Сяхоу Ба действительно пытался бунтовать, как только узнал о приказе Сыма И. Юнчжоуский цы‑ши Го Хуай решил подавить мятеж собственными силами и выступил против трехтысячного отряда Сяхоу Ба.
Го Хуай, увидев Сяхоу Ба, осыпал его отборной бранью:
– Негодяй! Не стыдно тебе! Ведь ты императорского рода, и Сын неба ничем тебя не обидел!
– Мои предки оказали немало услуг государству, – отвечал Сяхоу Ба. – А кто такой Сыма И? За что он истребил почти весь род Цао? Теперь ему понадобилась и моя кровь? Не выйдет! Он хочет занять престол? Пусть попробует – справедливость на моей стороне, я с ним расправлюсь! О каком мятеже ты там кричишь?
Го Хуай не стерпел и устремился на Сяхоу Ба. Всадники схватились. Но, не выдержав яростного натиска своего противника, Го Хуай на десятой схватке обратился в бегство.
Сяхоу Ба бросился за ним в погоню, не замечая того, что происходит вокруг. Внезапно раздались крики, с тыла на отряд Сяхоу Ба напало войско Чэнь Тая. Воспользовавшись замешательством врага, Го Хуай повернул свое войско и снова вступил в бой.
После отчаянной схватки Сяхоу Ба удалось спастись, но более половины его воинов нашли свою смерть на поле боя. Единственное, что оставалось Сяхоу Ба, – уйти в Ханьчжун и покориться Хоу‑чжу.
Ханьчжун охраняли войска Цзян Вэя. Он не сразу поверил в искренность Сяхоу Ба и лишь после обстоятельных расспросов впустил его в город. Совершив приветственные церемонии, Сяхоу Ба с горечью рассказал Цзян Вэю о своих злоключениях.
– Не падайте духом! – успокаивал его Цзян Вэй. – В древности Вэй‑цзы перешел на сторону Чжоуского У‑вана и прославился на десять тысяч веков. Если вы поможете поддержать Ханьский правящий дом, вам не стыдно будет перед древними.
|
|
В честь Сяхоу Ба состоялся пир. Заняв свое место на цыновке, Цзян Вэй обратился к гостю с вопросом:
– Скажите, может ли Сыма И сейчас, когда вся власть в его руках, посягнуть на наше государство?
– Недосуг ему думать об этом, он мечтает о престоле! – ответил Сяхоу Ба. – Но в последнее время в царстве Вэй появились два молодых военачальника, и если им дадут войско, они доставят вам и царству У немало хлопот!
– Кто это такие? – заинтересовался Цзян Вэй.
– Первый – ми‑шу‑лан Чжун Хуэй из Чаншэ, сын тай‑фу Чжун Яо, – человек храбрый и умный. Однажды, когда Чжун Хуэю было всего семь лет, отец взял его и старшего сына, восьмилетнего Чжун Юя, во дворец на прием к императору Вэнь‑ди. При виде императора Чжун Юй так перепугался, что пот ручьями заструился у него по лицу. Император это заметил и спросил: «Почему ты вспотел, мальчик?» Чжун Юй отвечает: «Я так дрожу от страха, что пот выступил у меня, как крупные капли рисового отвара». Тогда Вэнь‑ди спросил у Чжун Хуэя: «А почему ты не вспотел?» «Я так дрожу от страха, что не смею потеть!» – ответил Чжун Хуэй. Вэнь‑ди был поражен находчивостью мальчика. Когда же Чжун Хуэй подрос, ему полюбилось военное дело. Сыма И и Цзян Цзи в восхищении от его способностей. А второй военачальник – чиновник из Ияна по имени Дэн Ай. В детстве он остался без отца, но решил добиться высокого положения сам. Способности его в военном искусстве поистине необыкновенны. Бывало, увидит гору или большое озеро и сразу начинает чертить и рассчитывать, где расположить войско, где устроить засады, где склады с провиантом. Люди над ним посмеиваются, а Сыма И его очень ценит и даже назначил своим тайным военным советником. Дэн Ай заикается, особенно когда волнуется, и у него невольно вырывается: «Ай‑ай!» Сыма И подшучивает над ним: «Вы все говорите „ай‑ай!“ Сколько же у вас этих „ай“?» Дэн Ай в тон ему отвечает: «Говорят, можно сказать: О феникс! О феникс! А будет все же один феникс!» Вот этих двух молодых людей – Чжун Хуэя и Дэн Ая – вам следует опасаться.
|
|
– Мне бояться каких‑то мальчишек? – рассмеялся Цзян Вэй.
