ГЛАВА 37. Когда начинается битва




 

Рассеянность эта и последовавшее молчание вызвали у Эгвейн недоумение. Илэйн бросила взгляд на Найнив, потом они обе посмотрели на тонкий серебряный браслет — тот, что у Найнив на руке, — после чего Найнив покосилась на Эгвейн и уставилась в пол.

— Я должна признаться, — произнесла она чуть ли не шепотом. Начало далось ей нелегко, зато следующие слова, хоть голоса она и не повысила, полились потоком. — Я пленила Могидин. — Не поднимая глаз, она помахала запястьем, украшенным серебряным браслетом. — Это ай'дам. Мы держим ее в плену. О ней не знает никто, кроме Суан, Лиане и Бергитте. А теперь и тебя.

— У нас не было другого выхода, — подавшись вперед, с жаром пояснила Илэйн. — Они бы ее казнили. Конечно, она заслуживает смерти, но ее голова полна таких знаний, о каких мы едва осмеливаемся мечтать. Вот откуда все наши так называемые открытия. Все, кроме Исцеления Логайна, Суан и Лиане и моих тер'ангриалов. А они бы ее сразу убили!

У Эгвейн от вопросов голова пошла кругом. Они пленили Отрекшуюся? Но как? Как Илэйн исхитрилась изготовить аи'дам? Эгвейн поежилась, ей и смотреть-то на эту вещицу было страшновато, хотя браслет мало походил на те аи'дам, которые она знала слишком хорошо. Ну пленили, ну сделали ай'дам, но как, при всем этом, они умудряются скрывать Отрекшуюся среди такого множества Айз Седай? Стало быть, Отрекшаяся в плену — и она не предстала перед судом. Не получила по заслугам. Узнай об этом Ранд, едва ли он стал бы доверять Илэйн по-прежнему — учитывая, сколь недоверчив он в последнее время.

— Приведите ее сюда, — промолвила Эгвейн наконец.

Найнив тут же соскочила со стула и вылетела за дверь. С улицы в дом ворвались звуки празднования и тут же, как только дверь захлопнулась, стихли. Эгвейн потерла виски. Одна из Отрекшихся.

— Такое стоит хранить в секрете. щеки Илэйн порозовели. В чем дело, во имя Света?.. Или… Ну конечно.

— Илэйн, я не собираюсь выспрашивать о… о ком я не должна знать.

Золотоволосая девушка подскочила на стуле:

— Я… я тебе расскажу, только не сейчас. Попозже. Может быть, завтра. Только ты, Эгвейн, обещай, что никому-никому не скажешь ни слова. До тех пор, пока я не скажу, что это больше не тайна. Как бы ты сама к этому ни отнеслась. Обещаешь?

— Если ты просишь… — Эгвейн не понимала, с чего это Илэйн так разволновалась. Точнее сказать, не совсем понимала. В свое время — это вышло совершенно случайно — она узнала один секрет Илэйн, но никогда и виду не подавала, что ей это известно. В Тел'аран'риоде Илэйн встречалась с Бергитте, настоящей Бергитте, героиней древних преданий! Может, они продолжают видеться и сейчас? Минуточку, а что там говорила Найнив? «Суан, Лиане и Бергитте». Уж не имела ли она в виду ту самую Бергитте, пребывающую в Тел'аран'риоде в ожидании зова Рога Валир? Значит, Найнив знает секрет Илэйн. Тот секрет, существование которого Илэйн отказывалась признать, даже когда она, Эгвейн, приперла ее к стенке? Но нет, лучше в такие дела не вдаваться. От взаимных упреков и подозрений толку все едино не будет.

— Слушай, Илэйн, хотят они, нет ли, но я Амерлин и у меня есть кое-какие замыслы. Хранительницы Мудрости — те из них, которые умеют направлять Силу, — во многих случаях сплетают потоки совсем не так, как Айз Седай. — Илэйн уже знала о Хранительницах Мудрости, а вот делилась ли она этими знаниями с Айз Седай — теперь уже с остальными Айз Седай, — Эгвейн оставалось только гадать. — Иногда их плетения сложнее, иногда они грубоваты, но кое-что они делают проще, чем нас учили в Башне, а получается у них ничуть не хуже.

— Ты хочешь заставить Айз Седай учиться вместе с айильскими девушками?

— Илэйн изумленно разинула рот. — Эгвейн, да проживи ты хоть тысячу лет, у тебя все равно ничего не выйдет. Правда, проверять айильских девиц и брать их в послушницы они, наверное, были бы не против.

