ПОЦЕЛУЙ ПЕРЕДАЕТ ИНФЕКЦИЮ

Висели еще на стене адрес похоронного бюро и заманчивая картинка, гдебыли изображены в тысячекратном увеличении бледные спирохеты, бойкиегонококки и палочки Коха. Очаровательный уголок для венчания. В углу стояла грязная, как портянка, искусственная пальма в зеленойкадушке. Это была дань времени. Так сказать, озеленение цехов. О такихштуках вечерняя газета пишет с еле скрываемым восторгом: "Сухум в Москве.Загсы принарядились". Служащий загса рассмотрел документы юной пары и неожиданно вернул ихназад. - Вас нельзя зарегистрировать. - То есть как нельзя? - забеспокоился доктор. - Нельзя, потому что паспорт вашей гражданки выдан в Одессе. А мызаписываем только по московским паспортам. - Что же мне делать? - Не знаю, гражданин. По иногородним паспортам не регистрируем. - Значит, мне нельзя полюбить девушку из другого города? - Не кричите вы, пожалуйста. Если все будут кричать... - Я не кричу, но ведь выходит, что я имею право жениться только намосквичке. Какое может быть прикрепление в вопросах любви? - Мы вопросами любви не занимаемся, гражданин. Мы регистрируем браки. - Но какое вам дело до того, кто мне нравится? Вы что же,распределитель семейного счастья здесь устроили? Регулируете движения души? - Потише, гражданин, насчет регулирования движения! - Вы растаптываете цветы любви! - завизжал доктор. - А вы не хулиганьте здесь! - А я вам говорю, что вы растаптываете! - А вы не нарушайте порядка. - Я нарушаю порядок? Значит, любовь уже больше не великое чувство, апросто нарушение порядка? Хорошо. Пойдем отсюда, Люся. Очутившись на улице, незадачливый кандидат в мужья долго не могуспокоиться. - Разве это люди? Разве это человек? Ведь это баба-яга костяная нога!Что мы теперь будем делать? Он так волновался, что девушке стало его жалко. - Знаешь что, - сказала она, - ты меня любишь, и я тебя люблю. Ты неханжа, и я не ханжа. Будем жить так. Действительно, если вдуматься, то с милым рай и в шалаше. Стали жить "так". Но с милым рай в шалаше, товарищи, возможен только в том случае, еслимилая в шалаше прописана и занесена шалашеуправлением в шалашную книгу. Впротивном случае возможны довольно мрачные варианты. Любимую не прописали в доме, потому что у нее не было московскогопаспорта. А московский паспорт она могла получить только как жена доктора.Женой доктора она была. Но загс мог признать ее женой только по предъявлениимосковского паспорта. А московский паспорт ей не давали потому, что они небыли зарегистрированы в загсе. А жить в Москве без прописки нельзя. А... Таким образом, рай в шалаше на другой же день превратился в ад. Люсяплакала и при каждом стуке в дверь вздрагивала - вдруг появятся косматыедворники и попросят вон из шалаша. Доктор уже не ходил в свою амбулаторию."Лучший друг" Отто Юльевича Шмидта представлял собой жалкое зрелище. Он былнебрит. Глаза у него светились, как у собаки. Где ты, теплая черноморскаяночь, громадная луна и первое счастье?! Наконец он схватил Люсю за руку и привел ее в милицию. - Вот, - сказал он, показывая пальцем на жену. - Что вот? - спросил его делопроизводитель, поправляя на головевойлочную каску. - Любимое существо. - Ну, и что же? - Я обожаю это существо и прошу его прописать на моей площади. Произошла тяжелая сцена. Она ничего не добавила к тому, что нам ужеизвестно. - Какие же еще доказательства вам нужны? - надрывался доктор. - Ну, яочень ее люблю. Честное слово, не могу без нее жить. И могу ее поцеловать,если хотите. Молодые люди, не отводя льстивых взоров от делопроизводителя,поцеловались дрожащими губами. В милиции стало тихо. Делопроизводительзастенчиво отвернулся и сказал: - А может, у вас фиктивный брак? Просто гражданка хочет устроиться вМоскве. - А может быть, не фиктивный? - застонал "счастливый" муж. - Об этом выподумали? Вот вы за разбитое стекло берете штраф, а мне кого штрафовать заразбитую жизнь? В общем, доктор взял высокую ноту и держал ее до тех пор, пока невыяснилось, что счастье еще возможно, что есть выход. Достаточно поехать кместу жительства любимой, снова в Одессу, всего только за тысячу четырестадвенадцать километров, и все образуется. С московским паспортом одесскийзагс зарегистрирует докторские порывы, и преступная любовь приобрететнаконец узаконенные очертания. Ну что ж, любовь всегда требует жертв. Пришлось пойти на жертвы -занимать деньги на билеты и выпрашивать дополнительный отпуск для устройствасемейных дел. Но доктор еще не знал самого страшного - не знал, что костяная ногасидит не только в загсе, что костяные ноги уже подстерегают его на вокзале. Здесь опускается шестнадцать страниц драматического описания того, какмолодые супруги опоздали на поезд. Что тут, собственно, описывать? Всемизвестно, что нет ничего легче в Москве, как опоздать куда-нибудь. Посадив свою горемычную Люсю на чемодан, доктор побежал компостироватьбилеты. Эта авантюра ему не удалась. НКПС бдительно охранял железнодорожныеинтересы и отменил компостирование билетов. - Что же теперь будет? - ахнул доктор. - Ваши билеты пропали, - сообщила костяная нога. - Такое правило. Разопоздали на поезд, значит, пропало. - Что ж, мы нарочно опоздали? - А кто вас знает? Это не наше дело, нарочно или не нарочно. - Но ведь всегда компостировали, со дня основания железных дорог. - А теперь другое правило, гражданин. - Наконец, у меня нет больше денег. Теперь я не могу поехать. Костяная нога корректно промолчала. И человек, который злостно мешал спокойной работе ряда почтенныхучреждений, шатаясь, побрел назад и, усевшись рядом со своей Люсей, тяжелозадумался. Он перебрал в памяти все свои поступки. "Ну, что я сделал плохого? Ну, поехал в отпуск, ну, встретил хорошуюдевушку, ну, полюбил ее всей душой, ну, меня всей душой полюбили, ну, хотелжениться. И, понимаете, не выходит. Правила мешают". Если создается правило, от которого жизнь советских людей делаетсянеудобной, правило бессмысленное, которое выглядит нужным и важным только наканцелярском столе, рядом с чернильницей, а не с живыми людьми, можно несомневаться в том, что его создала костяная нога, человек, представляющийсебе жизнь в одном измерении, не знающий глубины ее, объема. Если за учрежденским барьером сидит человек, выполняющий глупое,вредное правило, и если он, зная об этом, оправдывается тем, что он -человек маленький, то и он костяная нога. У нас нет маленьких людей и неможет быть их. Если он видит, что правило ведет к неудобствам и огорчениям,он первый должен поставить вопрос о том, чтобы правило это было отменено,пересмотрено, улучшено. А доктор? Куда девался милый, честный доктор? Кто его знает! Бегает,наверно, с какими-нибудь справками к костяной ноге, чтобы оформить своюзатянувшуюся свадьбу. А возможно, и не бегает уже, утомился и махнул на всерукой. Любовь тоже не бесконечна. А может быть, и верная Люся бежала скаким-нибудь уполномоченным по закупкам в Сызрань или Актюбинск, где легчесочетаться браком. Во всяком случае, ошибка была сделана доктором с самого начала. Прежде чем прошептать милой: "Я вас люблю", - надо было решительно исухо сказать: "Предъявите ваши документы, гражданка". Впервые в газете "Правда", 1934, № 136, 19 мая.