Затем он повез Сяхоу Ба в Чэнду. Представ перед Хоу‑чжу, Цзян Вэй докладывал:
– Сыма И убил Цао Шуана. Такая же участь грозила и Сяхоу Ба, если бы он не перешел к нам. Вся власть в царстве Вэй сосредоточилась в руках Сыма И и его сыновей. Вэйский правитель Цао Фан робок и слаб, государство его находится на краю гибели. За год пребывания в Ханьчжуне я успел создать отборное войско и накопить порядочные запасы провианта. Разрешите мне, государь, объявить войну царству Вэй! Сяхоу Ба будет моим проводником. Мы овладеем Срединной равниной, вновь возвысим Ханьский правящий дом! Отблагодарив вас, государь, за все ваши милости, мы выполним вместе с тем последнюю волю Чжугэ Ляна.
Замыслам Цзян Вэя решительно воспротивился шан‑шу‑лин Фэй Вэй.
– Следовало бы подождать более благоприятного момента, – заметил он. – Не забывайте, что после смерти Цзян Ваня и Дун Юня некому управлять внутренними делами нашего царства!
– Вы неправы! – возразил Цзян Вэй. – Жизнь человеческая скоротечна, как солнечный луч, промелькнувший в замочной скважине! Когда же мы, наконец, утвердимся на Срединной равнине, если из года в год будем откладывать войну?
|
|
Но Фэй Вэй стоял на своем:
– Сунь‑цзы говорит: «Знай себя и знай врага, и тогда в ста сражениях сто раз победишь». Мы не столь дальновидны, как Чжугэ Лян, и если ему не удавалось овладеть Срединной равниной, то что же говорить о нас?
– Нам помогут тангуты, – сказал Цзян Вэй. – Я долго жил в Луншане и прекрасно знаю их. Если даже мы и не овладеем Срединной равниной, так хоть отторгнем у врага земли, расположенные западнее Лун[111].
– Объявляйте царству Вэй войну, если вам так не терпится, – промолвил Хоу‑чжу, обращаясь к Цзян Вэю. – Отдайте все силы на борьбу с врагом и докажите нам свою преданность.
Приняв императорскую волю, Цзян Вэй и Сяхоу Ба отбыли в Ханьчжун. Им предстояло еще обсудить план похода.
– Сперва направим послов к тангутам с предложением заключить союз, а затем выйдем на Западную равнину к Юнчжоу, – сказал военачальникам Цзян Вэй. – Построим две крепости в отрогах гор Цюйшань, оставим в этих крепостях часть войск и создадим расположение «бычьих рогов». Провиант доставим к границам Сычуани заранее, чтобы потом не приходилось подвозить издалека. Наступать отрядами в старом порядке, установленном Чжугэ Ляном.
Осенью, в восьмом месяце того же года [249 г.], шуские военачальники Гоу Ань и Ли Синь действительно построили две крепости у подножья гор Цюйшань. Гоу Ань нес охрану восточной крепости, Ли Синь – западной.
Юнчжоуский цы‑ши Го Хуай узнал о действиях Цзян Вэя через своих лазутчиков. Он отправил доклад государю в Лоян и отдал приказ военачальнику Чэнь Таю, в распоряжении которого находилось пятьдесят тысяч воинов, взять и разрушить крепости в Цюйшане.
Гоу Ань и Ли Синь вступили в бой с Чэнь Таем в открытом поле, но не смогли сдержать напора противника и отступили к крепостям. Войско Чэнь Тая окружило их, отрезав путь подвоза провианта из Ханьчжуна.
Положение осажденных было тяжелым. Провиант кончился, а на подмогу врагу прибывали все новые и новые подкрепления. Подошел с войском Го Хуай.
Внимательно осмотрев местность, он сказал Чэнь Таю:
– Крепости стоят на холмах, воды там нет. Не позволяйте врагу выходить за водой. Мы запрудим речку в верхнем течении, и они умрут от жажды.
