О чём нам ведают летописи.




Но зачем понадобился ученый комментарий к рассказу о призвании князей? Прежде всего потому, что необходимо было объяснить значение слова «Русь», с которым ассоциировалось понятие не варягов, а какого-то восточно-славянского племени. Действительно, в руках составителя дошедшего до нас текста летописи находились материалы, противоречившие его представлениям о Руси. Следы этих материалов сохранились в летописи.

Обычная интерпретация летописного рассказа о призвании Рюрика и его братьев сводится к следующим положениям. Славяне ссорились между собой и решили обратиться к варягам: «...Реша Русь, Чюдь (и) Словени и Кривичи, Вся: земля наша велика и обилна...». Иными словами, чудь, словени, кривичи и весь приглашают к себе Русь, и в ответ на приглашение появляются три князя и «пояша по собе всю Русь». Историки уже давно обращали внимание на странную конструкцию фразы: «И реша Руси, Чюдь и Словени и Кривичи и Вся». Однако дательный падеж «Руси», поставленный в печатном издании «Повести временных лет», встречается только в Радзивилловском и Академическом списках, тогда как древнейшие, Лаврентьевский и утраченный Троицкий, дают здесь именительный падеж «Русь».Что в данном случае мы имеем дело не с ошибкой, а с действительной особенностью древнейшего летописного текста, видно из того, что подобный же текст читается в Ипатьевской летописи: «Ркоша Русь, Чюдь, Словене, Кривичи».Известно, что тексты Лаврентьевской и Ипатьевской летописей возникли самостоятельно и восходят к одному общему источнику — первой редакции «Повести временных лет», возникшей около 1113 г. Следовательно, подобный текст уже читался в этом не дошедшем до нас памятнике, который явно отличал Русь от варягов. Наконец, Новгородская I летопись упоминает о словенах, кривичах, мери н чуди, обратившихся к варягам за князьями, не называя этих варягов Русью, а только добавляя: «и от тех варяг, находник тех, прозвашася Русь».

Этот вывод находит подтверждение в существовании двух кратких летописцев, известных нам в рукописях XIII — XIV вв. Первый из этих летописцев помещен с Синодальной новгородской кормчей 1280 г.

В нем прямо говорится, что Русь, чудь, словене и кривичи обратились к варягам п призвали от них князей. Другой краткий летописец, сохранившийся уже в рукописи XIV в., заключает следующее известие: «При сего же цесарстве (императора Михаила — М.Т.) придоша к Варягам Русь, Чюдь, Словене, Кривичи и рекоша им...». Итак, перед нами старая традиция, отделявшая варягов от Руси.

Наша догадка находит себе подтверждение еще в одном интересном памятнике. Польский историк Длугош, умерший в 1480 г., как известно, пользовался русскими летописными сводами более раннего происхождения, чем известные в наше время. Вот что читаем у него о событиях в Русской земле после смерти Кия и его братьев: «К этому времени такого рода порядок наследования пришел к двум братьям, и именно Аскольду и Диру; в то время, когда они пребывали в Киеве, некоторые русские племена (Ruthenorum nationes), которые вследствие «численности» искали себе новые поселения, тяготясь их властью, приняли от варягов трех князей, поскольку не было желательно выбрать кого-либо из своих ради равенства» («Donee successio hujusmodi ad duos fratres germanos videlicet Oskald et Dir pervenit, quibus apud Kioviam manentibus, nonnulae Ruthenorum nationes quae ex ingenti multiplicatione novas sedes sibi quaesierant,1

______________________

11. c.46-47.

eorum Principatum pertaesae a Varahis tres duces acceperunt: quoniam ex propriis neminem eligi propter paritatem placebat»).1

Итак, Аскольд и Дир у Длугоша — русские князья, а Рюрик и его братья-варяги призваны русскими племенами. Длугош отразил старую традицию, отвергнутую «Повестью временных лет», традицию, которая отличала варягов от Руси.

Откуда же появилось отождествление Руси и варягов в летописном рассказе о призвании князей? Источником этого отождествления явно был отрывок о народах «Афетова колена», где Русь упоминалась наряду со свеями, урманами, англянамн и готами. Зная предание о варяжском происхождении Рюрика, автор рассказа о призвании князей уподобил варягам неизвестную Русь, найденную им в отрывке об Афетове колене.

