Дети
Того и этого света
Встали в один хоровод и пели
На языке своем птичьем
Заумном и поэтичном
На том что остался от древних времен
Цивилизации
А студент колечко
Надел на палец мертвой невесты
Это залог любви моей вечной
Свидетельство нашей помолвки
Ни разлука ни время
Не разведут наши судьбы
И в день нашей будущей свадьбы
Миртовыми ветвями
Украсим мы нашу одежду и вашу прическу
Будет богатым венчание
Долгим застолье
И столько музыки
Музыки столько
А наши дети будут конечно
Шепчет она
Всех краше на свете
Увы! рассыпалось в прах колечко
Краше золота будут дети
Крепче алмаза белее льна
Всех светлей всех светлей на свете
Краше чем звезды и чем луна
Краше чем первый луч на рассвете
Краше чем взгляд ваш такой сердечный
Благоуханней всего на свете
Увы! рассыпалось в прах колечко
Благоуханней лилий в букете
Благоуханней чем розы и тмин
Чем лаванда и розмарин
Музыканты исчезли
Мы продолжили путь
Камешки мы бросали
С берега озера в воду
И вместе с ними плясали
Как камешки плоские волны
Возле причала качались
Привязанные лодки
Мы их отвязали
И всей толпою в них разместились
И мертвые за весла схватились
И стали грести подражая живым
В лодке которой я управлял
Мертвый сидел на носу и беседовал с юной особой
Одетой в желтое платье
С черным корсажем
У нее были синие ленты и серая шляпка
С единственным гладким пером
Я люблю вас
Он ей говорил
Как голубь голубку
Как ночная бабочка
Любит свет
Слишком поздно
Ему отвечала живая
Отступитесь от этой запретной любви
Я замужем
Видите вот и колечко
Но руки дрожат
И слезы текут я хочу умереть
Лодки причалили
Всадники выбрали место
Где эхо реке отвечало
И все закричали
Стали вопросы забавные задавать ему наперебой
И эхо в ответ отзывалось так кстати
Что все хохотали
А мертвый меж тем обращался к живой
Мы вместе не будем бояться разлуки
Над нами сомкнётся вода
Что же вы плачете что же дрожат ваши руки
Нам сюда не вернуться уже никогда
И вот мы ступили на землю пора и назад
Влюбленные обнимались
Парочки отставали
И отстав целовались
Мертвецы выбирали живых
А живые
Мертвых
И порою кусты можжевельника
Их пугали как привидения
Впалые щеки надув
Дети свистели в свистульки
Из бузины
И калины
А в это время служивые
Пели тирольские песни
Перекликаясь как будто
На горных склонах
В городе
Наша честная компания стала редеть
Все говорили друг другу
Пока
До завтра
До скорого
Многие заходили в пивнушки
А кто‑то
В мясную лавку
Надеясь что‑нибудь взять на ужин
И вот я остался один с мертвецами
Которые тут же отправились прямо
На кладбище
Где
Под аркадами дома
Я снова увидел их всех
За большими стеклами
Неподвижных
Лежащих
И принаряженных к похоронам
Мертвые так и остались в неведении
В чем же они принимали участие
Но живые хранили воспоминание
Об этом неожиданном счастье
И достоверном настолько
Что они не боялись его лишиться
И стали жить они так благородно
Что даже тот кто еще накануне
На них поглядывал как на равных
Или скорее высокомерно
Теперь восхищался их богатством
Их могуществом их интеллектом
Поскольку ничто вас не возвышает так
Как любовь к мертвецу или к мертвой
От этой любви вмороженной в память
И от прошлого не отторжимой
Становятся столь чисты и сильны
И от напастей защищены
Что ни в ком не нуждаются больше
La blanche neige
Les anges les anges dans le ciel
L'un est vêtu en officier
L'un est vêtu en cuisinier
Et les autres chantent
Bel officier couleur du ciel
Le doux printemps longtemps après Noël
Те médaillera d'un beau soleil
D'un beau soleil
Le cuisinier plume les oies
Ah! tombe neige
Tombe et que n'ai‑je
Ma bien‑aimée entre mes bras
Белый снег
О сколько ангелов над головой
Один одет как рядовой
В халате повара другой
И горний хор вокруг
Один как небо голубой
Весной ты будешь награжден с лихвой
Медалью солнца золотой
Медалью золотой
Ощипывает повар кур
Неодолимый
Снег и любимой
Нет меж моих простертых рук
Poéme lu au mariage d'André Salmon
Le 13 juillet 1909
En voyant des drapeaux ce matin je ne me suis pas dit
Voilà les riches vêtements des pauvres
Ni la pudeur démocratique veut me voiler sa douleur
Ni la liberté en honneur fait qu'on imite maintenant
Les feuilles ô liberté végétale ô seule liberté terrestre
Ni les maisons flambent parce qu'on partira pour ne plus revenir
Ni ces mains agitées travailleront demain pour nous tous
Ni même on a pendu ceux qui ne savaient pas profiter de la vie
Ni même on renouvelle le monde en reprenant la Bastille
Je sais que seuls le renouvellent ceux qui sont fondés en poésie
On a pavoisé Paris parce que mon ami André Salmon s'y marie
Nous nous sommes rencontrés dans un caveau maudit
Au temps de notre jeunesse
Fumant tous deux et mal vêtus attendant l'aube
Épris épris des mêmes paroles dont il faudra changer le sens
Trompés trompés pauvres petits et ne sachant pas encore rire
La table et les deux verres devinrent un mourant qui nous jeta le dernier regard d'Orphée
Les verres tombèrent se brisèrent
Et nous apprîmes à rire
Nous partîmes alors pèlerins de la perdition
A travers les rues à travers les contrées à travers la raison
Je le revis au bord du fleuve sur lequel flottait Ophélie
Qui blanche flotte encore entre les nénuphars
Il s'en allait au milieu des Hamlets blafards
Sur la flûte jouant les airs de la folie
Je le revis près d'un moujik mourant compter les béatitudes
En admirant la neige semblable aux femmes nues
Je le revis faisant ceci ou cela en l'honneur des mêmes paroles
Qui changent la face des enfants et je dis toutes ces choses
Souvenir et Avenir parce que mon ami André Salmon se marie
Réjouissons‑nous non pas parce que notre amitié a été le fleuve qui nous a fertilisés
Terrains riverains dont l'abondance est la nourriture que tous espèrent
Ni parce que nos verres nous jettent encore une fois le regard d'Orphée mourant