Небрежно развалясь и держа Драконов скипетр на коленях, Ранд сидел на Драконовом троне. Во всяком случае, делал вид, будто сидит развалясь — любой трон не лучшее место для отдыха, а этот еще менее прочих. Но раздражало не только неудобное сиденье. Он постоянно ощущал присутствие Аланны и порой даже подумывал, не сказать ли Девам, чтобы они… Но нет, как такое вообще могло прийти ему в голову? Она напугана и не станет даже пытаться подобраться к нему. Во Внутренний Город Аланна не совалась, иначе он сразу бы об этом узнал. Нет, в настоящий момент трон доставлял больше беспокойства, чем Аланна.
Расшитый серебром голубой кафтан Ранда был наглухо застегнут, но жары он не чувствовал, ибо уже начал осваивать трюк Таима. А от нетерпения, к счастью, не потеют, не то он промок бы насквозь, словно искупался в реке. Оставаться спокойным было куда сложнее. Он намеревался отдать Андор Илэйн, отдать целым, неразоренным и нерасколотым, и сегодняшнее утро должно стать первым реальным шагом в этом направлении. И станет — если только они придут.
— …и кроме того, — монотонно бубнил стоявший перед троном долговязый костлявый мужчина, — тысяча четыреста двадцать три беженца из Муранди, пятьсот шестьдесят семь из Алтары и сто девять из Иллиана. Спешу добавить, эти данные точны настолько, насколько вообще может быть верен такого рода подсчет, с учетом собравшихся в городе… — Несколько прядей седых волос, еще остававшихся на голове Халвина Норри, торчали за его ушами словно перья, что, впрочем, как нельзя лучше соответствовало роду его занятий, ибо прежде он являлся главным писцом королевы Моргейз. — Для этого я нанял еще двадцать три писца, но этого количества явно недостаточно, чтобы…
|
|
Ранд перестал слушать. Хоть он и был благодарен Норри за то, что тот. в отличие от многих других, не сбежал, писец казался ему человеком, для которого реальны только счета да цифры. О числе смертей за неделю и о ценах на репу он говорил одинаково безучастным тоном, ежедневные заботы о погребении не имевших ни денег, ни друзей беженцев вызывали у него не больше чувств, нежели хлопоты о найме каменщиков для починки городских стен. Иллиан был для него всего-навсего одной из земель, а не логовищем Саммаэля, так же как Ранд — всего-навсего очередным правителем, каких старый писец повидал немало.
Где они? — без устали спрашивал себя Ранд. И почему, в конце концов, Аланна не пробует подобраться ко мне? Вот Морейн, та бы так просто не испугалась. Где все мертвецы? — прошептал Льюс Тэрин. Почему они не молчат? Почему не хотят молчать?
Ранд мрачно усмехнулся. Надо полагать, это была шутка.
Сулин легко сидела на корточках по одну сторону помоста, на котором высился трон, а рыжеволосый Уриен — по другую. Сегодня среди колонн Тронного Зала наряду с Девами несли дежурство два десятка Аэтан Дор, Красных Щитов, некоторые из них носили красные головные повязки. Они стояли или сидели на корточках, тихонько переговариваясь друг с другом, но, как обычно, выглядели готовыми в любое мгновение сорваться с места. Даже те — двое Красных Щитов и одна Дева, — что преспокойно играли в кости. И самое меньшее одна пара глаз неотрывно наблюдала за Норри — он стоял слишком близко к Ранду, а по мнению большинства айильцев, никто из мокроземцев не заслуживал доверия.
|
|
Неожиданно в высоком дверном проеме зала появился Башир. Салдэйец едва заметно кивнул, и Ранд выпрямился. На украшенном резными драконами шончанском копье качнулись зелено-белые кисти. Наконец-то, наконец-то, тысяча проклятий.
— Ты прекрасно справился, мастер Норри. В твоем докладе учтено все. Я распоряжусь, чтобы тебе выделили необходимые средства. А сейчас прошу простить, мне надо заняться другими делами.
Норри не выказал ни любопытства, ни недовольства тем. что его так резко перебили, и оборвал на полуслове свою речь.
— Как будет угодно Лорду Дракону, — с поклоном промолвил писец, пятясь, отступил на три шага и лишь после этого повернулся к трону спиной. Проходя мимо Башира, он даже не взглянул на него. Ничто, кроме счетных книг, не представляло для Норри ни малейшего интереса.
Ранд нетерпеливо кивнул Баширу. Айильцы прекратили разговоры, отчего стали казаться еще более грозными.
