— Ты должен помочь мне хоть как-то их вразумить, — сказал Мэт, не вынимая трубки изо рта. — Эй, Том, ты меня слышишь?
Сидя на перевернутых бочонках в довольно скудной тени двухэтажного дома, они покуривали трубки и разговаривали, но в этот момент старого менестреля, похоже, больше всего интересовало переданное Мэтом письмо. Однако, внимательно рассмотрев его. Том сунул письмо в карман, так и не сломав печать, на которой были изображены дерево и корона. Доносившийся с улицы гомон и скрип осей здесь, в конце проулка, казался отдаленным. Лица обоих блестели от пота. Мэт склонен был полагать, что во всяком случае один тревоживший его вопрос на некоторое время улажен. Выходя из Малой Башни, он увидел, как группа Айз Седай увлекла куда-то Авиенду, и вздохнул с облегчением. Едва ли ей в скором времени представится возможность пырнуть ножом кого бы то ни было.
Том вынул изо рта трубку Примечательную трубку с длинным чубуком, украшенную резьбой в виде желудей и дубовых листьев.
— Как-то раз, Мэт, я попробовал выручить одну женщину. Дело было в деревне, где я задержался на пару дней. Ларита была сущим розаном, а муж ее, деревенский сапожник, — самой настоящей скотиной. Чуть что не по нему, он орал на бедняжку, а доведись ей перемолвиться парой слов с мужчиной, тут же пускал в ход хлыст. Негодяй, да и только.
— Том, во имя Бездны Рока! Какое это имеет отношение к вразумлению наших дурех?
— А ты слушай, парень. Вся деревня знала, как он с ней обращался, но Ларита пожаловалась мне сама. Она всхлипывала, причитала и твердила одно — будто она только и мечтает, как бы кто-нибудь ее вызволил. Ну а у меня в ту пору водилось в кошельке золотишко, имелась прекрасная карета, я держал кучера и слугу, да и сам был молод и недурен собой. — Том вздохнул и пригладил длинные белые усы. Трудно было поверить, что это морщинистое лицо могло когда-то выглядеть привлекательным, но Мэт удивился другому. Карета? С каких это пор менестрели стали разъезжать в каретах? — Так вот, Мэт, у меня просто сердце разрывалось от сострадания к бедняжке. Ну и не только от сострадания. Признаюсь, она мне изрядно приглянулась. Как уже сказано, я был молод и считал себя влюбленным, словно какой-нибудь герой из предания. И вот однажды — мы с ней сидели под цветущей яблоней, довольно далеко от дома сапожника, — я предложил увезти ее. Я обещал, что у нее будет дом, собственная служанка и двор с песнями и стихами. Но как только Ларита поняла, к чему я клоню, она пнула меня в коленку так, что я месяц хромал, да еще поддала скамейкой.
|
|
— Похоже, на пинки они все мастерицы, — пробормотал Мэт, пытаясь поудобнее устроиться на шатком бочонке. — Небось она тебе не поверила. Можно ли ее в этом винить?
— Еще как поверила. И пришла в ярость оттого, что я решил, будто она способна покинуть любимого мужа. Это ее слово «любимый». Она со всех ног понеслась к этому сапожнику, и мне оставалось либо убить его, либо вскочить в свою карету. Я выбрал последнее. Сдается мне, она до сих пор живет с ним, как и прежде. Крепко держит семейный кошель в своих руках, а когда этот малый случайно наберется в таверне эля, лупит его чем ни попадя. Потом я порасспросил добрых людей и выяснил, что она всегда так поступала.
Мэт почесал голову:
— Не понимаю, какое отношение это имеет к тому…
|
|
— Да такое, что не нужно, услышав часть истории, думать, будто ты знаешь ее целиком. Вот скажи, известно ли тебе, что Найнив и Илэйн через день-другой отправятся в Эбу Дар? Мы с Джуилином тоже едем.
— Эбу?!.. — Мэт едва успел подхватить выпавшую изо рта трубку. Налесин рассказывал ему кое-что об этом городе. Конечно, по части женщин и стычек Налесин мог малость приврать, но все равно выходило, что туда лучше не соваться. Место опасное. Так значит, они решили убрать Илэйн подальше? Вон оно что. — Том, ты должен мне помочь.