Эгвейн поерзала на подушках и призадумалась. И то сказать — чтобы Айз Седай стали учиться у Хранительниц Мудрости? Как обычные ученицы? Такого, конечно же, не будет никогда, хотя, по правде сказать, жаль. Лилейн с Романдой было бы совсем нелишне чуток познакомиться с джи'и'тох. Да и Шириам, и Мирелле, и… Устроившись наконец более— менее удобно, она оставила свои несбыточные фантазии.

— Сомневаюсь, чтобы Хранительницы Мудрости согласились отдать в послушницы айильских девушек. — Может, когда-нибудь такое время и настанет, но сейчас на это рассчитывать не приходилось. Будут разговаривать с Айз Седай достаточно учтиво — и то хорошо. — Я думала не о том, а о какой-нибудь форме объединения. Айз Седай менее тысячи. Хранительниц Мудрости, способных направлять Силу — если, конечно, учесть и тех, которые остались в пустыне, — наверняка больше, чем Айз Седай. Может быть, даже намного больше. Во всяком случае, они не упустят ни одной девчонки с прирожденной искрой. — А сколько женщин по эту сторону Драконовой Стены погибло изза того, что начали направлять Силу, даже не понимая, что происходит? Из-за того, что некому было их научить? — Я хочу обучить как можно больше женщин, Илэйн. Как, например, быть с теми, кого Айз Седай не сумели обнаружить вовремя, а теперь считают слишком старыми для послушниц? По мне, так если женщина хочет учиться, у нее должна быть такая возможность, пусть ей будет хоть сорок лет. Или пятьдесят. Пусть даже ее внуки имеют внуков.

Илэйн покатилась со смеху:

— Ой, Эгвейн, ты меня уморила. Представляю, каково будет Принятым обучать таких послушниц.

— Каково бы ни было, им придется этим заняться, — твердо заявила Эгвейн. Она предполагала, что при воплощении в жизнь этой идеи не столкнется с особыми затруднениями. Айз Седай сами твердили, что учиться никогда не поздно, и к тому же, кажется, уже пересмотрели некоторые прежние правила: в толпе она приметила несколько одетых в белое послушниц, которые были явно старше Найнив. — Пойми, Илэйн, Башня предъявляет слишком строгие требования. Окажешься недостаточно сильной — вон. Откажешься от испытания — вон. Не пройдешь испытания — тоже вон. А надо дать возможность учиться всем, кто может и хочет.

— Но ведь эти испытания проводятся не просто так, — возразила Илэйн. — Необходимо убедиться, насколько женщина сильна — не только в обращении с Источником, но и насколько она сильна духом. Зачем нужна Айз Седай, волю которой запросто можно сломить? Да и Айз Седай, едва способная направлять силу?

Эгвейн хмыкнула. Сорилею выставили бы из Башни даже без проверки на Принятую.

— Может, — такие женщины и не могут стать Айз Седай, но это не значит, что они не способны приносить пользу. В конце концов, в определенной степени Башня все равно вынуждена им доверять — они ведь уходят в мир, сохранив свою способность направлять Силу. Пусть даже самую малую. Так вот, я хочу, чтобы все женщины, способные касаться Источника, были в той или иной степени связаны с Башней. Все до единой.

— Ты имеешь в виду и Ищущих Ветер? Эгвейн кивнула, и Илэйн скривилась, словно от боли.

— Не переживай, Илэйн, вовсе ты их не предавала. Рано или поздно это должно было выйти наружу. Трудно поверить, что они так долго сохраняли все в тайне.

Илэйн тяжело вздохнула:

— Что сделано, то сделано. Нельзя засунуть мед обратно в пчелиные соты. Но если твои айильцы получат особое покровительство, такими же правами должен пользоваться и Морской Народ. Пусть Ищущие Ветер сами учат своих девушек, и пусть Айз Седай не навязывают им свою волю.

— Идет, — сказала Эгвейн и плюнула на ладошку. Илэйн вскинула глаза, а потом плюнула на свою и улыбнулась, когда они ударили по рукам. В следующий момент ее улыбка истаяла.

— Эгвейн, а относится все это к Ранду и его амнистии?

— Отчасти… Ох, Илэйн, как можно быть таким… — Она не знала, как закончить фразу, да и ответа на заданный вопрос у нее не было.

Илэйн печально кивнула — в знак понимания, согласия или того и другого сразу.