Но какое реальное значение имело слово «Русь» в самом отрывке? На этот вопрос отвечает содержание отрывка об Афетове колене. Оно добавлено в летописи к общему перечислению народов, составленному по византийским источникам, но обличает источник совсем иного, не южного, а северного происхождения. Перед нами перечисление народов Западной Европы, обнаруживающее значительную осведомленность автора. Уже Круг указал, что под именем волхвов, помещенных рядом с галичанами и римлянами, надо понимать жителей Нормандии — Valland скандинавских источников, а под карлязями летописи — carlenses, т. е. жителей позднейших Нидерландов.

Спорным является значение слова «галичане», которое, по мнению С. М. Соловьева, обозначает жителей Уэльса (pays des Gals), а по мнению других ученых — жителей Галии или Галисии в Испании. Для нас, впрочем, важно только отметить, что автор отрывка об Афетове колене был хорошо знаком с народами, прилегавшими к Балтийскому и Северному морям, и был осведомлен даже о таких странах, как Нормандия.

Однако нас поражает одна особенность отрывка об Афетове колене — отсутствие в ней упоминания о датчанах, что Соловьев объяснял тем, что «летописец смешивает... датчан с англичанами вследствие тесной, постоянной связи, которая издавна существовала между этими двумя народами». В таком случае мы имеем дело с определенными датирующими указаниями, если принять во внимание непрерывную связь Англии с Данией до 1041 г. Отдельное упоминание о волхвах, Valland или Нормандии также попятно для времени, предшествующего завоеванию Англии Вильгельмом Завоевателем в 1066 г.

Итак, отрывок о колено Афетове, по нашему мнению, возник в первой половине XI в. и основывался на определенных и реальных данных; он был заимствован из определенного северного источника, хорошо осведомленного о народах Северной Европы. Если к этому добавить, что предание о призвании князей находит аналогию в сказании о призвании англосаксов, то источник сведений о северных народах становится ясным, его надо искать в каком-либо северном памятнике.

Спрашивается теперь, кого же имел в виду отрывок об Афетове колене под именем Руси, помещаемой рядом с готами, если этот отрывок имел в виду реальную действительность?

А. А. Шахматов считал, что позднейший редактор просто вставил Русь в перечень народов, чтобы оправдать свою теорию о варяжском происхождении русских князей. Но можно предполагать, что летописный текст заимствовал Русь из какого-либо особого источника. Действительно, в скандинавских памятниках XI — XII вв. Русь помещается обычно в соседстве со Швецией, Готией и Норвегией, но восточнее их. Такова, например, исландская карта XII в., составленная на основании древнейших сведений скандинавов о восточных странах. Что так именно и могло обстоять дело, доказывается подборкой сведений о скандинавских взглядах на Русь, сделанной П. П. Смирновым. Тщательный2

________________________

11. c.47.

24. c.77.

пересмотр скандинавских сведений о Руси привел Смирнова к мысли, что скандинавы помещали Русь к востоку от Балтийского моря и даже Гардарикии, т. е. Новгородской земли. Однако Смирнов ищет в Рюсаланде, или Рисаланде, скандинавских легенд какую-то норманскую колонию в Восточной Европе очень раннего времени (хотя и он считает, что скандинавы обозначали Русь приблизительно к востоку от Новгородской земли).

По нашему мнению, Русь появилась в перечне народов по своего рода недоразумению. Найдя в своем северном источнике Русь, помещенную в соседстве со шведами и готами, автор рассказа о призвании князей уподобил Русь варягам.1

Что речь идет о своего рода домысле, поправке, которую древнерусский книжник делал к рассказу о призвании князей, видно из целого ряда пояснений к летописному тексту. Насколько же были запутаны представления летописца о происхождении Руси, видно из такой фразы «Повести временных лет»: «(и) от тех (варяг) прозвася Руская земля, Новугородьци, ти суть людье Ноугородьци от рода Варяжьска, преже бо беша Словени». Если буквально переводить этот текст, то получится, что новгородцы сделались варягами, хотя раньше были словенами, тогда как новгородцы никогда не теряли своего славянского происхождения.

Летописец вынужден постоянно поправлять свой собственный текст, так как он прекрасно знал различие между варягами и Русью, знал, что и те и другие говорят на разных языках, ибо самые ярые норманисты все-таки не утверждают, что киевские князья, по крайней мере Святослав и Игорь, говорили на скандинавских языках, а не по-русски. Поэтому летописец порой совсем забывает о пресловутом заморском происхождении Руси.