В крепостях действительно не было воды, и когда Ли Синь сделал вылазку к реке, юнчжоуские воины стремительным ударом загнали его обратно в крепость. Воины Гоу Аня в другой крепости также страдали от жажды. Тогда Гоу Ань и Ли Синь сговорились предпринять вылазку одновременно. Они выдержали кровопролитное сражение с противником, но воды раздобыть им не удалось.
– Почему до сих пор не приходит Цзян Вэй? – с тревогой спрашивал Ли Синь, обращаясь к Гоу Аню.
– Попробую‑ка я пробиться через осаду и привести подмогу, – предложил Ли Синь.
– Попытайтесь, это наша единственная надежда, – сказал Гоу Ань.
Вскоре ворота крепости распахнулись, и Ли Синь с небольшим отрядом всадников ударил на врага. Нападение его было столь неожиданным, что юнчжоуские воины, кольцом окружавшие крепость, не сумели его задержать. Ли Синь оказался на свободе. Но он был ранен, а все его воины погибли в схватке.
Ночью подул северный ветер, полил холодный дождь, потом пошел снег. Осажденные в крепостях воины поделили между собой жалкие остатки провианта и, растапливая снег, варили еду.
После двух дней изнурительного хождения по крутым горным тропам Ли Синь, наконец, встретился с войском Цзян Вэя. Пав наземь перед Цзян Вэем, Ли Синь прерывающимся голосом рассказывал:
– Враг окружил наши крепости в Цюйшане. Ни провианта, ни воды у нас нет; воины довольствуются одним снегом. Положение отчаянное!
– Я бы давно вас выручил, но меня задерживают тангуты, – сказал Цзян Вэй. – До сих пор их еще нет!
Приказав нескольким воинам доставить ослабевшего Ли Синя на лечение в Сычуань, Цзян Вэй обратился к Сяхоу Ба:
– Как вы думаете, удастся нам без тангутов снять осаду крепостей в Цюйшане?
– Так или иначе, пока тангуты дойдут до Цюйшаня, крепости падут, – отвечал Сяхоу Ба. – Надо попытаться. Момент для нас благоприятный: противник стянул в Цюйшань все свои войска из округа Юнчжоу. Вы можете этим воспользоваться и обрушиться на Юнчжоу с тыла, со стороны горы Нютоушань. Го Хуай и Чэнь Тай пойдут на помощь Юнчжоу, и осада с крепостей будет снята сама собой.
– Пожалуй, это самое лучшее! – обрадовался Цзян Вэй и повел войско к горе Нютоушань.
После того как Ли Синю удалось ускользнуть из крепости, Чэнь Тай сказал Го Хуаю:
– Если Ли Синь предупредит Цзян Вэя, что все наше войско находится в Цюйшане, Цзян Вэй может ударить нам в тыл со стороны горы Нютоушань. Мы должны его опередить. С вашего разрешения я скрытно проведу отряд к Нютоушаню и отобью там врага, а вы идите к реке Таошуй и отрежьте путь доставки провианта по воде. Стоит Цзян Вэю узнать, что вы у него в тылу, как он побежит без оглядки.
Итак, Го Хуай с одним отрядом расположился на реке Таошуй, а Чэнь Тай с другим отрядом направился к горе Нютоушань.
Войско Цзян Вэя приближалось к горе Нютоушань, как вдруг в передних рядах закричали:
– На дороге противник!
Цзян Вэй поскакал вперед. Чэнь Тай издали узнал его и встретил такими словами:
– Цзян Вэй! Ты собирался напасть на Юнчжоу с тыла, а я тебя давно здесь поджидаю!
С копьем наперевес Цзян Вэй устремился на Чэнь Тая. После третьей схватки Чэнь Тай бежал. Юнчжоуские войска отступили и засели на вершине горы. Цзян Вэй разбил лагерь у ее подножья.
Несколько дней подряд воины Цзян Вэя вели безуспешные бои с противником.
– В таком месте долго не продержишься, – сказал Сяхоу Ба. – Раз после нескольких боев не определилось никакого исхода, значит противник хитрит. Надо отсюда уходить и придумать что‑нибудь другое.