Салдэйец пришел не один. Следом за ним в зал вошли двое мужчин и две женщины, все немолодые, разодетые в шелка и парчу. Они пытались делать вид, будто Башира не существует, и это им почти удавалось, но, завидев среди колонн одетых в кадинсор айильцев, едва не утратили самообладание. Златовласая Дайлин всего лишь сбилась с шага, тогда как Абелль и Луан, седеющие мужчины с суровыми лицами, сдвинули брови и непроизвольно потянулись к мечам, забыв, что оружия при них нет. Эллориен, пухленькая темноволосая женщина, очень красивая, когда бы лицо ее не казалось высеченным из камня, нахмурившись, замерла на месте, но уже в следующий миг совладала с собой и торопливым шагом догнала остальных. Все они впервые увидели Ранда и были явно удивлены — скорее всего, рассчитывали встретить человека постарше.
|
|
— Милорд Дракон! — громогласно возгласил Башир, остановившись перед возвышением. — Повелитель Утра, Принц Рассвета, Истинный Защитник Света, перед коим весь мир преклоняет колени! Имею честь представить вам леди Дайлин из Дома Таравин, лорда Абелля из Дома Пендар, леди Эллориен из Дома Траймане и лорда Пеливара из Дома Коулан.
Андорские вельможи покосились на Башира, поджав губы, — что-то в его голосе прозвучало так, будто он предлагал Ранду четверку лошадей. Сказать, что спины их выпрямились еще больше, значило бы то же самое, что назвать воду еще более мокрой. Подняв головы, они устремили взгляды вверх, на Ранда. Главным образом на Ранда, но они не могли не смотреть и на Львиный Трон, сверкавший на пьедестале за его спиной.
При виде их негодующих физиономий он едва не рассмеялся. Выглядели андорцы возмущенными, но смотрели более чем внимательно. Хотели они того или нет, кажется, ему удалось произвести некоторое впечатление. Ранд и Башир вместе сочинили этот пышный титул, хотя в согласованном заранее ничего не говорилось о мире, преклоняющем колени. Этот экивок Башир добавил от себя, но, может, оно и к лучшему. Ранд вспомнил наставления Морейн — ему даже почудилось, будто он вновь слышит ее серебристый голосок. Каким люди увидят тебя впервые, таким ты и останешься в их памяти — так уж повелось в мире. Потом ты можешь сойти с престола, можешь вести себя словно фермер в свинарнике, все равно каждый из них будет помнить, что ты восседал на троне. Но если сначала люди увидят в тебе простого деревенского паренька, таким ты и останешься в их глазах. А взойдешь на трон — они затаят обиду, невзирая на все твои права и все твое могущество.
Ну что ж, если парочка лишних титулов поможет делу, не стоит ими пренебрегать.
Я был Повелителем Утра, пробормотал Льюс Тэрин. Я — Принц Рассвета.
По лицу Ранда невозможно было догадаться о чувствах, которые он испытывал.
— Я не говорю вам «добро пожаловать», — промолвил он. — Это ваша земля и дворец вашей королевы, но я рад, что вы приняли мое приглашение.
Явиться они соблаговолили лишь через пятеро суток — и еще несколько часов — после получения приглашения, но об этом Ранд предпочел не упоминать. Поднявшись, он положил Драконов скипетр на трон и быстрым шагом сошел с возвышения. Губы его тронула сдержанная улыбка.
Не выказывай враждебности, если того можно избежать, наставляла Морейн, но всегда будь выше и чрезмерного дружелюбия. И никогда не поддавайся первому порыву.
— Присаживайтесь, — промолвил Ранд, указывая на пять стоящих кружком обложенных подушками кресел с мягкими спинками. — Выпьем охлажденного вина и побеседуем.
Разумеется, они последовали его приглашению, хотя и поглядывали то на него, то на айильцев с любопытством и, пожалуй, с некоторой враждебностью. Им не слишком хорошо удавалось скрывать и то и другое. Как только гости расселись, появились молчаливые гай'шайн в белых одеяниях — они принесли вино и подернутые инеем золоченые кубки. Другие гай'шайн, стоя за креслами, мягко обмахивали гостей опахалами. Гостей, но не Ранда, и от андорцев, конечно же, не укрылось отсутствие пота на его лице. Впрочем, не потели и гай'шайн, так же как и все прочие айильцы. Глядя поверх кубка, Ранд наблюдал за лицами своих знатных собеседников.
Андорцы гордились своим прямодушием и не упускали случая отметить, что в их стране Игра Домов не отличается тем изощренным коварством, какое свойственно иным землям, хотя по-прежнему считали себя способными вести Даэсс Деимар, буде возникнет такая необходимость. В каком-то смысле это соответствовало действительности, но и кайриэнцы, и жители Тира во всем, что касалось Великой Игры, почитали их простаками. Четверо гостей Ранда, на первый взгляд, неплохо владели собой, но человек, прошедший школу Морейн, более изощренную, чем в Тире и Кайриэне, мог догадаться о многом по выражению их глаз и другим едва уловимым признакам.
