— И выиграть деньги у моих людей.
— Дружеская игра ещё никому не вредила, — ответил Мэт.
— Если только в ней не участвуешь ты. Послушай-ка, почему ты решил тайком пробраться во дворец?
— В прошлый раз это стоило мне слишком много треклятой работы, — ответил Мэт, откидываясь на спинку стула. — Решил для разнообразия обойтись без неё.
Сержант Мейсер посмотрел на Бергитте.
— Вы его знаете?
— К сожалению, — ответила она. — Можете его выпустить, сержант. Я сама прослежу, чтобы о мастере Коутоне позаботились.
— О мастере Коутоне? — переспросил один из солдат. — Вы имеете ввиду Принца Воронов?
— О, какого треклятого… — начал Мэт, поднимаясь на ноги и забирая свой дорожный посох. — Ну, спасибо тебе, — сухо бросил он Бергитте, натягивая кафтан.
Она снова надела плащ, потом отворила дверь, а один из гвардейцев отдал Мэту его меч с перевязью. С каких это пор Мэт стал таскать меч? Возможно, это для отвода глаз от его посоха.
Они вышли под дождь. Мэт застегнул перевязь с мечом.
— Принц Воронов? — спросила она.
— Не желаю это обсуждать.
— С какой стати?
— Потому что в ущерб себе становлюсь треклято знаменитым. Вот почему!
— Погоди, пока слава не нагонит тебя спустя несколько поколений, — ответила она, поднимая взгляд к небу и моргнув от случайно попавшей в глаз капли.
— Да ладно, пойдём выпьем, — предложил Мэт, направляясь к воротам.
— Погоди, — ответила она. — Ты разве не собирался повидать Илэйн?
— Илэйн? — переспросил Мэт. — Кровь и проклятый пепел, Бергитте. Я явился, чтобы поболтать с тобой. Почему, ты думаешь, я позволил тем гвардейцам себя поймать? Так ты хочешь выпить или нет?
Она остановилась в нерешительности. Оставив Кайлу за старшую, Бергитте официально ушла на перерыв. И она знала одну вполне приличную таверну всего в двух улицах от дворца.
|
|
— Ну ладно, — ответила она Мэту, махнула гвардейцам и повела Мэта по дождливой улице. — Но вместо эля мне придётся пить молоко или чай. Мы не знаем, скажется ли как-то выпитое Стражем на детях. — Она улыбнулась, представив, как пьяная Илэйн после спектакля будет разговаривать со своими союзниками. — Хотя, если она слегка захмелеет, то это будет отличной местью за то, что она как-то проделала со мной.
— Даже не знаю, почему ты позволила ей связать себя узами, — заявил Мэт. Улица вокруг была почти пустынной, хотя находившаяся впереди таверна выглядела гостеприимно. На улицу из её окон лился жёлтый свет.
— Меня никто не спрашивал, — ответила она. — Однако я не жалею. Ты и вправду прокрался во дворец, чтобы поболтать со мной?
Мэт пожал плечами.
— У меня есть пара вопросов.
— О чём?
Он снова нацепил свой глупый шарф, в котором, как она успела заметить, посредине зияла дыра.
— Ну, знаешь, — начал он. — О том, о сём!
Мэт был одним из немногих, кто знал, кем она являлась на самом деле. Не имеет же он в виду…
— Нет, — заявила она, оборачиваясь. — Я не желаю об этом говорить.
— Проклятый пепел, Бергитте! Мне нужна информация. Ну, давай, ради старой дружбы.
— Мы договорились держать секреты друг друга в тайне.
— Я никому не проболтался о твоих, — быстро ответил Мэт. — Но, видишь ли, есть одна проблемка.
— Что за проблемка?
— Башня Генджей.
— Никакая это не проблемка, — ответила она. — Держись от неё подальше.
— Не могу.
— Естественно, можешь. Это же треклятое здание, Мэт. Оно не может за тобой погнаться.
|
|
— Очень смешно. Слушай, можешь ты, по крайней мере, меня выслушать, за кружечкой-другой? Э… молока. Я угощаю.