В это время разведчики донесли Цзян Вэю, что Го Хуай вышел к реке Таошуй и отрезал путь подвоза провианта. Медлить было опасно, и Цзян Вэй решил отступать. Сяхоу Ба снялся с лагеря первым; Цзян Вэй прикрывал его отход.
Войска Чэнь Тая спустились с горы и по пяти дорогам бросились в погоню за отступающими. Но в том месте, где все дороги сходились, Цзян Вэй задержал преследователей. Тогда воины Чэнь Тая вскарабкались на горы и сверху стали осыпать врага градом стрел и камней. Цзян Вэй поспешно отступил к реке Таошуй, где его поджидал Го Хуай. Яростным натиском Цзян Вэй смял ряды противника и проложил себе дорогу, потеряв в бою более половины воинов убитыми.
Остатки войск Цзян Вэя уходили в сторону заставы Янпингуань. Но тут новый отряд встал на их пути. Впереди был круглолицый военачальник с непомерно большими ушами, квадратным подбородком и мясистыми губами. Под левым глазом у него была черная бородавка, на которой торчало несколько волосков. Это был старший сын Сыма И – бяо‑ци‑цзян‑цзюнь Сыма Ши.
– Мальчишка! – задыхаясь от гнева, закричал Цзян Вэй. – Как ты посмел встать на моем пути?
Хлестнув коня плетью, Цзян Вэй во весь опор помчался на врага. Сыма Ши выхватил меч и пытался защищаться, но его противник был неудержим. Воины Сыма Ши подались назад и очистили дорогу. Цзян Вэй, воспользовавшись минутным замешательством противника, скрылся на заставе.
Сыма Ши двинулся вслед за ним, намереваясь захватить Янпингуань. Но тут пришли в действие укрытые по обеим сторонам дороги самострелы Чжугэ Ляна.
Поистине:
Чтоб спастись от пораженья, трудно было выбрать средство.
Помогли лишь самострелы, что получены в наследство.
Если вы хотите узнать о дальнейшей судьбе Сыма Ши, прочитайте следующую главу.
Глава сто восьмая
в которой повествуется о том, как в снежную метель Дин Фын бился на коротких мечах, и как Сунь Цзюнь во время пира осуществил свой тайный замысел
И вот у самой заставы Янпингуань на пути отступающих войск Цзян Вэя появился отряд воинов Сыма Ши.
Может показаться непонятным, откуда взялся этот отряд. А между тем все объясняется просто. Еще в то время, когда Цзян Вэй сражался с Чэнь Таем в Юнчжоу, Го Хуай отправил в столицу доклад, и вэйский император Цао Фан, посоветовавшись с Сыма И, послал его старшего сына с пятьюдесятью тысячами воинов на помощь юнчжоуским войскам.
Пока Сыма Ши добирался до Юнчжоу, Го Хуай своими силами отразил нападение Цзян Вэя, и Сыма Ши решил перехватить шуские войска во время их отступления. Так он дошел до самой заставы Янпингуань. Но тут Цзян Вэй привел в действие изобретенные Чжугэ Ляном самострелы. Около сотни этих самострелов было укрыто по обе стороны дороги. В противника десятками полетели отравленные стрелы; пронзенные ими, стали падать люди и кони. Погиб почти весь передовой отряд; сам Сыма Ши уцелел чудом.
Тем временем шуский военачальник Гоу Ань, оборонявшийся в крепости в горах Цюйшань, не дождавшись помощи, открыл ворота и сдался врагу.
Потеряв несколько десятков тысяч воинов, Цзян Вэй ушел в Ханьчжун. Сыма Ши с войском возвратился в Лоян. Война прекратилась.
Осенью, в восьмом месяце третьего года периода Цзя‑пин [251 г.], Сыма И тяжело заболел. Чувствуя приближение смерти, он вызвал к своему ложу сыновей и сказал:
– Дети мои, долгое время служил я царству Вэй и получил высокое звание тай‑фу. Многие утверждали, что у меня есть какие‑то честолюбивые устремления, и молва эта страшила меня. В последний мой час наказываю вам честно служить государству. Но будьте осторожны! Очень осторожны!
Это были последние слова умирающего, вскоре дыхание его оборвалось.