Первым делом они приметили отсутствие кресла для Башира и обменялись быстрыми взглядами, а увидев, что салдэйский военачальник покидает Тронный Зал, заметно приободрились. Все четверо позволили себе проводить его еле заметными, но удовлетворенными улыбками. Салдэйская армия на андорской земле была для них словно кость в горле, так же как для Ниан и всей той компании. Мысли их прочитывались безошибочно: они решили, что влияние чужака не столь уж велико и, скорее всего, он здесь не более чем старший слуга.
Глаза Дайлин чуть расширились почти в тот же миг, что и у Луана; лишь на долю секунды ее реакция опередила других. Они так напряженно вперились в Ранда, что было ясно: они старались не взглянуть ненароком друг на друга. Башир, конечно, чужеземец, но он и Маршал-Генерал Салдэйи, трижды лорд да еще и родной дядя королевы Тенобии. Если Ранд обращается с ним как со слугой…
— Превосходное вино, — промолвил Луан и, помедлив, добавил: — Милорд Дракон. — Слова эти прозвучали так, будто были вытянуты из него клещами.
— Южное, — сказала Эллориен, сделав глоток. — Сбор с Тунайганских холмов. Удивительно, как вам удалось раздобыть в Кэймлине лед, в нынешнем-то году. Я уже слышала, как люди называли его годом без зимы.
— Неужто вы думаете, что я стал бы тратить время и силы на поиски льда, когда на мир обрушилось столько бедствий? — промолвил Ранд. Худощавое лицо Абелля побледнело, он чуть не поперхнулся вином. Луан, напротив, осушил кубок до дна и протянул гай'шайн, чтобы его наполнили снова. Зеленые глаза гай'шайн яростно сверкали из-под белого капюшона, хотя на загорелом лице застыло выражение покорности. С точки зрения айильцев, подавать вино мокроземцу значило чуть ли не сделаться слугой, а им одно это слово внушало презрение. Правда, Ранду так и не удалось уразуметь, каким образом подобные взгляды сочетались с самим понятием гай'шайн, тем не менее дело обстояло именно так.
Дайлин держала кубок на коленях и к вину не прикасалась. Теперь, сидя совсем рядом, Ранд видел, что ее золотые волосы уже тронула седина, но она все равно была очень хороша собой. Хотя эта леди ничем, кроме цвета волос, не походила ни на Моргейз, ни на Илэйн, она доводилась им родственницей — кузиной или кемто в этом роде — и являлась ближайшей претенденткой на трон. Бросив на Ранда хмурый взгляд, она будто собралась покачать головой, но передумала и вместо этого сказала:
— Нас тоже волнуют невзгоды, обрушившиеся на мир, но прежде всего заботят те бедствия, что затронули Андор. Вы собрали нас здесь, чтобы узнать средство исцеления?
— Если таковое вам известно, да, — просто ответил Ранд. — Если нет, придется порасспросить других. Многие думают, что именно они знают такое средство. Найду то, что мне нужно, — прекрасно. Не найду — воспользуюсь лучшим из предложенного. — Собеседники поджали губы. По дороге сюда Башир провел их через двор, где прохлаждались Аримилла, Лир и прочие. Во всяком случае, так это должно было выглядеть. — Мне кажется, вы могли бы помочь мне вернуть Андор в прежнее состояние. Вы слышали мое воззвание? — Какое именно. Ранд уточнять не стал — сейчас речь могла идти только об одном, том самом.
— Обещана награда за любые сведения об Илэйн, ибо теперь, после смерти Моргейз, ей предстоит сделаться королевой, — ровным тоном произнесла Эллориен. Казалось, лицо ее окаменело еще больше.
Дайлин кивнула:
— По-моему, это правильно.
— А по-моему, нет! — вспылила Эллориен. — Моргейз предала своих друзей, с презрением отвергла своих сторонников! Пора положить конец пребыванию Дома Траканд на Львином Троне.
О Ранде она, похоже, забыла, да и все остальные тоже.
— Дайлин, — отрывисто произнес Луан. Она покачала головой, будто не раз слышала это раньше, но он продолжал: — У нее больше всего прав. Я за Дайлин.
— Илэйн — Дочь-Наследница, — спокойно возразила золотоволосая дама. — Я за Илэйн.
— А какое значение может иметь, кто из нас за кого? — заявил Абелль. — Если Моргейз убил он, то… — Он взглянул на Ранда если не с вызовом, то во всяком случае испытующе. Желая узнать, далеко ли тот осмелится зайти, и ожидая самого худшего.
— Неужто вы и впрямь в это верите? — грустно спросил Ранд, окидывая взглядом высившийся на постаменте Львиный Трон. — Ну зачем, во имя Света, мне убивать Моргейз, а потом разыскивать Илэйн, чтобы усадить ее туда?
— Толки идут такие, что не знаешь, чему и верить, — напряженно вымолвила Эллориен. Со щек ее еще не сошли красные пятна. — Люди говорят разное, хотя по большей части, разумеется, чепуху.