Она на мгновение остановилась. Потом вздохнула.
— Треклятски верно, ты угощаешь, — пробормотала она, махнув рукой вперед. Они вошли в гостиницу, известную под названием «Великий Путешественник», в которой из-за дождя было куда больше посетителей, чем обычно. Однако владелец был другом Бергитте, и, чтобы освободить для неё место, он велел вышибале выкинуть пьяницу, уснувшего за одним из столиков.
Она одарила его в благодарность монетой, и тот кивнул в ответ уродливой головой — у него не хватало нескольких зубов, одного глаза и большей части волос. И, по сравнению с большинством посетителей, он был еще красавчиком. Заказывая выпивку, Бергитте подняла вверх два пальца. Хозяин знал, что в последнее время она пила только молоко, и Бергитте махнула Мэту, приглашая за стол.
— Не думаю, что когда-либо встречал человека безобразнее хозяина, — заявил Мэт, когда они расселись.
— Ты и прожил-то ещё недостаточно долго, — ответила она, опираясь спиной о стену и закидывая обутые в сапоги ноги на столешницу. Ей как раз хватало места, чтобы это сделать. — Если б старина Снерт был на пару лет помоложе, и если б кто-нибудь догадался пару раз сломать ему нос, то я бы о нём призадумалась. У него широкая грудь — красивая, густо поросшая курчавыми волосами, в которые так приятно запустить пальцы.
Мэт ухмыльнулся.
— Я никогда тебе не говорил, как странно пить с женщиной, которая подобным образом рассуждает о мужчинах?
|
|
Она пожала плечами.
— Итак, Генджей. Почему, во имя ушей Нормада, ты хочешь туда попасть?
— Чьих ушей? — спросил Мэт.
— Отвечай.
Мэт вздохнул, потом непринужденно взял принесённую служанкой кружку. Что характерно, он даже не попробовал шлёпнуть её по заду, хотя и проводил пристальным взглядом.
— У проклятых змей и лисиц находится мой друг, — ответил он, опустив с лица свой шарф и прикладываясь к питью.
— Брось его, Мэт. Ты не сможешь его спасти. Если он был настолько глуп, что полез в их мир, значит, он заслуживает своей участи.
— Это женщина, — ответил Мэт.
«Ага, — подумала Бергитте. — Треклятый дурак. Хоть и герой, а всё равно, дурак ».
— Я не могу её бросить, — продолжил Мэт. — Я ей обязан. Кроме того, ещё один мой хороший друг полезет туда вне зависимости от того, пущу я его или нет. Я должен помочь.
— Значит, они получат всех троих, — ответила Бергитте. — Послушай, если пройдёте сквозь порталы, то будете связаны договором. С одной стороны — он защищает вас от неожиданностей, но с другой — ограничивает ваши действия. Пройдя сквозь одну из этих арок, вы не попадёте ни в одно из полезных мест.
— А если пойти иным путём? — спросил Мэт. — Ты рассказала Олверу, как открыть вход в Башню.
— Да я просто рассказывала ему сказку на ночь! Свет, я же не думала, что один из вас, полоумных, вздумает это повторить.
— Но если мы пойдём этим путём, то сможем её найти?
— Возможно, — ответила Бергитте, — но вам не удастся. Договор перестанет действовать, и Элфин и Илфин будут вправе пролить кровь. Обычно нужно беспокоиться только о ловушках с ямами и верёвками, поскольку они не смеют… — Она замолчала, уставившись в его лицо. — Так как вышло, что тебя повесили?
Он зарделся, уставившись в кружку.
— Им на этих арках нужно разместить треклятое объявление: «Ступишь внутрь, и тебя смогут треклятски повесить. Так и будет, треклятый ты идиот!»
Бергитте фыркнула. Они как-то болтали о его воспоминаниях. Ей нужно было сложить два и два.