Сыновья Сыма И известили вэйского императора Цао Фана о смерти отца. Цао Фан распорядился похоронить тай‑фу с большими почестями и посмертно присвоил ему высокий титул.
Сыма Ши принял дела отца. Он получил звание главного полководца, а его младший брат Сыма Чжао – звание старшего бяо‑ци‑цзян‑цзюня.
Но оставим пока братьев Сыма и посмотрим, что происходит в царстве У.
Первым наследником Сунь Цюаня был его сын Сунь Дэн, от первой жены госпожи Сюй. В четвертом году периода Чи‑у [240 г.] по летоисчислению царства У Сунь Дэн умер. Сунь Цюань назначил наследником престола своего второго сына Сунь Хэ. Сунь Хэ питал открытую неприязнь к княжне Цзинь, и та в отместку оклеветала его перед отцом. В гневе Сунь Цюань лишил сына наследства. От горя и обиды Сунь Хэ заболел и вскоре умер. Тогда Сунь Цюань назначил наследником своего третьего сына, Сунь Ляна, рожденного от госпожи Пань.
К этому времени ни Лу Суня, ни Чжугэ Цзиня уже не было в живых, и множество больших и малых обязанностей легло на плечи Чжугэ Кэ.
Осенью, в первый день восьмого месяца первого года периода Тай‑хэ [251 г.], над царством У пронесся ураган. Разбушевавшаяся река Янцзы затопила равнины. В низинах вода достигала глубины в восемь чи. Ветер с корнем вырвал сосны и кипарисы, посаженные на могилах прежних правителей царства У, и забросил деревья на дорогу к южным воротам столицы Цзянье. От пережитого страха Сунь Цюань заболел. К четвертому месяцу следующего года здоровье его резко ухудшилось, и он призвал к себе тай‑фу Чжугэ Кэ и да‑сы‑ма Люй Дая. Они приняли последнюю волю императора, и Сунь Цюань скончался семидесяти одного года от роду, из которых двадцать четыре он правил Восточным У.
Это произошло в пятнадцатом году периода Янь‑си [252 г.] по шу‑ханьскому летоисчислению.
Потомки сложили о Сунь Цюане такие стихи:
Героем он рыжебородым и голубоглазым был прозван.
Чиновников и царедворцев служить он заставил себе.
За долгие годы правленья наследье свое возвеличив,
Он тигром свернулся в Цзяндуне, слепой покорившись судьбе.
После смерти Сунь Цюаня тай‑фу Чжугэ Кэ возвел на престол Сунь Ляна; первый период его правления был назван Да‑син, что значит Великое возвышение.
Сунь Цюаня похоронили в Цзянлине и посмертно присвоили титул Да‑хуанди – Великий.
О кончине Сунь Цюаня лазутчики донесли в Лоян, и Сыма Ши решил поднять войско в поход против царства У. Некоторые сановники отговаривали его от этой войны.
– Не так легко, – сказал шан‑шу Фу Цзя, – воевать с царством У, как это кажется. Путь туда преграждает великая река Янцзы. Покойный государь несколько раз предпринимал походы, но ни один из них не принес нам выгоды.
– Не удалось тогда – удастся теперь! Один раз в тридцать лет меняются даже законы неба! – уверенно возразил Сыма Ши. – Что же, по‑вашему, так и быть одному императору при трех царствах? Нет! Я решил: иду в поход.
– Сунь Цюань умер, а его наследник Сунь Лян молод и неопытен, мы должны этим воспользоваться, – поддержал брата Сыма Чжао.
Затем полководец Южного похода Ван Чан получил приказ со стотысячным войском напасть на Дунсин, ду‑ду Гуаньцю Цзяню тоже было приказано во главе стотысячного войска идти на Учан. Армия должна была выступить в поход по трем направлениям. Сыма Чжао, назначенный на должность да‑ду‑ду, наблюдал за действиями всех войск.
Зимою, в десятом месяце того же года, войска Сыма Чжао вышли на границы царства У и расположились там лагерем. Сыма Чжао вызвал военачальников Ван Чана, Ху Цзуня и Гуаньцю Цзяня и сказал:
– Важнейшее место обороны царства У – дунсинская область. Враг построил в Дунсине дамбу, а по обе стороны от нее возведены две крепости, защищающие от нападения с тыла, со стороны озера Чаоху. Будьте осмотрительны!