— Каким образом? — спросил Том. — Избавить их от злодея сапожника? — Менестрель выдул струйку голубоватого дыма. — Ты по-прежнему не знаешь всей истории, парень. Скажи, что ты думаешь о Найнив и Эгвейн? Впрочем, пожалуй, об одной Эгвейн?
Мэт призадумался. И что это менестрель все ходит вокруг да около, уж не задумал ли сбить его с толку?
— Эгвейн мне нравится. Я… чтоб мне сгореть, Том, Эгвейн и есть Эгвейн, что тут скажешь? Поэтому я и стараюсь спасти ее глупую шею.
— То есть избавить ее от сапожника, — пробурчал Том, но Мэт продолжал:
— И ее шею, и шею Илэйн, и даже Найнив, если ей я не сверну шею сам. О Свет, я ведь хочу им только добра! Только помочь. Да и Ранд мне голову оторвет, если с Илэйн случится неладное.
— А тебе не приходило в голову попытаться помочь им сделать то, чего хотят они сами, а не то, что считаешь лучшим ты? Будь моя воля, я усадил бы Илэйн на лошадь и во весь опор помчал в Андор. Но она должна — я думаю, что должна, — заниматься чем-то другим, поэтому-то я и торчу здесь. Потею день и ночь, отираясь возле нее, чтобы ее, не ровен час, не убили. В Кэймлин она, конечно, поедет, но всему свое время.
|
|
Том с самодовольным видом пососал трубку, но, судя по тону, все, что он говорил, не слишком нравилось ему самому.
— Сдается мне, — проворчал Мэт. — им не терпится преподнести свои головы Элайде.
Стало быть, Том усадил бы глупую девчонку на лошадь, вот оно как? Хорошенькое дельце — менестрель тащит Дочь-Наследницу короноваться! Да, самомнение у Тома что надо.
— Ты не дурак, Мэт, — тихонько продолжил Том. — Тебе лучше знать. Эгвейн… Трудно представить себе эту девочку Амерлин… — Мэт кивнул, но Том не обратил на это внимания. — Но как мне кажется, у нее есть некоторые необходимые качества. Характер, например. А судя по некоторым событиям, правда, пока трудно сказать, не являются ли они случайностью, у нее, пожалуй, есть и мозги. Вопрос в том, хватит ли ей жестокости? Если нет — ее съедят заживо, вместе с характером, мозгами и всем прочим.
— Кто? Элайда?
— Она самая. Вот уж кому жестокости не занимать. А здешние сестры едва ли воспринимают Эгвейн как Айз Седай. Может, она для них и Амерлин, но не Айз Седай, хотя в такое и трудно поверить. — Том покачал головой. — То же относится и к Илэйн с Найнив. Они стараются не распространяться на сей счет, но даже Айз Седай удается скрывать далеко не все. Ежели к ним присмотреться да пошевелить мозгами, можно догадаться о многом. — Том снова достал письмо и, не глядя на него, повертел в. руках. — Эгвейн шагает по краю пропасти, Мэт, и здесь в Салидаре, существует три клики — три, в этом я уверен, — и от любой можно ждать толчка в спину, стоит девочке сделать один неверный шаг. А если это случится, за Эгвейн последуют и Илэйн с Найнив. А может быть, они сперва столкнут их, чтобы легче добраться до Эгвейн.
— Прямо здесь, в Салидаре? — бесцветным голосом уточнил Мэт. Том спокойно кивнул, и на сей раз Мэт не смог сохранить видимость спокойствия. — И ты хочешь, чтобы я позволил им здесь остаться?
— Я хочу, чтобы ты перестал думать, будто тебе удастся заставить их поступать по-твоему. Они уже решили, что им делать, и от своего не отступятся. Но может быть, не исключено, ты сумел бы помочь мне уберечь их от смерти.
Мэт вскочил на ноги: перед глазами его предстал образ женщины с ножом, вонзенным между грудей. И это было не одно из тех, чужих воспоминаний. В сердцах он пнул бочонок, на котором только что сидел, и тот покатился по переулку. Помочь менестрелю уберечь их от смерти. В голове его всплыло туманное воспоминание о Базеле Гилле, хозяине гостиницы в Кэймлине. Вроде он говорил о Томе что-то… Что именно, Мэту так и не удалось вспомнить.