Дверь открылась, и на пороге появилась крепенькая женщина в темном шерстяном платье. В руках она держала серебряный поднос с тремя серебряными чашками и серебряным же кувшином. У нее было ничем не примечательное лицо — простолюдинка, какие во множестве встречаются на улицах, — но блестящие темные глаза настороженно перебегали с Илэйн на Эгвейн. В первый момент Эгвейн несколько удивилась тому, что на шее столь невзрачной особы красуется изящное серебряное ожерелье, но тут в комнату вошла Найнив и плотно закрыла за собой дверь. Должно быть, она носилась по Салидару как ветер, поскольку уже успела сменить платье Принятой на темно-голубое, шелковое, с золотым шитьем и довольно глубоким вырезом. Не таким, как у Берелейн, но гораздо ниже, чем Эгвейн ожидала увидеть у Найнив.

— Это Мариган, — сказала Найнив, привычным жестом перекидывая косу через плечо. На правой руке ее блеснуло золотом кольцо Великого Змея.

Эгвейн уже собралась было спросить, с чего вдруг Найнив с таким нажимом произнесла это имя, но тут же сообразила, что ожерелье Мариган явно парное с браслетом Найнив. Она с удивлением уставилась на неприметную простолюдинку, никак в ее представлении не походившую на Отрекшуюся. Заметив ее недоумение, Найнив рассмеялась:

— Смотри, Эгвейн.

Та не только смотрела, она чуть со стула не свалилась и не смогла удержаться от того, чтобы не обнять саидар. Как только Найнив заговорила, Мариган окружило свечение. Лишь на миг, но, когда это свечение исчезло, женщина в простом шерстяном платье полностью преобразилась. По существу, каждая перемена была невелика, почти неуловима, но в совокупности они сформировали совершенно иной облик. Перед Эгвейн предстала женщина если и не миловидная, то статная, горделивая, исполненная царственного величия. Лишь блестящие глаза остались прежними, но, как бы они ни бегали, увиденного оказалось достаточно. Теперь Эгвейн поверила, что и впрямь видит Могидин.

— Как? — только и смогла выдавить из себя она. Илэйн и Найнив пустились в объяснения насчет плетения маскировки и инвертирования потоков. Эгвейн слушала их, но при этом не сводила глаз с Могидин. Возвращение истинного облика будто вливало в нее новые силы — с каждым мгновением она казалась все более величественной и гордой.

— Сделайте ее прежней, — сказала Эгвейн, когда подруги закончили объяснения. Вновь появилось свечение саидар, и спустя считанные мгновения посреди комнаты стояла простая деревенская женщина, которую нелегкая жизнь состарила до срока. Лишь устремленные на Эгвейн черные глаза все так же сверкали. Они были полны ненависти, а возможно, и отвращения к себе самой.

Спохватившись, Эгвейн отпустила саидар. Чувствовала она себя довольно глупо — ведь ни Найнив, ни Илэйн не обнимали Источник. Но у Найнив был тот браслет. Не отводя взгляда от Могидин, Эгвейн встала и протянула руку. Найнив, похоже, была вовсе не прочь избавиться от этой штуковины, и Эгвейн вполне могла ее понять.

— Поставь поднос на стол, Мариган, — велела Найнив, расставшись с браслетом. — И веди себя как можно лучше. Эгвейн не то что мы — она жила среди айильцев.

Стараясь не дрожать, Эгвейн повертела в руках тоненькую серебристую полоску, сработанную столь искусно, что сегменты были совершенно неразличимы. Ей довелось побывать на другом конце ай'дам, и она знала, что это такое. Шончанское устройство, правда, выглядело несколько иначе, браслет и ожерелье там соединял тоненький поводок, но по сути это было одно и то же. В желудке ее стоял ком, чего не было, даже когда она обращалась к Совету или к толпе. Усилием воли она заставила себя замкнуть серебряный ободок на своем запястье. Эгвейн имела некоторое представление о том, чего следует ждать, но все же чуть не подпрыгнула. Все чувства, все оттенки самоощущения Мариган будто сосредоточились в одном, словно отгороженном участке сознания Эгвейн. Главным из этих чувств был пульсировавший, то усиливаясь, то затихая, страх, но и отвращение к себе — то самое, которое Эгвейн уже успела приметить во взгляде Отрекшейся, — тоже имело место. Могидин претил ее нынешний облик, особенно после того, как она побывала в облике истинном.

Эгвейн думала о том, что же за женщина стоит сейчас перед ней. Отрекшаяся, чьим именем веками пугали детей, преступница, заслужившая сотню смертей за свои несчетные злодеяния. Но при всем этом она обладает великими, бесценными познаниями.