Сыма Чжао выделил Ван Чану и Гуаньцю Цзяню по десять тысяч воинов и приказал им расположиться справа и слева от главных сил армии, но не наступать до тех пор, пока не будет взят Дунсин.
Ван Чан и Гуаньцю Цзянь, получив приказ, вышли из шатра.
Ху Цзунь должен был действовать на трех направлениях одновременно. Его передовому отряду предстояло навести плавучие мосты через реку и овладеть Дунсинской дамбой. Если ему удастся взять обе крепости левее и правее дамбы, Сыма Чжао обещал зачесть это как самый большой подвиг.
Ху Цзунь немедленно приступил к наведению мостов.
Когда тай‑фу Чжугэ Кэ узнал о наступлении вэйских войск, он созвал военный совет. Полководец Усмиритель севера Дин Фын начал так:
– Дунсин имеет для нас первостепенное значение. Если враг захватит его, Наньцзюнь и Учан окажутся под угрозой.
– Вот об этом и я думаю! – подхватил Чжугэ Кэ. – И мне кажется, что вам следовало бы подойти к Дунсину на кораблях со стороны реки Янцзы. Много войск с собой не берите, трех тысяч, пожалуй, хватит. А я пошлю вам в помощь по суше военачальников Люй Цзюя, Тан Цзы и Лю Цуаня с десятью тысячами воинов. За ними двинусь я сам во главе большого войска. На врага нападете по моему сигналу хлопушками.
Вскоре воины Дин Фына на тридцати судах отплыли к Дунсину.
Переправившись через реку по плавучим мостам, Ху Цзунь расположился на дамбе и отсюда послал военачальников Хуань Цзя и Хань Цзуна штурмовать крепости врага.
Левую крепость оборонял военачальник Цюань И, правую – военачальник Лю Люэ. Крепостные стены были высоки и прочны; взять крепости одним ударом было невозможно, Цюань И и Лю Люэ в открытый бой не выходили, страшась многочисленного вэйского войска.
Стояла суровая зима, непрерывно шел снег. Ху Цзунь перенес свой лагерь в Сюйчжоу, и вздумалось ему устроить там пир для военачальников. В разгаре пиршества ему доложили, что на реке появилось тридцать боевых кораблей противника.
Когда Ху Цзунь вышел за ворота лагеря, корабли уже успели пристать к берегу. Ху Цзунь подсчитал, что на каждом из них было приблизительно по сотне воинов. Вернувшись в шатер, он спокойно сказал военачальникам:
– Не тревожьтесь! У противника на всех кораблях едва ли наберется три тысячи воинов!
Веселье продолжалось. Только дозорные по распоряжению Ху Цзуня непрерывно наблюдали за рекой.
Между тем суда Дин Фына выстроились в ряд вдоль берега, и Дин Фын обратился к войску с такими словами:
– Воины! Сегодня мы можем прославиться!
По приказу Дин Фына воины сняли доспехи и шлемы, отложили в сторону длинные копья и алебарды и оставили при себе только короткие мечи.
Все это происходило на глазах у вэйцев, но они только потешались над врагом и не думали принимать никаких мер.
Внезапно затрещали хлопушки. Дин Фын выхватил меч и первым прыгнул с корабля на берег. Воины стремительной лавиной бросились за ним и мгновенно ворвались в вэйский лагерь.
Противник был застигнут врасплох. Хань Цзун едва успел схватить алебарду и выскочить из шатра, как грудь с грудью столкнулся с Дин Фыном. Сверкнул меч в руке Дин Фына, и враг замертво рухнул на землю. Другой военачальник, Хуань Цзя, пытался нанести Дин Фыну удар копьем, но тот ухватился за древко копья. Хуань Цзя выпустил копье и бросился бежать. Меч, который Дин Фын метнул ему вдогонку, вонзился Хуань Цзя в левое плечо. Хуань Цзя упал. Тогда Дин Фын одним прыжком подскочил к нему и прикончил копьем.
Три тысячи воинов Дин Фына, ворвавшись в лагерь вэйцев, сокрушали все на своем пути. Ху Цзунь вскочил на коня и бежал из лагеря. Вэйские воины толпой хлынули за ним к плавучим мостам. Но враг уже разрушил мосты. Более половины воинов Ху Цзуня погибло в студеной воде; трупы убитых валялись на снегу. Обозные повозки, кони, оружие – все попало в руки врага.
После поражения в Дунсине вэйская армия уже не могла оправиться, и Сыма Чжао, Гуаньцю Цзянь и Ван Чан сочли за лучшее отступить.
Чжугэ Кэ, войско которого шло по суше, прибыл в Дунсин. Раздав воинам награды за проявленную храбрость, он созвал военачальников и сказал:
– Сыма Чжао разбит и отступает на север. Сейчас наступил для нас благоприятный момент – теперь мы вторгнемся на Срединную равнину!
В царство Шу помчался гонец с письмом, в котором Чжугэ Кэ обращался к Цзян Вэю с просьбой поддержать армию царства У своим нападением на царство Вэй с севера и предлагал ему поровну поделить завоеванные земли. Сам Чжугэ Кэ стал деятельно готовиться к походу – вооружать и снаряжать двухсоттысячную армию.
Но перед самым походом на глазах у воинов из земли вырвались клубы белого пара и растаяли в воздухе.
– Белая радуга! Предвестница гибели войска! – воскликнул военачальник Цзян Янь, и в голосе его прозвучал ужас. – Господин тай‑фу, откажитесь от похода!
– Как ты смеешь своими безумными речами подрывать боевой дух моих воинов? – закричал Чжугэ Кэ, не владея собой от гнева.
Он приказал страже схватить Цзян Яня и отрубить ему голову. Лишь благодаря вмешательству других военачальников Чжугэ Кэ смягчился и ограничился тем, что лишил Цзян Яня всех званий и чинов.
После этого Дин Фын сказал Чжугэ Кэ:
– Самое большое значение для вэйцев имеет Синьчэн. Если мы овладеем этим городом, Сыма Чжао струсит.
Чжугэ Кэ решил идти на Синьчэн.
При приближении вражеских войск вэйский военачальник Чжан Тэ заперся в городе. Армия Чжугэ Кэ осадила Синьчэн.
Весть о нападении на Синьчэн быстро достигла Лояна. Чжу‑бо Юй Сун дал такой совет Сыма Ши:
– Пока незачем ввязываться в бои с Чжугэ Кэ. Его воины проделали большой переход до Синьчэна, и провианта у них мало. Нечего будет есть – уйдут сами. Вот тогда мы на них нападем и разгромим в одном сражении! Только бы Цзян Вэй из царства Шу не помешал нам своим вторжением. На всякий случай следует заранее к этому подготовиться.
Следуя совету Юй Суна, Сыма Ши приказал своему брату Сыма Чжао с войском идти в Юнчжоу, чтобы помочь Го Хуаю в случае нападения Цзян Вэя, а Гуаньцю Цзяню и Ху Цзуню – сдерживать натиск войск царства У.
Несколько месяцев шла осада Синьчэна. Выведенный из себя упорством осажденных, Чжугэ Кэ издал приказ взять город любой ценой.
Воины с удвоенной силой пошли на штурм и овладели северо‑восточным углом городской стены. Положение осажденных стало угрожающим, и Чжан Тэ пустился на хитрость. Он послал острого на язык воина в лагерь противника сказать Чжугэ Кэ, что в царстве Вэй существует обычай: когда враг осадил крепость, военачальник должен обороняться в течение ста дней, и если за это время не подоспеет подмога, он может сдаваться, не опасаясь, что вина падет на его род. Вы, мол, осаждаете нас уже девяносто дней – потерпите еще немного, и Чжан Тэ покорится со всеми войсками и населением.
Чжугэ Кэ поверил и приказал прекратить штурм. Этого только и ждал Чжан Тэ. Едва противник отошел, как воины Чжан Тэ разобрали в городе несколько каменных строений и заложили проломы в городской стене. Как только все было готово, Чжан Тэ поднялся на стену и закричал:
– Эй вы, собаки! Может, вы и впрямь поверили, что я сдамся? Провианта у меня хватит еще на полгода, я буду биться до конца!
Такая дерзость привела Чжугэ Кэ в ярость, и он снова бросил воинов на штурм. Осажденные встретили их градом стрел. Одна стрела попала Чжугэ Кэ в лоб, и он упал с коня. Военачальники подхватили его и увезли в лагерь. Рана, нанесенная металлическим наконечником, загноилась.
Взять Синьчэн не удалось. Стояла сильная жара; воины ослабели, среди них свирепствовали болезни.
Но как только рана Чжугэ Кэ поджила, он решил снова идти на штурм Синьчэна.
– Это невыполнимо! – говорили ему военачальники. – Ведь у нас почти не осталось здоровых воинов!
– Притворяются! Кто еще одно слово скажет о болезнях – казню! – пригрозил Чжугэ Кэ.
Воины узнали о том, что сказал Чжугэ Кэ, и многие разбежались. Вдобавок было получено донесение, что ду‑ду Цай Линь сдался врагу с отрядом.
Тогда Чжугэ Кэ сам решил обследовать лагеря. Ему сразу бросился в глаза изможденный и болезненный вид воинов, их пожелтевшие и опухшие лица, и он скрепя сердце отдал приказ об отступлении.
Об уходе противника лазутчики донесли Гуаньцю Цзяню. Он тотчас же поднял все свое войско и устремился в погоню. Лишь с большим трудом армии Чжугэ Кэ удалось оторваться от врага и уйти домой.
Чжугэ Кэ был глубоко потрясен неудачей. Ему было стыдно появляться при дворе, и он, ссылаясь на болезнь, не выходил из дому. Его навещали гражданские и военные чиновники, посетил его и Сунь Лян. Чжугэ Кэ казалось, что чиновники за глаза злорадствуют и осуждают его за поражение. Он сделался жестоким и подозрительным; перебирая в памяти в чем‑нибудь провинившихся чиновников, он беспощадно с ними расправлялся. За небольшие проступки людей ссылали на отдаленные границы царства, за серьезные провинности – рубили головы и выставляли напоказ. Все чиновники жили в постоянном страхе.
Главными помощниками и опорой Чжугэ Кэ в это время стали его доверенные военачальники Чжан Юэ и Чжу Энь, возглавлявшие войска императорской охраны.
Сунь Цзюнь, сын Сунь Гуна и внук Сунь Цзина – младшего брата Сунь Цзяня, пользовался любовью и уважением Сунь Цюаня, при жизни которого был начальником войск императорской охраны. Чжугэ Кэ отстранил его от этой должности и отдал ее своим ставленникам – Чжан Юэ и Чжу Эню. Сунь Цзюнь в душе возмущался произволом тай‑фу.
Однажды тай‑чан Тэн Инь, питавший смертельную ненависть к Чжугэ Кэ, тайком сказал Сунь Цзюню:
– От большой власти Чжугэ Кэ совсем взбесился. Уж не потому ли казнит он неугодных сановников, что собирается захватить престол? Вы принадлежите к императорскому роду, и вам следовало бы призадуматься над этим.
– Я сам давно так думаю, – откровенно признался Сунь Цзюнь. – Придется испросить у Сына неба разрешение убрать Чжугэ Кэ.
Они отправились к императору Сунь Ляну и доложили ему о том, что вызвало у них тревогу.
– Мы сами опасаемся этого человека и рады были бы от него избавиться, – отвечал Сунь Лян. – Если желаете доказать свою преданность нам, прикончите его без шума.
– Государь, – обратился тогда к нему Тэн Инь, – мы просили бы вас устроить пир во дворце и пригласить на него Чжугэ Кэ. Вы бросите кубок на пол, и по этому знаку воины убьют Чжугэ Кэ тут же в зале.
Сунь Лян согласился.
Между тем Чжугэ Кэ после его неудачного похода постоянно томило тяжелое предчувствие. Однажды, бесцельно бродя по дому, он увидел в зале человека в белой траурной одежде из грубой ткани.
– Эй, как ты сюда попал? – окликнул его Чжугэ Кэ.
Перепуганный человек остановился. Чжугэ Кэ велел задержать его и допросить.
Неизвестный так объяснял причину своего появления в доме Чжугэ Кэ:
– У меня умер отец, и я пришел за монахом, чтобы он прочитал заупокойную. Мне показалось, что здесь кумирня. Разве я посмел бы войти, если б знал, что это ваш дом.