— От кого это письмо? От еще одной «спасенной» женщины? Или ты, Том, оставил ее там, где ей могут отрубить голову?
— Я ее оставил, — тихо ответил Том. Он поднялся с бочонка и, не промолвив больше ни слова, зашагал прочь.
Мэт рванулся было вдогонку, но удержался, ибо не знал, что сказать Тому. Сумасшедший старик! Нет, Том не сумасшедший. Эгвейн упряма, как мул, но в сравнении с Найнив и она кажется сговорчивой. Хуже того, и та и другая готовы залезть на дерево ради того, чтобы получше разглядеть молнию. Что касается Илэйн, то что с нее взять. Знатным дамам, как правило, недостает ума, чтобы спрятаться от дождя под крышу, зато, промокнув, они возмущаются громче всех.
Выбив трубку, Мэт, чтобы не занялась сухая трава, притоптал каблуком тлеющие угольки, подхватил с земли свою шляпу и, прихрамывая, двинулся в сторону улицы. Мэт нуждался в сведениях из источника понадежнее. Много ли проку от старого менестреля, поднахватавшегося спеси от Дочери-Наследницы и возомнившего о себе невесть что? Приметив выходившую из Малой Башни Найнив, Мэт устремился к ней, петляя между катившими по улице конскими и бычьими упряжками. Она может рассказать ему все, что необходимо. Если, конечно захочет. Мэт вспомнил ее пинок и взвился.
Чтоб мне сгореть, я получу от нее несколько отсветов!
И тут Найнив заметила его приближение. Несколько мгновений она стояла на месте, а потом неожиданно заторопилась в другую сторону, явно стараясь избежать встречи. Она дважды оглянулась через плечо, прежде чем окончательно затерялась в толпе.
Помрачнев, Мэт остановился и надвинул на лоб шляпу. Сначала эта женщина ни с того ни с сего дает ему пинка, а потом еще и говорить не желает! Небось думают, и она и Эгвейн, что коли вконец его изведут, он будет все делать по их указке. Не на того напали, чтоб им сгореть!
Ванин и остальные солдаты дожидались возле конюшни, примыкавшей к каменному зданию бывшего постоялого двора. Сейчас у его дверей можно было видеть то и дело проплывавших туда-сюда Айз Седай. Лошади были привязаны к изгороди, а рядом с Ванином у стены сидели на корточках оба плененных Стражами разведчика. Мар и Ладвин совсем не походили друг на друга — один был высок, худощав, с грубыми чертами лица, другой же, приземистый крепыш, с виду казался мягким и добродушным. Сейчас оба выглядели пристыженными — трудно было смириться с тем, как легко одолели их Стражи. Знаменосцы — их тоже было двое — держались настороженно и не выпускали из рук плотно свернутых знамен. Все чувствовали себя неуютно — сражение одно дело, а все эти Айз Седай — совсем другое.
За всей компанией приглядывали два Стража. Не в открытую, они делали вид, будто просто остановились в сторонке поговорить. Но кому охота болтать на самом солнцепеке?
Подойдя к Типуну, Мэт погладил коня по морде и принялся осматривать его глаза. Из конюшни вышел детина в кожаной безрукавке; перед собой он толкал тачку с навозом. Ванин подступил поближе и тоже стал всматриваться в конский глаз.
— Сумеешь добраться до отряда? — не глядя на него, спросил Мэт.
— Попробую. — Ванин нахмурился и приподнял Типуну веко. — Ежели повезет, может, и доберусь. Жаль вот только оставлять здесь лошадку.
Мэт кивнул.
— Передай Талманесу: я приказал сидеть на месте.
Дела могут задержать меня здесь на несколько дней, и я не хочу, чтобы они затевали всякие там дурацкие попытки спасения и все такое. Попытайся вернуться сюда. И лучше всего так, чтобы о твоей прогулке никто не узнал.
Ванин сплюнул в пыль под копытами Типуна.
— Коли связался с Айз Седай, считай, что надел на себя седло и уздечку. Вернусь, когда смогу. — Покачав головой, он смешался с уличной толпой. Неуклюжий, потный толстяк, в котором никак нельзя заподозрить лазутчика.