— Если вы войдёте тем способом, то они попытаются сделать и это тоже. Если пролить кровь в их владениях, это может возыметь неожиданный эффект. Они могут попытаться переломать вам кости с помощью обвала или усыпить. И они всегда побеждают, Мэт. Это их собственный мир.
— А если смухлевать? — спросил Мэт. — Железо, музыка, огонь.
— Это не мухлёж. Это разумная предосторожность. Каждый, у кого есть хотя бы зачатки мозгов, пойдёт через башню, прихватив с собой полный набор. Но, Мэт, из тысячи вошедших — возвращается только один.
Он нерешительно помедлил, потом выудил из кармана пригоршню монет.
— Как думаешь, сколько шансов, что выпадут одни решки, если подбросить их в воздух? Один из тысячи?
— Мэт…
Он подбросил их над столом. Монетки просыпались дождём, ударившись о столешницу. Ни одна из них, подпрыгнув, не скатилась со стола на пол.
Мэт даже не посмотрел вниз на монеты. Пока они катились и подпрыгивали, останавливаясь, он смотрел ей прямо в глаза. Она взглянула на стол. Две дюжины монет. И каждая лежала портретом вверх.
— Один из тысячи очень хороший шанс, — сказал он. — Для меня.
— Проклятый пепел. Ты такой же сумасшедший, как Илэйн! Один неверный шаг — и всё. Даже ты порой промахиваешься.
— Я попытаюсь. Чтоб мне сгореть, Бергитте. Я знаю, это глупо, но я вынужден. И всё же, откуда ты столько знаешь про Башню Генджей? Ты же была внутри, не так ли?
— Была, — призналась она.
Мэт выглядел самодовольным.
— Значит, ты выбралась назад! И как тебе это удалось?
Она помедлила, потом наконец взяла свою кружку с молоком.
— Полагаю, эта легенда не дожила до сегодняшних дней?
— Я такой не знаю, — ответил Мэт.
— Я пошла к ним, чтобы попросить их спасти жизнь моему возлюбленному, — ответила она. — Это произошло после битвы у Холмов Лапойнта, где мы возглавляли восстание Бухенера. Гайдал был тяжело ранен. Удар пришелся в голову, отчего он перестал ясно мыслить. Порой он забывал, кто я такая. Моё сердце разрывалось на части, поэтому, чтобы его исцелить, я потащила его в Башню Гейнджей.
— И как же ты выбралась? — спросил Мэт. — Как ты их одурачила?
— Я не смогла, — тихо ответила Бергитте.
Мэт застыл.
— Илфин его не исцелили, — продолжила она. — Они убили нас обоих. Я не выжила, Мэт. Вот такой у сказочки конец.
Он промолчал.
— Ох, — наконец произнес он. — Значит, эта история из разряда печальных.
— Они не могут все заканчиваться счастливо. У нас с Гайдалом во всяком случае. Для нас лучше сгореть в горниле славы, — она поморщилась, вспомнив одно прошлое воплощение, в котором им случилось состариться вместе, в мире и спокойствии. Самая скучная жизнь на свете, хотя порой, не ведая о своей большой роли в Узоре, она была счастлива.
— И всё же я иду, — ответил Мэт.
Она вздохнула.
— Я не смогу отправиться с тобой, Мэт. Не могу оставить Илэйн. У неё тяга к смерти сильнее, чем твоя гордость. Мне нужно позаботиться, чтобы она осталась жива.
— Я и не ждал, что ты пойдёшь, — быстро ответил Мэт. — Чтоб мне сгореть, но я спрашивал не об этом. И… — он нахмурился. — Тяга к чему сильнее, чем моя что?
— Не важно, — ответила она, отхлебнув молока. Она любила молоко, однако никогда бы в этом не призналась. Конечно, она обрадуется, когда снова сможет хорошенько напиться. Ей не хватало ядрёной браги старины Снерта. Крепкое пиво ей нравилось не меньше крепких парней.
— Я пришёл к тебе, потому что мне нужна помощь, — продолжил Мэт.