— Например? — Ранд адресовал этот вопрос ей, но ответила, глядя ему прямо в глаза, Дайлин:
— Говорят, что вы будете сражаться в Последней Битве и убьете Темного. Что вы — Лжедракон, то ли ставленник Темного, то ли Айз Седай, то ли и то и другое разом. Что вы незаконнорожденный сын Моргейз, или Благородный Лорд из Тира, или даже айилец. — По лицу женщины промелькнула тень, но она продолжала: — Что вы сын Айз Седай от Темного и что вы и есть сам Темный или даже Созидатель, облеченный во плоть. Что вы разрушите мир, спасете мир, положите начало новой эпохе. Сколько людей — столько мнений. Но большинство сходится на том, что Моргейз убили вы. Многие считают — и Илэйн тоже. Утверждают, будто ваше воззвание оглашено лишь для того, чтобы сбить народ с толку и скрыть совершенное преступление.
Ранд вздохнул. Некоторые высказывания оказались даже хуже того, что ему доводилось слышать прежде. К тому же Дайлин, да и остальные бросали на него такие взгляды, каких он мог ожидать от Аримиллы и ее компании. Правда, те позволяли себе подобное, лишь когда думали, что их никто не видит.
Наблюдение! Наблюдение! Это был хриплый, насмешливый шепот Льюса Тэрина. Я вижу тебя. Кто видит -меня?
— Я не спрашиваю, какому из этих слухов верите вы, — промолвил Ранд, — и вместо того обращаюсь к вам с просьбой. Помогите мне восстановить целостность Андора. Я не хочу, чтобы эта страна превратилась в очередной Кайриэн, а то и еще хуже, в Тарабон или Арад Доман.
— Я кое-что знаю из «Кариатонского цикла», — заявил Абелль, — и верю: вы действительно Возрожденный Дракон. Но там говорится, что Дракон сразится с Темным в Тармон Гай'дон, а вот о том, чтобы он правил землями, нет ни слова.
Ранд стиснул кубок в руке так, что задрожала темная поверхность вина. Насколько легче было бы иметь дело с этими людьми, будь они похожи на большинство лордов и леди из Кайриэна или Тира. Кажется, никто из них не намеревался даже попытаться укрепить свою власть и влияние — все готовы довольствоваться тем, что имеют. И охлажденное вино не подействовало: Единой Силой эту компанию не запугать. Чего они добиваются? — думал Ранд. Не ровен час, попросят, чтобы я поубивал их, а потом был за это сожжен.
Сожжен за это, мрачным эхом отозвался Льюс Тэрин.
— Сколько раз мне еще повторять: я не желаю властвовать в Андоре! Как только Илэйн воссядет на Львиный Трон, я покину страну. И постараюсь больше сюда не возвращаться.
— Если трон кому и принадлежит, — натянуто промолвила Эллориен, — то это Дайлин. Если вы говорите искренне, вам надлежит позволить ей короноваться, а самому уйти. Тогда Андор станет единым, и андорские войска несомненно последуют за вами на Последнюю Битву.
— Я еще не дала согласия, — твердо заявила Дайлин и обратилась к Ранду:
— Милорд Дракон, я подожду и подумаю. Если я узнаю, что Илэйн жива, если она будет коронована, а вы покинете Андор, то прикажу всем своим вассалам встать под ваши знамена, пусть даже никто в Андоре больше не последует моему примеру. Но если я увижу, что время идет, а вы попрежнему правите здесь и не собираетесь ничего менять, или ваши айильские дикари, — она бросила мрачный взгляд в сторону Дев, Красных Щитов и даже гай'шайн, словно своими глазами видела, как они грабят и жгут, — вздумают творить здесь то же самое, что, как я слышала, они устроили в Кайриэне и Тире, или вы оставите здесь тех… мужчин, которых начали собирать, объявив амнистию, и дадите им волю, я выступлю против вас, даже если никто меня не поддержит.
— И я поскачу в бой рядом с тобой, — решительно заявил Луан.
— И я! И я! — поддержали его Эллориен и Аббель.
Ранд откинул голову назад и рассмеялся. Рассмеялся от досады, ибо ему было не очень весело. О Свет, а я-то думал, будто иметь дело с честным противником легче, нежели с придворными лизоблюдами, плетущими интриги у меня за спиной!
Андорцы обеспокоенно посмотрели на Ранда, несомненно полагая, что на него обрушился приступ безумия. Может, так оно и было. Ранд и сам теперь ни в чем не был уверен.
— Подумайте и решите, как вам следует поступить, — промолвил Ранд и поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. — Все, что я сказал, было сказано искренне. Но помните, Тармон Гай'дон приближается. Боюсь, в вашем распоряжении не так уж много времени, чтобы тратить его на долгие размышления.
Гости стали прощаться. Их тщательно выверенные поклоны были такими, какие приняты между равными, но все же чуть более учтивыми, чем при встрече. Они уже повернулись к выходу, когда Ранд удержал Дайлин за рукав:
— У меня к вам вопрос. — Остальные обернулись. — Личный вопрос.