Один из знаменосцев нерешительно откашлялся и подступил поближе:
— Милорд, все ли идет… Вы так все и замышляли, милорд?
— Все идет точно по плану, Вердин, — ответил Мэт, поглаживая Типуна. Все шло точно по плану — у него уже и мешок на голове, и веревочки затянуты. Он обещал Ранду доставить Илэйн в Кэймлин целехонькой, а стало быть, без нее ему отсюда дорога заказана. Да в любом случае он не смог бы уехать и позволить Эгвейн положить голову на плаху. И может быть — о Свет, чего только не приходится делать! — ему не останется ничего другого, кроме как последовать совету Тома. Попытаться хоть как-то удержать пустые головенки этих дурех у них на плечах, а между делом попробовать сберечь и свою. Правда, он чуть не упустил из виду Авиенду — ее бы держать подальше от Илэйн. Впрочем, на худой конец, когда все начнет трещать по швам, он будет рядом. Правда, это слабое утешение. — Все идет так, что лучше и не бывает.
Илэйн рассчитывала найти Авиенду в передней или возле дверей, но очень скоро поняла, почему ее не оказалось ни там, ни тут. Сегодня у Айз Седай было лишь две темы для разговора, и они обсуждали их, позабросив все текущие дела. Мэт был на устах у всех — даже служанки и послушницы, суетившиеся в передней, не упускали случая обменяться суждениями о неожиданном госте.
…Слышали, он ведь та верен… А можно ли таверену находиться в Салидаре, не опасно ли это?.. А правда, что он был однажды в Башне и его просто отпустили?.. Неужто он и на самом деле командует Принявшими Дракона?.. Наверное, его надо арестовать за все те злодеяния, которыми эти Принявшие Дракона повсюду славятся?.. Правда ли, что он родом из той же деревни, что и Возрожденный Дракон, и Амерлин?.. А говорят, будто с Возрожденным Драконом связаны сразу два таверена… Где второй, как его найти?.. Наверное, Мэт Коутон это знает… Мнений оказалось столько же, сколько людей, их высказывающих.
Но было два вопроса, которые Илэйн рассчитывала услышать, но не услышала: что нужно Мэту в Салидаре и откуда Ранд узнал, куда именно его послать? Вслух их не задавал никто, ибо стоило об этом подумать, как становилось не по себе. Не то чтобы Мэт оказался котом в голубятне, но… близко к тому. Ранд знал, где они находятся, — от одного этого прошибал озноб. Авиенду поминали реже, но сестры не могли удержаться от разговоров о ней, и велись они не только ради перемены темы. Не каждый день «дикарка», да еще наделенная такой мощью, сама заявлялась в Салидар. Особый интерес у сестер она вызывала потому, что происходила из Айил. Никогда доселе айильская девушка не обучалась в Башне, и весьма немногим Айз Седай довелось побывать в Пустыне.
Одного-единственного вопроса оказалось достаточно, чтобы узнать, где ее держат. Конечно, никто даже слова подобного не вымолвил, но Илэйн знала, каково иметь дело с Айз Седай, ежели они решили сделать девушку послушницей.
— Сегодня к вечеру она уже наденет белое платье, — уверенно заявила стройная Коричневая сестра по имени Акаррин. Две беседовавшие с ней Айз Седай подтвердили эти слова кивками.
Илэйн торопливо вышла на улицу и увидела впереди трусившую рысцой Найнив. Та почему-то так часто оборачивалась на ходу, что то и дело налетала на прохожих. Илэйн подумала было о том, чтобы догнать ее — в компании-то всяко веселее, но оставила эту мысль. Хоть она и научилась не потеть, бежать по солнцепеку ей вовсе не хотелось. Тем не менее она и сама приподняла подол и зашагала быстрее.
Не успев пройти и пятидесяти шагов, Илэйн ощутила приближение Бергитте и, обернувшись, увидела, что та бежит по улице. С нею была и Арейна, но она, завидев Илэйн, остановилась и с хмурым видом скрестила руки на груди. Хотя Илэйн и стала теперь Айз Седай, эта негодница относилась к ней по-прежнему.