Говоря о походе на Царьград 944 г., летописец сообщает: «Игорь же совкупив вои многи: Варяги, Русь и Поляны, Словени и Кривичи, и Теверьце и Печенеги». Здесь Русь выступает отдельно от варягов, вместе с полянами, в отличие от словен и кривичей, как особое племя. В другом месте летописец дает перечисление составных частей в войске Олега: «Варяги, Чюдь, Словени, Мерю и (Весь), Кривичи». В этом списке указаны новгородские словени и кривичи, но нет полян. Что летописец понимал в данном случае под полянами Русь, видно из дальнейшего текста: «(И) беша у него Варязи и Словени и прочи прозвашася Русью». Все эти переделки, добавки и недомолвки в тексте «Повести временных лет» были отмечены Шахматовым, который признал, что первоначальный текст летописи был исправлен на основании особой сложившейся у составителя «Повести временных лет» теории, признававшей, «что в 6370 (862) г. были призваны в Новгород не варяжские, а русские князья».2

Однако, не придавая исторической достоверности «ученым мудрствованиям» составителя «Повести временных лет», Шахматов все-таки соглашается с ним в его исходных позициях. Для Шахматова «Русь — это те же норманны, те же скандинавы; Русь — это древнейший слой варягов, первые выходцы из Скандинавии...».

При всем уважении к авторитету Шахматова мы должны признать, что его вывод не подтвержден доказательствами, ибо о двух исходах варягов в Восточную Европу ничего не известно. Так, знаток германских древностей проф. Браун в ответ на запрос В. И. Ламанского сообщал, что «более ясные географические сведения о России начинаются в сагах только с самого конца X в.».

Речь должна идти не о двух потоках скандинавов, вышедших в Восточную Европу, а о двух литературных традициях: первая из них (южная) считала Русь славянским, а вторая (северная) — варяжским племенем. Эти две традиции были отмечены самим Шахматовым, который, однако, не сделал из этого факта должных выводов, уступая перед авторитетом более ранних исследователей. Северные источники придавали особое3

___________________________

14. c.77.

25. c.112.

36. c.397.

 

значение варяжскому влиянию, что и понятно, если вспомнить постоянную связь Новгорода со Скандинавией. Здесь и сложился рассказ о призвании варягов, упоминающий о трех северных городах: Новгороде, Изборске и Белоозере. Первоначальный рассказ о призвании князей говорнл только о народах северной Руси: словенах, кривичах, мери и веси. Поэтому Русь отсутствует в Новгородской I летописи в рассказе о призвании князей и названы просто варяги. Позже Русь была вставлена в число племен, призывавших князей, что отразилось в текстах Лаврентьевской и Ипатьевской летописей. Еще позднее Русь была отождествлена с варягами на основании отрывка о народах Афетова колена.1

Пожалуй, наиболее загадочным и неясным рисуется для нас вопрос о взаимоотношениях между Рюриком и Игорем, с одной стороны, Игорем и Олегом — с другой. По летописцу, Рюрик умер в 879 г. и его сын Игорь был еще младенцем («бысть бо детеск вельми»). В 903 г. Игорь женился на Ольге, а умер в 945 г., старше 70 лет. Рождение же Святослава но Ипатьевской летописи относится к 942 г., т. е. произошло после сорокалетней брачной жизни Игоря и Ольги. Ясно, что Рюрик и Игорь искусственно соединены друг с другом: недаром же старый Игорь проявляет необыкновенную прыть в походах против древлян. И эту-то явно сказочную хронологию пытаются оправдать различными домыслами.

Но когда и для кого понадобилась подобная сшивка известий? Мы видели, что рассказ о начале Киева и первых князьях, кончая Владимиром, возник в первой половине XI в., по нашему предположению, — в 1015 — 1019 гг. Он возник в прямой связи с борьбой киевлян и новгородцев, Святополка Окаянного с Ярославом. В этой борьбе Святополк нашел поддержку в Польше, и летописец протянул прямую связь между полянами и поляками, что особенно четко отразилось у Длугоша. В древнейшем тексте под Русью понималась еще Киевская земля, а создателями Киева признавались поляне. Однако Святополк был изгнан из Киева и бежал в Польшу от Ярослава, одержавшего победу с помощью варягов. Эта победа и дала толчок к созданию нового рассказа о начале Русской земли. На первое место были выдвинуты варяги, которым было приписано создание Русского государства. Но старый текст, выставлявший превосходство киевлян, или Руси, над словенами (или новгородцами), все-таки оставил следы в «Повести временных лет». Поэтому летописец противопоставляет Русь (или киевлян) новгородцам (или словенам). Отсюда насмешливый рассказ о Руси, получившей паволочитые паруса, и о словенах, взявшихся за свои толстины; поэтому летопись вкладывает в уста апостола Андрея насмешливо удивленный рассказ о словенских банях. В конечном итоге домыслом писатель времен Ярослава о скандинавском происхождении слова Русь хотел только доказать, что русские князья вначале появились в Новгороде, а позже в Киеве, тогда как его предшественники говорили, что Русью первоначально называлась Киевская земля.

До сих пор мы касались главным образом летописного текста в том виде, как он известен нам в «Повести временных лет», но в ту же повесть внесены два подлинных документа X в.: договор Олега с греками 911 г. и договор Игоря 945 г., Оба договора обычно признаются несомненными доказательствами правильности домыслов летописца о варяжском происхождении названия «Русь», потому что в них «от рода Рускаго» выступают люди, носящие в договоре 911 г. почти исключительно, а в договоре 945 г. — преимущественно норманские имена. Попытки объяснить имена русских послов из славянских корней являются, пожалуй, наиболее компрометирующими для противников норманской теории происхождения Руси и доведены в работах С. А. Гедеонова и Д. И. Иловайского до абсурда.

Было бы совершенно бесцельно и ненаучно делать славянами Инегельда, Фарлофа и2

____________________________

16. c.397.

21. c.49.

других посланных от имени Олега в Византию. Но скандинавские имена русских послов в Византии еще не доказывают, что Русь и скандинавские выходцы — одно и то же. Варяги, бывшие представителями «от рода Рускаго» в Византии, без всякого сомнения, и не могли бы себя иначе называть в официальном договоре, потому что они были представителями русского князя. К тому же роду Русскому в договоре 945 г. отнесены Володислав и Борич, лица, носившие имена, во всяком случае, не скандинавского происхождения.1

Конечно, в договорах Руси с Византией не отмечали данных о происхождении того или иного гостя или посла, отправленного в Византию для переговоров о мире. Поэтому отрицать наличие славянских имен в договоре Игоря 945 г. столь же смешно и нелепо, как делать всех послов Олега и Игоря славянами. Несомненно, количество дружинников-варягов в войсках Олега и Игоря было значительным. В самой Византин варяги были хорошо известны и служили в придворных войсках императора. Вот почему они и выступают главными представителями русских князей в X в. Поэтому «Русь» X в. нередко отождествлялась византийцами с норманнами, как это читаем, например, у Симеона Логофета. Ведь писал же Титмар Мерзербургский, что в Киеве живет много данов (датчан), хотя самый ярый норманист не сказал бы, что в начале XI в. Киев был не славянским, а датским городом, тем более что даже имя датчан осталось, как мы видели, неизвестным «Повести временных лет». Впрочем, изучение имен русских послов в договорах Олега и Игоря могло бы дать все-таки неожиданные результаты. Зная о существовании болгарской надписи 904 г. на греческом языке, где упоминается об Ольге-таркане, ученые остерегались бы делать Олега скандинавом.

Из кого же состояла русская знать X в.: из славян или варягов? На этот вопрос дает ответ тот же договор Руси с греками 945 г.: «Мы от рода Рускаго слы и гостье, — читаем в его тексте, — Ивор, сол Игорев великаго князя Рускаго, и объчии сли, Вуефаст Святославль сына Игорева, Искусеви Олгы княгыня, Слуды Игорев, нетий Игорев, Улеб Володиславль, Каницар Переделавин». Перед нами два ряда имен: князья, посылающие своих представителей, носят имена Игоря, Святослава, Ольги, Владислава, Переделаны, тогда как послы называются Ивором, Вуефаетом, Искусеви, Слуды, Улебом, Каницаром. Но будем заниматься лингвистическими изысканиями. Пусть имена послов, даже такие, как Ивор и Улеб, принадлежат к скандинавским именам, что, впрочем, сомнительно, но три княжеских имени из пяти (Святослав, Владислав, Передслава), бесспорно, славянские.

Итак, верхушка, князья — славяне, а их послы — варяги. Вот единственный вывод, который можно сделать из анализа имен в договорах Руси с греками X в. Напрасно ссылаться на быстрое ославянивание варяжской династии. Родовые имена держались обычно долго, как это видим в первой династии пришлого происхождения в Дунайской Болгарии, князья которой сохраняют титулы и имена неславянского характера почти два века.2

Не проще ли считать, что варяги-наемники окрашивали своимь именами дружину русских князей X в., а князья были славянами и пользовались славянскими именами? Поэтому Русь клялась Перуном и Волосом, а не Одином и Тором, как следовало бы ждать от норманских князей.

Анализ летописных известий, как мы видели, привел нас к выводу, что название «Русь» было древним для Киевской Руси и возникло значительно ранее X в. Теперь нам надлежит посмотреть, как этот вывод подтверждается иностранными свидетельствами.

В основном иноземные источники, упоминающие о Руси IX — Х вв., относятся к трем группам: западноевропейской, византийской и восточной.

Западноевропейские авторы знали о Руси уже в IX в. В конце IX в. (по мнению Шафарика, между 866 — 890 гг.) написал свою работу анонимный «Баварский географ»,3

______________________________

11. c.50.

28. c.8.

36. c.398.

 

произведение которого сохранилось уже в списке XI — XII вв. Перечисляя города и области к северу от Дуная, он называет некоторые восточнославянские племена, известные по летописи. В этом перечислении находим хазаров (Caziri) и русских (Ruzzi). Аноним знает русских как особое племя и помещает его тотчас же после хазар, отмечая тем самым их близкое соседство, как это и было в действительности. Ruzzi «Баварского географа» упомянуты в числе других славянских племен, и ничто еще не указывает на позднее, а тем более на варяжское происхождение их имени.

Замечательно, что в Венгрии существовало предание о том, что русские пришли к Карпатским горам вместе с венграми под предводительством венгерского вождя Альмы, как пишет это в своей хронике известный нотарий короля Белы. Насколько было древним в Венгрии имя русских, показывает свидетельство 1031 г., по которому сын короля Стефана Венгерского, княживший в Бихарске, назывался русским князем — dux Ruizorum.1

К еще более раннему времени относится известное упоминание о Руси в Бертинских летописях. В 837 г. к Людовику Благочестивому в Ингельгейм пришли послы от византийского императора Феофила и привели с собой «неких люден, которые говорили, что их, то есть их народ, зовут Рос, и которых, как они говорили, царь их по имени Хакан отправил к Феофилу ради дружбы». Теперь уже нет сомнения и том, что речь идет о титуле «Каган», применявшемся еще в XI в. по отношению к киевскому князю, как показывает известное «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона.

Известия Бертинских летописей неоднократно подвергались анализу в ученых исследованиях, но все ученые одинаково исходили из мысли о том, что русские были неизвестны в Германии, что появление народа «рос» при дворе Людовика Благочестивого было неожиданным и вызвало соответствующую реакцию. Предвзятое мнение о появлении названия «Русь» только после пресловутого призвания князей всегда довлело на комментариях вышеупомянутого известия 837 г. Между тем русские были известны в Германии уже в 903 — 904 гг., как это доказал В. Г. Васильевский на основании Раффельштеттенского устава. Васильевский, кстати сказать, весьма насмешливо отнесся к скептицизму русских историков, упорно отвергавших мнение, что устав говорит о славянах, приходящих из Руси, несмотря на авторитетные замечания ряда немецких ученых. «Невероятным это, — пишет Васильевский, — продолжает казаться только русским исследователям; они как будто пугаются мысли, что уже во времена Олега русская торговля могла заходить столь далеко». Итак, два западных известия — Раффельштеттенский устав и баварский аноним — уже знают русских, которые, следовательно, были известны в Германии в конце IX в.

Бертинские летописи обнаруживают, что русские были известны и в Византии. Император Феофил прислал к Людовику Благочестивому посланных из «народа Рос», с тем чтобы дать им возможность вернуться на родину безопасно. Что народ «рос» был известен в то время в Византии, уже доказано Васильевским. Ясно, что византийцы знали о существовании пути из Германиии к народу «рос».

Если бы народ «рос» был совершенно неизвестен в Германии, то появление его представителей в Ингельгейме не вызвало бы никаких подозрений, но в том-то и дело, что прибывшие были варягами, а не русскими (eos gentis esse Sueonum), что и вызвало подозрение Людовика.

Оснований для подобных подозрений было тем больше, что прием в Иигельгейме происходил в особых условиях. Людовик готовился к войне против сыновей и вел переговоры с соседними славянскими племенами.Нет никакого основания отождествлять2

____________________________

16. c.398.

21. c.51.

 

народ «рос» со шведами, так как расследование именно показало, что присланные называли себя народом «рос», а в действительности были шведами. Перед нами явление, отмеченное уже ранее: варяжские наемники называют себя народом «рос», у князей которого они находились на службе. Напомним, что дело происходило на верхнем Дунае, в Ингельгейме, в тех областях, к которым относится Раффельштеттенский устав.1

Интересные факты.

Насколько могли быть древними торговые отношения между Русью и Германией в этой области, показывает одно не лишенное интереса обстоятельство. Суда, причаливавшие в Россдорфе (теперь исчезнувший город между Пассау и Линцем), платили таможенную пошлину в размере полдрахмы, т. е. один скоти (id est scoti I). Известно, что в Русской Правде словом «скот» обозначаются деньги, отсюда «скотник» — казначей, «скотница» — казна. Уже Болтин указал на связь русского слова «скот» с англосаксонской монетной системой. Перед нами, может быть, один из путей проникновения слова «скот» и значении денег в русский язык. Итак, западноевропейские известия не противоречат, а, скорее, подтверждают наш вывод, что слово «Русь» было местным, славянским и не пришло с севера, а возникло на юге восточного славянства.

Остановимся теперь кратко на византийских свидетельствах, из которых особенно ценные сведения находим у патриарха Фотия и Константина-Багрянородного. Теперь уже едва ли кто-нибудь будет отстаивать мнение А. А. Кулика о том, что беседа Фотия о нашествии Руси написана в 865, а не в 860 г. Фотий высокопарно говорит о Руси: «Народ неименитый, народ непочитаемый, народ, поставляемый наравне с рабами, незнатный, но получивший имя со времени похода против нас, незначительный, но получивший значение, униженный н бедный, но достигший блистательной высоты и несметного богатства, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, неожиданный, незамеченный, без военного искусства...».

В этих риторических словах бросается в глаза, что народ «рос» упоминается в связи с рабами. Только ли это риторика, или автор имеет в виду какую-то реальность? Вспомним, что рабский рынок в Константинополе довольно часто пополнялся пленными славянскими рабами. Народ «рос», по-видимому, напоминал Фотию знакомые образы пленных, которые появлялись на улицах византийской столицы. Народ, напавший на Константинополь, жил где-то далеко от Византии, а это плохо походит на готов, населявших знакомый для греков Крымский полуостров, которых Васильевский принимает за росов, называемых патриархом Фотием. Тот же Фотий пишет, что «росы», «поднявшие руку против государства Ромейского, променяли свое прежнее языческое и нечестивое учение на чистую веру христианскую, ставши в ряд подданных и друзей». Они даже приняли из Византии епископа.

Это известие давно уже сопоставлено со свидетельством жития Кирилла-Первоучителя о русских письменах, найденных им в Херсонесе. Уже В. И. Ламанский убедительно доказал, что речь идет о первом крещении Руси в IX в., о чем сообщает и Фотий. Кирилл прибыл в Херсонес «и обрет же ту евангелие и псалтирь рушькими писмены писано, и человека обрет глаголюща тою беседою (т. е. русскою), и беседовав с нимь и силу речи прием, своей беседе прикладая различии писмен, гласнаа и согласнаа.

Как это ни странно, ясное свидетельство о русской грамоте тотчас было принято такими видными учеными, как Е. Е. Голубинский и В. Г. Васильевский, за указание на готскую азбуку, а русские письмена были признаны готскими. Но ведь известно, что Херсонес был городом, где в большом количестве жили восточные славяне. В договорах Руси с греками подчеркивается особое отношение Херсонеса к Руси, в Херсонесе оказались люди, предавшие город в руки Владимира Святого, позже херсонесцы побили2

___________________________

11. c.52.; 210. c.70-71.

камнями грека, отравившего тмутараканского князя Ростислава Владимировича. Не случайно и автор X в., черноризец Храбр, говорит, что до изобретения грамоты Кириллом славяне пользовались несовершенной азбукой, «чертами и резами», а также латинским и греческим алфавитом. Нам понятны слова жития о том, что Кирилл беседовал с человеком, читавшим псалтырь и евангелие на славянском языке, так как Кирилл сам был славянином; но каким образом Кирилл мог беседовать с готом, не зная готского языка, остается непонятным.1

Очень решительным доказательством «скандинавского» происхождения слова «Русь» обычно считаются «русские» названия днепровских порогов у Константина Багрянородного, автора X в. По его словам, первый порог носил название Эссупи, что по-русски и по-славянски значило «не спи». Второй порог по-русски назывался Улворси, а по-славянски Островунипраг, что значит «остров порога». Третий назывался Геландри, что по-славянски означало «шум порога». Четвертый порог именовался по-русски Аифор, а по-славянски Неясыть, потому что в камнях его гнездились пеликаны. Пятый порог по-русски назывался Варуфорос, а по-славянски Вульнипраг, потому что он образовывал большую заводь. Шестой по-русски носил название Леанти, а по-славянски Веруци, что значит «бурление воды». Седьмой порог по-русски назывался Струкун, а по-славянски Напрези, что значило «малый порог».

Составив список названий порогов на обоих языках, мы получим такой порядок: к русским отнесены Эссупи, Улворси, Аифор, Варуфорос, Леанти, Струкун, к славянским — Эссупи, Островунипраг, Геландри, Неясыть, Вульнипраг, Веруци, Напрези. Надо признать, что русские названия легче всего объясняются из скандинавских корней, тогда как славянский ряд названий производится из корней славянского языка, хотя гаданья Томсона и некоторых других авторов такого же толка о происхождении названий отдельных порогов имеют чрезмерно гипотетический характер. Но обычный вывод из этого наблюдения, сводящийся к тому, что русский язык означает скандинавский, представляется опрометчивым. Ведь список порогов, данный Константином Багрянородным, дошел до нас в явно дефектном виде. Славянское название Геландри, например, звучит не по-славянски; в свою очередь «русское» название Струкун найдет себе объяснение и в славянских языках.2

Историк вообще не может обойти вопрос о тех источниках, которыми пользовался Константин Багрянородный при рассказе о порогах. Этот источник давал хорошие сведения о славянских названиях порогов, но эти сведения были не восточно-, а южнославянского происхождения, вследствие чего мы везде находим «праг», а не русский «порог». Можно думать, что славянские названия порогов у Константина Багрянородного были переданы ему каким-либо болгарином, ходившим для торговли в Русь. Кто же сообщил «русские» названия порогов? Наряду с порогами Константин Багрянородный называет русские города, притом в наредкость испорченном виде, так что мы едва можем узнать в Милиниски — Смоленск, в Чернигога — Чернигов, в Телюце — Любечь, а название киевской крепости Самватас до сих пор служит камнем преткновения для лингвистов.

Кто же сообщил Константину Багрянородному испорченные названия русских городов? Конечно, тот же, кто Новгород называл Немогард с явным скандинавским окончанием на «гард», т. е. какой-нибудь варяг. Варяжский источник Константина Багрянородного и сообщил ему «русские» названия порогов в скандинавской окраске. Поэтому совершенно прав С. В. Юшков, когда он пишет, что русские названия являются не переводами славянских названий, а двумя разными географическими номенклатурами.

Позднейшие названия днепровских порогов звучат по-иному, чем славянские и3

__________________________

110. c.71.

29. c.14-15.

31. c.53-54.

 

«русские» названия у Константина Багрянородного. Каковы же они были в древности — не знаем, хотя древние названия многих урочищ Киевской Руси, запустелых во времена монгольских погромов, сохранились до сих пор. Путешествия варягов по Днепру нашли отражение в названии некоторых порогов, а византийцы явно путали «Русь» с варягами, приходившими из Руси и служившими в византийских войсках.

Но у Константина Багрянородного есть еще некоторые сведения, показывающие, что в его время с областью руссов соединялось представление именно о Киевской земле. Он говорит, что Игорь был русским князем, совершенно так же, как называет Игоря летописец, заявляющий устами древлян, что они убили русского князя. Лодки собираются в Киеве, где их продают русским. Князья «выходят со всеми Руссами из Киева и отправляются в полюдье... и именно и славянские земли Вервианов, Другувитов, Кривичей, Севериев и остальных Славян, платящих дань Руссам».

В этих словах видят прямое указание на отличие руссов от славян, им подчиненных. Безмолвно признается тем самым, что даже в юность Святослава руссы были особым народом и, значит, говорили не по-славянски, а на скандинавских; языках. При этом не замечено только одно: среди подвластных руссам племен названы дреговичи, кривичи, северяне, нет только полян и древлян, а ведь те и другие должны были являться в первую очередь данниками руссов, если в последних признавать норманнов. Но отсутствие упоминания о полянах и древлянах понятно, ибо они и были Русью, т. е. жителями Киевской земли. Сильный варяжский элемент, окрашивавший дружину Игоря (о чем можно судить по именам Свенельда и Асмуда), заставлял византийцев видеть в руссах особый народ, подчинивший себе окрестных славян.1

Последняя серия известий о древней Руси представлена трудами восточных, в основном арабских авторов, из которых для нас имеют интерес только древнейшие известия. На первом месте стоит «Книга путей и царств» Ибн-Хордадбе, писавшего примерно в 60-x годах IX в. «Что же касается пути купцов Русов, — сообщает Ибн-Хордадбе, — а они принадлежат к Славянам, то они вывозят меха бобров, меха черных лисиц и мечи из дальнейших концов Славонии к Румскому морю, и царь Рума берет с них десятину. А если желают, то ездят Танаисом, рекою Славян, проходят через Камлидж, столицу Хазар, там их владетель берет с них десятину. Затем они плавают по морю Джурджана и выходят на любой им берег (диаметр же этого моря 500 фарсангов). Иногда они возят свои товары на верблюдах (из Джурджана) в Багдад: (евнухи славяне ж бывают здесь у них за переводчиков. Они выдают себя за христиан и потому платят подушную подать)».

Свидетельство Ибн-Хордадбе настолько красноречиво говорит в пользу славянского происхождения Руси, что не требует комментария. Замечательнее всего, что русские выдают себя за христиан, что перекликается с известием о русских письменах в житии Кирилла, славянский же характер языка русских подчеркивается тем, что переводчиками для них служат евнухи-славяне.

Близкие к приведенному выше свидетельству строки читаем у Аль-Джайхани, писателя конца IX — начала X в. Он пишет, что «Русы состоят из трех родов: 1) из Русов, живущих в ближайшем соседстве с Булгаром; их владетель живет в городе называемом Куиаб... 2) из Славян (Славия); 3) Тания». Нам нет никакой нужды вступать в длинные рассуждения о том, что такое Славия и Тания. Достаточно отметить, что Киев (Куйаб) как столица руссов уже был известен в ото время в странах Арабского халифата.

Более подробны и в то же время более неясны свидетельства арабских авторов X в. Ибн-Русте уже отличает Русь от славян, оба эти народа враждуют между собой.2

________________________

11. c.55.

29. c.16.

Замечательнее всего, что «Русь» имеет царя, который зовется хакан-рус, что совпадает с известием Бертинских летописей. Крайняя путанность восточных известий не позволяет воспользоваться ими для нашей темы. Отметим только, что арабские писатели IX в. считают русских славянами, а писатели X в. уже отличают славян от русских, что зависело от целого ряда причин, на которых мы сейчас остановимся.

Представление о варяжском происхождении Русского государства все еще держится на догадках о вековой отсталости Восточной Европы от Запада. Между том уже в период господства готов в III — IV вв. среди славян выделились отдельные князья. Славянские племена стали объединяться для общей борьбы с готами, и предание сохранило нам имя одного из таких князей — Божа. Готский король «двинул боевую силу в пределы антов и напал на них. В первом столкновении он потерпел поражение, но затем повел дело храбро и ради наводящего ужас примера распял вождя их, по имени Божа, с сыновьями и 70 старшими вельможами».1

Современная историческая наука признала неоспоримым фактом, что под именем антов в ранних византийских источниках выступают предки восточных славян. Поэтому академик Б. Д. Греков вполне основательно отмечает «факт объединения огромной массы славян под единой властью даже в IV в.».

Самое имя Бож может быть сопоставлено с племенным названием бужан, живших но Западному Бугу, с городом Бужском (или Бозком!), известным уже со времен Киевского государства. Текст Иордана не оставляет сомнений в том, что Бож был князем, окруженным начальниками или боярами. Говоря о войнах славян с Византией, Греков в своей примечательной книге о начале русского государства делает такой вывод: «Славяне для доведения своей борьбы до конца и для укрепления своих побед должны были организоваться. Толпа народа не могла победить Империю».

Если наше предположение о связи Божа со страной бужан имеет некоторые основания считаться достоверным, то другое свидетельство о возникновении славянского центра в бассейне Западного Буга получает особое значение. Арабский писатель X в. Аль-Масуди сообщает, что славяне составляют разные племена и имеют своих царей: «Некоторые из них исповедуют христианскую веру по якобитскому толку, некоторые же не имеют писания, не повинуются законам; они язычники и ничего не знают о законах. Из этих племен одно имело прежде в древности власть (над ними), его царя называли Маджак, а само племя называлось Валинана. Этому племени в древности подчинялись все прочие славянские племена, ибо (верховная) власть была у него и прочие цари ему повин<



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-04-01 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: