Очень не понравилось Анисию, как Варвара Ильинична про местных помещиков высказалась. Давно ли ты, голубушка, тут в приживалках состояла, подумал он, а теперь от соседей нос воротишь? И захотелось молодому человеку сказать резкость.
– А приказчик ваш, Самсон Степанович? Что ж вы его к чаю не приглашаете? Званием не вышел?
Варвара Ильинична, которую этот выпад должен был бы устыдить (давно ли о народном благе прекраснодушничала?), нисколько не стушевалась, а наоборот фыркнула.
– Да он ни за что не сядет. Тут особенный гонор, уничижение паче гордости. Крашенинниковы при Баскаковых чуть не сто лет состоят. За господский стол сесть – это все равно что на Церковном алтаре колбасу резать. И потом, я для Самсон Степаныча кто? Выскочка, кукушкино племя. Он тут мне знаете про что толковал?
Хозяйка засмеялась, да неудачно: смех перешел в кашель – сухой, судорожный, смотреть тягостно. Вытерев платком глаза и отдышавшись, Варвара Ильинична продолжила, как ни в чем не бывало:
– Он у нас читатель старинных книг, церковный староста. Хочет, чтоб я все наследство на возведение храма в память святого Панкратия и рода Баскаковых потратила. А сама в монастырь ушла, за баскаковские грехи бога молить. Каково, а?
И снова засмеялась, уже без кашля, но все равно как‑то надсадно, без веселья.
– Крашенинников живет в доме? – спросил Анисий, мысленно прикидывая, не присмотреться ли для начала к приказчику.
– Нет, что вы. У него домик в саду. И еще сторожка на берегу пруда, именуемая «кабинетом». Там Самсон Степаныч уединяется для чтения богоугодных книг, и тогда тревожить его ни‑ни. Даже дочке в «кабинет» ходу нет. Самсон Степаныч вдовец, с дочерью живет, – добавила хозяйка в пояснение. – Милая девушка, настоящая русская красавица.
«Мистер Папахин» оживился.
– М‑да, дочка у Крашенинникова истинный бутон. Жаль, пропадет зазря с таким папашей. Серегин к ней сватался, здешний конторщик, так получил от ворот аперкот. – Егор Иванович махнул кулаком как в боксе. – Самсон Степаныч дочку замуж не отпустит, так и продержит в девках до перезрелости, а после куда ей – разве в монахини. Эх, ее б принарядить, да кой‑чему обучить, да в Париж на выставку свозить, то‑то расцвела бы!
Судя по этой реплике, тон между хозяйкой и Папахиным был принят вольный. Хотя слова «кой‑чему обучить» промышленник сопроводил выразительным подмигиванием, Варвара Ильинична не рассердилась и реприманда не сделала – даже улыбнулась. Анисий приметил и эту детальку.
Пора было переходить к главному.
– Мне тут довелось выслушать два противуположных воззрения на грустное событие, произошедшее месяц назад. – Анисий деликатно покосился на хозяйку – не помрачнеет ли от упоминания о неприятном. Ничего, не помрачнела. – Господин Блинов придерживается убеждения, что ничего сверхъестественного в этой истории нет, а слух о вещей Скарпее объявляет пустым суеверием…
– …Которое может распугать грядущих дачников, – подхватил Папахин, – и помешать наступлению пахринского золотого века. Антон Максимилианович расписывал вам, какой чудесной и просвещенной жизнью мы все тут заживем через двести лет? Нет? Ну, еще расскажет. – Егор Иванович хохотнул. – Чушь свинячья. Дачнику на местные сказки начхать. Ему кислород нужен, гамак, купальня и свежее молоко. А председатель наш болтун и дурак. Известно ли вам, что он в прошлом году на Дальний Восток ездил, имел прожект разбогатеть на торговле тигриными шкурами? Отыскался коммерсант! Китайские хунхузы ему чуть башку не отрезали. Да это ему бы нипочем, он такую утрату и не заметил бы.
– Егор Иваныч злобствует, что Антон Максимилианович его на выборах обошел, – весело объяснила Варвара Ильинична, и незаметно было, чтобы воспоминание о земском мечтателе хоть сколько‑то обременило ей совесть.
Татарин злорадно улыбнулся одними губами и покивал чалмой, но Тюльпанову про уездные выборы было неинтересно; и он повернул беседу обратно к истоку:
– …А другую точку зрения мне высказал господин Петров, настроенный более романтическим образом. Ваш Самсон Степанович показал мне змеиный след в саду, – неспешно гнул нужную линию Анисий, разглядывая свое отражение в самоваре (смешное – щеки дыньками, как у японца Масы, а уши будто оладьи). – Впечатлительно. Гадов такой пропорции в нашем отечестве вроде бы не водится. Хотелось бы, Варвара Ильинична, узнать, как вы‑то про Скарпею понимаете? Не боязно вам?
И тут же ррраз – повернул голову и острым взором на хозяйку в упор. У шефа такому фокусу научился. У кого совесть нечиста, бывает, теряются.
Варвара Ильинична проницательный тюльпановский взгляд внутрь себя не пустила. Снова хихикнула, вот какая смешливая, а еще в чахотке. Пожалуй, все‑таки несколько сдвинулась в рассудке от нежданного богатства.
– А что мне ее бояться? Это Софья Константиновна, бедняжка, как известие о Сергее Гаврииловиче пришло, все твердила: «Я последняя из Баскаковых, я последняя из Баскаковых» и плакала, плакала…
Барышня безо всякого перехода, еще не стерев с лица улыбки, всхлипнула и, пошмыгав носом, закончила:
– Я не из Баскаковых, я Скарпее ни к чему.
– Не скажите, голубушка Варвара Ильинична, – погрозил пальцем Папахин. – Вам баскаковское богатство, из волшебного толобаса добытое, вам, стало быть, и родовую реликвию в наследие. – Он оскалил крепкие, прокуренные зубы, выпучил глаза и зашипел по‑змеиному. – А у нас, Папахиных, между прочим, тоже свой фамильный призрак имеется. За печкой у тятеньки старушка Трухорушка обывательствовала. Ma‑аленькая такая, серенькая, шмыг да шмыг. Я ее в детстве ужас как боялся. В Ильинском, почитай, в каждой избе своя нечисть водится, и так испокон веку. Такие уж тут места, сударь мой. Что удивляться – Гниловская топь близко. Тебе что, Серегин?
Вопрос был обращен куда‑то в сторону. Анисий повернулся и увидел в полумраке, за пределами освещенного круга от лампы, сутулого человечка, который был одет странно: в пиджачке и галстуке, но при этом в сапогах до колен. В руках человечек держал большую рыжую кошку, почесывая ей подбородок. Кошка от этого жмурилась.
– Об том доложу не вам, а Варваре Ильиничне, – с достоинством молвил плюгавец, искоса взглянув на чиновника в мундире. – Самсон Степаныч еще утром на почте корреспонденцию акцептировали, из Межевого ведомства, а вам ни слова‑с. Считаю своим долгом как честный человек.
– Наконец‑то! – радостно воскликнула хозяйка. – Справка об обмерах поместья?