— Думаю, тебе следует знать, — тихонько сказала Бергитте, — что вместе с нами в Эбу Дар собираются отправиться Вандене и Аделис.
— Понятно, — пробормотала Илэйн. В то, что этой парочке вздумалось по какой-то причине присоединиться к Мерилилль, хотя при дворе Тайлин и без того находились три Айз Седай, равно как и в то, что у них есть свои дела в Эбу Дар, Илэйн не верилось. Полученное известие следовало понимать так:
им с Найнив позволяют ехать лишь под присмотром двух настоящих Айз Седай.
— Она понимает, что ей с нами не ехать? — спросила Илэйн.
Бергитте проследила за ее взглядом. Илэйн смотрела на Арейну. Бергитте пожала плечами:
— Арейна? Знает и вовсе тому не радуется. А вот я жду не дождусь, когда мы уберемся отсюда.
Илэйн заколебалась. Она дала слово хранить тайну, пусть даже ей это и не нравилось, но вовсе не обещала не пробовать убедить Бергитте, что в этом нет никакой нужды.
— Послушай, Бергитте. Эгвейн…
— Нет!
— Но почему нет? — Первоначально Илэйн считала, что прежде чем связать Ранда узами Стража, она непременно добьется от него обещания делать, что ему скажут. Но, заполучив в Стражи Бергитте, она все чаще стала подумывать о другом условии — пусть он хотя бы отвечает на заданные вопросы. Бергитте это делала далеко не всегда: иногда отвечала уклончиво, а порой, как, например, сейчас, просто упрямо молчала. — Скажи мне, почему нет, и если твои резоны серьезны, я больше не стану к тебе приставать.
Бергитте бросила на нее сердитый взгляд, а потом схватила за руку и чуть ли не силком потащила в ближайший проулок. Помрачневшая Арейна осталась, где стояла, но Бергитте все равно настороженно огляделась по сторонам и заговорила шепотом:
— Всякий раз, когда очередной оборот Колеса подхватывал меня, я рождалась, жила и умирала, даже не подозревая, что как-то связана с Колесом. Осознавала я это лишь в Тел'аранриоде в промежутках между рождениями. Порой я становилась известной, даже знаменитой, но всегда ощущала себя собой, а не какой-то там героиней преданий. Но на сей раз я была не подхвачена, а просто вырвана из своего ожидания. Впервые я облеклась в плоть, сохранив память о том, кто я такая. Обо мне знают и другие люди — такое тоже случилось впервые. Например, Том с Джуилином. Они молчат, но все знают, это уж точно. Они смотрят на меня не так, как на других людей. Вздумай я заявить, что собираюсь забраться на стеклянную гору и голыми руками убить великана, любой из них лишь спросит, нужна ли мне помощь. И услышав, что не нужна, ничуть не удивится.
— Я не понимаю, — медленно произнесла Илэйн, и Бергитте вздохнула и повесила голову.
— Я не уверена, что могу соответствовать этим ожиданиям. В других воплощениях я делала то, что должна, чего было вполне достаточно для Майрион, Джоаны и любой другой женщины. Но сейчас я — Бергитте из древних преданий, и всякий, кому это известно, будет ожидать от меня соответствующих деяний. Я чувствую себя так, словно мне предстоит исполнить танец с перьями на Тованском конклаве.
Что это за танец и что за конклав, Илэйн спрашивать не стала: всякий раз, когда дело касалось прошлых жизней, объяснения Бергитте были туманными и невразумительными.
— Глупости, — сказала она, решительно взяв Бергитте за руку. — Я-то ведь все знаю и вовсе не жду, что ты примешься убивать великанов. И Эгвейн тоже. Ведь на самом деле она уже знает.
— Пока я сама этого не признала, — возразила Бергитте, — получается так, будто она не знает. И не трудись говорить, что это тоже глупости. Сама знаю, но это ничего не меняет.
— Но подумай о другом: она Амерлин, а ты Страж. Эгвейн заслуживает твоего доверия, Бергитте. И нуждается в нем.
— Ты как, еще не кончила с ней секретничать? — спросила Арейна, оказавшаяся совсем рядом с ними. — Раз уж ты вздумала уйти и бросить меня, то хотя бы напоследок поучила стрелять. Сама ведь обещала.
— Я подумаю об этом, — шепнула Бергитте Илэйн, после чего повернулась к Арейне и схватила ее за косу. — Мы поговорим с тобой о стрельбе, — промолвила она, подталкивая женщину по улице, — но прежде потолкуем о хороших манерах.
Илэйн покачала головой, вспомнила об Авиенде и заторопилась дальше. Идти было недалеко.
Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать Авиенду. Илэйн привыкла видеть ее в кадинсор и коротко стриженной, сейчас же она была в юбке и блузе, с шалью на плечах, а рыжеватые волосы отросли ниже плеч. На первый взгляд, Авиенда не испытывала ни малейшей неловкости, хотя на стуле — айильцы непривычны к стульям и креслам — сидела несколько неуклюже. Однако сидела и непринужденно попивала чай в компании пяти Айз Седай. Расположились они в гостиной — в домах, отведенных Айз Седай, имелись гостиные, хотя Илэйн и Найнив по-прежнему ютились в своих комнатушках. Но, приглядевшись, Илэйн поняла, что все это видимость — Авиенда посматривала на Айз Седай затравленно. А на большее у Илэйн не оказалось времени — завидев ее, Авиенда вскочила и выронила чайную чашку. Айильцев Илэйн видела только в Тирской Твердыне, но знала, что они славятся умением владеть собой, и Авиенде это всегда удавалось. Но сейчас в глазах ее застыла неподдельная боль.
— Прошу прощения, — обратилась Илэйн к собравшимся, — но мне нужно забрать ее с собой. Может быть, вы поговорите с ней попозже.
Некоторые сестры заколебались, но возражений не последовало, ибо их не должно было быть. Илэйн была сильнее всех в этой комнате, не считая самой Авиенды, а среди Айз Седай ни одна не принадлежала ни к Совету Башни, ни к кружку Шириам. Илэйн порадовалась тому, что в гостиной не оказалась Мирелле, которая тоже жила в этом доме. Получив шаль, Илэйн остановила свой выбор на Зеленой Айя, была принята и лишь после того узнала, что в Салидаре Зеленых возглавляет Мирелле. Мирелле, совсем недавно — и пятнадцати лет не прошло — ставшая Айз Седай, тогда как здесь, в Салидаре, были Зеленые сестры, носившие шаль уже полвека. Так или иначе, окажись здесь Мирелле,. вся сила Илэйн не значила бы решительно ничего — глава Айя могла бы оставить Авиенду при своей особе. Но ее не было, а из всех собравшихся лишь пучеглазая Белая сестра по имени Шана открыла было рот, да тут же и закрыла, как только Илэйн приподняла бровь. Само собой, все пять сестер обиженно поджали губы, но Илэйн предпочла этого не заметить.
— Спасибо вам, — промолвила она, изобразив теплую улыбку.
Авиенда пристроила свой узелок на спину, но двинулась лишь после того, как Илэйн позвала ее.
— Прошу прощения, — сказала Илэйн, как только они вышли на улицу. — Они взяли тебя в оборот, но больше такого не повторится. — Она знала, что сумеет этого добиться, во всяком случае с помощью Эгвейн. — Боюсь, здесь не так много мест, где можно поговорить наедине. В моей комнате сейчас уже духотища. Может, поищем тень, а там и чайку попьем, если в тебя еще влезет?
— Пойдем к тебе. — Авиенда произнесла эти слова не то чтобы резко, но с таким видом, словно не хотела говорить на улице.
Она внезапно метнулась к проезжавшей мимо груженной хворостом телеге и выхватила ветку длиной примерно с руку и толщиной с большой палец. Вновь присоединившись к Илэйн, она вытащила нож и принялась счищать с ветки кору и обрезать сучки. Нож у нее был острый, как бритва. А в глазах больше не стояла боль — теперь Авиенда выглядела решительно. Шагая рядом, Илэйн искоса поглядывала на нее. Что бы там ни болтал этот неотесанный Мэт Коутон, она не верила, что Авиенда может замышлять против нее зло. Но… Илэйн знала кое-что насчет джиитох. Авиенда сама рассказала ей об этом в Твердыне. Может быть, Ранд сказал или сделал что-то такое… Такое, что долг чести требует теперь от Авиенды… Это казалось невозможным, но вдруг…
Когда они дошли до ее комнаты, Илэйн решила, что спросит об этом первой. Намеренно не обнимая саидар, она взглянула Авиенде прямо в глаза и сказала:
— Мэт утверждает, будто ты хочешь меня убить. Авиенда растерянно заморгала.
— Убить тебя? Ох уж мне эти мокроземцы, вечно они все путают. — Наклонившись, она положила оструганный прут и свой поясной нож возле кровати Найнив. — Эгвейн, моя почти сестра, попросила меня приглядеть за Рандом ал'Тором для тебя, что я ей и обещала. — Узел и шаль опустились на пол рядом с дверью. — Я имею тох по отношению к ней, но гораздо больший — к тебе. — Расстегнув блузу, Авиенда стянула ее через голову, а потом спустила до пояса сорочку. — Я люблю Ранда ал'Тора и как-то раз позволила себе возлечь с ним. Я имею тох и прошу тебя помочь мне исполнить его. — Повернувшись к Илэйн спиной, она опустилась на колени в тесном промежутке между кроватями. — Ты можешь воспользоваться хоть палкой, хоть ножом. Тох мой, но выбор за тобой.
— Авиенда выставила подбородок, подставляя шею. — Что бы ты ни выбрала, я согласна.
Илэйн показалось, что у нее подгибаются колени. Конечно, Мин предупреждала насчет третьей женщины, но чтобы Авиенда? Постой-ка, что она там сказала? Что она… с Рандом! Рука Илэйн потянулась к ножу, и она тут же сцепила пальцы.
— Встань. И надень свою блузу. Я не собираюсь тебя бить… — Она сцепила руки еще сильнее. — И уж конечно, не прикоснусь к ножу. Пожалуйста, убери его. — Илэйн протянула бы нож Авиенде сама, но боялась его трогать, ибо не была уверена, что совладает с собой. Ты не имеешь тох ко мне, — произнесла она, надеясь, что выразилась правильно. — Я люблю Ранда, но к тому, что его любишь и ты, отношусь спокойно.
Ложь жгла ей язык. Она «возлегла» с ним! Неужто это правда?
Стоя на коленях, Авиенда обернулась и Нахмурилась:
— Я не уверена, что поняла тебя правильно, Илэйн. Ты предлагаешь нам делить его? Конечно, мы подруги, но для того, чтобы стать сестрами-женами, этого мало. Нужно быть близкими, как первые сестры. Потребуется время, чтобы понять, возможно ли это для нас.
Сообразив, что у нее отвисла челюсть, Илэйн закрыла рот.
— Пожалуй, да, — выдавила из себя она. Мин без конца твердила, будто Ранда придется делить, но ведь не так же! Сама мысль о таком и то неприлична! — Но все обстоит еще сложнее, чем ты думаешь. Его любит и еще одна женщина.
Авиенда стремительно вскочила, и нож неведомо как оказался в ее руке. Зеленые глаза яростно сверкали.
— Как ее имя?
Илэйн чуть не рассмеялась. Только что собиралась его делить и вдруг рассвирепела, как… как… как я, закончила она свою мысль, отнюдь не довольная собой. Стоило злиться, знала ведь, что должна быть третья. Ею могла оказаться и Берелейн. Уж Авиенда-то всяко лучше. я могла бы спокойно с этим разобраться, а не топать ногами, точно капризный ребенок.
Усевшись на кровать, Илэйн сложила руки на коленях:
— Авиенда, прошу тебя, убери нож и сядь. И пожалуйста, надень блузу. Мне нужно многое тебе рассказать. Есть одна женщина, моя подруга, моя почти сестра, ее зовут Мин…
Авиенда оделась, но прошло немало времени, прежде чем она села, и еще больше, прежде чем Илэйн удалось убедить ее, что им не следует объединяться и убивать Мин. В конце концов Авиенда согласилась.
— Но мне нужно с ней познакомиться, — промолвила она. — Я не смогу делить мужчину с женщиной, если не буду любить ее как первую сестру.
При этом она бросила на. Илэйн испытующий взгляд. Та вздохнула. Авиенда намерена делить Ранда с ней, Илэйн. И Мин тоже к этому готова. Неужто из всех троих нормальная только она одна? Если верить карте, той, что лежит под матрасом, Мин пора бы уже доехать до Кэймлина. Что между ними произойдет? Чего бы сама она хотела, Илэйн знала точно — чтобы способность Мин к предвидению смогла помочь Ранду. Мин нужна ему и должна оставаться рядом с ним. А она, Илэйн, отправится в Эбу Дар.
— Авиенда, в жизни хоть что-нибудь бывает простым?
— Нет, если в дело замешан мужчина. Илэйн так и не поняла, что удивило ее больше — собственный смех или смех Авиенды.
ГЛАВА 41. Угроза
Медленно проезжая по Кэймлину под палящими солнечными лучами. Мин почти не видела города. Да и людей, портшезы, повозки и кареты она замечала лишь постольку, поскольку ей приходилось лавировать между ними, направляя гнедую кобылу по кличке Дикая Роза то туда, то сюда. Она всегда мечтала жить в большом городе, но сегодня ей было не до разноцветных башен и поблескивавших черепицей крыш, не интересовали ее и впечатляющие виды, открывающиеся с холмов. В большей степени ее внимание привлекали решительно шагавшие сквозь толпу айильцы и разъезды, состоявшие из бородатых всадников с ястребиными носами, но главным образом потому, что они напоминали ей об историях, слышанных в Муранди. И о виденных по дороге пепелищах, которые все считали делом рук Принявших Дракона. Некоторые Айз Седай казались встревоженными, а об объявленной Рандом амнистии старались говорить как можно меньше.
На краю площади перед королевским дворцом она остановила лошадь, тщательно промокнула лицо кружевным платочком и спрятала его в рукав. Овальная площадь была почти пуста — возможно, потому, что распахнутые главные ворота дворца охраняли айильцы. Впрочем, айильцев можно было видеть повсюду — они маячили на мраморных балконах и легко, словно леопарды, скользили между высоких колонн. Над самым высоким куполом дворца колыхалось на ветру знамя с Белым Львом Андора, а чуть пониже, на одном из шпилей, реял темно-красный флаг. Ветерок развернул его, и Мин увидела черно-белый диск. Древний символ Айз Седай.
При виде айильцев она мысленно похвалила себя за то, что отказалась от сопровождения Стражей, — айильцы и Стражи стоили друг друга, и это, не ровен час, могло бы обернуться стычкой. Хотя по правде сказать, Стражей ей особо не навязывали. Отказ ее, по существу, заключался в том, что она улизнула в город на час раньше, чем следовало, — если верить часам, стоявшим на каминной полке в гостинице. Мерана, которая была родом из Кэймлина, уверяла, что отвела их в лучшую гостиницу Нового Города.
Но задержалась Мин все же не из-за айильцев, хотя страшных историй об убийцах в черных вуалях наслушалась предостаточно. Как всегда, она была одета в мужской кафтан и штаны: правда, шит ее наряд был из самой тонкой светло-розовой шерсти, какую удалось раздобыть в Салидаре, а по манжетам, отворотам и боковым швам штанов красовалась вышивка — крошечные голубые и белые цветочки. И рубаха, тоже скроенная на мужской манер, была из нежного кремового шелка. Когда после смерти отца она осталась на попечении тетушек, те на первых порах пытались сделать из нее «настоящую девушку», хотя тетка Мирен, кажется, понимала, что уж коли Мин десять лет лазила по штольням, нарядившись мальчишкой, то теперь ее, пожалуй, поздно приучать к платью. Тем не менее они не прекращали своих попыток научить ее носить женские наряды и выполнять женскую работу, от чего она всю жизнь последовательно и упорно уклонялась, как и от иголок с нитками. Если не считать того времени, когда ей довелось обслуживать гостей в таверне «Приют рудокопа», — местечко было низкопробное, но и задержалась она там ненадолго. Об этом позаботились Рана, Джан и Мирен. С тех пор — тогда ей было уже двадцать — Мин ни разу не надевала платье по доброй воле, но сейчас ей почему-то пришло в голову, что оно подошло бы случаю лучше, чем этот мальчишеский кафтанчик. Шелковое платье с облегающим лифом, низким вырезом и…