Улыбка, которую удалось выдавить из себя Эгвейн, была не слишком теплой. Изобразить дружескую улыбку она и не пыталась, а хоть бы и попыталась, все равно бы ничего не вышло.

— Они правы — я жила у айильцев. Так что, если ты рассчитываешь, что я буду столь же добродушна и снисходительна, как Илэйн или Найнив, сразу же выбрось это из головы. Попробуй допустить хоть малейшую оплошность, и будешь молить о смерти. Но смерти ты не дождешься. С другой стороны, если окажется, что это не просто оплошность…

Улыбка сделалась шире и стала походить на оскал.

Ужас, подавивший все остальные чувства, покатился через ай'дам. Стоявшую у стола Могидин била дрожь, она вцепилась в подол с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Да что там Могидин, Илэйн с Найнив уставились на Эгвейн так, словно увидели ее впервые в жизни. О Свет, неужто они думали, будто она будет церемониться с Отрекшейся? Попадись эта Могидин Сорилее, тогда бы она узнала, что такое настоящий страх.

Эгвейн подошла поближе. Ростом Могидин превосходила ее, но сейчас съежилась, попятилась, наткнулась на стол, сбив кубки и едва не опрокинув кувшин с вином, и теперь казалась чуть ли не коротышкой. Ледяным, для чего не потребовалось ни малейших усилий, тоном Эгвейн сказала:

— Тот день, когда я замечу за тобой хотя бы малейшую ложь, будет последним в твоей жизни. Итак, я хочу поговорить о возможности перемещения с места на место — мгновенного перемещения — с помощью отверстия в Узоре. Ты просверливаешь отверстие, а пространство сворачивается так, что расстояние между одним и другим местом исчезает. Насколько хорош этот способ?

— Он совершенно непригоден для женщин, — торопливо ответила белая как мел Могидин. Страх, ощущавшийся с помощью ай'дам, был явственно написан и на ее лице. — Так Перемещаются мужчины А если попробует женщина, то ее затянет в… я не знаю, куда именно. Может быть, в пространство между нитями Узора. Во всяком случае, возврата оттуда нет.

— Перемещение… — качая головой, промолвила Найнив. — Надо же, а мы об этом и не думали.

— Точно, — подтвердила Илэйн, похоже, не слишком довольная собой, — мы с тобой много о чем не думали.

Эгвейн не обратила на них внимания.

— Так какой же способ хорош? — едва слышно спросила она. Тихий голос всегда воздействует лучше, чем крик. Однако Могидин вздрогнула, словно на нее прикрикнули, и поспешно принялась объяснять:

— Надо сделать два места в Узоре одинаковыми. Я покажу, как это делается… Мне будет непросто из-за ожерелья, но я постараюсь…

— Так? — спросила Эгвейн, обнимая саидар и сплетая потоки Духа. На сей раз она не касалась Мира Снов, но в случае удачи ожидала схожего результата. Он оказался совсем иным.

Возникшая тонкая завеса вовсе не мерцала, да и просуществовала она всего мгновение, после чего сомкнулась, словно сжалась, в вертикальную линию, которая, в свою очередь, тотчас превратилась в сверкающую голубовато-серебристую щель. Светящаяся полоса стала быстро расширяться, — кажется, при этом она еще и вращалась, и за ней появилось… Нечто совсем непохожее на будто подернутый туманом вид Тел'аран'риода, непохожее на то, что у Эгвейн получилось тогда в палатке. Прямо посреди комнаты открылся проход, а за ним лежала каменистая, выжженная солнцем земля, в сравнении с которой здешний изнуренный засухой край показался бы цветущим и плодородным. Над пыльной испещренной оврагами и покрытой спекшейся коркой желтоватой глины равниной высились скалистые утесы. Кое-где виднелись пожухлые кусты и колючки.

Эгвейн чуть не вытаращилась. Несомненно, то была Айильская Пустыня, место, находившееся где-то между Крепостью Холодные Скалы и долиной Руидина. Маловероятно, чтобы там вообще кто-нибудь находился, и уж тем более едва ли стоило ждать оттуда угрозы, но, вспомнив о мерах предосторожности, предпринимавшихся при Перемещениях Рандом, — не зря он так оберегал предназначенную для этого комнату в Солнечном Дворце, — подумала, что и ей не мешало бы позаботиться о безопасности. Правда, она никак не ждала подобного результата — думала, что увидит туманную завесу, как в прошлый раз.

— О Свет! — выдохнула Илэйн. — Ты сама-то знаешь, как у тебя это получилось? Мне кажется, у меня бы тоже вышло. Если ты повторишь плетение, я непременно запомню.