Поколебавшись, Дайлин кивнула, и ее спутники двинулись в выходу. Они оглядывались, наблюдали за ней и Рандом, но, отойдя достаточно далеко, не могли ничего услышать.
— Вы смотрели на меня как-то… странно, — сказал он, подумав, что, пожалуй, так же смотрят на него и все прочие андорские вельможи. — Почему? Что во мне особенного?
Дайлин устремила на него пристальный взгляд, потом едва заметно, словно в подтверждение собственных мыслей, кивнула:
— Как звали вашу мать?
— Мою мать? — Его матерью была Кари ал'Тор. Во всяком случае, он привык так думать; ведь она растила его с младенчества, пока не умерла. Но Дайлин он решил сказать чистую правду, поведать ей то, о чем узнал в Пустыне. — Мою мать звали Шайиль. Она была Девой Копья, а Джандуин, мой отец, — вождем клана Таардад Айил.
Дайлин с сомнением подняла брови.
— Я готов принести любую клятву, по вашему выбору, — сказал Ранд. — Но почему вы спрашиваете? Эти люди давно мертвы.
На лице дамы промелькнуло облегчение.
— Видимо, это случайное сходство. Только… я не хочу сказать, будто вы не знаете своих родителей, но говор у вас андорский. Так говорят в западных землях.
— Ясное дело. Кем бы ни были мои родители, вырос-то я в Двуречье. Но о каком сходстве речь? На кого я похож — ведь неспроста вы на меня так смотрите.?
Она немного поколебалась, потом вздохнула:
— Едва ли это имеет значение. Надеюсь, когда-нибудь вы расскажете, как же так вышло, что сын айильского вождя вырос в Андоре. Да… Так вот. Двадцать пять лет назад, даже чуть побольше, ночью исчезла Дочь-Наследница Андора. Исчезла бесследно. Звали ее Тигрейн. Она оставила мужа, Тарингейла, и сына Галада. Я понимаю, все это лишь случайность, но ваше сходство с ней меня потрясло.
Ранд и сам был потрясен, его мороз пробрал. В голове завертелись обрывки рассказов Хранительниц Мудрости.
…златовласая женщина из мокрых земель, вся в шелках… женщина, любившая сына и не любившая мужа… Шайиль — имя, которым она назвалась в Пустыне. Как ее звали прежде, никто не знал… В твоем лице есть многое от нее…
— Как вышло, что Тигрейн исчезла? Я интересуюсь историей Андора.
— Я бы не стала называть это историей. Когда все случилось, я была еще девочкой, но уже не малюткой и часто бывала здесь, во дворце. Однажды утром Тигрейн просто-напросто не оказалось в ее покоях, и больше ее никто не видел. Некоторые полагали, что к исчезновению причастен Тарингейл, но он почти обезумел от горя. Больше всего на свете Тарингейл Дамодред хотел видеть свою дочь королевой Андора, а сына — королем Кайриэна. Ведь сам Тарингейл был кайриэнцем. Его брак с наследницей был заключен ради установления мира между Кайриэном и Андором. Так и произошло, однако после исчезновения Тигрейн кайриэнцы заподозрили Андор в намерении нарушить договор, принялись, как это у них в обычае, плести интриги да заговоры, следствием чего явилась гордыня Ламана. Ну а куда это завело, вы, конечно же, знаете. Мой отец говорил, что во всем виновата. — сухо добавила Дайлин,
— новата Гайтара Седай.
— Гайтара? — Ранд едва не поперхнулся, услышав знакомое имя. Именно Гайтара Моросо, Айз Седай, наделенная даром Предвидения, объявила, что на склонах Драконовой горы Возродился Дракон, и таким образом подтолкнула Морейн и Суан к долгим поискам. И не кто иной, как она, за много лет до того сказала «Шайиль», что, если та в тайне от всех не убежит в Пустыню и не станет Девой Копья, на Андор и на весь мир обрушатся неслыханные беды.
Дайлин нетерпеливо кивнула.
— Гайтара считалась советницей королевы Модреллейн, — отрывисто промолвила она, — но куда больше времени, чем с ней, проводила с Тигрейн и ее братом Люком. После того как Люк уехал на север и не вернулся, пошел шепоток, будто это Гайтара спровадила его в Запустение, убедив, что там он стяжает славу. Другие утверждали, что он отправился на поиски Возрожденного Дракона или что своим походом в Запустение ему предстоит сыграть решающую роль в Последней Битве. Это случилось примерно за год до исчезновения Тигрейн. Я-то не очень верю в причастность Гайтары к пропаже обоих. Она оставалась советницей королевы Модреллейн, пока та не умерла. Поговаривали, будто у нее сердце не выдержало — сначала Люк, а потом Тигрейн. Ну а с ее смертью все и началось. Война за Наследство. — Дайлин бросила взгляд на своих спутников, уже начинавших проявлять признаки нетерпения, но все же продолжила: — Не случись этого, вы увидели бы Андор совсем иным. Королевой должна была стать Тигрейн. Моргейз осталась бы Верховной Опорой Дома Траканд, а Илэйн и вовсе не родилась бы на свет. Моргейз вышла за Тарингейла, как только заняла трон. Кто знает, что еще сложилось бы по-иному, не случись вся эта история.