— Что ещё сказать? Берёшь с собой железо, огонь и музыку. Железо им причиняет боль, заставляет их держаться настороже, и подальше от тебя. Огонь их пугает и убивает. Музыка их усыпляет. Но чем дольше ты их используешь, тем хуже они действуют — и огонь, и музыка. Башня — вовсе не башня. Это — портал. Своего рода ворота, выходящие на перекрёсток между их мирами. Ты найдёшь там их всех — змей Элфин и лисиц Илфин. Если они всё ещё заодно. У них странные отношения.
— Но что им нужно? — спросил Мэт. — Я имею в виду, от нас. Зачем они здесь?
— Эмоции, — ответила Бергитте. — Именно поэтому они построили портал в наш мир, именно поэтому они заманивают нас внутрь. Они питаются тем, что мы чувствуем. Особенно, по какой-то причине, им нравятся Айз Седай. Возможно, те, кто владеют Единой Силой, на вкус похожи на крепкий эль.
Мэт открыто поёжился.
— Внутренняя часть очень запутана, — продолжила Бергитте. — Попасть куда-либо в определённое место чрезвычайно трудно. Войдя внутрь, минуя арки, я знала, что буду в большой опасности, но если доберусь до одного из больших залов, то смогу заключить сделку. Но ничто там не даётся даром. Они обязательно попросят что-нибудь взамен. Что-то дорогое для тебя. Всё равно, я придумала способ, как найти зал. Я использовала железные опилки, чтобы пометить путь, которым прошла через перекрёстки, чтобы знать, где я уже побывала. Понимаешь, они не могут их тронуть, и… ты точно уверен, что никогда не слышал этой истории?
Мэт покачал головой.
— Эта история была довольно популярной, — нахмурившись, продолжила она. — Около сотни лет назад или около того.
— Ты выглядишь обиженной.
— Это была отличная история, — буркнула она.
— Если я выберусь, Бергитте, я заставлю Тома сочинить об этом треклятую балладу. Расскажи подробнее про опилки. План сработал?
Она покачала головой.
— Я всё равно заблудилась. Не знаю, может, они сдули опилки, или это место слишком большое и я ни разу не возвращалась по своим следам. В конце концов, меня загнали в угол, огонь потух, лира сломалась, а тетива лопнула. Гайдал лежал позади без сознания. Иногда он мог передвигаться самостоятельно, но в остальные дни был слишком слаб, поэтому мне приходилось тащить его на принесённых с собой носилках.
— Остальные дни? — переспросил Мэт. — Сколько времени ты там провела?
— У меня было еды на два месяца, — поморщившись, ответила Бергитте. — Сколько мы продержались после того, как она кончилась, я не знаю,
— Треклятый пепел! — выпалил Мэт и надолго приложился к кружке с элем.
— Я же говорю: не лезь туда, — сказала Бергитте, — Допустим, до своей подруги ты доберёшься, но назад никогда не выйдешь. Внутри можно бродить неделями, не сворачивая ни влево, ни вправо, всё время двигаясь только вперёд, проходя коридор за коридором. Все одинаковые. Большой зал может быть всего в минуте от тебя, если только знать верное направление. Но ты обязательно пройдёшь мимо.
Мэт уставился в свою кружку, возможно, собираясь заказать чего-нибудь покрепче.
— Ты передумал? — спросила она.
— Нет, — ответил он. — Но когда мы выберемся, Морейн лучше будет это оценить по треклятому достоинству! Два месяца? — Он нахмурился. — Постой-ка. Если вы оба умерли внутри, как же все узнали, чем закончилась история?
Она пожала плечами.
— Почём мне знать. Может одна из Айз Седай потратила свои три вопроса, чтобы это узнать. Все знали, что я вошла внутрь. В тот раз меня звали Джетари Лунная Танцовщица. Так ты уверен, что ни разу не слышал этой истории?
Он покачал головой.
Она вздохнула и откинулась назад. Что ж, не всякой истории о ней суждено жить вечно, но она рассчитывала, что эта проживет ещё парочку поколений.
Она поднесла к губам кружку, чтобы выпить остатки молока. Но кружка застыла в воздухе. Бергитте вдруг замерла, почувствовав поток эмоций от Илэйн: гнев, злость, боль.
Она грохнула кружкой об стол, бросила пару монет и, выругавшись, вскочила на ноги.
— Что? — спросил Мэт, в мгновение ока встав рядом.
— Илэйн. В беде. Опять. Она ранена.
— Проклятый пепел, — рявкнул Мэт, хватая свой кафтан и посох по пути к выходу.
Глава 23
ЛИСЬИ МЕДАЛЬОНЫ
Илэйн вертела странный медальон в руках, обводя пальцем силуэт лисьей головы, оттиснутой на его лицевой стороне. Трудно было определить, какой именно металл использовали для создания этого тер'ангриала, как, впрочем, и многих других. Её Талант подсказывал, что это могло быть серебро, но медальон больше не был серебряным, это было что-то другое, уже что-то новое.
Солистка «Театральной труппы Счастливчика» продолжала петь. Её партия, чистая и высокая, была прекрасна. Илэйн сидела в мягком кресле с правой стороны холла, который переделали, установив возвышение для артистов. За спиной Илэйн стояла пара гвардейцев Бергитте.
В помещении царил полумрак; его освещал только ряд крохотных мерцающих ламп, скрытых за голубыми стёклами в стенных нишах. Голубоватый свет терялся в ярких жёлтых лучах фонарей, расположенных по периметру сцены.
Илэйн почти не обращала на пьесу внимания. Она много раз слышала балладу «Смерть принцессы Валишен» и не понимала, какой смысл добавлять в неё новый текст, а потом делить между несколькими исполнителями, вместо того чтобы отдать целиком одному барду. Но это была любимая баллада Эллориен, а благоприятные отзывы об этой труппе из Кайриэна — тамошние дворяне открыли её совсем недавно — породили много шуму среди андорской знати.
Отсюда и родился этот вечер. Даже Эллориен пришла по приглашению Илэйн; похоже, она была заинтригована — с чего бы это у Илэйн хватило наглости её пригласить? Ну ничего, скоро Илэйн сполна использует присутствие Эллориен. Но не сию минуту. Пусть женщина сначала насладится спектаклем. Она же наверняка ожидала какой-нибудь политической каверзы.
Возможно, она также рассчитывала, что Илэйн подойдёт и сядет в одно из кресел рядом или пришлёт слугу с приглашением.
А Илэйн не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она сидела и разглядывала тер'ангриал с лисьей головой. Какое всё-таки сложное произведение искусства, и это несмотря на то, что он представлял собой всего лишь цельный кусок металла! Она чувствовала плетения, которыми его создали. Его невероятная сложность намного превосходила простоту перекрученных колец для посещения Мира Снов.
Пытаясь скопировать медальон, она что-то неизбежно делала неправильно. В её кармане лежало подтверждение одной из неудачных попыток. И хотя Илэйн подозревала, что форма заготовки значения не имеет, копии, изготовленные для неё, были выполнены с такой скрупулёзной точностью, на какую только были способны её ювелиры. Почему-то был важен точный вес серебра, а не форма серебряной отливки.
Но она была близка к решению. Находившаяся в кармане копия ещё была несовершенна: на её обладателя не действовали только слабые плетения, а сильные почему-то не отклонялись. И, что представляло куда более серьёзную проблему, прикасаясь к копии, было невозможно направлять Силу.
А с оригиналом в руках Илэйн направлять могла. У неё прямо-таки закружилась голова, когда Илэйн обнаружила, что медальон совершенно не мешает её плетениям. Мешала беременность, и это всё ещё сильно раздражало, но, держа в руках лисий медальон, направлять было можно.
Но только не с копией. Она воспроизвела её не совсем точно. И, к сожалению, отпущенное время истекало. Скоро придётся вернуть медальон Мэту.
Она вытащила подделку, положила её на соседнее сиденье, потянулась к Источнику и создала плетение Духа. Несколько женщин Родни, группа которых смотрела спектакль в креслах чуть в стороне, подняли головы. Остальные были заняты, слушая арию.
Илэйн протянула руку и коснулась медальона. Тут же её плетения распались, а Источник, мигнув, исчез, как будто её отсекли щитом.
Она вздохнула — ария как раз достигла кульминации. Копия была так похожа на оригинал и в то же время — к большому разочарованию — несовершенна! Даже для собственной безопасности Илэйн никогда не наденет на себя то, что помешает ей касаться Источника.
Тем не менее, суррогат не совсем бесполезен. Илэйн может отдать эту копию, допустим, Бергитте и кому-то из капитанов гвардии. Однако слишком много копий делать не следует. Особенно, если их смогут так эффективно использовать против Айз Седай.
Может, отдать Мэту одну из копий? Он и не узнает ничего, ведь он не может направлять…
«Ну, уж нет », — подумала она, задушив заманчивую мысль, пока она ещё полностью не завладела ею. Она обещала Мэту вернуть медальон, а не какую-то там копию с изъянами, и она так и сделает. Илэйн убрала оба медальона в карман платья. Теперь, когда она знала, что Мэта можно уломать расстаться с медальоном, возможно ей удастся надавить на него и уговорить дать больше времени. Хотя присутствие голама не могло не тревожить. Как же разделаться с этой тварью? Может быть, раздать копии медальона каждому гвардейцу — не такая уж плохая идея.
Ария закончилась — угасла, будто свеча, у которой догорел фитиль, последняя высокая нота. Вскоре наступила развязка пьесы — из темноты выпрыгнули мужчины в белых масках, вспыхнул ослепительный свет, и когда он погас, Валишен лежала на сцене мёртвая, а широкий подол её алого платья покрывал окружающий помост, будто лужа растёкшейся крови.
Зрители встали и зааплодировали. Большая часть зрителей представляла Родню, хотя среди них было немало людей из свиты приглашённых Верховных Опор. Все они поддерживали Илэйн. Дайлин, само собой, и юный Конайл Нортэн, и столь же юная, но бывшая вдвое спесивее Кэйтлин Хэйвин.
Последней в этой группе была Сильвейз Кирен. Как же с ней поступить? Илэйн покачала головой, убирая подделку в кошель, и сдержанно присоединилась к одобрительным аплодисментам остальных зрителей. Артистов интересует только её реакция. Если королева не подаст хоть какой-то знак одобрения, они промучаются всю ночь.
Похлопав, Илэйн направилась в ближайшую гостиную; та была обставлена мягкими креслами с широкими подлокотниками, как раз подходящими для непринуждённого разговора. Возле стены был расположен столик с напитками, который обслуживал слуга в накрахмаленной красно-белой ливрее. Он стоял, заложив руки за спину, почтительно ожидая, пока гости пройдут внутрь. Эллориен здесь, разумеется, не было — законы этикета предписывали гостю дожидаться, пока хозяин первым не покинет спектакль. Хотя Эллориен и Илэйн были не в лучших отношениях, демонстрировать дурные манеры всё равно не годилось.
Эллориен появилась вскоре после Илэйн. Пухленькая женщина болтала с одной из женщин Родни, подчёркнуто не обращая внимания на идущих рядом Верховных Опор. Её слова звучали вымученно. Скорее всего, она надеялась избежать посещения гостиной, но Илэйн знала: этой женщине захочется показать, что отношение к Дому Траканд осталось прежним.
Илэйн улыбнулась, но к женщине не подошла, а повернулась к вошедшей Сильвейз. Голубоглазая девушка среднего роста могла бы быть хорошенькой, если бы не лицо, как у Айз Седай: начисто лишённое эмоций, абсолютно невыразительное. Порой казалось, что Сильвейз — это выставленный в витрине разряженный манекен, но иногда в ней проявлялась скрытая глубина, глубоко спрятанное хитроумие.
— Благодарю за приглашение, Ваше Величество, — проговорила Сильвейз ровным, до жути монотонным голосом. — Это было очень поучительно.
— Поучительно? — удивилась Илэйн. — Я надеялась, что будет приятно.
Сильвейз ничего не ответила. Она взглянула на Эллориен, и тут-то на её лице, наконец, появились какие-то чувства — нечто вроде ледяной неприязни, от которой мурашки ползут по коже.
— Зачем вы пригласили её, Ваше Величество?
— Когда-то и у Дома Кирен были разногласия с Траканд, — сказала Илэйн. — Часто те, чью верность завоевать труднее всего, становятся самыми ценными союзниками.
— Она не станет поддерживать вас, Ваше Величество, — сказала Сильвейз, голос которой всё ещё оставался слишком спокойным. — Особенно после того, что сделала ваша мать.
— Когда много лет тому назад моя мать заняла трон, — ответила Илэйн, покосившись на Эллориен, — то говорили, что некоторые Дома она никогда не сможет расположить к себе. Но вышло иначе.
— И что с того? Вас и так поддерживают более чем достаточно Домов, Ваше Величество. Вы уже одержали победу.
— Одну из…
Илэйн оставила мысль недосказанной. По отношению к Дому Траймане на ней висел долг чести. Она добивалась одобрения Эллориен не только затем, чтобы укрепить Львиный Трон; она хотела залечить раны, нанесённые матерью под влиянием Гейбрила. А следовательно, восстановить репутацию собственного Дома, по возможности возместив причинённый ущерб.
Сильвейз этого не понять. Илэйн знала, какое детство было у бедной девушки — она невысоко ставит честь Верховной Опоры Дома. Казалось, Сильвейз верит только в две вещи: в силу и месть. Пока она поддерживает Илэйн и её можно направлять, она не станет помехой; но она никогда не станет столь же крепкой опорой Дома Траканд, как, к примеру, Дайлин.
— Как мой секретарь справляется со службой, Ваше Величество? — спросила Сильвейз.
— Полагаю, хорошо, — ответила Илэйн. Пока что он не раскопал ничего ценного, хотя и Илэйн не давала ему позволения применять жёсткие меры во время допросов. Она зашла в тупик: казалось, Илэйн целую вечность охотилась за этой группой Чёрных Айя, и вот она их поймала… но что она с ними сделала?
Бергитте захватила их живьём специально для того, чтобы допросить, а затем отправить на суд в Белую Башню. Но это значило, что у пленниц нет причин говорить: они знали, что в конце их непременно ждёт казнь. Выходило, что либо Илэйн надо решиться на сделку с Чёрными, либо позволить дознавателю применять особые методы.
Чтобы решиться на подобное, королева должна быть тверда. По крайней мере, так объясняли ей учителя и наставники. Вопрос о вине этих женщин не стоял — они натворили достаточно, чтобы добрую дюжину раз заслужить смертный приговор. Но Илэйн и сама точно не знала, как низко она готова пасть, чтобы выцарапать у Чёрных их тайны.
А будет ли в этом вообще толк? На Испан было наложено Принуждение или клятвы, и с другими наверняка то же самое. Смогут ли они открыть ей хоть что-то полезное? Если бы только существовал способ…
Она помедлила, пропуская мимо ушей очередную фразу Сильвейз — у неё возникла идея. Бергитте она, само собой, не понравится. Бергитте вообще ничего не нравилось. Но Илэйн чувствовала, что Стража нет во дворце — возможно, она делала обход сторожевых постов.
— Прошу меня извинить, Сильвейз, — сказала Илэйн. — Я только что вспомнила, что мне непременно надо кое-что сделать.
— Конечно, Ваше Величество, — ответила девушка ровным, почти нечеловеческим голосом.
Илэйн отошла от неё и быстро поприветствовала остальных, пожелав им доброго вечера. Конайл, судя по всему, скучал. Он пришёл, потому что этого от него ожидали. Дайлин была, как всегда, приятной, но осторожной особой. Эллориен Илэйн проигнорировала. Девушка поприветствовала всех в комнате, кто имел хоть какой-то вес в обществе. Закончив, она направилась к выходу.
— Илэйн Траканд, — позвала её Эллориен.
Илэйн помедлила, мысленно улыбаясь. Она обернулась, стирая с лица всё, кроме точно отмеренного любопытства.
— Да, леди Эллориен?
— Ты пригласила меня сюда лишь затем, чтобы сделать вид, что меня здесь нет? — спросила женщина с другого конца гостиной. Все разговоры утихли.
— Вовсе нет, — ответила Илэйн. — У меня просто сложилось впечатление, что вам будет гораздо приятнее проводить время, если я не буду навязывать своё общество. Этот вечер не предназначен для политики.
Эллориен нахмурилась.
— А зачем же он тогда?
— Чтобы насладиться прекрасной балладой, леди Эллориен, — сказала Илэйн. — И, возможно, напомнить вам, что когда-то вы с удовольствием развлекались в обществе Дома Траканд. — Она улыбнулась, легонько кивнула и вышла.
«Пусть поразмыслит над этими словами », — удовлетворённо подумала Илэйн. Эллориен наверняка слышала, что Гейбрил был одним из Отрёкшихся. Возможно, она в это не верила, но, может быть, вспомнит годы, когда они с Моргейз прекрасно относились друг к другу. Разве несколько коротких месяцев — это причина, чтобы забыть про годы дружбы?
У подножия лестницы, ведущей из гостиной, Илэйн обнаружила Кайлу Бент, одну из капитанов телохранительниц. Худощавая женщина с огненной шевелюрой дружески болтала с парой гвардейцев, и оба, судя по всему, жаждали добиться её расположения. Едва завидев Илэйн, все трое встали навытяжку.
— Куда ушла Бергитте? — спросила Илэйн.
— Она пошла выяснить про инцидент у ворот, Ваше Величество, — сказала Кайла. — Мне передали, что ничего особенного. Тот командир наёмников, что недавно приходил к вам с визитом, попытался проникнуть на территорию дворца. Капитан Бергитте его как раз допрашивает.
Илэйн подняла бровь.
— Ты хочешь сказать, это был Мэтрим Коутон?
Женщина кивнула.
— Она его «допрашивает»?
— Так мне сказали, Ваше Величество, — ответила Кайла.
— Ну, значит, они вместе отправились промочить горло, — вздохнула Илэйн. Свет, как же не вовремя!
Или… как раз вовремя? Если Бергитте куда-то отправилась с Мэтом, то и возразить против плана насчёт Чёрных Айя, возникшего у Илэйн, она не сможет. Илэйн поняла, что улыбается во весь рот.
— Капитан Бент, за мной.
Она покинула помещение театра и вошла во дворец. Кайла последовала за ней, взмахом руки приказав находившемуся в галерее отряду телохранительниц следовать за ними.
Пряча улыбку, Илэйн принялась отдавать приказы. Одна из женщин убежала доставить их по назначению, хоть её и озадачил странный список указаний. Наконец Илэйн добралась до своих покоев и присела, задумавшись. Ей придется действовать быстро. Бергитте сердится — Илэйн чувствовала это через узы.
Вскоре появился слуга с чёрным плащом, в который можно было закутаться с головы до пят. Илэйн вскочила, набросила его и обняла Источник. Ей понадобилось три попытки! Проклятый пепел, как же порой раздражает беременность!
Девушка сплела вокруг себя потоки Огня и Воздуха, с помощью Зеркала Туманов сделавшись выше и внушительнее. Она принесла шкатулку с драгоценностями и выудила оттуда костяную фигурку сидящей женщины, скрытой за распущенными волосами. С помощью этого ангриала она зачерпнула столько Единой Силы, сколько посмела. Для умевших направлять наблюдателей она бы выглядела поистине внушительно.
Илэйн оглянулась на гвардейцев. Обе женщины были в явном замешательстве и, не отдавая себе в том отчёта, положили руки на рукояти мечей.
— Ваше Величество? — воскликнула Кайла.