— Что запомнишь? — чуть не взвыла Найнив. — Как она это делала? Чтоб ему сгореть, этому проклятому блоку! Илэйн, двинь мне как следует по лодыжке. Ну пожалуйста!

Лицо Могидин окаменело — изумление перекатывалось через браслет почти с такой же силой, как и страх.

— Кто?.. — Могидин облизнула губы. — Кто научил тебя?..

Эгвейн улыбнулась загадочной улыбкой — так, по ее наблюдениям, обычно и улыбались Айз Седай.

— Если тебя о чем-то спрашивают, — холодно сказала она, — то прежде чем отвечать, подумай, не знаю ли я ответ заранее. Пусть это будет тебе уроком. Помни, что я сказала тебе насчет лжи.

Неожиданно она подумала о том, как это все должно выглядеть в глазах Найнив и Илэйн. Ведь это они захватили Могидин, прятали ее в совершенно немыслимых обстоятельствах, вытягивали из нее всевозможные сведения.

Повернувшись к ним, Эгвейн издала виноватый смешок:

— Прошу прощения. Я не должна была брать это на себя.

— Нечего извиняться. — На лице Илэйн появилась широкая улыбка. — Как раз ты и должна взять это на себя, Эгвейн.

Найнив дернула свою косу и сердито уставилась на Эгвейн:

— Ну ничегошеньки не помогает! Почему я не могу разозлиться? А ее — ты ведь все равно не сможешь держать ее тут вечно. А в Эбу Дар мы ее не потащим. Ну почему мне никак не разозлиться? О-о, кровь и кровавый пепел! — Внезапно поняв, что бранится вслух, Найнив хлопнула себя ладошкой по губам.

Эгвейн взглянула на Отрекшуюся. Пока Найнив говорила, Могидин разливала пахнущее пряностями вино по кубкам. Через ай'дам просачивалось нечто странное, но Эгвейн не придала этому значения. Не иначе как проклятая Отрекшаяся пребывает в потрясении и растерянности. Наверно, даже Найнив с Илэйн кажутся ей предпочтительнее новой госпожи, которая с первых же слов принялась угрожать ей смертью.

Послышался решительный стук в дверь. Эгвейн поспешно отпустила саидар, и проход в Пустыню исчез.

— Войдите.

Суан шагнула через порог и остановилась — она мигом приметила и Могидин, и браслет на запястье у Эгвейн, и Найнив с Илэйн. Закрыв за собой дверь, Суан присела — ничуть не ниже, чем Романда или Лилейн.

— Мать, я пришла наставлять тебя в этикете, но если хочешь, могу зайти и попозже… — Брови ее поднялись в молчаливом вопросе.

— Ступай, — бросила Эгвейн Могидин. Раз Найнив с Илэйн не боялись оставлять Отрекшуюся без пригляда, стало быть, этот ай'дам удерживает ее надежно. Хотя, возможно, и не столь надежно, как шончанский, с поводком. Эгвейн непроизвольно потрогала браслет. Он был ей ненавистен, но она решила не снимать его ни днем, ни ночью. — Ступай, но будь всегда под рукой. Попытку скрыться я буду расценивать как ложь.

Через ай'дам прокатилась волна страха, и Могидин опрометью вылетела из комнаты. И как только Илэйн и Найнив справлялись с этими постоянными потоками ужаса? Впрочем, об этом можно поразмыслить позднее.

Эгвейн перевела взгляд на Суан и скрестила руки на груди:

— Я все знаю, дочь моя. Суан склонила голову набок.

— Порой знание не дает никаких преимуществ. Иногда оно лишь умножает опасности.

— Суан! — предостерегающе воскликнула Илэйн, и, к величайшему удивлению Эгвейн — она могла ждать этого от кого угодно, но не от Суан, — та покраснела.

— Не могла же я измениться за одну ночь, — проворчала она.

Эгвейн полагала, что Илэйн и Найнив могли бы помочь ей в том, что предстояло сделать, но, поразмыслив, решила, что коли она хочет быть настоящей Амерлин, то и добиваться желаемого должна своими силами.

— Илэйн, — промолвила она, — мне кажется, тебе не терпится избавиться от платья Принятой. Вот и займись этим. А потом подумай, какие еще утраченные умения можно было бы восстановить. Найнив, займись тем же.

Быстро обменявшись взглядами, подруги поднялись, присели в безукоризненных реверансах и со словами:

«Как повелишь, Мать», — незамедлительно удалились. Но на Суан все это, похоже, не произвело особого впечатления. Во всяком случае, ее взгляд отнюдь не был исполнен почтения.

Обняв на миг саидар, Эгвейн задвинула стулья на прежнее место, после чего поправила палантин, села и долго-долго молча смотрела на Суан.

— Ты мне нужна, — сказала она наконец. — Ты знаешь, что значит быть Амерлин, знаешь, что Амерлин можно, а чего нельзя. Ты знаешь членов Совета, о чем они думают, чего хотят. Мне нужна твоя помощь, и я ее получу. Пусть Шириам, Романда и Лилейн думают, что под этой накидкой у меня по-прежнему белое платье послушницы, — ты поможешь мне убедить их, что дела обстоят иначе. Я не прошу тебя об этом, Суан. Ты будешь мне помогать.

Теперь оставалось только ждать.

Суан посмотрела Эгвейн в глаза, а потом слегка покачала головой и тихонько рассмеялась.

— Они допустили большую промашку, не так ли? Ну, первой, конечно, просчиталась я. Приняла резвую щуку-серебрянку за маленького карася. — Широко раскинув юбки, она присела в глубоком реверансе. — Мать, прошу дозволения служить тебе советом.

— Вот именно, Суан, советом. Слишком многие и без того думают, что привязали мне к ногам и рукам веревочки, а теперь могут за них дергать. От тебя я этого не потерплю.

— Скорее я к себе привяжу эти самые ниточки, — сухо отозвалась Суан. — А ведь знаешь, по правде сказать, я тебя недолюбливала с самого начала. Может быть, потому что видела в тебе слишком многое от себя.

— В таком случае, — столь же сухо промолвила Эгвейн, — можешь называть меня по имени. Разумеется, когда мы одни. А теперь садись и рассказывай, почему Совет до сих пор не выступил против Элайды и что нужно сделать, чтобы сдвинуть их с места.

Суан начала вытаскивать стул, прежде чем вспомнила, что теперь легко может выдвинуть его с помощью саидар.

— Не выступают они потому, что стоит им двинуться, и Белая Башня на самом деле окажется расколотой. Ну а насчет того, как их расшевелить, я думаю…

Изложение того, что она думает, заняло довольно много времени. Кое-что из предложенного приходило в голову и самой Эгвейн, и все выглядело весьма убедительно.

В отведенной ей комнате Малой Башни Романда разливала мятный чай трем другим Восседающим, среди которых только одна была от Желтой Айя. С улицы доносился шум празднества, но Романда изо всех сил старалась не обращать на это внимания. Эти три Айз Седай хотели бы видеть на Престоле Амерлин ее, Романду, девчонку же поддержали лишь для того, чтобы власть не досталась Лилейн. Узнай об этом Лилейн, она бы, наверное, удавилась. И теперь, когда Шириам возвела-таки на Престол это дитя, сестры по-прежнему готовы были слушать Романду. Особенно после той возмутительной истории с вручением шали Принятым по указу. Наверняка тут не обошлось без Шириам, она давно носилась со всеми четырьмя как с писаной торбой. Это ведь ей принадлежала странная идея возвысить Теодрин и Фаолайн над остальными Принятыми, ну а где эти, там и две другие.

Нахмурившись, Романда подумала о том, что же может задерживать Делану, но ждать ее не стала. Оградив с помощью саидар комнату от подслушивания, она начала говорить. Делана узнает все позже, когда придет, — не это главное. Главное — дать Шириам понять, что, заполучив должность Хранительницы Летописей, она вовсе не стала всемогущей.

В отведенном ей доме на другом конце Салидара Лилейн подавала охлажденное вино четырем Восседающим, из которых только одна принадлежала к ее Голубой Айя. Оплетенная саидар комната была защищена от подслушивания. Доносившийся снаружи шум празднества вызывал у нее снисходительную улыбку. Все эти четыре сестры предпочли бы видеть на Престоле Амерлин ее, Лилейн, но выдвигать не рискнули, неудача могла привести к избранию Романды. Такой исход был бы для Лилейн хуже ссылки. Но как бы кусала локти Романда, узнай она, что все эти сестры поддержали девчонку лишь для того, чтобы палантин не оказался на ее плечах. Впрочем, здесь они собрались, чтобы поговорить не о Романде, а о том, как сбить спесь с ухватившей накидку Хранительницы Летописей Шириам. Ясно ведь, что этот постыдный фарс с возвышением четырех Принятых — ее рук дело. Видать, от успеха у Шириам голова вспухла.

По мере того как шел разговор, Лилейн все больше недоумевала, куда же подевалась Делана. Ей давно бы пора быть здесь.

Делана сидела в своей комнате, уставясь на примостившуюся на краешке кровати Халиму. Имя Аран'гар упоминать не следовало — даже думать об этом и то было страшно. Защитное плетение окружало не всю комнату, а лишь их двоих.

— Это безумие, — произнесла она наконец. — Неужто ты сама не понимаешь? Не могу же я без конца делать вид, будто поддерживаю и тех и других. Рано или поздно меня разоблачат!

— Что поделаешь, время от времени всем приходится рисковать. — Твердость, с которой говорила эта женщина, никак не вязалась с ее кукольным ротиком. — И ты по-прежнему будешь настаивать на том, чтобы Логайна укротили. Укротили или убили. — Легкая гримаса сделала Халиму еще красивее.

— Если они хотя бы выведут его из дома, я займусь им сама.

Как займется — этого Делана и представить себе не могла, но не сомневалась в том, что добиться своего Халима сумеет.

— В толк не возьму, — сказала она, — с чего это ты так боишься человека, которого день и ночь караулят шесть сестер.

Халима вскочила с места, в ее зеленых глазах вспыхнула ярость.

— Нечего чушь городить, ничего я не боюсь! Я желаю, чтобы Логайн был отсечен от Источника или умерщвлен, — вот и все, что тебе нужно знать. Понятно?

Делана не в первый раз подумала о том, чтобы прикончить Халиму, но почему-то чувствовала, что при первой же попытке погибнет сама. Стоило Делане обнять саидар — и Халима, хоть она и не умела направлять Силу, тут же об этом узнавала. Каким образом — оставалось тайной. Хуже того. Делана понимала, что Халима не убивает ее лишь потому, что нуждается в ее услугах. А значит, не убьет, даже если заподозрит неладное, — но о том, что она сделает в этом случае, страшно было даже подумать.

— Да, Халима, — покорно промолвила Делана, ненавидя себя за эту покорность.

— Вот так в самый раз, — сказала Суан, державшая чашку, в то время как Лилейн подливала ей в чай крепкого бренди. Солнце уже клонилось к закату, но шум на улицах не смолкал. — Ты представить себе не можешь, что за утомительное занятие учить этикету эту неотесанную девицу. Ей кажется, что если она будет вести себя как Мудрая в ее родной деревне, то все будет в порядке. Она и Совет представляет себе чем-то вроде Круга Женщин.

Лилейн сочувственно поохала.

— Так ты говоришь, она жаловалась на Романду? Суан пожала плечами:

— Не то чтобы жаловалась, а… бурчала, дескать, из-за Романды все сиднем сидят здесь, вместо того чтобы взять да выступить на Тар Валон. О Свет, нрав у этой девчонки, что у птицы-рыбака в брачный сезон. Сладу с ней нет. Взять бы ее за шкирку да встряхнуть как следует, но нельзя. Что ни говори, теперь она носит палантин. В общем, как только я закончу ее учить, с меня хватит. Помнишь?..

Мысленно улыбаясь, Суан следила, как жадно впитывает Лилейн ее слова. Глотает и чайком запивает. Впрочем, наживка содержалась уже в первой фразе. Насчет невоздержанного нрава Суан добавила от себя, но полагала, что это будет небесполезно, — глядишь, Восседающие будут держаться с Эгвейн малость поосторожней. К тому же она не солгала. Суан знала, что ей самой уже не бывать Амерлин, и столь же твердо знала, что все попытки манипулировать Эгвейн будут такими же бесплодными, какими в свое время были попытки манипулировать ею. И закончатся столь же плачевно. Учить Амерлин тому, что значит быть Амерлин, и впрямь занятие не из легких, но… Она предчувствовала, что Эгвейн ал'Вир станет такой Амерлин, что одно ее имя заставит содрогаться троны.

— Ну а как насчет моего блока? — спросила Найнив, и Романда бросила на нее хмурый взгляд. В соответствии с расписанием, установленным Желтыми сестрами, они находились в Малой Башне, в покоях, отведенных Романде. С улицы доносились музыка и смех, что, похоже, Романде изрядно досаждало.

— Прежде ты не выказывала такого рвения. Я слышала, будто ты сказала Дагдаре, что нынче ты тоже Айз Седай, а она пусть сунет голову в пруд, чтобы малость поостыть.

К щекам Найнив прилила кровь, но она сдержалась.

— Может быть, я только сейчас поняла, что сделаться Айз Седай еще не значит, что я обрела способность направлять Силу лучше, чем раньше.