Глядя вслед Дайлин — она присоединилась к остальным и покинула зал, — Ранд думал о том, что определенно сложилось бы по-иному. Он не правил бы в Кэймлине, его вообще не было бы в Андоре, ибо он вовсе не появился бы на свет. Все прошлое представало бесконечной цепью взаимосвязанных событий. Тигрейн отправилась в Пустыню тайком, что побудило Ламана Дамодреда срубить Авендоралдеру, дар Айил, и изготовить из нее трон. В результате айильцы перевалили через Хребет Мира, чтобы убить его. Такова была их единственная цель, хоть люди и прозвали случившееся тогда Айильской Войной. С айильцами явилась Дева Копья, называвшая себя Шайиль, и умерла при родах. Сколько судеб переплелось и переменилось только ради того, чтобы она смогла родить его в нужное время в нужном месте — и расстаться с жизнью. Ранд считал своей матерью Кари ал'Тор, ибо, хотя и смутно, помнил ее, но очень жалел о том, что никогда не видел Тигрейн — или Шайиль, — как бы она себя не называла. Увидеть бы ее хоть краешком глаза…
Пустые мечты. Она мертва, давным-давно мертва. Прошлое не вернуть. Так почему же это мучит его до сих пор?
Колесо Времени и колесо человеческой жизни вращаются сходным образом, без жалости и сострадания, пробормотал Льюс Тэрин.
Ты действительно там? Слышишь меня? — мысленно спросил Ранд. Если ты не просто голос и несколько обрывков воспоминаний, ответь мне! Ты меня слышишь? Молчание. Сейчас же Ранд готов был воспользоваться советом Морейн. Или чьим угодно. Неожиданно он поймал себя на том, что таращится на беломраморную стену зала. Смотрит прямиком на северо-запад, именно туда, где находилась Аланна. Сейчас ее не было в «Кулэйновом псе». Нет! Чтоб ей сгореть! Она не может заменить Морейн. Ей, так вероломно с ним поступившей, нельзя доверять. Женщинам, связанным с Белой Башней, доверять нельзя. Всем, кроме трех: Илэйн, Найнив и Эгвейн. Ему хотелось думать, что на них положиться можно. Хотя бы отчасти.
Невесть почему он поднял глаза на высокий сводчатый потолок и цветные витражи, на которых картины сражений чередовались с изображениями Белого Льва и былых королев Андора. Правительницы с портретов — все выше обычного человеческого роста — поглядывали на него неодобрительно, словно дивясь, откуда он взялся и что здесь делает. Конечно, это ему померещилось, но почему? Из-за услышанного рассказа о Тигрейн? Что это, игра воображения или безумие?
— Тут к тебе еще гость, которого, я думаю, тебе следует принять, — послышался голос Башира.
Ранд повернулся к нему. Рядом с Баширом стоял один из его всадников — зеленоглазый раскосый малый с темными усами и бородой. Рядом со своим командиром он казался рослым детиной.
— Только если это Илэйн, — промолвил Ранд так резко, что сам удивился,
— или гонец, доставивший неопровержимые доказательства гибели Темного. Я отправляюсь в Кайриэн. — Он не имел такого намерения до тех пор, пока слова сами собой не сорвались у него с языка. Там, в Кайриэне, была Эгвейн. И не было никаких королев над головой. — Я уже давно туда не наведывался. А без моего присмотра какой-нибудь лорд или леди, чего доброго, вздумает претендовать на Солнечный Трон.
Башир посмотрел на Ранда как-то странно — чего это ради он стал вдаваться в подробности, словно оправдывается?
— Как угодно, но этого человека увидеть все-таки стоит. Он говорит, будто прислан лордом Брендом, и, как мне кажется, не лжет.
Айильцы мигом повскакивали на ноги — они знали, кто скрывается под этим именем Ранд в изумлении уставился на Башира. Чего-чего, а прибытия посланца от Саммаэля он никак не ждал.
— Впусти его.
— Хамад, — промолвил Башир, сделав чуть заметное движение головой, и молодой салдэйец бросился к выходу.
Через несколько минут Хамад вернулся в сопровождении группы воинов, плотным кольцом окруживших какого-то человека. На первый взгляд ничто в его облике не указывало на необходимость подобных мер предосторожности. Мужчина как мужчина, без оружия, в долгополом сером кафтане с высоким воротом, с курчавой бородкой, но без усов — и то и другое по иллианской моде. Курносый, с широкой улыбкой на лице. Впрочем, когда он подошел поближе, Ранд понял, что неподвижная усмешка словно приклеена к его лицу, в то время как в темных глазах застыл страх.
Башир поднял руку, и стража остановилась в десяти шагах от Ранда. Иллианец, не отрывавший глаз от Ранда, похоже, даже не заметил этого и шагнул было дальше, но острие меча Хамада уперлось ему в грудь. Покосившись на слегка изогнутый клинок, грозивший пронзить его насквозь, он снова поднял на Ранда затравленный взгляд. По контрасту с застывшим, словно маска, лицом висевшие по бокам руки незнакомца беспрерывно дергались.
Ранд шагнул было вперед, но Сулин и Уриен неожиданно оказались на пути
— не то чтобы преградили дорогу, но встали так, что, вздумай он двинуться дальше, ему пришлось бы протискиваться между ними.
— Интересно, что это с ним сделали? — пробормотала Сулин, рассматривая странного пришельца. Изза колонн выступили другие Девы и Красные Щиты, некоторые даже подняли вуали. — Если он и не Отродье Тени, то, во всяком случае, Тень коснулась его.
— Кто знает, на что способен такой человек, — промолвил Уриен, носивший на голове красную повязку. — Вдруг он умеет убивать одним прикосновением? Как раз такого милого подарочка и следует ожидать от заклятого врага.
На Ранда ни тот ни другая не смотрели, но он кивнул, потом спросил:
— Как тебя зовут?
Возможно, они и правы. Видя, что Ранд не собирается приближаться к опасному гостю, Сулин и Уриен слегка успокоились.
— Я от… Саммаэля, — деревянным голосом произнес иллианец, не переставая скалиться в ухмылке. — С посланием для… для Возрожденного Дракона. Для тебя.
Что ж, заявлено достаточно прямо. Хорошо бы только знать, кто он, этот посланец: Приспешник Тьмы или всего лишь бедолага, волей и душой которого Саммаэль овладел с помощью одного из тех отвратительных ухищрений, о которых рассказывал Асмодиан?
— Какое послание? Я слушаю, — промолвил Ранд. Рот иллианца наконец открылся, но доносившийся оттуда голос совсем не походил на тот, каким пришелец говорил прежде. Он был глубок, полон уверенности и имел иной акцент.
— Когда придет День Возвращения Великого Повелителя, мы, ты и я, неминуемо окажемся по разные стороны. Но зачем нам убивать друг друга сейчас? Чтобы предоставить Демандреду и Грендаль возможность сразиться за власть над миром на наших костях?
Ранд узнал этот голос по обрывкам воспоминаний Льюса Тэрина, уже укоренившихся в его сознании. Голос Саммаэля.
Льюс Тэрин нечленораздельно заворчал.
— Ты и так заглотил немало, — продолжал иллианец — или Саммаэль. — Зачем откусывать еще? Тебе столько не переварить, даже не прожевать. Подавишься. К тому же, пока ты этим занимаешься, Семираг или Асмодиан могут ударить тебе в спину. Я предлагаю заключить между нами перемирие до Дня Возвращения. Если ты не выступишь против меня, я тоже не стану тебя тревожить. Обещаю не расширять свои владения за пределы Равнины Маредо на востоке, дальше Лугарда к северу и Джеханнаха на западе. Видишь, я оставляю тебе большую долю. Не берусь Говорить за остальных Избранных, но по крайней мере тебе не придется остерегаться меня и опасаться удара из тех земель, которыми я управляю. Я обещаю никак не содействовать тому, что они затевают против тебя, и не оказывать им помощи, если они будут обороняться от тебя. До сих пор тебе неплохо удавалось выводить Избранных из игры. Однако ты сможешь делать это с еще большим успехом, зная, что твой южный фланг в безопасности, а твои враги не смогут рассчитывать на мою помощь. Скорее всего, к Дню Возвращения останемся только мы — ты и я. Так и должно быть. Так и предполагалось. — Зубы иллианца клацнули, укрывшись за леденящей усмешкой. Во взоре его читалось безумие.
Ранд удивленно вытаращился. Перемирие с Саммаэлем? Даже если поверить, что Отрекшийся сдержит слово — а это маловероятно, — заключить такой договор означало не только получить возможность бороться с другими опасностями, избавившись на время хотя бы от одной. Нет, это значило, что тысячи и тысячи людей будут оставлены на милость Саммаэля. А как раз этого качества тому явно недоставало. Ранд почувствовал, как ярость клокочет у грани Пустоты, и понял, что, не сознавая того, ухватился за саидин. Поток опаляющей сладости и леденящей горечи эхом вторил его гневу. Это Льюс Тэрин. Хватит и того, что он безумен его безумием. Эхо резонировало в тон его ярости, пока он не перестал отличать одно от другого.
— Передай Саммаэлю, — холодно промолвил Ранд, — что за каждую смерть, в которой он повинен со дня пробуждения, он ответит. За каждую смерть, в которой он повинен, когда бы это ни случилось, он дорого заплатит. Он избежал возмездия в тармон гай'дон, при Нол Каймэйн, а Сохадра… — Льюс Тэрин помнил и многое другое, но слишком уж горестны и ужасны были эти воспоминания. То, что видели глаза Льюса Тэрина, жгло даже сквозь кокон Пустоты, будто Ранд лицезрел все сам. — …Но теперь я твердо намерен добиться справедливости. Скажи ему, никакого перемирия с Отрекшимися! Никакого перемирия с Тенью!
Посланец судорожно поднял руку, утирая с лица пот. Нет, не пот. Рука мгновенно окрасилась красным. Человека била дрожь, а изо всех пор сочились алые капельки.
Хамад ахнул и отступил на шаг. Башир скривился и отер усы. Даже айильцы, и те выглядели ошеломленными. Истекающий кровью иллианец рухнул на пол и забился в конвульсиях. По белым плитам пола медленно расползалась темная блестящая лужа.
Погруженный в Ничто, Ранд отстранение созерцал гибель посланца Саммаэля. Пустота ограждала его от чувств, да и все равно он ничего не мог поделать. Даже умей он Исцелять, скорее всего, сейчас и это не помогло бы.
— Я думаю, — медленно произнес Башир, — Саммаэль уразумеет, каков был твой ответ, когда этот малый не вернется к нему в срок. Ну и дела. О том, как убивают гонцов принесших дурные вести, я слышал, но, чтобы человека убили, чтобы узнать, что вести дурные, такого еще не было.
Ранд кивнул. Эта смерть ничего не меняла, во всяком случае, меняла не больше, чем рассказ о Тигрейн.
— Пусть кто-нибудь займется его похоронами. Погребальная молитва не повредит, если даже и не поможет.
И почему эти королевы на витражах по-прежнему смотрят на него с укором? Ясно ведь, что на своем веку им доводилось видеть не меньшее зло, возможно, даже в этих самых покоях. Он все так же ощущал Аланну — Пустота не отгораживала от нее. Можно ли доверять Эгвейн? Она умеет хранить секреты.
— Возможно, я проведу ночь в Кайриэне.
— Странный конец странного человека, — промолвила вышедшая из-за помоста Авиенда. За возвышением, на котором стоял трон, находилась маленькая дверца, через которую можно было попасть в гардеробную, а оттуда выйти в коридор.
Ранд собрался было встать между девушкой и кровавой грудой на полу, но передумал. Авиенда лишь скользнула по телу взглядом. Раньше она была Девой и чего-чего, а уж мертвецов повидала немало. К тому времени, когда Авиенда отказалась от копья, она, надо полагать, умертвила не меньше людей, чем видел мертвых Ранд.
Смотрела же она не на покойника, а на Ранда, смотрела внимательно, желая удостовериться, что он не пострадал. При виде ее Девы заулыбались и раздались в стороны, оттеснив Красных Щитов, но Авиенда осталась там, где стояла. Она теребила шаль и смотрела на него. Хорошо еще, что она — хотя Девы могли иметь на сей счет иное мнение — оставалась рядом с ним лишь по повелению Хранительниц Мудрости, поручивших ей шпионить за ним. Хорошо, потому что Ранд чувствовал почти непреодолимое желание обнять ее прямо сейчас, прямо здесь. Благодарение Свету, что она не испытывала к нему никаких чувств. Ранд подарил ей костяной браслет, на котором были вырезаны розы с шипами — подходящий подарок, принимая во внимание ее характер. Она носила его — единственное украшение, не считая серебряного ожерелья со странным тонким узором, который кандорцы называют «снежинками». Откуда взялось ожерелье, кто ей его подарил, Ранд не знал.
О Свет! — негодовал он на себя. Как можно мечтать об Авиенде и об Илэйн, заведомо зная, что у тебя нет права ни на ту, ни на другую. Ты хуже, чем думал о себе Мэт. Даже у Мэта хватало ума и порядочности держаться подальше от женщины, если он полагал, что его общество может ей как-то повредить.
— Мне тоже надо в Кайриэн, — заявила Авиенда. Ранд поморщился. Он собирался заночевать в Кайриэне отчасти и потому, что там ему не пришлось бы спать в одной комнате с ней.
— Это не имеет никакого отношения к… — резко начала она и закусила губу. Зелено— голубые глаза девушки сверкнули. — Просто мне надо поговорить с Эмис, с Хранительницами Мудрости.
— Понятное дело, — промолвил он. — Почему бы и нет? — Всегда оставалась возможность как-нибудь отделаться от нее в последний момент.
Башир коснулся его руки:
— Ты собирался провести смотр моим всадникам. Сегодня после обеда. — Сказано это было будто мимоходом, но взгляд раскосых глаз Башира придавал словам особый вес.
Смотр был очень важен, но Ранд чувствовал необходимость убраться из Кэймлина, из Андора.
— Завтра. Или послезавтра.