— Айз Седай… — хмыкнула Романда. — Далеко тебе еще до того, чтобы… Ну да ладно, попробуем что-нибудь еще. Попрыгай-ка на одной ножке. Только при этом не молчи. — Все еще хмурясь, Романда присела на кресло рядом с кроватью. — Рассказывай какие-нибудь сплетни. Так, легкий разговор обо всякой ерунде. Вот, например, о чем хотела поговорить Амерлин с Лилейн? Найнив чуть не взорвалась от негодования — что за вздор заставлять ее прыгать на одной ножке? — но, вспомнив, что находится здесь вовсе не из-за блока, снова сдержалась. Приподняв подол, начала скакать.

— Эгвейн… Амерлин… говорила не много. Что-то насчет необходимости оставаться в Салидаре…

Обмолвка была, разумеется, не случайной. Найнив надеялась, что, если назвать Амерлин просто по имени, это сработает лучше.

— Я думаю, это сработает лучше, Шириам, — сказала Илэйн, вручая перекрученное, синее с красным кольцо, изготовленное из того, что еще сегодня утром являлось камнем. По правде говоря, оно ничем не отличалось от тех, что были сделаны ею прежде.

Они стояли в стороне от веселившейся толпы, в створе залитого красноватыми солнечными лучами проулка. Совсем неподалеку пищали скрипки и пели флейты.

— Спасибо, Илэйн. — Шириам, не глядя, засунула тер'ангриал в поясную суму. При всей неизменной безмятежности Айз Седай несколько раскраснелась — Илэйн нашла ее в самой гуще танца, — но взгляд раскосых зеленых глаз. некогда, в бытность ее послушницей, вызывавший у Илэйн дрожь в коленках, был как всегда сосредоточен и строг. — Почему-то мне кажется, Илэйн, что ты пришла ко мне не из-за этого.

Илэйн поморщилась и покрутила на правой руке кольцо Великого Змея. На правой — это помогло вспомнить, что теперь она тоже Айз Седай.

— Дело в Эгвейн… то есть в Амерлин. Мне кажется, я должна поговорить об этом с тобой. Ее что-то тревожит, и я надеюсь, что ты сможешь ей помочь. Ты ведь хранительница Летописей, к кому же мне еще обратиться? В последнее время я ее совсем не понимаю. Ты знаешь, какова Эгвейн, ей хоть ногу отрежь, все одно жаловаться не станет. Но волнуется она, как я думаю, из-за Романды, хотя слышала что-то и насчет Лилейн. Вроде бы обе насели на нее и твердят, будто оставаться в Салидаре и дальше слишком опасно.

— Но это правда, — медленно произнесла Шириам. — Насчет опасности не уверена, но я бы и сама посоветовала здесь не засиживаться.

Илэйн беспомощно развела руками:

— Я знаю. Она говорила, что ты советуешь то же самое, но… Конечно, в этом Эгвейн ни за что бы не созналась, но мне кажется, она немного побаивается их обеих. Теперь она, конечно же, Амерлин, но, сдается мне, в их присутствии до сих пор ощущает себя послушницей. Возможно, она опасается, что если последует их совету, пусть даже вполне разумному, то они захотят и впредь распоряжаться ее поступками. А она… Шириам, она боится, что если сейчас скажет «да», то в другой раз не сможет сказать «нет». И… по правде сказать, этого боюсь и я. Она Амерлин, а Амерлин не должна, не может подчиняться ни Романде, ни Лилейн, ни кому бы то ни было. Ты одна можешь ей помочь. Я не знаю как, но кроме тебя некому.

Шириам молчала так долго, что Илэйн начала опасаться, уж не заявит ли она сейчас, что все это нелепые выдумки.

— Я сделаю все, что в моих силах, — промолвила наконец Хранительница Летописей. У Илэйн вырвался вздох облегчения.

Подавшись вперед, Эгвейн положила руки.на борта вместительной латунной ванны. Чеза терла ей спину и беспрерывно что-то щебетала — у Эгвейн в одно ухо влетало, в другое вылетало. Конечно, она предпочла бы настоящую баню этой лоханке с мыльной, надушенной цветочным маслом водой. После айильских парилен такой способ очищать тело казался странным. Так или иначе, Эгвейн сделала свой первый шаг в качестве Амерлин. Пусть противник и превосходит ее числом, она выстроила свое войско и повела его в наступление. Руарк говаривал, что, когда начинается битва, вождь перестает контролировать события. Вот и ей теперь оставалось только ждать.

— И все же, — тихонько промолвила она, — думаю, Хранительницы Мудрости были бы мною довольны.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2022-11-01 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: